— Да, — вспомнила всё, через что прошла. — Но разве это... — и запнулась.
— Ненормально, Джин, это всё — ненормально! — весело рассмеялась Луна. — Ты ещё в своём уме, раз замечаешь, ещё чиста, не осквернена. Моя версия там, снаружи, была ослабшей, измученной, магия, вера — они подвели её, не смогли очистить, вернуть назад...
— Чужие?! — в ужасе воскликнула ты. — Они...
— Чужие, — мечтательная улыбка. — Совершенный организм, живое оружие высшего класса, истинные охотники на магов... Столько потенциала для улучшения, столько интересных решений! Я наблюдала за зародышем, я считала генокод, я разобрала его — но чужие вычеркнуты из её тела. Жаль, — вздохнула она. — Я могла бы дать ей шанс пережить рождение, могла бы переселиться в зародыш, могла бы бежать от скверны — ксеноморфы не подвержены ей. Но зачем?
— Что за скверна? — снова спросила ты, содрогаясь от подробностей.
— Тебе не понять, — качнула Луна головой. — Или ты хочешь? Ты хочешь познать, понять, научиться дарить и принимать?
— Что это за порча и что с ней делать!? — не выдержав, выкрикнула ты, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарезать Луну резким взмахом.
— Нетерпеливая, решительная, глупая, — констатировала Луна. — Есть силы чернее самой тёмной магии, страшней самого ужасного проклятья — силы привлекательные, интересные, податливые... но столь опасные, сколь и полезные. Она-ты привлекла меня сразу, Джин, — она смотрела куда-то в пол, покручивая скальпель в руках. — Я ощутила в Джинни эти силы, я ощутила их потенциал, их непередаваемую мощь, отравленную, намеренно ослабленную, функционально суженную — но сами намёки на эту силу... Я желала провести эксперименты, извлечь их из неё или окончательно поразить ими, чтобы понять, изучить, поставить на службу. Но моё светлое отражение было таким сильным, таким красивым, чудесным, невинным, влекущим, ярким! Я не смогла атаковать первой, а она смогла. Я могла бы уйти, могла бы вернуться обратно, но сила, спрятанный внутри потенциал был важнее жизни в новом теле. Я прыгнула в Джинни, чтобы изучить порчу здесь, чтобы понять её сущность, подчинить или подчиниться, сделать частью или ею стать... — подняла взгляд. — Ты хочешь стать частью чего-то большего? Чего-то настолько великого, что нельзя выразить словами? Или это нечто подчинить? Встать на одну ступень с великими волшебниками, пожертвовав всего-то человечностью?
— Нет, — но голос твой дрогнул. Не от решения — просто как можно не дрогнуть от такой жути! — Это... это то, что ты во мне почуяла... оно было раньше, да? До того, как я попала в ХОД-линию?
— Да, я же сказала, — отмахнулась Луна. — Оно было спрятано в тебе давно, оно ждало, дремало и только сейчас начало пробуждаться. Оно проникло щупальцами к Королеве, к сознанию, личности, ослабило её, заставило выгнать тебя, подготовило почву для подчинения Банши, чтобы овладеть здесь всем — но глупая Банши считает, что это делаю я. Зачем мне? Скажи, зачем мне разум и тело девчонки Уизли?
— Эм... — не нашлась ты. — Затем, что ты — сумасшедшая садистка?
— Есть такое, — она даже не стала отрицать! — Но я не глупа, я не хотела встречаться с Райсом, с Дамби, со светлой собой — рискнула всем ради Джинни! Ради того, что внутри неё. Сделка! Я предлагаю тебе сделку, Джин. Отдай мне её. Отдай мне Королеву, отдай ту, в ком заразы больше всего — а я тебе помогу до неё добраться и уйду с добычей навсегда. Хочешь?
— А победить поможешь? — и как увериться, что она не предаст?
— Нет, конечно, нет. Сила моя запечатана, скрыта, сейчас вмешаюсь — Банши выгонит, освобожу всю силу — разум рухнет. Всё или ничего, Джин, только так. Или нападай! Бей! Может быть, ты победишь, и я уйду... или уничтожу твой хрупкий разум. Выбирай.
