Амун не скрывал свои мысли, вновь и вновь проживая последние тысячелетия. Он искал ошибки, злился на самого себя, но более того — на Совет Старейших. Следуя его мыслям, его воспоминаниям, ярким, сжатым, жёстко упорядоченным, история разворачивалась перед сознанием Энтони.
Он видел, как Амун вместе со множеством Зел-Нага, в основном, молодых, не имеющих власти, но имеющих амбиции и способность смотреть со стороны на свой народ, думает над новым решением, над путём, что может заменить Бесконечный Цикл. Совет постанавливает оставить Амуна в Храме на две итерации Цикла. Первую итерацию Амун проводит смиренно, бездействует на первый взгляд. На самом же деле — изучает своего рода библиотеку Зел-Нага, кристаллы, в которых запечатана память столь древних существ, что даже сам Амун не знает, какие бездны эпох разделяют его и их. Амуна слабо интересуют исторические подробности — нет, он ищет забытые способы манипуляции формой, эссенцией и псионикой. И многое находит, чтобы потом, в тишине и одиночестве сводить найденное воедино, создать нечто новое, нечто величественное...
Следующую итерацию сторонники Амуна готовят ему тело. Каждый из Зел-Нага входит в новую вселенную новым же, адаптированным для неё телом, оставляя прежние тела, адаптированные для Пустоты, в специальном месте. Это не просто соображения удобства, но и перестраховка: если Зел-Нага умирает внутри вселенной, то попросту оживает в Пустоте. Чем-то напоминает крестраж? Даже если псионную сущность Зел-Нага смогут повредить, прежнее тело поможет ей восстановиться, пусть на это уйдёт тысячи итераций. В конце концов, тела Зел-Нага обладают чистотой формы и, вместе с тем, чистотой эссенции... хоть и не столь "чистой", как у загадочных Первых и Вторых, о которых мельком вспоминает Амун.
Зел-Нага подталкивают эволюцию одного из видов, что позже назовут "протоссами", на путь чистоты формы. Зел-Нага оставляют на планете, позже названной Зерусом, изначальную эссенцию, вокруг которой образуется изначальный омут рождения, где появятся существа, которых назовут зергами. Зерги, по задумке, встанут на путь чистоты эссенции. На самом деле, это не единственные места, где Зел-Нага рассыпают "семена жизни". Есть и множество других. Зел-Нага часто экспериментируют, сталкивают меж собой различные виды и союзы видов, чтобы в конце концов собрать со вселенной "урожай", а после покинуть её сквозь врата Ульнара.
Но в этот раз всё будет иначе. Амун воплощён своими последователями в полной силе. Он отправляется на Айур, планету протоссов, и вместе с последователями начинает протоссов учить, воспитывать, оставляет зёрна технологий, главная из которых — Кхала, единая псионная сеть, делающая протоссов, однако, уязвимыми. По задумке Амуна, протоссы должны будут осознать преимущества Кхалы, "подсесть" на неё, не сознавая недостатки. И тогда он захватит их разумы и тела, чтобы соединить с другим единением — единением, которое создаётся на Зерусе и названо будет — Роем.
Две псионные связи: связь Кхалы и связь Роя — два элемента целого. Они сложатся в единую картину, в новое сверхсущество, которое сможет одновременно развивать чистоту формы, как Вторые, и чистоту эссенции, как Первые, — и к этому единству присоединятся Зел-Нага под руководством Амуна, их пси-сущности растворятся в пси-сущности единства, а разумы получат власть брать любое из тел или сразу множество их под контроль, тем самым преодолеют ограничения и Первых, и Вторых, и Третьих...
Амун злился на себя. Злился за высокомерие, за слепоту, за ограниченность. По сравнению с его возрастом, прочие члены Совета — не более чем дети. Однако его поколение не так сильно интересовалось возможностями внутри вселенных, а вот нынешние старейшины — отнюдь. Амун не ожидал, что очнувшиеся стражи Зел-Нага смогут ощутить его и его последователей активность из самого Ульнара.
