Теперь я мог хорошенько рассмотреть и его. Медик был явно старше своего товарища — на вид ему стукнуло лет шестьдесят, и он вполне мог оказаться даже ровесником нашего Влада Стива. Широкое лицо врача выглядело сейчас усталым, хотя большие светло-карие глаза под густыми белёсыми бровями блестели живостью и неуёмной энергией. Крупный прямой нос и резко очерченный волевой рот роднили его облик с обликами древнегреческих героев, мраморные изваяния которых красовались в любом историческом музее.
— Да вы, я вижу, не один! С помощниками? — Врач посмотрел на нас с Тосико, и в глазах его появилось любопытство и даже лёгкая лукавица.
— Это наши сотрудники, — утвердительно кивнул Стив, отвечая на его рукопожатие. — Знакомьтесь: Максим Новак и Тосико Вэй. Как говаривали ваши предки, прошу любить и жаловать! А это, ребята, известный психиатр Семён Рогов, — представил он нам врача.
Рогов вежливо улыбнулся и крепко пожал мне руку. Затем он повернулся к Тосико и, поблёскивая глазами, вкрадчиво произнёс, галантно пожимая её узкую кисть:
— Очень приятно! Рад видеть у нас в институте таких молодых, красивых и, что самое главное, совершенно здоровых ребят!.. Кстати, познакомьтесь, это мой коллега и хороший товарищ Таир Симонян, — представил он высокого шатена.
Тот слегка кивнул мне и улыбнулся Тосико.
— Знаете, — продолжал Рогов, — всегда радуешься, когда видишь вокруг здоровых, полных сил и энергии людей. Это вселяет уверенность в процветании человечества и в будущем.
"Наверное, этот Рогов весёлый, добродушный человек, — подумал я. — И, похоже, не равнодушен к женщинам: смотрит на Тосико с нескрываемым восхищением, как и его коллега. А та и рада такому вниманию своей персоне".
В самом деле, Тосико, как будто бы расцвела и преобразилась под пылкими взглядами мужчин, снова став необычайно женственной и даже слегка ранимой. Она подарила обоим врачам ослепительную улыбку. Мне показалось, что Тосико сделала это специально, чтобы досадить мне, но я не придал этому особого значения, внимательно прислушиваясь к тому, что говорил Рогов. А говорил он как-то легко и певуче, словно выдыхал каждое русское слово. Теперь мне стало ясно, откуда такая богатырская удаль во всем его теле — славянские корни явно давали о себе знать. Недаром Стив намекнул на его происхождение.
— Послушайте, Влад! Я никогда не думал, что такие красивые и хрупкие девушки могут работать в вашей Системе. Согласитесь, подобная работа совсем не для них. Их судьба — купаться в любви и цветах, вдохновлять нас, мужчин, на подвиги или творчество.
Рогов снова восхищенно посмотрел на мою спутницу. Та непринуждённо изобразила девичье смущение, слегка опустив ресницы, и тут же метнула в мою сторону острый косой взгляд, как бы говоривший: "Ну, что? Слышал, как настоящие мужчины умеют ценить женщин?".
Сейчас Тосико откровенно торжествовала, и я почувствовал себя слегка пристыженным.
— Может быть, вы и правы, — Влад Стив тоже покосился на Тосико. — Мне трудно судить об этом... Каждый выбирает себе занятие по душе. Хотя, конечно, наша работа это тяжёлый труд, требующий твёрдости характера и большой физической выносливости. Не каждой женщине он придётся по силам. Впрочем, лучше спросить у самой Тосико. Возможно, она не согласиться с нами?
— Не соглашусь, — уверенно кивнула Тосико и снова бросила на меня косой взгляд.
— Вы говорите, требует твёрдости характера? — с лёгкой грустью произнёс Семён Рогов. — От твёрдости молодые девушки вянут, как цветы. Гораздо важнее, чтобы в них присутствовала мягкость и ласка, даже, если хотите, определённая доля слабости. Да, да! Самой обычной женской слабости! Именно это и делает их столь привлекательными в наших с вами глазах.