— Как я могу тебе верить? — спросила ты. Безвыходная ситуация. Надеяться, что она уйдёт... Но если эта порча ей ценна... Но если она и вправду заразит тебя... Столько «если»!
— А как я поверю тебе? — парировала Луна. — Победишь Королеву — и убьёшь. Твоё слово и слово моё. Слова здесь весят, знаешь ли, немало. Я даю слово, Джин, что в случае твоей победы над Королевой, если ты передашь мне её — я уйду, тебе не навредя. Каким будет твоё слово?
— Я... — вспомнила клятву Хранящей. Но тогда Хранящая выкрутилась на формулировках, а здесь значение имеет суть. Твёрдо сказала. — Даю слово, что передам тебе Королеву, если ты доставишь меня на палубы, если ты не будешь мне вредить и уйдёшь с ней навсегда.
— Слово на слово, — улыбнулась Луна. — Моя башня плоти устремлена в небеса, поднявшись по ней, ты попадёшь на палубы. Я не могу тебе помочь напрямую, но могу косвенно, цени это Джин. По дороге будет много источников силы, чистой силы, твоей силы — столько образов моих экспериментов, сколько успею породить. Убей их все, стань сильнее — и добудь мне Королеву! И помни... — многозначительная пауза.
— Что? — не выдержала ты.
— Только я могу тебе помочь, — напевно произнесла Луна — и звучало это... чудесно. И сама она, несмотря на скальпель, на заляпанный кровью халат, показалась тебе вдруг ангелом, сошедшим с небес. — Мне не нужно быть сильней тебя, чтобы приказывать, Джин. Я могу просто сидеть здесь и наблюдать за развитием порчи, собирать данные да экспериментировать. Если я уйду, никто тебе не поможет. Порча съест разум Джинни и твой. Но я добра, — это слово было каким-то скрежещущим, будто бы хриплым — и она уже не была ангелом. Теперь она была самим воплощением зла! Её улыбка превратилась в оскал, а скальпель заставлял дрожать коленки. — Мне ничего не стоит убедить тебя, Джин. Мы настолько несопоставимы, что ты должна была бежать, храбрая девчонка, только услышав о моём присутствии. Но ты здесь. Твоя наглая смелость меня впечатлила, и я даю тебе шанс. Цени его. Если ты попытаешься обмануть, то я заражу тебя порчей и заберу с собой навсегда. Помни об этом.
Она закружилась в стремительном танце, заставляя застыть от восхищения — и полы белого халата на миг показались тебе белыми крыльями...
— Помни об этом! — слова ввинчивались тебе в уши.
Грифон, величественная птица взмахнула могучими белоснежными крыльями, зажимая в клюве скальпель — и пропала, оставив только несколько перьев, кружащихся в воздухе.
— Помни об этом, — донёсся прощальный шёпот, щекоткой проникая под кожу.
И тогда пришёл страх. Не в силах стоять, ты села на корточки, обхватив колени одной рукой, а другой вцепившись в Нож, что-то утешительно гудевший. Как ты вообще могла забыть, что умела Тёмная Луна на самом деле? Эти её химеры — почему ты думала, что это самая главная её сила? Она парализовала тебя сквозь все щиты Дамблдора, которые выдержали даже бой со строителями! И заставила идти за собой. Именно это было её силой! На что ты вообще надеялась, дура такая? Она бы заворожила тебя парой слов! Она...
Она сказала, что ты впечатлила её глупой храбростью. А если бы не впечатлила? Ох... А ещё она сказала, выпустит на тебя своих тварей! Ты с трудом поднялась и, не стесняясь подпитывать себя, вымывать лишние мысли жизненной силой, которой осталось не так уж много, огляделась.
Они были уже здесь. Вылезали из кровоточащего мяса стен, как и воды, с жутковатым хлюпаньем окружали тебя. Ты ощущала их зловонное дыхание, ты слышала их всхлипы, видела их дёргающиеся конечности, искажённые в гримасах боли лица и морды... Ты не стала ждать, пока их станет слишком много. Ты напала сама.