Он не желает конфликта. Он ускользает от прочих Зел-Нага, бросает протоссов, бежит на Зерус, чтобы формировать Рой. Но Совет пробуждается и следует за ним. Старейшины говорят об идентичности, о сути Зел-Нага, о том, что Амун не должен использовать изначальную эссенцию неположенным образом, что его вмешательство в Цикл — это вредительство, что из-за него итерация уже сейчас принесёт на порядок меньше новых Зел-Нага в и так немногочисленные ряды... Амун показывает им величие своей идеи, но Совет отвергает её, кто из опасений перестать быть собой в этом новом единстве, кто — из гордыни, но большая часть — потому что считает Амуна сошедшим с ума радикалом, творение которого уничтожит все достижения Великого Третьего и его ученика.
Энтони не улавливает полностью, что именно тогда происходит, кто первым применяет силу, но идеологический конфликт перерастает в конфликт вооружённый. В войну, войну существ, сравнимых с богами. Амун использует новорождённый Рой и тот факт, что среди Зел-Нага не было принято делиться личными, нестандартными знаниями, навыками, наработками. А он поделился с последователями всем, что знал. А он сам — старейший из старейшин, стоит как бы ни половины их всех. Амун проявляет чудеса тактики и стратегии, сражаясь против сильнейшего противника... проигрывает, в конце концов.
Каким бы гордым ни был Амун, он всегда оставляет себе путь для отступления. Перед тем, как лично вступить в последний бой, он рефокусирует сознание в тело внутри Храма, покидает его и отправляется в место сохранения первоначальных тел Зел-Нага. Он уничтожает все, кроме одного — единственного, кто должен выжить, единственного, кто, кроме него, думал о развитии, пусть и в рамках Цикла. Урос поведает о своих идеях всё — или умрёт. Амун возвращается сознаньем во вселенную и даёт свой лучший бой, буквально жертвуя телом и пси-сущностью. Его решимость и ненависть настолько ошеломляют Совет, что он убивает всех. И тут-то выясняется, что запасных тел у них боле — нет. Совет умирает окончательно. Последователи Амуна умирают также, кроме одного, которого Амун отправляет укрыться, — Наруда. Гибнет и Амун, возвращаясь многократно ослабленным в Пустоту.
Там, во вселенной, Наруд должен будет создать Амуну новое тело, по возможности, собою не рискуя — уничтожить оставшихся Зел-Нага, неопытных, немногочисленных... и возобновить основной проект Амуна. Пусть их осталось лишь двое, этого достаточно, чтобы положить начало чему-то новому, нежели порочный Цикл. А Цикл... Само это понятие, сама традиция, заставившая Зел-Нага напасть на Зел-Нага, вызывает у Амуна ненависть. Он прервёт Цикл. Теперь, пройдя через братоубийственную войну, он иначе смотрит на войны между видами внутри вселенных. Зел-Нага вызывали их ради совершенствования, возвышения... Теперь он знает, насколько больно сражаться с братьями и терять товарищей в бою не с Пустотой, а со своими же сородичами. Цикл будет прерван. Даже если основной проект не удастся, он всё равно прервёт Цикл. Это его долг!
Но сейчас он слишком слаб. Порочные дети порочного цикла разорвали его на куски, и даже тело, столь совершенное тело, не способно восстановить псионную силу сколько-нибудь быстро. У него остаётся ниточка связи с Нарудом. Сможет ли Наруд (также многое потерявший в братоубийственной войне) найти способ передать ему силы сюда, в Пустоту? Если да, то тогда... О, Амун уверен, что протоссы воспользуются его дарами. Он вторгнется в Кхалу, и добить оставшихся Зел-Нага будет легчайшим делом. Или же Наруд создаст ему тело, например, из искусственного соединения протоссов и зергов. Он очистит ту галактику от жизни, соберёт всё оборудование Зел-Нага и начнёт сначала.
