— Так-то лучше, — шепчешь самой себе. — Теперь главное — тратить не больше, чем получаю. Разбойница Жизни? Мне подходит. Кто там следующий с добавкой? Привет!
Они наваливаются толпой — порождения больного разума, искривлённые и искажённые тела, отвратительно хлюпающие, живучие, вонючие... Ты даруешь им окончательное забвение, питаясь их жизнью и потенциалом. Когда последние трупы растворились на пустынном поле боя, ты ощутила, что стала гораздо выносливей — эссенция этих существ не только восстанавливала силы, но и изменяла, улучшала тебя саму. А затея с подчинением Забытого Края из безнадёжной попытки стала казаться чем-то трудным, но вполне осуществимым.
Здесь можно было спать. И это было приятно. Ты никогда не думала, что просто спать — это может быть так круто. Жизненная энергия внутри тебя немного истощалась с каждым сном, но это всё равно было очень круто — ты просыпалась бодрой, отдохнувшей и уверенной в своих силах.
Ты и вправду не была Джинни. За дни долгого пути по покрытой кратерами равнине, под вечным шумом кружащихся в вечной же битве истребителей, периодически натыкаясь на очередную порцию жизненной энергии внутри искажённых Тёмной Луной людей, зверей и кукол, ты, в основном, думала. Думала, вспоминала и пыталась понять своё место в мире и саму себя.
Получалось не очень, но в одном ты была уверена — ты сильнее Джинни. Но в то же время ты её меньше. Лишь часть, маленький кусочек. Локонс выбросил тебя, как этот самый кусочек сахара в чай — но ты отказалась растворяться. Ты должна жить и идти вперёд. А если на это не хватает собственных сил, то почему бы не забрать чужие?
Том больше не появлялся — видимо, для него не происходило ничего интересного. Или занялся своими загадочными делами? Что он делает внутри Джинни? Если что-то плохое — ты его остановишь. У него тоже есть Жизнь, а значит, ты можешь её забрать.
На исходе седьмого дня ты вышла к краю равнины, на развилку горных тропинок, уходящих куда-то в небеса. И заодно к большущему указателю, вернее, даже к трём указателям:
ВПЕРЁД ПОЙДЁШЬ — ТЬМУ ЛИШЬ НАЙДЁШЬ
НАЗАД ВЕРНЁШЬСЯ — В ВЕЧНОЙ ВОЙНЕ ОЧНЁШЬСЯ
ВПРАВО РИСКНЁШЬ — ХУЖЕ, ЧЕМ УМРЁШЬ
И ничего о «лево». Ты замерла перед деревянными указателями, крутя в руках Нож. Что такое тьма — загадка, но «лишь» подсказывает, что ничего хорошего. Позади, значит, тебя ждали бы сражения Строителей и Интеграции, но ты удачно их избежала? Хоть какая-то хорошая новость! Потому что Нож, конечно, хорош, но против заклинаний и всяческой стрельбы... Вправо? Что такое «хуже, чем умрёшь»? У тебя есть довольно очевидный ответ — оказаться в руках Тёмной Луны. Бр-р-р! Остаётся левое направление. Ведь так?
Не так. Ты не настолько глупая! Если кто-то воткнул сюда эти указатели, то наверняка с какой-то целью! Самое очевидное — чтобы обмануть. Например, тебя. Например, заманить в лапы Тёмной Луны. Или, может, что похуже! Правда, ты не очень-то представляешь, что хуже — но мало ли какие кошмары выбросил сюда Локонс!
Теперь ты даже немного понимаешь его. Он не убивал, а просто выбрасывал подальше от сознания Джинни всё, что могло ему повредить. Как Гарри в обличье защитника — но в то же время воплощающий забвение и выражающий влюблённость Джинни к Гарри, а поэтому такой самовлюблённый. Но не такой уж плохой парень — он ведь и вправду спас тебя от Палача! Палач убил бы навсегда, а Локонс, нарочно или нет, просто с глаз долой убрал. Интересно, что воплощает Палач?
Неважно! Лучше решать уже, куда тебе идти. А если тебя не просто обманывают, а обманывают в том, что обманывают? И на самом деле вправо — хуже, чем смерть? А простушка, уверенная, что разгадала обман, попадёт в капкан? Нет уж! Ты не будешь больше обманутой! Ведь ты — иномаг.
