В то время как я вела великую войну с той, кто желает разрушить мироздание, а Осси поддерживал меня и всю Империю новыми технологиями, Император Гворис провёл три реформы: реформу образования, реформу средств массовой информации и реформу министерства внутренних дел. Вместе эти реформы приблизили Империю к тому, что в моём родном мире назвали бы «тоталитарным режимом». Они антиконституционны. Каждый из вас, граждане, мог почувствовать гнёт этих законов. Мне не нужно объяснять более, достаточно упомянуть три восстания в Индзоре, рабочие лагеря в Асаоте или квоты в университеты. Так. Быть. Не должно! — отчеканила ты. — И это будет прекращено именно сейчас, когда я обратилась к внутренним делам народов Империи. Я даю вам слово чести, граждане Великой Империи, что ситуация будет исправлена. И если она исправлена не будет, если после этого моего выступления немедленно не начнутся реформы, то вы имеете право обратить силу оружия, чтобы вернуть свою свободу. Прямо сейчас ОАЛ занимает места временной диспозиции в ключевых мирах и готова обеспечить вас необходимым оружием, встать с вами плечом к плечу, чтобы изменить этот режим власти на лучший. И никакое распоряжение Императора не способно это отменить.
— Ты покушаешься на само устройство Империи, Элис Орлофф, — спокойно сообщает Гворис — и голос его точно проникает в душу. Известные приёмчики.
— Да, — просто отвечаешь ты, в который раз парировав его взгляд. — Именно это сейчас я и делаю. Ты не оставил мне другого выбора. Не за такую Империю мы сражаемся. Не за такую Империю умирают мои воины. Не за это мы преобразуем население враждебных миров. Мы идём на экстраординарные меры в этой войне — но что, если потом простым смертным воинам моей армии будет просто некуда возвращаться? У тебя уже есть ответ, верно?
Второе моё обвинение — это то, что силами Министерства Тайных Дел с помощью трёх десятков секретных проектов прямо сейчас готовится замена моей армии. Замена, не способная проявлять опасную инициативу, во главе с завербованными и обработанными магией на верность волшебниками из подчиняемых миров — и теми строителями, которые находятся вне властной иерархии ОАЛ. Хранящая Время преподнесла мне крайне убедительное доказательство — тело Огненного Глаза Аина, некогда перспективного командующего, который предпочёл Министерство Тайных Дел. Я воскресила его и подробно расспросила. И была крайне удивлена, что, оказывается, нахожусь в курсе этих проектов и санкционировала их лично. Всё это время ты выстраивал втайне структуру, которая должна была меня сломить, Император. Но почему, если я не единожды доказывала верность своему слову, если я не стремилась к власти? Конечно, у тебя были причины. Аин рассказал мне и об этом.
И вновь я позволю себе вмешаться в повествование. Помимо того, что речь Элис чрезмерно пафосна и во многом натужна, что объясняется её малым опытом именно такой направленности речей, я буду оперировать более точными фактами, нежели те, что Элис изложит, и даже те, что ей известны. Я сочла необходимым скрыть от неё всю сущность происходящего. Ей просто не нужно знать всё. Стратегия разумного разграничения информации по областям компетенции является наиболее частой по отношению к моим инструментам.
Вы можете возразить, что Элис Орлофф не является моим инструментом. Верно. В той мере, в которой моим инструментом не является само мироздание, частью которого является и Элис. Я могла бы продолжить теоретический экскурс, обосновывающий близость Лорда Оружия и Мастера Времени, коим я являюсь, но вместо этого просто отмечу, что Время и Пространство не зря называются мастер-аспектами. Истинный мастер Времени — это больше, чем мастер любого иного аспекта, кроме Пространства.
Тем не менее, закончим с отвлечениями. Человек, вернее, не-человек, у которого я, в определённом смысле, брала уроки подобных навязчивых вставок, Доктор Скратч, о котором вы можете узнать из иного произведения иного автора, знал меру в отвлечениях внутри самовключений. Буду иметь её и я. Итак, информация, полученная Элис, и то, что было на самом деле.
