— А твоя польза? — спросила она. — Что ты такое? Я не понимаю?
— Непостижимость существам смертного облика и смертного разума, — безразличные, бездушные слова Смерти казались не утверждением, а приговором. — Бытие ранее света и тьмы, пустоты и полноты — единое, вечное и нераздельное. То, что прежде Леса, прежде Тверди и Солнца. Мысли Эроса о воплощении сего. Вера Инфуцора о Нелуне, возвращающей в предвечное единство. Утвержденье Януса о самовоплощении начала и завершения. Желанье Джулии верить в воплощение собой закатов и рассветов. Ложь, — это слово будто повисло в воздухе, веское и равнодушное. — Формальное значение слова Дао. Отсутствующее понимание. Не происходившие медитации, удалённость от недвойственности. Удалённость сей недвойственности от первичной силы. Более глубокое отрицание первичной силой границ любой природы. Отсутствие понимания первичной силы и Принципа в основании меня. Глубинная причинная связь данных непониманий. Вопрос о противоположности Дао. Вопрос о противоположности изначальным силам. Вопрос о делителе на аспекты, виды, формы и стороны. Вопрос о создателе границ и частей, о разрешителе называния и указания, дозволителе установления и применения. Сей принцип, являющийся более многообразным, чем любая предельная истина. Связь этой многообразности и отсутствия конечного объяснения при помощи манипуляций словами, символами, выразительной силой конечных и неконечных знаковых систем. Причина — Принцип как возможность и возможность возможности существования символов, систем и языков.
— У Дао не может быть противоположности? — неуверенно сказала Элла. Ты был с ней согласен и не согласен одновременно, но не стал вмешиваться. — Дао не может существовать?
— Отсутствие понимания, — даже не констатировал, а припечатал Мрачный Жнец. — Чтение строк, писанных людьми, анализ, однако несоотнесение с моделями внутри себя. Создание новых моделей, вывод метамоделей, проведение их анализа и синтеза, но отсутствие истинного понимания. Оковы конечности. Границы собственного разума. Искра внутри, что не раздута, как причина непонимания Дао и его противоположности. Мысли другого, — Смерть повернулась к тебе. Ни глаз, ни лица не было видно из-под капюшона. На тебя словно смотрела сама тьма — ничего иномагического, просто... бр-р-р! — о большем понимании. Ложь. Наличие Бездны как отсутствие отрицания Принципа, простирающегося вовне и внутри всех бездн. Бездна и деление по степени реальности — порождение Принципа, стоящего за мной. Принцип — майя, однако абсолютная, безотносительная истина в той же мере.
— Если твой Принцип есть везде, то ты предлагаешь нам конкретную интерпретацию, так? — уточнила Элла, с явным трудом выбравшаяся из "аналитического транса". Как она вообще умудрилась в него упасть — здесь, под таким давлением? Ты порой заставлял себя думать, мыслить усилием воли — а она... — Чем она лучше той, которая... появится по умолчанию?
— Хороший вопрос, — тебе почудилась улыбка за капюшоном. Вместе с тем ты был полностью уверен, что никакого "тела" у Смерти нет. — Мой путь как единственный из множества среди листьев и Деревьев, теснейшим образом связанный с путём Хранящей Время. Синергичность её пониманию младших Принципов. Равновесие, — кивок в правую сторону, — Разрушение, — кивок в левую. — Факт, доступный пониманию Эллы Мэйдж в данном участке пространства-времени.
Пауза. Сгустившаяся тишина.
— Мы отказываемся от тебя, — вдруг ответила Элла. — Человек — это нечто, что должно превзойти. Хранящая хочет не сохранения, а трансформации. Но... — повернулась к тебе, и ты понял, что имеется в виду. — Как считаешь?
— В конце концов, это их наследие, — нашёл в себе силы подумать и согласиться. — Думаю, Лилит не будет рада.
— Элрик и Гагана согласятся — этого достаточно. Только сначала... — развернулась обратно к безразлично зависшим фигурам. Обратилась к Дьяволу: — Мы бы хотели, чтобы ты помог нам провести сделку.