Напала, вымещая на них всё, что произошло. Ты полностью отдалась этому бою, и Нож пел в твоей руке, и капли тёмной крови заставляли жмуриться при каждом взмахе. Ты вбирала в себя их боль, их силы, их жизни, ты яростно обрывала их жалкое, страдательное существование — это было актом милосердия.
Ты осознала, что их так много, что тебе приходится прыгать по трупам, едва не спотыкаясь. Тогда ты пробилась к выходу, к тоннелю, ведущему вверх. Здесь, в тесноте, рывок помогал едва-едва, ты только уклонялась с его помощью, и то редко — стоило сбиться сосредоточенности, как очередная химера едва не добиралась до тебя.
Это был самый долгий бой, какой ты только прошла в Забытом Краю. Самый долгий, самый жуткий, самый приятный и полезный. Когда ты, наконец, пробилась на вершину горы из плоти, выбралась на живую тропинку (или очередной отвратительный язык?), уходящую в облака, то оглянулась. Лучше бы ты не делала этого. Гора плоти смотрела на тебя огромными мутными глазами и улыбалась. Ты быстро развернулась и побежала, быстрее, быстрей из этого места, вверх, в липкий туман облаков...
Хроники корабля-дракона
Грэм задумчиво подкручивал магическую камеру, прилепливая её к плечу. Камеру ему добыла Луна, а производитель, «LLS», или же просто «Эллстар», уже считалась признаком надёжности. Правда, её технологии обычно были непонятны, только Фло задумчиво отвечала что-то про «высокую ритуалистику», а Райс сравнивал с «условностями Sburb», но работало всё стабильно и устойчиво даже к иномагии Луны.
Эта камера управлялась мысленно: нужно было всего лишь представлять вместе с определённым «ключом», куда нужно камере повернуться — и она поворачивалась. Другие мысленные ключи отвечали за включение-выключение, режимы записи, трансляцию изображения на глаза и прочее управление на лету — подробные же настройки делались, как и в нормальной маггловской технике, с помощью сенсорной клавиатуры. Большущим плюсом такой камеры было мало того то, что она была лёгкой и просто крепилась на плече, так ещё и давала лучшее качество съёмки на всём корабле. Идеальная камера, чтобы начать карьеру корабельного хрониста и пополнять библиотеку уже лично.
Торжество проводилось в Ажурных Залах — разрекламированном ледяном великолепии. Но оно того и впрямь стоило. Грэм весь извертелся, оглядывая ледяные узоры и статуи, пока Райс произносил традиционную, но неимоверно банальную речь. Камера автоматом держала фокус на Райсе и каким-то образом умудрялась усиливать именно его слова, фильтруя всё остальное. О таких мелочах, как объёмный звук, не стоило и упоминать. Грэм уже предвкушал, как начнёт пополнять хронику своими записями. Конечно, нужно будет всё просмотреть, вырезать лишнее, скомпоновать, может быть, вставить какие-нибудь комментарии... Приятная работа.
Наконец, Райс закончил. И последовала церемония, в тонкости которой Грэм до этого не вникал — он был весь день занят настройкой камеры. И вообще, камера позволяла отвлечься от Джинни, которой становилось всё хуже и хуже. Мадам Помфри вместе с Фло пришли к мнению, что возможна даже кома — но вот причин её так и не нашли... Хватит! Нужно отвлечься! Он должен сосредоточиться на звуке и картинке. Всё должно быть идеально! Свадьба Лорда Слизерина и Леди Макгонагалл — историческое событие!
Ой, а это ещё что? Камера любезно подсветила красным светом какую-то тень на потолке. И ещё одну. И ещё! Грэм даже не знал о такой функции. Увеличил изображение, сфокусировав на автоматически захваченных объектах... Да это же чужие!
— Сонорус, — шепнул он — и прогремел на все Залы. — ЧУЖИЕ НА ПОТОЛКЕ!
В тот же миг твари напали.