Храм небезопасен. Порой его посещают хищники Пустоты, не способные повредить, выискивающие прячущихся жертв. Ранее Зел-Нага даже не активировали защитные конструкты, да и сами хищники, кто не убегал стремглав, исчезали от всего лишь взгляда. Но сейчас они, точно стаи хищных зерлингов, созданных Амуном, будто сам Рой — могут разорвать его, ослабшего и уставшего. Нужны силы, и лучший их источник — это Хранилище. В Хранилище ждут своего часа существа, которых Зел-Нага ловят в Пустоте, чтобы изучить, а порой — использовать при создании вселенной. Там же закрыт Охотник, и к нему... Амун ещё не решил, попробует ли он забрать силу Охотника. Это риск — Охотник будет сильнее него, а ещё он опытней в схватках слабого хитреца против медленного силача... Но он, Амун, не менее хитёр, из теперь уже бывшего своего народа он проводил в Пустоте больше всего времени. А даже если победит, возможно, имеет смысл не истощать Охотника до смерти: там ещё изучать и изучать — после, когда расправится с остатками Зел-Нага и зачистит ту вселенную от вечно воюющего биомусора.
Оставив крутящиеся туда-сюда размышления о прошлом и будущем, Амун направляет часть внимания на активатор Узла трансформаций. Он должен быть аккуратен. Активируются едва заметные части и тайные пути. Наконец, Амун включает одноразовую — на зайти и выйти — разблокировку тюрьмы Хранилища. Энтони этого — не повторит. Слишком тонкая псионная манипуляция. Активатор узла — это не настоящее управление с "прослойкой абстракций", как говорит Кристо. Это исключительно аналоговый механизм, зависящий от искусства пользователя. Теперь, когда он посмотрел через Амуна, через пониманиее, то уверился в этом окончательно.
Спустя множество стремительных, но кажущихся растянутыми по ту сторону от вечности рывков они с отцом возвратились в реальный мир, в тёплые, настоящие, такие незнакомые и чуждые тела. Энтони зацепился за связь с Ханной, вздохнул от боли и облегчения, всё ещё ощущая себя немного Нарудом, немного Савоном и немного Амуном. Подавив желание подождать, отдохнуть, дать образам погаснуть, поберечь своё "я", потянулся к Теромосу и позволил образам направлять себя, направляя и Теромоса.
Даже вдвоём, разделив обязанности, они не могли заменить ни Савона, ни Амуна. К счастью, большая часть... функций (непонятных, но определённо нужных для работы Храма) не нуждались в тонкой настройке. Да и те, что нуждались... Скажем так, похоже, Зел-Нага, создававшие Храм, предусмотрели, что его будут использовать не самые искусные псионики. Всюду был режим активации "по умолчанию", которым они с Теромосом и воспользовались.
Они чувствовали Храм. Это было воистину огромное, больше сотни планет, творение, ни запомнить, ни осознать масштаб которого не представлялось возможным. Искривления пространства и времени, накопители Пустоты, запутанная сеть энерговодов, сложнейшие преобразователи... чего-то во что-то. Им не хватало понимания ни чтобы собрать мозаику активирующегося механизма воедино, ни объяснить хотя бы себе работу какой-то отдельной части.
Древний механизм пробуждается ото сна. Один за другим кристаллы, наполняющие зал Узла трансформаций, вспыхивают ярко-голубым, отрываются от стен и приближаются к центру, оставаясь, вместе с тем, непостижимо далеко и близко. Пробуждение Храма сопровождается невыразимым ощущением движения: движется даже не тело, не пространство, а — душа? Движения — и освобождения. Будто кто-то внутри и снаружи вместе с тем с облегчением расправляет плечи, разминает мускулы, готовясь к любимой работе. Затворы. Они деактивируют затворы. Каждый из кристаллов что-то запирал, блокировал, мешал чему-то. Они пользуются представлением Савона, чтобы включить вторичные узлы трансформации. Теперь — сам Храм.