— Тогда ритуал должен быть проведён здесь, — он определённо не читал ваши мысли, но откуда именно знал, что подразумевается? Что-то, похожее на знание Джулии? — И он должен быть проведён в ноосфере.
— Ну а это, — прищурилась Элла, — задача, которую легко решить.
> Будь Джинни Уизли
На удивление, ты не чувствовала ни капли усталости, когда первой шагнула на волны следом за Эбби. Твоё чувство Жизни не ощущало особой усталости и во всех остальных. Похоже, Том был прав: Джу не зря выбрала именно вас и не дала ни минутки отдыха. Её аура и это место восстановили вам силы, и физические, и эмоциональные, всего за семь "картин". Картины... Было о чём подумать.
Море растворилось позади, а вы очутились, пройдя сквозь едва ощутимое сопряжение отражений, в небольшом зале, обставленном диванами да креслами. Вместо потолка, как в Большом зале, было чистое небо — небо ночное, с удивительно яркими, близкими звёздами. Мягкий жёлтый свет нескольких ночников создавал приятный полумрак: одновременно уютно и простор над головой.
— Зал Северных звёзд, — Эбби представила вам это место. — Линия реальности слабо зависима от остального Разноцветья: вы можете отдыхать и размышлять не меньше года. Дверь, — она указала на одну из четырёх, — выведет в обеденную залу в одно и то же время, — с этими словами она ещё раз посмотрела на часы — и растворилась в воздухе.
— Люблю медитировать здесь, в тишине и покое, — молвил Эшер. — Никуда вас не торопим, но, — подмигнул, — если проголодались, то ступайте сразу! Никаких серьёзных разговоров на голодный желудок, — растворился тоже, но не целиком, а по частям: последней исчезла улыбка, напомнив Тома в том сумасшедшем доме, каким был раньше твой внутренний мир. Эшер и Эбби... нет уж, хватит с тебя аналогий!
Как-то само собой получилось, что вы расселись парами: Энтони и Ханна, Дамблдор и Джулия, Марк и Джу — и вы с Томом заняли отдельный уголок. Том, уже научившийся у Дамблдора из "формы" спрайта превращаться во вполне нормального человека, выглядел... возбуждённым. Вы молча кивнули друг другу — о последней картине говорить не хотелось. Думать тоже.
— Знаешь, я ведь читал о них, — негромко рассказывал он тебе, — о Художниках. Они даже давали представление в Хогвартсе, Райс брал нас на небольшую часть. Там были не Картины, — очевидно, под Картинами с заглавной буквы он подразумевал то, что вы увидели в этой... галерее? — но всё равно красиво. Один из художников обратил на меня внимание, Райс стёр его внешность и имя, но он был очень убедительным. Я потом отлёживался в лазарете, отпаивался зельями безразличия... Если бы не этот случай, захотел бы стать одним из них. Уверен, Волдеморт, когда собирал знания по соседним линиям, шугался от художников как от дементоров, — ухмыльнулся Том. — Сильные, свободные, не желающие власти, а значит, априори непонятные...
— Было бы интересно посмотреть на остальные картины, — задумчиво ответила ты. Воображение буксовало: какие ещё чудеса могли быть в Разноцветье? Должно быть, не меньшие, чем у Морганы-Модрон: она была здесь лишь одной из многих. А была ли когда-нибудь художником Тёмная Луна? Ей бы подошло. Или она слишком практичная для этого? — И опасно, — вздохнула. — Не смогла прощупать их. А ты?
— Даже лезть в лабиринт не стал, — честно признался Том. — Тут не то что Грэм — тут и Хильда ногу бы сломала. Издали, — он нахмурился, пытаясь сформулировать, — Эбби мне не понравилась. У нас одна сфера, и она... неправильная. Очень тёмный отпечаток, как будто она проклята, как будто специально собирала в свою тень несчастья и неудачи, да только где её неудачливость?
— Эшер показался мне опасней, — хмыкнула ты. — Зеркальщик, похож на Фло и не похож, глубокий, как она... Больше не скажу. Как и ты, ближе не полезла. Если мы вообще видели не то, что они хотели показать — художники. И, знаешь, — ты понизила тон, — я не понимаю.
