Двадцать седьмой день. Пожалуй, всё. Посещать Землю небезопасно. Речь даже не о бесконечных зонах забвения и проклятия, между которыми бродят остатки ещё живых людей (не знаю, можно ли это назвать "жизнью"). Дело в "подвижных агентах" обеих тенденций — летизма и проклятия.
Тридцатый день. Я нашёл коллег. Всего лишь трое иномагов. Друг от друга и от остальных (очевидно, павших от проклятья или забвения) они спрятались, но я опытнее и сильней. Вытащил всех троих наверх, в сон, трижды проверив каждого. Они согласны со мной. Нам ничего не остаётся, как выполнить последнюю роль и похоронить этот мир, организовав достойные поминки и достойную память. Мы превратим "сон" в настоящее хранилище, в настоящую библиотеку достижений человечества, воплотим всё самое прекрасное, что только было в нашей линии. Это в наших силах. Потом я постараюсь вытащить всех обратно в лист. А это место будет, даже если лист разрушится, парить в бесконечном Небе куда-то дальше, всё выше и выше, пока его не сожгут лучи Великого Солнца. Должно быть, пройдут миллиарды лет внутреннего времени, а может быть, вся вечность, прежде чем это завершится".
Эта огромная запись закончилась. Если бы ты мог, то откинулся бы устало и опустошённо. И ты был точно уверен, что с Денисом всё... нехорошо. После прочитанного он бы немедленно развернулся. Натолкнуться на что-то вроде этих "проклинающих" или "стирающих" артефактов — похуже смерти. Но всё равно лучше, чем что-то... иное.
Много-много мыслей пронеслось у тебя по ходу чтения. О самомножащихся чарах (ты был не лучшим постисториком и многого о магических кризисах не знал), о конверторах, о родителях Фло (та ли это была Фло? Впрочем, после того как ты прочитал "дневник" "Райса" — сомнений было мало, таких совпадений не бывает), о природе волшебства (два взгляда, Ивицера и Аиста, было не так-то просто совместить, как казалось на первый взгляд) — о столь многом, что... Но не это было важно. Важным было, как вытащить оттуда Дениса и как уничтожить эту штуку. Ты ведь собственноручно соединил её с реальностью "стремянкой"! И ты совсем не верил, что там, наверху, просто библиотека всего лучшего из истории погибшей цивилизации.
Прежде, чем ты начал действовать, Денис (или "Денис") отправил следующую запись:
"Я и не думал, что такое возможно, но возникает ощущение, что проклятие там, внизу, эволюционирует само по себе. В смысле, оно использует пустые головы людей как носитель и изменяется! Как будто оно живое... и разумное? Оно борется с забвением. Видимо, кто-то из захваченных им был иномагом, и через него оно или они посылают вверх, в эту отдалённую часть ноосферы импульсы проклятья. Мы с Леной занимаемся отражением этих атак. Сами по себе они не страшны никому из нас, но сами они, как и, похоже, проклятие в целом, "заражены" забвением, и прежде чем попытаться "установиться" на очередной носитель информации — стирают его. Мы стараемся не заглядывать вниз, в реальность, боюсь, там всё ещё идут информационные войны уже не между людьми, а между разными версиями проклятья, и люди для него — питательная среда. Вполне возможно, что просто взглянув достаточно внимательно, мы заразимся. Есть вещи, от которых стоит держаться подальше, так?"
Ты сосредоточился на связи. Так. Так. И так. Конечно, ты сделал связь безопасной, но всё-таки оставил шанс как-то использовать её иначе. Аккуратнейшим образом отправил ты вдоль нити связи новую нить, невесомую, призрачную, тонкую, как леска — и очень, очень прочную. С одной стороны, такую нить было почти невозможно разорвать, с другой стороны — легко разрезать. Так, а теперь...