— Твёрдость нужна женщине не меньше, чем мужчине! — уверенно заявила Тосико. — К тому же, женщина должна не просто вдохновлять мужчину на подвиги, но и совершать их вместе с ним! Она должна быть наравне с мужчинами во всём, особенно в наше время, когда перед нами открыт такой бескрайний простор для самых смелых фантазий и самых грандиозных свершений.
Рогов ласково, совсем по-отечески улыбнулся ей.
— Вы ещё очень молоды, и многого не понимаете. Наступит время, когда вы измените своё мнение...
— Кстати, о времени! Как там наш подопечный? Надеюсь, ничего не случилось за время моего отсутствия? — Стив молодец: всегда умеет вывести разговор в нужное русло. — Вы сказали, что давно ждёте нас. Что-то произошло?
— В общем-то, да... — Рогов тяжко вздохнул. — Прежде всего, я оказался в довольно затруднительном положении. Я всю свою жизнь лечу людей от различных психических недугов, но, могу вас заверить, подобный случай первый в моей практике. Признаюсь, я нахожусь в некоторой растерянности, как и мои коллеги.
— Что-то серьёзное? — нахмурился Влад Стив. — Надеюсь, Зениц не сбежал из клиники?
— О, нет! Что вы? — отмахнулся Рогов. — Он здесь, на втором этаже. Мы поместили его в карантинную палату. Там никого нет. Но на всякий случай я дал ему снотворное. Хотя самочувствие у него неважное. Как раз об этом я и хотел поговорить с вами. Мы столкнулись с весьма тяжёлым случаем психического расстройства... Я бы даже сказал с уникальным случаем, потребовавшим привлечения ряда других специалистов.
Влад Стив помрачнел ещё больше. Спросил:
— Мы можем его увидеть?
— Разумеется! Идёмте, я провожу вас.
Рогов шагнул к двери. Подумав, задержался на секунду. Сказал, обращаясь к своему товарищу:
— Таир! Заканчивай здесь без меня. Думаю, это надолго.
— Мы работаем над одним очень интересным вирусом, — пояснил Рогов уже в коридоре. — Редкая мутация, совсем недавно обнаруженная в лесах Амазонского заповедника. Некоторые учёные высказывают опасения о возможности возникновения страшной эпидемии, способной даже уничтожить всё человечество, если вдруг Биологическая защита потеряет контроль над этим вирусом.
— Но вы же не вирусолог? — удивился Стив.
— Вирусология это моё второе "я", — не без гордости пояснил Рогов. — Увлечение, так сказать, для души... Вы же сами говорили, что нельзя запретить человеку, увлекаться чем-либо. К тому же последствия воздействия этого вируса сказываются, прежде всего, на психическом состоянии человека — у заражённых людей резко снижаются когнитивные способности.
— И что же это за вирус такой? — поинтересовалась Тосико.
— Условно мы именуем его "Зет-2", — охотно пояснил Рогов.
— А разве есть ещё и "Зет-1"? — удивился я.
— Есть, — кивнул врач. — Ещё есть "Зет-3", "Зет-4" и даже "Зет-5"! Мутации, знаете ли. Но вы не пугайтесь. Мы всех их держим крепко взаперти. Так что опасности для человечества они никакой не представляют.
Мы прошли по коридору вдоль ряда одинаковых полупрозрачных дверей и остановились почти в конце его, где Рогов указал нам на дверь, отливавшую жемчужным блеском.
— Это здесь.
Врач осторожно сдвинул дверь влево и заглянул внутрь. Я посмотрел через его плечо. Тосико тоже приподнялась на мысках, стараясь заглянуть в палату через наши спины. Наверное, со стороны это выглядело, довольно, комично. Я едва успел подумать об этом, как Рогов широко раскрыл дверь и уверенно вошёл в палату. Мы вошли вслед за ним.
Я бегло осмотрелся вокруг.