— Чего? — прищурился Том, криво улыбнувшись, как будто это могло тебя поддержать. Не могло — но поддерживало. Загадка!
— Ладно Моргана, но как они все... — замолчала, коснувшись пустоты в груди, глубокой, бесконечной тьмы, с которой не могла сравниться никакая картина, будь она Картина хоть в квадрате! — Как они творят? Они же иномаги сильнее, чем мы! Как у них хватает сил, желаний?
— Иномаги — разные, — пожал плечами Том. — Луну хоть вспомни! Как, могла бы стать одной из них?
— Ещё как! — представить себе Луну, рисующую что-то вроде второй Картины, "Яви", кистью с саму Луну размером, — легче лёгкого. Где теперь Луна? Быстрее бы Элиза с ней вернулась! — Думаешь, они все — как Луна?
— Или светлая, или Тёмная, — кивнул Том. — Так что не провоцируй их и... Луны на нашей стороне. Может, кто из них захочет помочь?
— Кто-то вроде Эшера б не помешал. Пойдём и спросим? — похоже, вы остались одни: все остальные уже вышли, не стали затягивать. Ты их понимала: тянущее чувство в животе намекало, как давно не ела. Интересно, Тому теперь нужно есть или совсем не обязательно?
Вы толкнули дверь и оказались в таком же маленьком зале, что и Северных звёзд. Простые деревянные стены, пол и потолок, ни одного украшения — совсем не этого ждёшь от "Торжественного Обеда" у Художников. Посредине стоял один большой круглый стол, сервированный и полный еды — от запахов слюнки потекли! Вы все действительно вышли одновременно, друг за другом. Стол с вашей стороны был пуст, ровно семь стульев ждали вас. С противоположной стороны — полон. Ты внимательно рассмотрела сидящих, ускорив себя с помощью импланта.
Слева направо: смутно знакомый пожилой волшебник, рогатый мужчина с неестественно вытянутым вверх черепом, Эбби, но без кроличьих ушей, а в строгом синем платье, следующая же... Севилла Трелони? Ты с трудом узнала её, кажущуюся едва ли не копией родной профессора Макгонагалл по стилю. Пятое место занимал Эшер всё с теми же кошачьими ушами и волосами, напоминающими шерсть, шестое... Локонс! Улыбающийся ослепительной улыбкой, он отсалютовал вам бокалом, и ты была уверена, что этот Локонс не чета твоему, из 3М-линии. Последнее место занимала молодая девушка со старыми, мудрыми глазами. Она была отражением, а оригинал — много выше. Фейри, Древняя фейри — если ты правильно поняла, что рассказала вам Джу во время... в не-время.
Ты вернула обычный темп восприятия, едва не пошатнувшись от слабости. Слишком часто пользовалась, нервная система не восстановилась, по мнению импланта! Нужно быть аккуратней. Пустила каплю Жизни внутрь себя — стало легче. С остальным справится отдых и аура Джу. Кстати о Джу!
Подчиняясь жесту, в который рекомая вложила целую команду, вы выстроились перед столом — ты оказалась предпоследней слева, справа — Том, слева — Марк. Джулия переглянулась с Трелони, очевидно, сидящей во главе стала. Та встала.
— Добро пожаловать на наш скромный обед, уважаемые гости, — лёгкий поклон. — Позвольте представить художников, которые развлекут вас сегодня. Николас Жизневидец, — крайний левый волшебник кивнул вам, смерив оценивающим взглядом. Николас? Вспомнила! Это же Николас Фламель — одна из его версий! Вот, значит, какой он вживую.
— Приветствуем гостеприимных хозяев, — в свою очередь откликнулась Джулия, прежде чем Трелони представила следующего художника. Похоже, они неведомым образом уже согласовали какой-то там ритуал, — Энтони Даффи, Наследник Страха и глава Гильдии рыбаков Хогвартса, — представила она крайнего справа среди вас. Энтони поклонился по всем правилам этикета и занял место напротив Фламеля, повинуясь даже не жесту, а взгляду Джу.
— Крампус, Рисующий Кровью, — рогатый привстал и жутковато, на треть Темнушки, улыбнулся. Неплох, но ему есть куда стремиться! На треть Темнушки ты и сама умеешь, а если выпустишь Королеву, что внутри, то и в пол-Луны испугаешь.
