"И всё же, кроме изрядной доли эгоизма, есть в ней эта первобытная женская хитрость, — подумалось мне. — Вот и сейчас она сделала всё возможное, чтобы я забыл о нашей ссоре... И я о ней забыл".
Рука Илви медленно скользнула вниз, туда, где сливались наши тела, и я ощутил тёплую нежность её пальцев. Я коснулся губами её груди, наслаждаясь бархатистостью и упругостью её кожи. Напряжение во мне сменялось сладостной истомой. Наконец, Илви откинулась на спину, прерывисто дыша и слегка вздрагивая всем телом.
— Знаешь, Максим, — почти шёпотом произнесла она, — а ведь Эвид снова взялся за старое.
— То есть? — не понял я.
— Он опять ограничил выдачу бактерицидов людям. Ты так внезапно исчез и не появлялся столько дней... Все решили, что ты погиб, как и Кэрис. А Вилен так прямо и заявил, что, мол, нет больше этого смутьяна, и теперь в лагере снова восстановится порядок и спокойствие...
— Почему же молчали все остальные? — Я быстро сел на постели. — Вы ведь убедились, что представляет собой Эвид и его помощники!
Илви тяжело вздохнула.
— А что ты от них хочешь, Максим? Эвид опять собрал совет экспедиции и произнёс на нём зажигательную речь: конечно, продукты и медикаменты в лагере ещё есть, но не надо забывать о том, что помощи нам ждать неоткуда, а потому если есть желание прожить подольше, нужно экономить на всём. Этот юнец, сказал он про тебя, хотел показать всем нам какой он борец за справедливость, а сам сбежал из лагеря, потому что ему на всех на вас наплевать.
— Это всё?
— Нет. Он ещё много чего наговорил, в основном о тебе, и о том, что твои разговоры про совесть и долг перед Землёй это пустая болтовня зарвавшегося мальчишки. Что тебе не место среди нас. А те, кто тебя поддержат, пускай сами убираются из лагеря...
Илви замолчала. Потом она сказала с не свойственной ей озлобленностью:
— Знаешь, Максим, это ведь они распустили по лагерю слух, что ты погиб! Вилен утверждал, будто бы сам видел, как ты провалился в "ведьмин колодец". Он ещё злорадствовал: вот, мол, это сама судьба наказала тебя за желание занять место Эвида.
— Вилен? — удивился я. — А ему-то я, чем не угодил?
— О! Ты совсем не знаешь его! — воскликнула Илви. — Это хитрый и изворотливый змей! На самом деле, это он главный запевала, а Эвид лишь пешка в его руках.
— Да?
— Поверь мне! Вилен страшный человек и душа у него в клеточку. И никакая местная зараза его не берет! Если бы ты знал, сколько шишек я себе набила в своё время, пытаясь выкорчевать этот трухлявый пень!.. Знаешь, Максим...
Илви снова замолчала, опустив глаза и теребя складки на простыне.
— Что?
— Ты только не злись, пожалуйста! — быстро заговорила она, беря меня за руку. — Хорошо? Не злись. Выслушай меня спокойно.
— Я тебя слушаю.
Илви замялась, потом нерешительно произнесла:
— Возможно, тебе лучше не связываться с ними больше?
— Ты снова об этом? Я уже говорил тебе — нет!
— Но, Максим...
— Хватит об этом! — оборвал я её. — Хватит! Ты хочешь опять поссориться со мной? Сейчас не время для ссор, потому-что я был на "Чёрном Громе"!
— Как ты не понимаешь? Я же только хочу... — сбивчиво продолжала Илви и вдруг замолчала, замерев. Её глаза расширились от изумления. — Что ты сказал?
— Я был на "Чёрном Громе" и виделся с твоими товарищами: с капитаном корабля, с Павлом Заревым и с остальными, — спокойно повторил я.
— Ты обманываешь меня? — Илви недоверчиво изучала моё лицо. Было видно, что её одолевают противоречивые чувства. — Или ты шутишь?.. Не шути так жестоко!
— Илви! Да, приди же ты, наконец, в себя! Ваши товарищи живы, "Чёрный Гром" не разбился. Он совершил аварийную посадку совсем недалеко отсюда. Понимаешь? И мы близки к спасению! Все мы можем улететь с этой планеты!
Наконец, Илви осознала смысл моих слов.
— Максим! Любимый!
