— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Джинни. Выглядел он и впрямь не очень — бледный и какой-то осунувшийся.
— Да, — выпрямился Грэм. — Это было... Она нас обманула.
— Вижу, — у Джинни не хватало сил даже на эмоциональную реакцию. — Директор точно меня отчислит.
— Нас, — вздохнул Грэм.
— Альбус Дамблдор не такой глупый! — воскликнула Миртл, о которой Джинни уже и забыла. — Он не отчислил тебя тогда, не отчислит и сейчас. Я ему всё-всё об этой Хранящей расскажу! Она превратила мой туалет в проходной двор!
— Элизабет, пожалуйста, возьми себя в руки, — устало попросил Грэм. Джинни удивлённо перевела взгляд с Миртл на него и обратно — лицо призрака и вправду разгладилось, она... успокаивалась?
— Прости, Грэм, — более спокойно произнесла та. Лицо Миртл нахмурилось, будто она прилагала огромные усилия к чему-то, а не висела на месте. — Я... должна быть в порядке. Держать себя в руках. Я не плакса, я как ты, — призрачные ладони сжались в кулаки. — Я спокойна, — и замерла.
— Молодец, Элизабет, — отозвался Грэм.
— Не думала, что она так может, — удивлённо сказала Джинни. Оглянулась. Директор и преподаватель по-прежнему стояли у арки, замерли... как Миртл? Нет, та чуть покачивалась, а они просто замерли, будто неживые! — Что с ними?!
— С нами, — откликнулся Грэм. — Я... чувствую. Это что-то вроде защиты. Это место закрыто от окружающего. Мы можем провести тут вечность, а там не пройдёт и мига. Это произошло, как только Хранящая украла Камень. Какая-то древняя магия, не знаю, для чего.
— Откуда ты знаешь? — с подозрением посмотрела на него Джинни. Он появился не вместе с ней. Что они там с Хранящей делали? — Это тебе Хранящая сказала?
— Нет, — он присел на постамент — Джинни, посмотрев на это, опёрлась на колонну. Кажется, она начинает ненавидеть приключения. — Я чувствую время. Она заставила меня снять Камень и переместить его в другую линию времени. Теперь я ощущаю время. Будто открылись глаза.
— И что нам, просто выйти отсюда? — предположила Джинни. Восторгаться способностям Грэма желания не было.
— Не выйдет. Это непроницаемая завеса. Попробуй коснуться.
Джинни с неохотой оторвалась от колонны и попробовала. Она коснулась — палец просто соскользнул. Попробовала ещё раз — снова соскользнул. Как что-то может быть настолько скользким? Как заклинание подскальзывания! Соскальзывал палец, ладонь, рука целиком, телом прислоняться она не рискнула, зато попробовала ударить. Невидимая поверхность будто впитала удар, а кулак... конечно, соскользнул.
— И что дальше? — обернулась она к Грэму.
— Не знаю, — пожал тот плечами.
— Может быть, ты сможешь сделать что-то со временем, если его чувствуешь? — неожиданно предложила Миртл. Грэм на неё что, невербальный Конфундус наслал?
— Это идея, — согласилась Джинни. — Попробуй, вдруг получится!
— Я боюсь, — признался Грэм. — Вдруг я что-то разрушу? Я... почувствовал, как магистрал... исчез. Он рассыпался на кусочки. Это так... — он замолчал.
— И что, мы будем здесь сидеть, пока не состаримся и не превратимся в призраков, как Миртл? — возразила Джинни. Нет уж, вечно оставаться с Миртл и призраком депрессивного Грэма желания не было никакого.
— Хорошо, — согласился Грэм после паузы. — Нужно просто, — он вытянул руку, будто касаясь чего-то невидимого, — эту штуку, — рука едва заметно засветилась красным, — сломать!
Джинни и впрямь показалось, будто что-то треснуло и рассыпалось осколками. В следующий миг неподвижные фигуры Дамблдора и Райса ожили.
— ...ускорение времени, — закончил Райс какую-то фразу.
— Однако ты не прав, — улыбнулся Дамблдор. — Вот они, живые и здоровые. Совсем не похожи на собственных привидений. Добрый вечер, мистер Фергюссон, мисс Уизли... о, мисс Миртл. Прошу вас сюда, боюсь, мы не можем перешагнуть этот волшебный барьер.