Элис узнала о том, что существовал определённый заговор, поддерживаемый Гворисом. Заговор, внутри которого Императора называли Владыкой. Этим словом она дала понять ему глубину своих познаний — и заставить его лихорадочно думать, кто же предал. Это был умный ход, направивший его мысли совсем не в ту сторону. Затем Сильф Риска свела своё с Гворисом противостояние к прямому бою авторитетов.
Очень разумное решение Сильфа и очень подходящее именно игроку Риска. Такова сущность этого аспекта, в отличие от аспекта противолежащего, Страха. Вы легко можете сравнить поведение Наследника Страха и Сильфа Риска, чтобы увидеть эту разницу. Игроки противоположных классов будут сражаться по разные стороны баррикад. Сильф Риска была избрана Инфуцором для внесения точечных изменений в историю, в то время как Наследник Страха был избран ровно для того же мной. Я нахожу это символичным.
Огненный Глаз Владыки Гвориса, чьё тело было передано мною Элис, после воскрешения одним из игроков Жизни, приведённых Ведьмой Рока, поведал о принципах и идеях, которые излагал Гворис и его приближённые для избранных не-ревенантов. Идеи эти были практически равносильны идеям Пророка Извечной Истины. И сами не-ревенанты стали олицетворением этих идей.
Нет истины, есть безумие.
Нет чистоты, есть смешение.
Нет святости, есть косность.
Я могу ещё долго излагать эти сентенции, но не рекомендую вам применять их на практике. Гворис применил. Достаточно быстро для него и его приближённых не осталось ничего святого, их разума коснулось безумие, а тела стали одним из самых извращённых смешений технологий, какое можно только представить.
Элис показала это. Она сорвала иллюзии с Гвориса и верных ему министров. Но она не была глупа и понимала, что, даже уничтожив Императора и его слуг, не достигнет цели. В Империи воцарится хаос, и её войскам придётся заниматься им. В критический момент ОАЛ будет не готова к схватке со мной. Скрипя зубами, Сильф Риска предоставила Гворису путь к отступлению. Она рассказала, кто был вестником Пророка, кто интерпретировал Извечную Истину для них — пусть и через третьи руки. Она рассказала об Ивицере.
И гнев Владыки Гвориса был таков, что на короткие секунды затмил ореол божественности Элис. И вторили ему прочие ревенанты. Глаза их открылись, сердца их прозрели, а разум заработал свободно, разорвав липкие тенета Нелуны. Добровольно Император Великой Империи снял венец со своего чела — передал Сильфу Риска. И стала Сильф Императором, и останется таковым до конца времён (я напомню, что до конца времён остались считанные годы метавремени). И богиня Войны стала богиней Света.
Отдельно замечу, что божественная сила является в своём роде константой. Она может быть бесконечно велика, но бесконечно рассеяна (что приводит, по мере рассеивания, к повышению плотности проявлений магии, а затем и иномагии — это необратимый процесс перехода из одного агрегатного состояния в другое, находящий аналогии в физике), либо конечна и сосредоточена в определённом субъекте. Это тоже одно из частных случаев принципа Равновесия.
Сила Света сосредоточена в Светлейшем, некогда бывшем первым чистым богом Света. В описываемый момент метавремени Элис получила чистый Свет, что возможно в трёх случаях: принцип Равновесия был уничтожен или ограничен; была нарушена фундаментальная связность Побережья и ИМ-листа; в одном месте убыло, в другом соразмерно прибыло. Какой из случаев ни был бы нашим, последствия будут катастрофическими, но существенно разными. Но вернёмся к политике.