"Проклятие или проклятия — проиграли. Там, внизу, происходит что-то невероятное. Долгое время я думал, что истинное забвение есть дорога к некоему хаосу или даже Хаосу. Это не так. Я ещё не уверен, но у меня есть гораздо более страшные подозрения. Там, внизу, любой род знания и информации просто вымывает дальше. Как будто реальность прохудилась, треснула и осыпается вниз. Зоны забвения объединились в одно целое. Я чувствовал попытки последних проклятых как-то закрыть дыру. Они применяли страшные ритуалы, магические и иномагические. Это не помогло. Результат их ритуалов, сами проклятые — всё это было смыто Летой. И не осталось никого.
Мы попытаемся уплотнить барьеры "сна". Это не должно сюда проникнуть. Думаю попробовать обратить эту нереальность чем-то вроде большого кристалла, который так просто не размыть. Мне потребуются жертвы. Здесь есть целых три".
Ты даже не был уверен, что Аист сошёл с ума, если прочитанное — правда. Ты мог его понять. Когда ты — единственный хранитель прошлого, когда весь твой мир умер — чего будут стоить жизни последней троицы людей? Что бы ты выбрал, если бы на кону стояла последняя библиотека мироздания: её содержимое или нескольких людей, которые никогда ничего подобного не сочинят? Наследие человечества или последние люди — что важней? Ты не знаешь. Ты не знаешь, как бы поступил на месте Лорда Аиста.
"Лена кричала, когда я разрезал её душу. Было ли милосердней скормить их всех Лете? Лета подтачивает камень реальности внизу. Там всё размывается и исчезает. Я не могу в полной мере осознать, что там происходит. Если вглядываться слишком сильно, то Лета утянет следом, а затем — и всё хранилище. Нет уж. Так просто я не сдамся. Хранилище ещё не завершено, но у меня нет выхода. Оно останется именно в таком, незавершённом виде. Я делаю из него совершенный, неподатливый никаким рекам кристалл, кристалл, который запечатлеет мой мир. Последнее, что я сделаю. А потом, возможно, мне стоит просто шагнуть вниз? Узнать, куда же вынесут воды Леты, раз уж она может смывать определённость целых континентов?
Кажется, я слышал что-то. У меня странное ощущение. Как будто кто-то за мной следит. Продолжу позже — нужно проверить всё. Безопасность хранилища — прежде всего. Кто ты, гость?"
Тем временем, ты аккуратно расширил зону влияния по ту сторону. Эфемерные связи, мягкое, медленное воздействие, попытки ощупать то, что отвечало оттуда. Что это? Человек? Да. Иномаг? Да. Денис? Да. Один ли он там? Не совсем. Кто же там?
"Сирень! Она сказала, что "уже заканчивает". С чем? О чём она? Она спустилась, и я надеюсь, что она выживет там. Но зачем ей это?"
Сирень! Леди Сирень, вернее, её яркая, ярчайшая, почти неотличимая от реальной Сирени тень контролировала, направляла Дениса! И тут-то ты понял, что не справишься. Иномаг старше Аиста, который, по его словам, работал с Ивицером ещё во времена расцвета империи Тихого Дома... Одна из первых. Одна из тех, кто, должно быть, застал открытие листа! Даже её тень — это невероятно много. Но зачем ей это?
На этот раз Сирень сама заговорила с тобой. С тобой — и с Денисом. Она показала происходящее, показала, буквально погрузив внутрь Аиста, тем самым окончательно утвердив, что контролировала ту, давно прошедшую ситуацию — она. И это была тень, обычная, первичная тень того места, до которого должен был добраться Гурьев:
— Как ты? — первое, что услышал я, когда она вернулась.
Я посмотрел в её глаза — неестественно яркие, как и вся она. Ни одной морщинки, ни одного признака прожитых лет... ничего человечного. Она была идеалом. Привычная, но к ней нельзя было привыкнуть, как нельзя было привыкнуть жить с ожившим персонажем маггловского кино — из современных, где не было ни одного реального актёра. Такая похожая на настоящую... но лучше. Или проще? Будто бы отретушированный человек. Как же давно я её видел в последний раз! Хочется вглядеться в каждую чёрточку той, кто стала моим спасителем, учителем... любовницей. Но у неё нет "чёрточек", присущих человеку. Она идеальна.