— Верум! — это не заклинание. Теперь ты осознала это в полной мере. Даже палочка — только дело привычки. Твоё Слово, Веское Слово, твоя воля, твоё представление, твоё стремление к истине меняло реальность, точно освещало её, пронзая завесы насквозь.
И завесы пали. Рывком три указателя задрожали — и соединились в один. И три тропинки стали единым целым. Ты вздохнула.
ВПЕРЁД ПОЙДЁШЬ — ТЬМУ ЛИШЬ НАЙДЁШЬ
Сжала зубы. Идти назад? Ну уж нет! Ты не для того прошла такой длинный путь, чтобы отступить сейчас. Какой бы ни была эта тьма — ты должна пройти. Если отступишься перед первым же препятствием — какая из тебя спасительница разума Джинни? Поудобней перехватив Вострый Нож, направилась по крутой тропе, петляющей между камней и пропастей, стараясь не сорваться вниз: камни то и дело скатывались из-под ног, а ветер свистел в ушах, грозя сильными порывами столкнуть в туманную бездну.
Это был долгий и сложный подъём, и ты осилила его к самой ночи, выбравшись на сколько-то ровную, некрутую горную дорогу. Стоп, «ночи»? Но здесь же не бывает ночей! Значит, это и есть та самая тьма?
— Люмос, — приказала ты, заставляя Нож светиться.
Немного передохнув, продолжила путь с максимальной осторожностью. С каждым шагом вокруг холодало и темнело. И вдруг ты поняла, что тебя ждёт — и... нет, не испугалась. Страха не было. Ты просто напряглась и приготовилась. Может быть, там, в реальном мире они были для тебя неуязвимы — но здесь есть Нож, готовый располосовать хоть тысячу тварей!
И твари не замедлили показаться, медленно, плавно выплывая из мрака. Дементоры. Они тянули к тебе свои мерзкие, покрытые струпьями руки, они заставляли дрожать от холода — но никакой ауры угнетения и отчаянья не было и в помине. Вместо этого они делали кое-что даже худшее — высасывали из тебя жизненные силы! Понимая, что промедление смерти подобно, ты бросилась в бой.
Это был самый тяжёлый бой, в котором ты только участвовала. Бесконечные взмахи чудесным Ножом, сливающиеся уже не в угрожающую, а скорее просто поддерживающую тебя мелодию. Борьба на грани сил, когда ты исчерпывала себя до донышка, чтобы просто не упасть и сделать очередной взмах. В какой-то момент тебе казалось, что каждое движение длится целую вечность, каждый шаг, каждый рывок, каждое уклонение...
Дементоры не сражались. Они просто окружали тебя, вытягивали твои силы, тянули мерзкие руки, чтобы вытянуть ещё и душу. Но они не сражались. Не сопротивлялись. Они казались бездушными игрушками, оживлёнными Флитвиком, а не настоящими дементорами, воплощеньями ужаса и отчаянья. И только поэтому ты... нет, не победила. Не умерла.
Когда в глазах окончательно потемнело, а Вострый Нож с грустным звоном упал на камни, а вслед за ним и ты — послышался крик. Крик — гневный? Ты не была уверена — всё было слышно как сквозь вату. Ты даже не сразу осознала слова:
— А ну-ка прочь от неё! — этот голос... родной голос! — Я запрещаю вам к ней приближаться! — ослабляющее присутствие дементоров медленно, будто нехотя отступило. Ты услышала шаги и даже попыталась открыть глаза. Не вышло. — Джин, милая, с тобой всё в порядке? Джин? Ох, эта жуть совсем тебя истощила! Подожди, я сейчас! Мобиликорпус! — волшебство мягко потянуло тебя вверх. — Потерпи, Джин, тут совсем недалеко... — последнее, что ты услышала, прежде чем погрузиться во тьму.
Очнулась ты на кровати, раздетая и аккуратно укутанная в одеяло. Было так тепло, уютно и хорошо, что ты даже не сразу встала. А когда встала — охнула от удивления. Нора! Ты в своей — то есть, Джинни! — комнате в Норе! Всё, как до последнего отъезда в Хогвартс — только твоя одежда, чистая и выглаженная, да Вострый Нож здесь явно лишние, бросающиеся в глаза.