Небольшое светлое помещение дышало свежестью и чистотой. На широком окне прозрачные лёгкие шторы едва колыхались от порывов слабого ветерка. С двух сторон от окна стояли воздушные диваны. Были видны только прямоугольные каркасы стабилизаторов, лежавших на полу и верхние плоскости воздушных потоков. Крохотные глазки на штангах регулирования мощности едва заметно светились. На одном из диванов, справа от окна, лежал человек. Создавалось впечатление, что он просто парит в воздухе над полом. Необычность этого зрелища усиливалась свисающими с ограничительной плоскости полами халата пациента.
Зениц ничуть не изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Та же мертвенная бледность на лице, те же выступающие скулы и плотно сжатые бескровные губы. Глаза его сейчас были закрыты. Казалось, он спал.
— По-моему, он так и не пришёл в себя, — заметил Влад Стив, внимательно изучая лицо Зеница. Посмотрел через плечо на Рогова.
— Безусловно! — подтвердил тот. — Мы специально поместили его в это устройство. Оно позволяет мышечной системе максимально расслабиться. А встроенный вот здесь нейростимулятор благотворно влияет на его мозг. Но состояние пациента, как я уже сказал, крайне тяжёлое. Как раз об этом я и хотел с вами поговорить.
Влад Стив понимающе кивнул и посмотрел на нас с Тосико.
— Погуляйте пока по парку, ребята. Здесь замечательный парк!
Мы вышли из здания. Я взглянул на свою спутницу. Брови Тосико хмурились. Честно говоря, я тоже не понимал, почему от нас что-то скрывают. Даже стало как-то не по себе.
Пушистые липы в парке, ещё не тронутые осенью, радостно шумели на ветру. Где-то высоко за ними, необъятно высоко, светилось по-летнему чистое небо. Там кроны деревьев заливал яркий солнечный свет, и листья приобретали нежный золотисто-салатовый оттенок. А здесь, у подножья этих сказочных гигантов, лежала мягкая тень, словно отделяя этот земной, тронутый осенью, мир от того, небесного — высокого, солнечного и радостного.
По песчаной дорожке мы с Тосико прошли вглубь парка, где на залитой солнцем поляне заметили поваленное дерево, которое ещё не успели убрать. Молча, уселись на толстый ствол. Говорить ни о чём не хотелось. На душе у меня остался неприятный осадок, будто нам обещали красочное грандиозное зрелище, а вместо этого показали что-то очень невесёлое и серьёзное. Тосико, по-видимому, испытывала схожие со мной чувства.
Мы просидели так около часа, прислушиваясь к мелодии ветра и голосам птиц, пока, наконец, на дорожке не показалась коренастая фигура Влада Стива. Он шёл к нам широко и размашисто, сурово хмуря брови. Тосико слегка привстала со своего места ему навстречу. Я тоже поднялся на ноги. Стив остановился около упавшего ствола, внимательно посмотрел каждому из нас в глаза.
— Ну, что вы надулись, как мыши на крупу? — В голосе его прозвучала озабоченность и печаль.
Я взглянул на Тосико и опустил глаза. Принялся носком ботинка ковырять песок на дорожке. Тосико тоже смотрела себе под ноги. Сказала неуверенно:
— Нехорошо как-то всё получилось...
Она бросила на меня быстрый взгляд, как будто ища моей поддержки.
— Что нехорошо? Объясни, пожалуйста! — попросил Стив, скрестив на груди руки и по-прежнему хмуря брови.
Тосико замялась, подбирая слова.
— Просто там, в палате, мне показалось, что мы неоправданно лишаем Зеница свободы. Что мы...
Она замолчала, нервно теребя пояс своего платья.
— Жестоки к нему? — закончил за неё Стив. — Иными словами, тебе стало жаль Зеница? Ты считаешь, что он невиновен?
Стив пристально посмотрел на неё.
— Нет, — замотала головой Тосико. — Но мне кажется, что во всём случившемся не только его вина... Мне кажется, он сам жертва чьей-то жестокости и коварства.
С минуту Стив, молча, изучал её раскрасневшееся от волнения лицо. Затем согласно кивнул:
— Что ж, отчасти ты права!