Она бросилась мне на шею, замерла, прижавшись щекой к моей щеке. Впервые Илви произнесла это слово, от которого мне стало немного не по себе. Я вспомнил о Юли, и сердце защемило горечью и тоской.
— Завтра мы все отправимся на "Чёрный Гром", — продолжал я, глядя Илви по спине. — Звездолётчикам необходима наша помощь в починке корабля. Но работы займут неделю, не больше. И тогда мы вернёмся на Землю. Понимаешь?
— Ой, Максим! — радостно прошептала Илви, ещё сильнее прижимаясь к моей щеке.
— А сейчас мы с тобой пойдём к Эвиду! — решительно заявил я ей. — Нужно раз и навсегда разобраться с ним и с этим вашим Виленом! Их мы тоже возмём с собой, но уже в другом качестве. Пускай суд решит их дальнейшую судьбу.
— Да, да! Правильно!
Илви соскочила с дивана вслед за мной.
Снаружи был рассвет — холодный и багряный. Разгорающееся на севере небо слоилось огненно-алыми полосами низких облаков. На болоте за лагерем во многих местах над чёрной, казалось, застывшей грязью поднимались тонкие струйки желтоватых испарений. Они стелились над болотом густой пеленой, медленно стекавшей за край горизонта. Тишина, царившая вокруг, казалась звенящей. Этот рассвет показался мне зловещим. Я поёжился и, чтобы отогнать от себя невесёлые мысли, осмотрелся по сторонам. Особого оживления в лагере не наблюдалось. Мы с Илви прошли к домику Эвида, не встретив никого на своём пути. Зато внутри было людно и шумно. Как я понял, несколько добровольцев пришли к Эвиду за лекарствами, и получили очередной отказ. Я увидел здесь Лузи Фэйв, Тиэ Гриф и ещё двоих мужчин, имён которых я не знал. Сам Эвид стоял в глубине помещения, у входа на склад, словно преграждая добровольцам дорогу туда. Бок о бок с ним стояли Хон Блант и Вилен.
Наше появление здесь сразу привлекло общее внимание. Девушки с радостным изумлением бросились ко мне.
— Максим! Ты жив? Ты вернулся?
— Конечно, я жив и не собираюсь умирать!
Я бросил холодный взглянул в сторону Вилена. Тот побледнел, уставив на меня свои "рыбьи" глаза. Весь его облик сейчас выражал злобное негодование. Эвид также особо не обрадовался моему возвращению. Его скользкий взгляд останавливался то на мне, то на Илви, а в глазах сквозила затаённая ненависть. Не обращая на них внимания, я спокойно вышел на середину помещения и громко спросил:
— Что здесь происходит?
От моих слов Эвид как-то странно сжался, отступая на шаг назад.
— Члены экспедиции решают свои повседневные вопросы! — вмешался в разговор Вилен. Его дребежжащий голос неприятно резанул мне ухо.
— Ну что ж, я так же могу отнести себя к членам экспедиции, и мне хотелось бы знать какие это вопросы.
Не обращая внимания на гримасы Вилена, я продолжал строго смотреть в глаза Эвиду.
— С какой это стати вы являетесь членом экспедиции? — снова задребезжал Вилен.
— Максим! Они опять не дают нам лекарств! — воскликнула Лузи и уничтожающе посмотрела на Вилена. Тот побледнел ещё больше.
— Это правда? — Я приблизился к Эвиду.
Тот сразу же обмяк, словно выдохнул весь воздух. Илви подошла к нам сзади и встала рядом со мной, взяв меня за локоть.
— А какое вам собственно дело? — Эвид постарался придать своему голосу уверенности. — Вы что здесь проверяющий от Сообщества Галактики? Или вас уполномочило Трудовое Братство? — последние слова он произнёс с явным сарказмом.
— Вы угадали, Рул! Меня действительно уполномочило Трудовое Братство. Вы когда-нибудь слышали об Охранных Системах Общества?
Эвид вздрогнул от моих слов.
— Вижу, это название вам знакомо, — так же спокойно продолжал я. — Тогда вам так же известно, что в особых обстоятельствах сотрудникам Охранных Систем дано право, пресекать действия, направленные на попрание чести и достоинства людей Земли, а так же угрожающие их жизни и здоровью. Они должны прилагать все усилия для восстановления справедливости и порядка в любом уголке вселенной — любыми методами в соответствии с Третьим законом. Так вот, я являюсь работником Охранных Систем и представителем Закона на этой планете! Поэтому в соответсвии с Законом я слагаю с вас все прежние обязанности и полномочия до полного восстановления законности и порядка.