Какое-то время ты просто наслаждалась привычным и непривычным — привычным ей, но непривычным тебе — видом, а потом быстро оделась и с облегчением сжала Нож. Он успокаивающе прогудел что-то в ответ, слегка вибрируя, как живой. Да он и должен был стать уже живым — после такого-то количества Жизни, в нём побывавшей! Эта музыкальная поддержка Ножа окончательно взбодрила тебя и заставила относиться к окружающему с подозрением. Слишком уж всё уютно и хорошо. Но Джинни же не могла вытолкнуть из воспоминаний собственный дом? Не могла. Тут что-то не так!
— Доброе утро, — с лёгкой прохладцей поприветствовала тебя внизу...
— Мама? — не веря своим глазам, спросила ты.
— Не забывай здороваться по утрам, милая, — строгим взглядом смерила тебя... Молли. Она всё-таки не твоя мама? Или твоя? Голова уже болит от всего этого! — Что будешь на завтрак? Тосты, овсянку, яичницу с беконом?
— Яичницу... если можно, — неуверенно ответила ты.
— Не можно, а нужно — юным леди следует хорошо есть по утрам! Помой руки перед едой.
— Я... хорошо.
Наконец, ты уселась за стол и начала есть. Молли сделала тебе целых пять замечаний, пока ты не прикончила яичницу. Под её строгим взглядом ты даже как-то даже ёжилась.
— Теперь можно поговорить, — взмахом палочки Молли отлеветировала тарелку со стола. — Рассказывай, милая, и я скажу, что тебе делать дальше.
— За что тебя сюда? — вместо рассказа спросила ты. Эта «мама» тебе не очень-то нравилась. Ни капельки любви!
— Дети не должны задавать... — и осеклась, поймав твой взгляд. Опустила глаза. С отвращением произнесла. — Роль. Я... — подняла взгляд обратно — теперь в нём была боль. — Я не могу быть правильной матерью. Я только та Молли, которая воспитывает и наказывает. Я не должна воспитывать тебя, но я не могу иначе. Гарри выгнал меня, когда я стала слишком раздражать Королеву.
— Я могу тебе помочь? — подалась вперёд. Мерлин и Моргана, да вы все здесь как части целого разума — ущербны! И если тебе не привыкать быть одной против самых страшных напастей — то как Молли вообще пережила это?
— Конечно, милая, — улыбнулась Молли. — Убей меня.
— Что? — отшатнулась ты от полного боли и решимости взгляда. — Но... но разве...
— Иногда, милая, ничего нельзя сделать, — грустная улыбка. — Иногда нужно просто отпускать. Детям следует слушаться старших, Джин, но и нам иногда приходится говорить на взрослые темы с детьми. Даже Луна не может помочь мне — я слишком маленькая. Ты можешь оставить меня здесь — или убить. Из двух зол следует выбирать меньшее.
— Это ты спасла меня от дементоров? — попыталась перепрыгнуть на другую тему. Убить? Маму? Пусть и ненастоящую, и не твою, но... У тебя это просто не укладывалось в голове.
— Конечно, милая, — боль мгновенно пропала — на её лице осталась только строгость. — Все хорошие матери спасают своих дочерей.
— Но я — не твоя дочь, — и осеклась уже сама — как-то резко прозвучало!
— Ты — Джинни, одна из многих, — просто ответила Молли. — Ты — моя дочь.
— А кто у тебя любимая дочь? — поддавшись какому-то озарению, спросила ты.
— Вас осталось лишь двое, — вздохнула Молли. — Ты и Королева. Вы обе не слушаетесь меня, но я должна любить вас, несмотря ни на что.
— Я вижу тебя в первый раз! — возразила ты.
— Но ты была и до этого, как и она, как и я, — покачала головой Молли. — Я всегда подсказывала вам на ухо, и вы так часто меня не слышали или не слушали! А когда я пришла поговорить с вами лично, ты снова не заметила меня, а от неё меня прогнал Гарри. Ты тоже хочешь уйти?
— Я не знаю, — призналась ты. И вдруг — новое озарение! — А что бы посоветовала мне ты? Как для меня будет лучше?