Первыми убирают затворы эссенции. Теперь Храм действительно становится единым целым, готовясь к роли продолжателя воли, величайшего инструмента в руках — Творца? Следующими устраняют запоры на пространстве-форме. В тот же миг части Храм начинает меняться. Его части больше не связаны друг с другом жёстко, подчиняясь "настройкам по умолчанию", смещаются друг относительно друга. Форма целого плывёт, пока незаметно, но с ускорением. Там, наверху, на поверхности дрожит и рушится конденсировавшийся века пустотный камень, открывая подлинный облик Края уже не Зимней Пустоты. Наконец, они освобождают течение псионных токов. Накопители Храма неполны, разрядились, но всё же — непусты. Энергомагистрали наполняются запасённой силой, включаются распределительные станции, оживают контроллеры — что-то вроде псионических программ?
Всё это они с Теромосом осознают, просто находясь в контакте с Узлом трансформаций. Узел не предназначен для контроля в прямом смысле этого слова — их ещё ждёт Консоль. Но всё-таки он отображает состояние Храма, чтобы Зел-Нага-активатор мог включать и выключать те или иные функции по отдельности. Когда Энтони разрывает контакт с Узлом, то осознаёт последнее, что происходит уже автоматически: размыкаются псионные запоры на всех ранее закрытых частях. Консоль управления, Центральная энергомагистраль — и миллионы прочих, рабочих, технических, ритуальных, библиотечных, даже жилых помещений и проходов вновь доступны.
> Переключимся на Люос
Со свежим ветром врывается в атмосферу Люоса Вера Орлова, мастер Дыхания. Не повинуясь, а следуя за её не волей, но желанием, мимолётной мыслью, Дыхание скручивается округ планеты, смешивается с изменчивыми ветрами варпа — и уносит их в закрывающиеся разломы. Многочисленные демоны, ещё держащиеся за счёт множества смертей, за счёт почти исчезнувшего, в муках погибшего населения планеты, не сговариваясь, нападают на нового противника.
Ветра, столь ласковые к своей хозяйке, оборачиваются кинжально-острыми порывами. Демонов разрывает на куски вместе со всем их варп-колдовством. Сама физика, сама реальность течёт, вихрится, если того желает мастер Дыхания — обладатель редчайшего титула в Пространстве Парадоксов. Останки демонов уносятся в порталы вместе с варпом. Варп-буря на той стороне по замыслу Алфреда должна была давить на ткань Пространства Парадоксов, а теперь подчиняется Деве, но Шаману Дыхания и ударяет по самому Хаосу волною свежести и чистоты. Подчинённый Слаанеш домен разрывает на части, демоны в нём гибнут, пленённые ими души вырываются наружу, чтобы ветер вынес их в Пространство Парадоксов. Вера хлопает в ладоши, и ветра перекручивают реальность по-разному с разных сторон, не просто разрывая связи между двумя частями мироздания, а заметая, буквально выдувая всякий след этих связей.
Вера растекается, разлетается порывами Дыхания. На несколько секунд сознание-существование пока ещё неопытного, но вполне полноценного мастера охватывает поверхность планеты, успокаивает песчаные бури, очищает города от песка, останков мутантов и мертвецов, проникает в подземелья, стелется сквозь многочисленные порталы, проносится чрез ноктилит, выдувая из него скверну Имматериума, соединяется в тело внутри места, полного машин и труб.
— Привет, прости, что запоздала! — восклицает Дева Магу.
— Ничего страшного, — устало улыбается ей Элла. — Как успехи?
— Ну, выдула всю гадость к демонам с демонами, почистила всё, до чего добралась, а добралась до всего! — Вера не удерживается: рука, нога, а то и всё тело на доли секунды обращаются Дыханием. Вокруг неё кружатся, льнут синие и голубые вихри, а волосы непрерывно переплетаются, загадочным образом не спутываясь.