Такого поворота событий я совсем не ожидал. Изумлённо посмотрел на Тосико. Та была удивлена и взволнована не меньше меня.
— Да, да! Не удивляйтесь! Новые данные, которые мне поведал Рогов, представляют эту историю совсем в ином свете.
— Но что такое он вам рассказал? — не удержалась Тосико.
— Дело в том, что во время осмотра на шее у Зеница нашли вот этот предмет...
Начальник Особого отдела осторожно извлёк из кармана небольшую керамическую коробку, в которой, как оказалось, лежал небольшой предмет — по виду, амулет или медальон на тонком шнурке.
— Что это? — Тосико протянула, было, руку, собираясь взять у начальника коробку, чтобы рассмотреть медальон получше, но Стив предостерег её.
— Осторожно! Это может ещё нести большую опасность!
— Опасность? — изумилась Тосико. — Да что же это такое?
Она невольно отступила назад, испуганно пряча за спиной руки.
— Это терафим — особый предмет, на который сознательно насылается психическая энергия с теми или иными целями. Много веков назад такие предметы очень широко использовались чёрными магами и колдунами.
— О чём вы говорите? — нервно усмехнулась Тосико. — Какая чёрная магия? Разве в это кто-то ещё верит? И зачем?
— Нет, — перебил я её, — Влад Стив прав. Я уже слышал это слово от самого Зеница. Он говорил, что ему дали терафим, чтобы укрепить его силу... Так кажется.
— Но, что всё это значит? — не унималась Тосико. — Вы хотите, чтобы я поверила во все эти сказки для тёмных и невежественных людей?
— Успокойся! — Стив положил руку ей на плечо. — Давайте присядем, и я всё вам объясню? — предложил он.
Мы снова уселись на поваленный ствол: я и Стив верхом, лицом друг к другу, а Тосико села за моей спиной, взволнованно дыша мне в затылок.
— Дело в том, ребята, — после некоторого молчания, начал начальник Особого отдела, — что у Вула Зеница врачи обнаружили последствия так называемого "волевого удара". В современной биоэнерготерапии подобное психоэнергетическое воздействие называется "энергетическим ударом". В основе этого явления лежит поражение биополя и тонкоматериального комплекса организма — прежде всего эфирного и астрального тел человека — атакуемого направленным излучением психической энергии.
Я обернулся к Тосико и встретился с её изумлённым взором.
— Вам должно быть знакомо ещё со Школы ОСО, применение "энергетического удара" мастерами восточных единоборств в глубокой древности, — спокойно продолжал Влад Стив. — В назначенные сроки поражённый таким "ударом" человек начинал терять жизненную энергию и самозащиту, пока, наконец, его организм не останавливался. Результатом такого "удара" могут быть поражения сердца или селезёнки, желчного пузыря, нервные спазмы и удушья. Наиболее слабый орган скорее всего реагирует на поражение нервов. Но подобное энергетическое поражение может проявляться и во всякого рода одержимостях. Тогда под злым психическим воздействием люди совершенно меняются и временно впадают в настоящее безумие.
— Так и случилось с Зеницем? — напряжённо спросил я.
— Совершенно верно, — кивнул Влад Стив. — Не мне вам объяснять, каким сложным приемо-передающим устройством различных психических и информационных энергий является каждый из нас. Сейчас наш духовный мир наполнен благой, светлой психической энергией и люди желают друг другу только добра, счастья и благоденствия. Но в давние времена зло переполняло земную ноосферу, обрушиваясь разящими стрелами на каждого человека. Вы хорошо знаете об этом ещё со школьной скамьи. Зависть, корысть, чёрная злоба были неотъемлемым признаком той общественной среды и межличностных отношений людей, негативно воздействуя на их психику. Многие даже умирали от этого. Тогда в толпе вы могли почувствовать на себе чей-то нехороший взгляд или ощутить чьё-то негативное психическое воздействие, как внезапный удар.
— Но почему? — изумилась Тосико. — Вернее, кто мог такое сделать с Вулом Зеницем? Вы сказали о какой-то чёрной магии. Мне не вериться в это!