Извлечения из краткой хроники полёта Грэма Фергюссона (разноображенные различными сценами и вставками). Секция реальной истории, главная полка:
413 дней с момента вылета.
Свадьба Светлой Леди Минервы Макгонагалл и Тёмного Лорда Тома Слизерина. Свадьба была сорвана нападением чужих. Число погибших: 478 человек. Число пропавших: 104 человека. Уничтожено чужих: 9 особей. Объявлена большая охота за ксеноморфами.
416 дней с момента вылета.
Окончание большой охоты. Уничтожено ~73 особи чужих, замечено и заблокировано 18 входов на жилые и складские палубы.
Добавлено: по подсчётам Дональда Уизли, потери среди охотников достаточны, чтобы компенсировать потери самих чужих. Вывод: люди поддались большой провокации, а охота прошла полностью по сценарию ксеноморфов.
445 дней с момента вылета.
Свадьба Светлой Леди Минервы Макгонагалл и Тёмного Лорда Тома Слизерина. На свадьбе было объявлено, что Леди Макгонагалл беременна.
484 дня с момента вылета.
Официально объявлено, что выжившие после имплантации зародыша чужого имеют шансы впасть в кому. Среди 16 пострадавших — Джинни Уизли.
529 дней с момента вылета.
В связи с устойчиво хорошей погодой введено квотирование рыбацкого промысла, лицензирование снасти и шляп.
545 дней с момента вылета.
Энтони Даффи организует Рыбацкую гильдию под своим руководством. Капитан обеспечивает членам гильдии в обмен на строгий контроль льготные квоты.
572 дня с момента вылета.
Образована Гильдия небесных гадателей во главе с Сивиллой Трелони.
601 день с момента вылета.
В Небе заметили устойчиво реального зверя. По настоянию Фло вид зверя определили как «альфа-ящер». В случае обнаружения альфа-ящеров рыбалка запрещается, на крыльные палубы поднимаются дополнительные отряды авроров и невыразимцев.
611 дней с момента вылета.
Небесные гадатели предупреждают о прибытии стаи альфа-ящеров.
612 дней с момента вылета.
Молнии! Молнии и гром. Они быстро нагоняли дракона Хогвартса. А следом догоняло нечто, и это нечто казалось невероятно огромным и столь же невероятно могущественным. Больше Варсиэра, возможно, больше самого Солнца. Одно только движение этого создавало в Небе реальностную бурю таких масштабов, что спарку Хогвартс-Варсиэр кидало из стороны в сторону как пушинку.
Капитан Слизерин стоял на носу, взяв за руку жену, и нежно-розовое сияние смешивалось с ядовито-зелёным — масштабные заклинания срывались с их рук, ограждая Хогвартс тонкой плёнкой защиты, раз за разом лопающейся и возвращающейся на место. Фло с Этаном Райсом стояли на крыльях дракона, и воля их стабилизировала реальность, возвращала ей привычный вид, отражала бесконечные даже не атаки — просто волны искривления физики и метафизики, прокатывающиеся от движения чего-то сверху. Луна Лавгуд тихо напевала что-то на изогнутом хвосте дракона, удерживая взглядом весь Хогвартс разом. Удерживая от всего, что не предусмотрели четверо других волшебников. За плечи её держал Роберт Бойл, в свою очередь стабилизируя саму Луну — её тело так и норовило расплыться, исказиться, перестать быть телом человека, а то и просто телом.
А позади, на возвышении из чёрной плоти Варсиэра, стоял Ивицер. И он встречал волны искажения без всякой видимой защиты — они просто разбивались о его вытянутые руки. В отличие от преследуемых, Ивицер не был сосредоточен и серьёзен. Напротив, он широко улыбался и явно воспринимал реальностный шторм как нечто весёлое и интересное. И по мере его усиления, по мере перехода дрожания реальности в натуральную качку, веселье на лице Ивицера сменялось предвкушением. Он вглядывался в хаотические видения штормового Неба, прокатывающиеся могучими волнами, в белизну сверкающих молний, в мелькающие грозовые тучи, ожидая увидеть чудо.