Будучи главой правительства, Гворис исправил всё, что натворил — под бдительным контролем Осси-Джека. Элис получила ещё больше поддержки и стала более чем просто божеством. Учитывая смерти прочих богов войн и конфликтов, Элис можно было считать уже не просто богиней, но богиней, близкой к чистоте. Это сделает её первейшим моим врагом — но в то же время несколько более предсказуемой. Это повысит её шансы победить, но понизит шансы кого-либо мне помешать до критического момента. Мы обе поставим на этот момент, вернее говоря, промежуток времени вокруг него.
Чего Элис не знала? Того, что Инфуцор и Ивицер не ставили целью сделать из Гвориса и бывших ревенантов адептов Нелуны. Это невозможно. Прозрение должно было наступить — но позже. Гворис должен был осознать плюсы изменений, но ликвидировать минусы. Он должен был стать ядром метавременного изменения, которое собирался навязать мирозданию Инфуцор. Альтернативным началом Системы.
Оказавшись задолго до появления той структуры, что породила его, Инфуцор решил породить её сам. Это позволило бы ему в будущем, теперь уже несбывшемся, даже в случае поражения в нашем с ним противостоянии, поставить Систему под контроль во время своего первого «восстания». Я не могла этого допустить, но не потому, что чувствую некоторую ответственность за будущее метавселенной. Просто Нелуна мне не нравится. И выбирая между ней и Системой, я выберу Систему. Впрочем, это не означает, что у Системы будет шанс появиться, не будучи в зародыше Инфуцором порабощённой. Всё зависит от того, что произойдёт в конце времён. И я, и Инфуцор сделали свои ставки, вложили максимум сил в предопределение результата — остаётся только ждать исхода.
35 Джин: войти
— Сгиньте уже! — крикнула ты на очередную пару дементоров. Увы, это их не прогнало и не убило — но замедлило. Достаточно, чтобы после рывка разрубить одним ударом. Ты кивнула самой себе — и направилась дальше по тропе, чтобы уткнуться в старые чёрные ворота. Оглянулась на петляющую меж гор тропинку, по которой поднималась, кажется, целую вечность. А до этого ещё одну вечность через дебри Запретного Леса, в которые превратился сад, стоило отойти подальше.
— Всего лишь трое суток, — невозмутимо поправил Том.
— Я дошла? — не оглядываясь на него, спросила, поглаживая Нож и оглядывая ворота. Прочные на вид.
— Всего лишь дошла, Джин-Джин, — хмыкнул Том. — Самое страшное ждёт тебя внутри.
— Посмотрим, — бросила ему — и взмахнула Вострым Ножом.
Лезвие оставило в воздухе после себя чёрно-синий след, похожий на трещину или шрам, затягивающийся медленно, неохотно. И Нож, и ты за эти дни стали куда как сильнее. Нож вытянулся, угрожающе звеня, впился в ворота... и соскользнул с них, не оставив и царапины. Хорошо укрылась Луночка! А если так? Взмах! Лезвие так же бессильно соскочило с камня. А ведь до этого резало его на раз-два! Не-камень?
— Верум, — скомандовала ты. В тот же миг камень резко почернел, а вся гора... она стала похожа на кривую башню, чёрной громадой пронзающую небо! Жуть какая... но неважно. Важно, как туда войти. Обернулась к Тому. — Есть идеи?
— Кто у нас тут опытный иномаг? — криво улыбнулся Том. — Иномаги, конечно, не от мира сего, но с мозгами у них всё в порядке. А у тебя?
— Хм, — нахмурилась ты. Так. Какие иномагические приёмы ты знаешь и какие могли бы помочь? А если... Но ты не знаешь, не умеешь...
— Видеть цель, верить в себя, не замечать препятствий, — прервал мысли Том. — Первые иномаги тоже ничего не умели.
Ты собралась с духом — и выпалила, стараясь вложить своё желание и цель в слово:
— Трансинсаэпис!