Вилен снова хотел что-то сказать, но я остановил его предостерегающим жестом.
— За разъяснениями вы можете обратиться к начальнику экспедиции Павлу Зареву и экипажу "Чёрного Грома". Они подтвердят вам мои полномочия.
На этот раз удивление Эвида оказалось неподдельным.
— Что? Что такое?.. О каком "Чёрном Громе" вы здесь говорите?.. — недоверчиво залепетал он. — Какая чушь! Они все давно погибли!
— Вам очень хотелось бы этого, но к счастью это не так, — покачал я головой. — "Чёрный Гром" совершил посадку на этой планете в сорока километрах отсюда. И капитан корабля, и начальник вашей экспедиции — все они живы и здоровы. Так что вы, Эвид являетесь по своей сути самозванцем, незаконно возложившим на себя обязанности начальника экспедиции!
— Что значит незаконно? — возмутился Эвид. — Я был избран советом экспедиции, добровольным и единогласным решением всех присутствующих здесь!
— Это случилось три года назад в силу чрезвычайных обстоятельств, — возразил ему я. — Но сейчас обстоятельства снова изменились. Поэтому я слагаю с вас дальнейшую заботу обо всех этих людях.
Удивление на лице Эвида сменилось смятением. Он обернулся к бледному Вилену. Тот стоял за его спиной, но был не в силах что-либо сказать. И вдруг Эвид начал меняться прямо на глазах. Он шумно выдохнул воздух и окрепшим голосом громко воскликнул:
— Так что же вы сразу не сказали об этом, Новак?
Теперь настала моя очередь удивляться. Эвид преобразился до неузнаваемости. Что это прозвучало в его голосе — радость? Невероятно! Я никак не ожидал с его стороны подобной реакции.
— Вы хотя бы понимаете, какую весть принесли нам? Понимаете? — продолжал распаляться Эвид, выходя из тени на свет ламп. — Нет, где вам понять людей, переживших утрату и одиночество! — Он повернулся к ошеломлённым добровольцам. — Друзья! Вы слышали? Он сказал, что "Чёрный Гром" совершил посадку здесь, совсем недалеко от лагеря, что наши товарищи живы! Теперь мы все спасены! Понимаете? Мы все спасены!
Илви крепче сжала мой локоть, недоверчиво косясь на Эвида, который никак не унимался.
— Спасибо вам, Максим! — тот схватил мою руку и принялся радостно трясти её. — Спасибо вам от нас всех! Вы принесли радостную весть... Хаим! — обратился он к Вилену, расплываясь в улыбке. — Что же вы стоите? Нужно всем сообщить о случившемся!
Мне показалось, что Вилен удивлён преображению Эвида не меньше меня, как и его распоряжению. Потоптавшись на месте, он поспешно вышел из домика, бросив на ходу: "Конечно-конечно!". Вся эта сцена показалась мне более чем странной, и я незаметно вышел вслед за Виленом. Тот был уже на середине лагеря и вошёл в домик, в котором жила Мэлис Коил.
Вслед за мной вышла и Илви. Она окликнула меня. Я повернулся ей навстречу, совершенно случайно бросив взгляд себе под ноги, и замер на месте. В полуметре от меня на рыхлой почве совершенно отчётливо отпечатались следы подошв ботинок Вилена. Правый след выделялся приметной глубокой трещиной. Знакомый отпечаток! Я присел, рассматривая следы. Так вот кто был рядом с "ведьминым колодцем", в который упала Кэрис, вот кто повинен в её смерти!
Илви подошла ко мне.
— Что ты там увидел, Максим?
Я быстро выпрямился, собираясь догнать Вилена, но почва неожиданно ушла из-под моих ног. Я раскинул в стороны руки, ища опоры, но они провалились вникуда. Откуда-то издалека до меня долетел чей-то испуганный возглас:
— Максим! Что с тобой? Максим!
Илви? Разве это была она?.. Почему так душно? Почему всё вокруг в красном тумане?.. Неужели я попал в болото?..
С трудом обернувшись, я увидел, как какие-то люди бегут ко мне, размахивая руками и что-то крича на ходу. Что это за люди?.. Где я?.. И вдруг всё исчезло — пронзительное алое небо погасло, став непроглядно чёрным, и ужасная боль сдавила мне грудь, наполнила мои лёгкие раскалённым свинцом. Я хотел закричать от боли, но не смог. Только беззвучно захрипел, падая лицом в липкую грязь.