— А ты как думаешь? — мой голос звучал как-то жалко: сарказм не вышел, даже просто говорить было — тяжело. Будто пробивался сквозь слой ваты. Здесь так тихо, в этом месте, в этой последней библиотеке — совершенно тихо, неестественно тихо, ужасающе тихо.
— Плохо, — грустно улыбнулась она. — После всего — хочешь ли ты слышать ответы? Или пусть прошлое останется в забвении?
— Ненавижу забвение! — выкрикнул я. — Что случилось? Куда ты исчезала?
— Я научилась обращаться к будущему, — "объяснила" она. — Не как ты, Аист, не как временщики, не как Ивицер.
— Я догадался. Почему? Почему ты не остановила это всё? Ты ведь могла!
— Ты правда так думаешь? — её грусть была такой же идеальной, как она сама. Ни капли фальши. Ей нельзя было не верить, но именно это не верить — заставляло. Слишком идеальная. Не лицо, а актёрская маска. Почему я раньше не замечал? Или мне только сейчас так кажется?
— Я правда так думаю. Почему?
— Возможно, ты прав, — вздохнула она, и грусть её просочилась сквозь маску, сквозь не-пространство прямо в мой разум. Но я всё равно не мог быть уверен. Она иномаг разума. Как можно верить чувствам, которыми она со мной делится, после всего? — Я могла, но у меня — увы! — не получилось. Позволь, я расскажу тебе одну историю, мой Аист, — вместо "Аист" мне послышалось "якорь". Мой якорь... Я ведь знал об этом. Но — не придавал значения. Почему? Разве были варианты, почему? Конечно, нет.
— Однажды в Бездной забытой африканской деревеньке родилась девочка. Ты же знаешь, как мы, африканцы, относимся к семье? Как ты думаешь, что она чувствовала, когда шаман назвал её колдуньей и велел убить? Глупышка! Глупая девочка думала, что это ошибка. Что шаману затуманило разум его пойло, что его обманули злые духи, что тот дурачок, не помню уже имени, нажаловался вождю... Девочка не была умной, но была хитрой и быстро научилась прятаться даже от шамана. Глупенькая не понимала, что никакая из колдуний не может скрываться от классического волшебства — и это непонимание её уберегло. Мило, не находишь?
— Ты была этой девочкой? — я никогда не расспрашивал Сирень о её жизни до нашей встречи. Я даже не знал, сколько ей было тогда лет. Тридцать? Шестьдесят? Век? Все два, как мне сейчас?
— Была! — воскликнула она с горестным смешком. — Маленькая девочка хотела спросить совета у предков. Она слышала, что вождь говорил с предками, слышала, что он возвращался из мира мёртвых... Смешно! Маленькая девочка не знала о мифологическом мышлении, как не знали её родичи. Глупышка понимала всё буквально. И со всей силы ударила в дверь, ограждающую реальное от мифа. Та сторона приняла девочку. Как жаль: её ждали не добрые предки, а злые и очень голодные духи! Те самые, которых малышка считала виноватыми. И чтобы победить, ей пришлось стать таким же духом, такой же тварью, жадной, мерзкой и голодной. Убийцей, каннибалом!
И когда она вернулась с той стороны, у неё не осталось сочувствия и жалости. Ты ведь помнишь те поверья? Съешь сердце своего врага, чтобы стать сильнее. Шаман убил родных девчонки, чтобы лишить её якорей, оставить блуждать в зазеркальях, пока не сгинет в Бездне. Девочка съела его сердце. Вкусно! И сердце каждого, кто ему помогал. И сердце каждого, кто следовал такому же обычаю. Я помню их сладость... — мечтательно и страшно улыбнулась:
— Уже не девочка, но девушка отправилась назад, в поисках времени тех предков, чьи обычаи сделали её людоедкой. Глупышка! Она ничего не знала о метавремени и времени сновидений, она просто была сильнейшим иномагом разума в постистории. И она дошла. Сама того не ведая, она оставила свою линию в метабудущем и встретилась с первыми иномагами. Их было так мало! А милая особенность девчушки — пристрастие к плоти своих врагов — была мелочью для них. Старина Ивицер занимался некромагией (гадость какая! как у него руки не отмёрзли?). Мерлин-чародей варил зелья из ещё живых, разумных ингредиентов (никогда не любила готовенькое....вот свежее, тёплое, ещё бьющееся сердце...). Добряк Эжак мог стирать целые линии, если история в них казалась ему слишком кровавой (делать ему было нечего!), а уж чем развлекалась Моргана на досуге (я тоже там была: очень весело и вкусно!)... И только Певерелл со своей скрытной советницей — о них я так и не узнала ничего, их тайна моей не стала.