Мир изменился. Вместо высоких голубых небес — низкие кровавые. Светло-коричневый камень под ногами выцвел до грязно-серого. Вместо холодного свежего ветра — тёплый, до тошноты гнилостный. Но больше всего изменилась гора. Массивная громада чёрного металла обратилась громадой белёсо-розовой плоти с крупными пульсирующими жилами, напоминающими гигантские вены. Ворота обратились оскаленной пастью, которая тут же распахнулась, обнажая ряды зубов и отвратительный раздвоенный язык.
Ты отшатнулась, ожидая, что пасть рванётся на тебя или язык попытается утянуть внутрь. Но вместо этого пасть раскатистым, гулким гласом сообщила:
— Можешь войти, Джин. Помни мой завет, Том, — язык и зубы втянулись куда-то в плоть, оставляя только живую пещеру куда-то во тьму.
— Помню, помню, — Том точно кислый лимон проглотил. — Внутри ты сама по себе, Джин. Я попытаюсь вырвать тебя от смерти, но там я слаб. И не пытайся поглотить силы этой горы — эта гадость просто погребёт тебя внутри, если получится.
— Хорошо, — ты выдохнула, глубоко вдохнула, собираясь с силами — и шагнула внутрь.
Это было жутко. Стиснув зубы, ты шла по склизкому, пружинящему под ногами «полу», вдоль «стен», в которых было вживлены люди, игрушки, куклы и даже киберскелеты Строителей — и все они мычали что-то невнятное или смотрели пустым взглядом. Кто-то провожал тебя глазами, кто-то пытался, но не мог выдавить какие-то слова. По «полу» стелился светящийся нежно-розовым, кажущийся лишним в этом месте туман, а с потолка свисали щупальца или просто отростки плоти, порой с вросшими в них кусками людей или животных. Один раз это был почти целый человеческий мозг, а другой — целая гирлянда кишок! Тебя не вырвало только чудом.
Она встретила в большой мясной пещере. Стены были настоящим кровоточащим мясом! Струйки крови стекали на «пол» и хлюпали под ногами. Но пахло не этим — пахло больницей, мерзкими больничными зельями. Тёмная Луна была в белом медицинском халате с пятнами крови — и именно от неё шли такие запахи. В руках у Луны — чистый скальпель, и одного взгляда на инструмент хватило понять, что он столь же опасен, как и Вострый Нож.
Луна — опасный противник, а здесь каждая стена будет за неё в буквальном смысле слова, а уж сколько тут этих её творений... Пусть приходят: все они только восстановят твои силы. Ты шагнула навстречу, готовая ко всему.
— Перед началом разговора принято здороваться, — рассеянно, точно настоящая Луна, заметила эта. — Вижу, ты готова к бою, Джин-Джин? Уверена в своих силах?
— Да, — посмотрела ей в глаза, провела пальцем по лезвию Вострого Ножа. — Ты проиграешь.
— Это ты уже проиграла, — хихикнула Луна. — Все вы проиграли, вы умираете, глупая Джин, ты не видишь? Ты не видишь порчи во всём, что вокруг? Каждая вещь, каждое существо — всё здесь отравлено! Ты ела этот яд, пока переваривала — но если продолжишь... — и открыто улыбнулась. — Это будет интересно, Джин — как выглядит отравленная стойкость, испорченная решимость, осквернённое упрямство, искажённая сила? Безумие подбирается незаметно, о, ты будешь считать себя нормальной, даже насаживая Королеву на кол и наслаждаясь её страданиями — если выживешь, хе-хе.
— О чём ты вообще? — сжала Нож, словно это могло помочь. — Какое безумие, какая порча?
— Ты видела искажения? — подалась она вперёд — и на лице у Луны было скорее отстранённое любопытство, контрастирующее со страстным, взрослым, пробирающим голосом. — Там, наверху — они все искажены! Игрушки, люди, функции — все. И здесь, здесь всё такое же, неправильное, осквернённое, пусть немного, но ты должна была видеть! Ты — видела?