— Очень хорошо, — мрачно кивнул Райс.
Они выбрались из тайной комнаты в Тайной Комнате. Райс направил на Грэма палочку и что-то пробормотал. Грэм выпрямился и стал выглядеть бодрей, будто в него влили жизненных сил. Затем профессор сделал то же самое и с ней — Джинни ощутила прилив энергии, пульсирующей в венах, всё вокруг будто стало светлей и ярче. Жизнь...
— Спасибо! — искренне сказала она. — Профессор Дамблдор мы не специально, просто Том Риддл и...
— Постой, — прервал он. — Постой, Джинни, — вдруг она поняла, что директор совсем не зол на неё. — Прежде чем начинать эту безусловно занимательную историю, вам нужно привести себя в порядок. Я понимаю, что вы оба не виноваты, — он смерил их взглядом. — Вам необходимо выспаться и отдохнуть, и мне жаль, что сейчас это невозможно. Видите ли, отдохнёте вы около недели назад.
— Хроноворот? — понял Грэм. — У вас есть хроноворот, профессор?
Дамблдор улыбнулся и вытащил из кармана серебряные часы на цепочке.
— Я хотел бы услышать хотя бы краткий рассказ, — он взмахнул палочкой, и посреди тёмного коридора появились стулья и стол, на котором дымились кружки с горячим чаем. Ещё взмах — на потолке появились сгустки света, прекрасно заменившие лампы. — Садитесь, пейте, — третий взмах: на столе появились пирожные, — и ешьте. Думаю, нам всем не помешает перекусить в спокойной обстановке. После этого я жду вашего рассказа.
Они расселись. Джинни осознала, что и вправду очень голодна. Она набросилась на пирожные с прямо-таки Роновым пылом. Казалось, каждое пирожное и каждый глоток горячего сладкого чая восстанавливают силы. Или и вправду восстанавливают? Жизнь внутри пульсировала быстрее и сильнее. Теперь Джинни чувствовала себя просто таки отлично!
— Пирожные прямиком из «Сладкого королевства» и чай из моих запасников творят чудеса, не так ли? — понимающе улыбнулся Дамблдор. — Прошу вас, начинайте.
И они рассказали. Сначала говорила Джинни — про Тома, про то, как он появлялся видением, а затем призраком и как Хранящая предложила ей помощь, как Том критиковал её и как они скрепили сделку Непреложным обетом.
— Придётся рассказать вам о волшебных договорах, — молвил Райс. — С другой стороны, у нас ещё есть надежда вернуть Камень Слизерина: Хранящая не сможет его уничтожить, кроме как ценой своей жизни.
Она продолжила рассказывать, дошла до встречи с Грэмом и Миртл. Здесь Дамблдор спросил уже Грэма, и тот рассказал о своих встречах с Миртл, когда она не больна «призрачным безумием».
— Никогда не слышал об этом, — покачал головой директор. — Этан?
— Не интересовался призраками настолько глубоко, — ответил тот. — Продолжайте, Грэм.
Он рассказал о спуске. Профессора неожиданно заинтересовались ощущениями при этом.
— Поворот, — Райс переглянулся с Дамблдором, но никаких дальнейших комментариев не последовало.
Грэм рассказал, что Том попытался как-то воздействовать на него, и не вышло только благодаря Джинни. Джинни чуть зарделась в ответ на искреннюю благодарность. Грэм рассказал, как они вошли, как Хранящая отправила остальных в будущее и как рассказала о секрете входа в комнату Камня.
— Похоже на правду, — молвил Дамблдор.
— Она не из тех, кто лжёт в мелочах, — согласился Райс.
Грэм рассказал, как Хранящая подчинила его Время своим Временем — Джинни не совсем поняла, как это вообще — и вытолкнула в соседнюю линию реальности Камень и себя, а самого Грэма — к ней. Наконец, он закончил словами о разрушении временной защиты основателей.
— Аспект Времени, — мягко молвил Райс. — Я не так много знаю о взаимодействии аспектов, тем более, героев одного и того же аспекта между собой, но похоже на то, что она подлинный мастер Времени, овладевший им во всех нюансах.