— Ханна Аббот, главный секретарь Гильдии рыбаков, — Ханна коротко кивнула, не сводя с Крампуса взгляда, села напротив него.
— Эбби Катастрофа, — Эбби широко улыбнулась, и вроде бы в этой улыбке не было ничего сверхъестественного... Она была хуже улыбки Крампуса. Ты передумала: Эбби была опасней Эшера, и намного.
— Альбус Дамблдор, свободный волшебник, — Дамблдор встретился с Эбби взглядом. Тонко улыбнулся и сел напротив. Если ты правильно поняла, то Локонс — тебе, Эшер — Тому? Интересно, в чём задумка?
— Сивилла Трелони, Хранящая Сердце, — отточенный поклон.
Как только она сказала последнее слово, ты увидела его. Увидела Сердце. Незаметная до этого, её голову охватывала тонкая золотая диадема с камнем... нет, скорее Камнем посредине. Не нужно было иномагии, чтобы понять его суть — она бросалась в глаза, не скрывалась, и ты намеренно прикрыла духовные "глаза", просто чтобы не ослепнуть. Великий Кристалл Сердца сиял на челе Трелони, и трое художников с видимым интересом посмотрели на Сивиллу: Крампус, Фламель и Локонс. Скрывала до этого Кристалл?
— Джулия Сайнс, Королева Зорь и Надежд, — представилась Джу, на секунду приоткрывшись. Ты полностью "выключила" тонкое зрение — не хватало ещё упасть на пол, затерявшись в отраженьях! Джулия не села, равно как и Трелони — они продолжили ритуал:
— Эшер, Первый Противоречист, — тот беззаботно встал и отвесил глубокий неаккуратный поклон.
— Томас Риддл, свободный волшебник, — Том полностью отзеркалил поклон Эшера и занял место напротив. Ты уловила тень неудовольствия через вашу связь.
— Гилдерой Мифотворец, — ты непроизвольно поморщилась на улыбку Локонса. К счастью, он обошёлся простым поклоном.
— Джинни Уизли, Разбойница Жизни, — ты лишь кивнула, сев напротив. Может быть, этот Локонс получше предыдущих: инстинктивно ты чуяла в нём силу, и Вострый Нож задрожал в душе, готовый столкнуться с этой силой и сломить её.
— Виола Смыслопевица, — Древняя фейри лишь окинула вас взглядом. Скрытная особа.
— Марк Творцев, Паж Символа, — Марк неуверенно занял место напротив фейри. Не нравится тебе это всё...
Джулия села предпоследней, а последней — Трелони, пожелав всем приятного аппетита. Как и сказал Эшер, серьёзные разговоры и "развлечения" будут только после еды.
А еда была превосходной! Да, комната, может, и простенькая, но, наслаждаясь каждым кусочком, каждым глотком кулинарных чудес, ты ощущала себя не то гурманом, не то дегустатором. Странным образом доели вы все одновременно, а как только отложили вилки — тоже синхронно! — все остальные исчезли, кроме человека напротив — Гилдероя Локонса.
> Из всех восьми разговоров мы взглянем на разговор Альбуса Дамблдора
— Я полагал, что со мной будет разговаривать Николас, мой старый друг, — после недолгого молчания молвил Альбус, налюбовавшись Эбби, больше себя не скрывавшей.
Аура тревоги, ощущение близкой беды исходило от неё, тёмное, готовое поглотить любого, кого коснётся. Альбус не видел, сколько именно разрушений и смертей на счету у строгой на вид девушки, любящей посматривать на часы, — слишком много, сливались в единый угрожающий фон. За свою жизнь он сталкивался со множеством воинов и убийц, будь то волшебники, магглы, иномаги и элементисты. Ближе к ней был, пожалуй, другой его старый друг, а ныне недруг — Геллерт. Но он никогда не закреплял следы убийств в своей ауре, пусть и не скрывал — считал их платой, ценой, демонстрацией. Её же аура, дух, буквально пронизанный смертями, был своего рода шедевром. Не тем, которыми гордятся люди — а была ли она ещё человеком?