* * *
Красный туман колыхался перед глазами языками адского пламени. Жар, исходивший от него, пробегал по телу удушливыми волнами. Приливы жара то ослабевали, то вновь захлестывали меня, и тогда языки пламени перед глазами становились ярче и злее. Они бились во мне, лизали меня изнутри, и я чувствовал, как кровь закипает в моих жилах. Это длилось бесконечно долго, отзываясь в голове тупой настойчивой болью, словно в основание черепа кто-то вколачивал гвоздь. Хотелось кричать, звать на помощь, но язык ссохся у меня во рту. Я бессильно метался, с ужасом сознавая, что не могу даже пошевелиться...
Вдруг всё закончилось. Полнейшая, непроглядная тьма окружала меня со всех сторон. Жар сменился знобящим холодом, как будто я оказался в ледяной космической пустоте. Я замер, чувствуя близость неведомой опасности. В темноте, где-то в стороне от меня и казалось сверху, что-то шевелилось и ворочалось — что-то большое и неповоротливое. До боли в глазах я всматривался во мрак, но ничего не видел там. Между тем пустота вокруг ожила мрачными тенями и заговорила неясными приглушенными шорохами и вздохами. Чьи-то странные голоса тихо переговаривались в ней. Я никак не мог понять, откуда они исходят: сверху... снизу... с боку... или отовсюду сразу?.. Я тревожно вслушивался в эти звуки и вдруг понял — это же вовсе не голоса! Звуки, доносившиеся из темноты, состояли из бессмысленного набора непонятных шумов, шорохов и потрескивания, как если бы кто-то мял в руках металлическую фольгу. Эта какафония шумов нарастала с каждой минутой. Неожиданно темнота под моими ногами порвалась, как лоскут ветхой материи, и я стремительно полетел вниз сквозь ужасный колодец, свитый из переплетающихся, шевелящихся и пульсирующих щупалец, пытавшихся дотянуться до меня, схватить и разорвать на части.
Моё падение казалось бесконечным, пока я, наконец, не понял, что неподвижно повис в каком-то безграничном, лишённом света и ощущений объёме. Страх постепенно прошёл. Я почувствовал лёгкость во всём теле и, оттолкнувшись ногами от невидимой опоры, полетел в неизвестность, паря, будто в невесомости. Темнота растаяла где-то за моей спиной. Я ощутил себя парящим над какой-то открытой площадкой. Вокруг меня было тёмно-синее небо, усыпанное яркими белыми звёздами, а над самой моей головой висела огромная жёлтая звезда, сиявшая из таинственных глубин. Как завороженный смотрел я на неё, а перед глазами плыли смутные, словно отражения на стекле, но удивительно знакомые образы. Они возникали один за другим, и я никак не мог ухватиться за них, чтобы осознать. Единственно реальной во всем этом хаосе казалась эта жёлтая звезда, манившая меня из синих далей.
"Да ведь это же Солнце!" — неожиданно понял я, но тяжёлые свинцовые тучи уже заволокли небо, усыпанное звёздами. Серый сумрак растрескался ослепительными извивами молний, и сверху хлынули потоки холодной воды. Дождевые струи лились с неба сплошной стеной — настоящий тропический ливень! Такого ливня на этом плоскогорье в Южной Африке не было, наверное, с самого начала растопления арктических льдов. Косые струи дождя хлестали по стеклянной стене гостиного холла Школы, растекались змеистыми разводами по прозрачной поверхности. Сквозь эту смутную пелену было видно, как ветер неистово треплет кроны платанов и клёнов в парке у подножья холма, на котором стояли здания учебного комплекса. Серый сумрак царил и в холле, но никто не включал освещения. В глубоких креслах, расставленных перед окном, сидели почти все ребята из нашей группы и задумчиво смотрели на неистовство погоды там, на равнине. Было почему-то приятно и спокойно осознавать, что всё это творится снаружи, а не здесь, за надёжными стенами летящего над землёй здания. Казалось, ничто не могло нарушить этого спокойствия и тишины, быть может, последней спокойной тишины в нашей жизни. Говорить ни о чём не хотелось. Мы, молча, созерцали всполохи молний, думая каждый о своём, но неизменно наши мысли стекались к одному и тому же — к нашему будущему.