— Аспект — это элемент? — задал непонятный вопрос Дамблдор.
— И да, и нет, — покачал Райс головой. — Я объясню позже. Сейчас важно то, что магистрал цел. Будем надеяться, Ингрид сможет его вернуть. Мисс Уизли, Том не покажется в школе в ближайшую неделю — происходящее взяли под контроль лучшие иномаги нашей реальности, стоит здесь появиться лишней сущности... Позже лично позабочусь о том, чтобы вы никогда его не увидели. Всю прошлую неделю я отсутствовал, поэтому лекцию вам проведёт моя... коллега. Она несколько экспрессивна, но полагаю, отличная от моей точка зрения будет вам полезна.
Они встали — Джинни с Грэмом последовали их примеру. Профессор Дамблдор странным образом растянул цепочку хроноворота и поманил их. Цепочка охватила их троих, директор шепнул что-то, коснувшись часов палочкой, и резко крутанул часики. Мир помутнел, расплылся, и последнее, что услышала Джинни — это обращение Райса к Миртл:
— Мисс Миртл, не могли бы вы...
— Добрый вечер.
Фло появилась в кабинете без всяких спецэффектов. Встретили её спокойно. Джинни и Грэм уже знали о том, что Райса кто-то заменит. Энтони думал, что профессор Райс вернётся вовремя, но не так удивился замене. Наконец, Луна. Луна просто приняла замену и рассеянно улыбнулась, глядя куда-то вдаль.
— Меня зовут Фло, — после нестройного ответного приветствия продолжила прибывшая. — Если желаете, профессор Фло. Я редко учу, и пока профессор Райс отсутствует, вам выпал уникальный шанс послушать мою лекцию. Я вижу недоверие в вашем разуме. Мисс Уизли, озвучьте свои сомнения. Я вижу вас насквозь. Ну же, я жду.
— Вы не выглядите... — начала Джинни — но Фло резко её перебила:
— Не выгляжу. Первое правило, мисс Уизли?
— Некоторые вещи кажутся не такими, какими являются на самом деле... — продекламировала Джинни. — Ваш облик ненастоящий, профессор Фло?
— Настоящий? — хмыкнула Фло. — Боюсь, я не совсем понимаю, — её фигура поплыла, меняя обличье — высокая, статная женщина с ярко-рыжими волосами. — Это тоже я, — и снова изменилась, обращаясь в ребёнка. — И это я, — ещё одна трансформа — в первоначальный облик, напоминающий Джинни скорее сокурсницу, чем взрослого человека. — Я не метаморф, мистер Даффи. Профессор Райс наверняка не успел вам рассказать о нюансах иномагии, — она неодобрительно покачала головой. — Этан предпочитает последовательный, очень размеренный, точный подход. Его ученики пугающе адекватны, — Фло усмехнулась. — Даже вы, мисс Лавгуд, скорей всего, научитесь казаться обычной. Этан Райс — крайний полюс иномагов нашего листа, сторонник сокрытия, разделения, подобно тому как маги скрываются от магглов — волшебников инореальности от классических магов. Но в нашем... сообществе есть и иные мнения, — Фло ярко улыбнулась. — И я сторонник прямо противоположного подхода. Магия должна быть единой!
Она развела руки, и между ними разгорелось сияние, переливающееся всеми цветами радуги, а также белым и чёрным.
— Магия — это наше общее чудо, — улыбка Фло стала шире, а свет между её рук окутывал её потусторонним ореолом. Ученикам казалось, что её облик «переливается», меняется как радуга меж её же ладонями, постоянно трансформируясь, при этом оставаясь на удивление ладным. — Единая, многоцветная, неделимая, реальная и инореальная, бесконечная в гранях и отражениях, воплощающих саму природу! Дар классического мага подобен огню, озаряющему его дорогу в окружающей тьме, ткущийся в узоры заклятий, холодные и горячие, светлые и тёмные, простые и сложные, прямые и ритуальные, тонкие и грубые, яркие и тусклые, бесконечно разнообразные... но ограниченные реальностью, одной реальностью. Дар иномага — это текучая тень.
Улыбка профессора стала шире. Её облик непрерывно дрожал в изменениях и трансформациях подобно переливающемуся спектру меж её рук, и лишь улыбка да голос оставались неизменны.