— Тебе надо идти, милая, — без паузы и колебаний ответила Молли. — В саду много гномов — будет чудесно, если ты избавишься от этих вредителей.
— Обезгномить сад? — удивилась ты просьбе.
— Гномы почти меня не слушаются, — лёгкая вина на лице. — Но ты всегда можешь остаться со мной, а не рисковать собой понапрасну. Маленьким девочкам следует жить со взрослыми волшебниками, которые всегда позаботятся о них.
— Гномов настолько много? — нахмурилась ты. — Или их испортила Тёмная Луна?
— Лучше увидеть собственными глазами, — только и ответила Молли, отпирая дверь взмахом палочки.
Ты не замедлила выглянуть наружу. Сад! Нет, не так. САД! За дверью простирался чудесный, удивительный сад... невероятно большого размера! Громадные сросшиеся шляпками белые грибы аркой стояли пред дверью, а за ними — огромные травинки-деревья, многоцветье полевых цветов... и смотрящий прямо на тебя гном. Он был совершенно нормального размера — по сравнению с травой. С травинку высотой. Выше тебя раза в четыре, и лицо его выражало что угодно, но не дружелюбие.
— Такими Джинни помнит их по рассказам Фреда и Джорджа, — объяснила Молли. — Как и всякие непослушные дети, близнецы рады были рассказать о своих подвигах в обезгномливании сада. Когда Джинни выросла, то, конечно, забыла это детское хвастовство — и оно отправилось сюда, в Забытый Край. Меня они не трогают, но вот тебя...
Ты смерила гнома взглядом. Затем посмотрела на Вострый Нож, предвкушающий новую жертву. Широко улыбнулась. И шагнула вперёд, сквозь грибную арку, отмахнувшись от предостережений Молли. Гном, оскалившись кривыми, гнилыми зубами, побежал навстречу, сотрясая землю.
Скачок! Ты на плече гиганта. Скачок! Проворный гном чуть не смахнул тебя рукой — такой удар точно стал бы последним! Но ты уже за ним, а он не успевает развернуться. И не знает, что Нож может быть очень длинным, если нужно. Выпад! Ты едва не упала, когда гном снялся с нанизавшего его Ножа — и, наконец, остановился. Развернулся, растопырив пальцы, пошёл к тебе, на этот раз не разбегаясь. Умный! Вот только теперь, украв немного его Жизни, ты знаешь и предел его стойкости. А ещё, когда он идёт навстречу, можно прицелиться и... выпад!
Какое-то время гном, ещё не осознавший, что уже всё, тянулся слабеющими пальцами к тонкой спице Ножа, вошедшего прямо в левый глаз. По Ножу пробегали розовые искры жизненной силы, впитываясь в тебя и в его рукоять. Когда последняя покинула тело гнома, то рассыпалось пылью, а ты ощутила невиданный прилив сил и энтузиазма. А ещё усвоила кое-что у самих гномов, помимо крепости тела.
Земля тряслась, когда трое очень злых гномов побежали мстить за сородича. Ты предвкушающе облизнулась. Ты — охотник, они — добыча. А усвоенной тобой силы как раз хватит. С громовым хлопком ты выросла до размеров самих гномов. Вместе с тобой — и Вострый Нож. Перехватив его обеими руками и чуть изменив форму, сделав похожим на саблю — ты и не знала, что так можно! — рванула навстречу. Пришло время обезгномить этот сад!
Ты закончила, по ощущениям, через пару часов, выследив последнего гнома. Рост сыграл с ними злую шутку — спрятаться от тебя не удалось. И нор, как у настоящих гномов, не было вовсе. Ты медленно, но не от усталости, а привыкая к ощущениям переполняющей мощи, направилась обратно к Молли, уменьшившись до нормального размера. Нож гудел что-то вроде торжественного марша.
— Это только половина, — заметил Том, появляясь прямо перед тобой. Правда, появляясь только головой, повисшей в воздухе — это-то его и спасло от рефлекторного выпада Ножом.
— О чём ты? — нахмурилась в ответ.
— Ты взяла их жизни — теперь ты можешь и должна их отдать, если не используешь сама.
— Опять загадки? — продолжила идти. Голова Тома полетела следом.