Пауза. Я пытался смириться, принять, осознать её откровения. С задумчивым любопытством смотрела на меня она, всё такая же переменчивая и такая же живая! Живее, чем когда бы то ни было. Я ощущал себя выгоревшим, но она была разгорающимся костром — или пожаром? Сирень рассмеялась моим мыслям и продолжила:
— Я оставила свой первый мир за спиной. Начала с нуля! Я была в компании величайших иномагов, первых, тех, кто шагнул за грань до открытия листа, и я была среди равных. Я говорила с чистыми богами, я встречалась со Стражем, я свидетельствовала открытие листа, я билась рука об руку с богами, демонами и перворождёнными против Исказителя, я помогала Ивицеру возводить его империю — и вгрызалась в сердца ревенантов, когда Мерлин пригласил её разрушить. Это была жизнь! Настоящая жизнь! Но всё заканчивается, помнишь? Всё уходит в Лету!
Мне был предложен дар волшебства, и я отказалась от него; он ничем не мог помочь. Я была слишком сильна, слишком искусна, я зашла слишком далеко. Танцевала на костях Ночных Гостей! Пила кровь княгинь потусторонья! Фейри бежали на изнанку, но я находила их там. Ходила меж листов, как между комнат... Границы — прочь! Реальность — мимо! Бездна шептала прямо в уши... Я уходила, но я была б не я, если б не сопротивлялась. Мне нечего было терять, и та сторона открывала отравленные тайны, а если прятала... Обожаю вырывать тайны врага из его ещё живого сердца! Вкус тайны... — странным, противоестественным образом она излучала восхищение и кривилась от отвращения одновременно. — Вкус тайны — незабываем. Но я должна была забыть! Забвение есть жизнь, забвение — единственный наш щит: такую истину я вырвала у Бездны. И я училась забывать.
Я бродила там, ниже, чем заходили величайшие из первых. И поднималась вверх. Песни Солнца! Рокот Тверди! Шелест листьев! Я ходила дальше. Там нет листьев, там нету Древ, там — иное. Я спрашивала и искала. Как много я забыла! Но нашла. Я нашла Забвение! Связала себя с ним. Вернулась. Ивицер ждал меня, представь? Он знал, хоть я и стёрла. Такой же, как и я! Но другой. Нелуна. Слышал ли о ней? Нет? Конечно, нет. Ив скрывал. Нелуна — Сила, как Забвенье, и он скармливал ей другие Силы, защищал наш лист... Но моя — невкусная. Он не мог меня скормить, и я не могла его стереть. Мы были равны — жрец Нелуны и посвящённая Забвенья! И тогда он призвал прочих. Он призвал тех, кто ушёл, тех, кто умер, из-за предела вызвал их... Я не могла забыть не-части проклятого целого. Я не хотела это забывать! Он предложил забыть само Забвенье и Силу запечатать навсегда. Согласилась. Глупо? Не знаю! Не помню всего, о чём мы говорили в те часы... Он предлагал Нелуну как альтернативу. Пф! Отказалась. Глупо? Не считаю. Я отправилась домой, но по дороге натолкнулась на иномага, который заплутал. Наткнулась на тебя. Спасла. Выучила. Стал моим якорем. Понравилось? Может, зря мы отказались от Фло, доченьки любимой... Мы возвратились: я не мастер отражений, тебя учили те, кто выжил, и Ивицер был доволен моим способом остаться, пусть без Силы, но не одной.