— Мы, иномаги, очень тонко воспринимаем волшебное. Все пять чувств: громкое и тихое, мелодичное и шумное, светлое и тёмное, яркое и тусклое, острое и терпкое, сладкое и горькое, едва уловимое и резко бьющее в нос... Всё это — общее для классики и иномагии, общее для магии. Мы отличаемся осязанием. Возможно, Этан говорил вам, что с инореальностью можно познакомиться только наощупь. Классика плотна,а иномагия эфемерна, классика тяжела, иномагия — легка, классика тепла — иномагия прохладна, классика подобна струям воды, иномагия — лёгкие струйки воздуха. Почему мы должны скрывать воздух от тех, кто пьёт воду, если все мы им дышим?
Она рассмеялась, но улыбка стала каким-то оскалом.
— Вода испаряется, воздух проливается дождём. Иномагия и классика так тесно связаны, что порой неотделимы, неотличимы, сколько бы вам ни говорили обратное. Магические зеркала и портреты — это иномагия или классика? И то, и другое. Призраки — это иное, но полтергейст несёт в себе и классику. Я вижу вопрос в ваших глазах, мистер Фергюссон. Спрашивайте.
— Профессор, а огонь и земля тоже что-то символизируют?
— Земля, или твердь, — сияние между рук Фло стало более плотным, будто бы веским. — Грубая мощь, древняя сила, чистое могущество. Сила, что служит основой всего сущего, проходит через ряд трансформаций, мистер Фергюссон, и твёрдое состояние — второе из них. Маги-повелители — так их звали. Властители, владыки, властелины, лорды своей силы. Те, кто управляет чем-то отдельным элементом, будь то само пространство или время, — Грэм вздрогнул, — или же простой ветер, кровь, жизненная сила, — на этот раз вздрогнула Джинни, — удача, морские воды или небесная погода. Всё, что составляет наш мир, будь то абстрактное или реальное — то, что коротко называется элементами. Элементы нельзя выбрать — маг может управлять только тем, что дано ему с рождения. Магия элементов многообразна — опытный элементист может творить со своим элементом невероятные вещи. Но она же — очень ограниченная: тебе подвластен один, реже два-три элемента, да и только! Великие элементисты в древности считались богами, управляющими погодой, везением, насылающими мор или дарующими победу в войне... На них молились, их считали самим элементом в человеческом обличье, — Фло усмехнулась. — Мы, иномаги, постепенно вытеснили элементистов. Твердь проиграла воздуху: ей никогда за нами не угнаться! А нам доступно всё, что могут и они — пусть не полностью, частью, но мы — универсалы, как и классики, «волшебники воды». Классики стоят между нами и элементистами, но раньше проигрывали, — теперь Фло говорила спокойно, даже отстранённо. — Без развитой магической теории, без долгих трудов, они слабее элементистов, интуитивно давящих чистой силой, не способны защититься от тонких, скрытных, неожиданных атак иномагов... Только теперь, в настоящем, мастер классики может конкурировать с мастером элемента или мастером иномагии. Впрочем, в быту классика всегда была полезней, удобней и иномагии, и элементов...
Она сделала паузу. Между ладоней, на этот раз, стало струиться будто бы живое многоцветное пламя, мерцающее и завораживающее, а улыбка сошла на нет.
— Огонь. Огонь — это первичная форма. Силы, что контролируют и создают реальности, рождаются в огненной вспышке, в горении своей мощи, способной растопить, разрушить — или скреплять и создавать сами реальности. Элементы грубы и разделены на абстракции и материи. Классика легко оперирует энергиями и материями. Иномагия дышит абстракциями и энергиями. Огонь... Первичные безымянные силы соединяют в себе энергии, материи и абстракции. Нет разницы, нет границ, есть только могущество, с лёгкостью создающее целые миры из пустоты — или рушащее их обратно. Грубо и тонко, светло и тёмно, плотно и эфемерно — первичному огню нет разницы, что творить, что менять и что разрушать. И если в слухах об иномагах, повелевающих идеями и абстракциями не хуже элементистов, есть истина, то о существах, повелевающих первичной силой, не ходит и слухов. В нашем листе.
