— Нам — это не мне и Ивицеру, Грэм, — мягко продолжал Инфуцор. — Нам — это мне и Хранящей. Хранящая желает замкнуть петлю целиком, я же — частично, а для частичного замыкания ты должен жить, и жить в своём уме. Хранящая занята, и её временные манипуляции ограничены после разрушения листа, поэтому тебе помогаю именно я.
Ты уложил в голове новую информацию — точно книжку на библиотечную полочку. По крайней мере, ты узнаешь как можно больше... если он не сотрёт тебе память. Но тогда зачем ему всё это рассказывать?
— Как ты залез в меня? — спросил ты, следуя новой тактике.
— Ты не сможешь рассказать обо мне или выдать моё присутствие как-то иначе, — очевидно, прочитал он мысли. — Ты должен понимать, почему я принимаю такую предосторожность, не хуже меня. Ты можешь попробовать действовать, опираясь на знание обо мне — отсутствует смысл ограничивать тебя в этом. Что касается возможности моего присутствия, то за неё ты должен благодарить моего друга и вестника — Ивицера Творцева, брата одного из твоих соигроков, Марка. Ивицер присутствовал на твоей Земле гораздо раньше, чем вы были втянуты в нашу с Хранящей игру — и отправил в твою голову совсем небольшую, но полностью функциональную частицу Варсиэра.
— Не только в мою, — с пугающим самого себя спокойствием понял ты.
— Разумеется. Несмотря на любовь к драматичности, Ив достаточно предусмотрителен и эффективен. Вы четверо были под моим наблюдением — к сожалению, недолго. Энтони Даффи был одарён Кольцом Пустоты, скрывшим частицу Варсиэра от нашего с Ивицером доступа. Луну Лавгуд в нашей заочной дуэли Хранящая отбила. Борьба за Джинни Уизли была более жёсткой, и ей удалось изгнать Варсиэра из себя, несмотря на твою помощь.
— Ты организовал Единство для этого? — невольно ты восхитился глубиной замысла. О чём ты ещё не знаешь? Сколько всего произошло фоном, в тёмных углах, сколько в этом противостоянии скрытого и незаметного ты упустил? Это ведь только один маленький кусочек столкновения, который Инфуцор зачем-то приоткрыл.
— Что ты! — тепло улыбнулся Инфуцор. — Мне было достаточно тебя, искренне желающего поделиться с друзьями, особенно больной подругой, ощущением единения и братства. Ты будешь удивлён, но в том не слове не было ничего враждебного. Общество, полностью попавшее под его действие, стало бы гораздо лучше, каждый стал бы альтруистичным, хотя, безусловно, не изжил бы все человеческие пороки. Действуя в интересах Единства, ты следовал безусловно благой цели.
— Это было насилие над личностью, — выдавил ты — и открыл глаза, всмотрелся до рези в Стену Сияющей Чистоты.
— Утрата свободы? — понимающая улыбка. — А не-слово никого не порабощало, Грэм. Оно объясняло, давало понимание, помогало видеть. Нарушало те панцири и те маски, которыми люди отгораживаются друг от друга. Открывало им глаза на себя и на других. Вы менялись сами — ни я, ни Ивицер на это не влияли и влиять не могли. Ты же помнишь, что были те, на кого не-слово действовало плохо или не действовало совсем? Идейные эгоисты, углублённые в себя интроверты и многие другие люди, которые даже в глубине души не стремились к другим. Уверяю, Энтони Даффи этого не-слова бы не заметил.
— Он не такой! — горячо возразил ты. Инфуцор... Взял и перевернул всё с ног на голову!
— Вы, вступившие в Единство, были разными, но в основном — обычными людьми. Капля эгоизма, капля альтруизма, капля экстраверсии, капля интроверсии, всего понемногу — вы не выделялись. Энтони Даффи выбрал свой путь сам и твёрдо стоит на нём. Он использует все средства, чтобы жить и жить хорошо. Это достойно уважения, однако далеко от идеалов Единства, не так ли?
— Так, — вынужден был признать ты. А в голове крутилась мысль: какие ещё не-слова знает Инфуцор? И какие он уже тебе сказал, а ты и не заметил? Это ведь «никого не порабощало», да?
— Тебе не следует бояться, — продолжил Инфуцор. — Мне нет нужды «порабощать» тебя или менять. Напротив, ты нужен мне таким, каков ты есть. Тем не менее, я могу и буду скрашивать твой досуг. «Инфуцор» — это звучит опасно, верно? Ты можешь звать меня настоящим именем, Грэм. Фес-Ис, или просто Фес — таково оно. Не думай, что сможешь его рассказать или что кто-то сможет прочесть его в твоих мыслях. Оно необходимо исключительно для общения со мной. Можешь считать это жестом доверия с моей стороны.
— Зачем ты общаешься со мной... Фес? — спросил ты, окончательно путаясь в происходящем.
— Ты — будущее и прошлое, как и любой игрок сеанса Хранящей. Даже архонт Системы не упустил бы шанса говорить с вами, игроки. Ты не осознаёшь своей значимости и значимости того, что задумала Хранящая Время, той части её замысла, которой я помогаю всеми силами, ликвидируя всякое сопротивление в обозримом Древе и Лесу. Я вижу, что в твоём сердце зародилось зерно сомнения. Безусловно, ты представляешь меня худшим из монстров, а к Хранящей относишься лишь с лёгкой неприязнью, но есть вещи, которые одинаково ценят худшие из монстров и такие личности, как Хранящая. Интересно, что даже ты видишь и знаешь достаточно, чтобы приблизительно верно предположить, что собирается сделать Хранящая и почему каждый из вас должен дойти до конца своего приключения в сеансе. Но у тебя не хватит на это воображения. Ни у кого из вас не хватит.
— Даже у Луны? — удивился ты.
— Даже у Марка Творцева и Эллы Мэйдж, — кивнул — опять ты это почувствовал, а не увидел! — Инфуцор-Фес. — Алиса Орлова подозревает, но не уверена. Тебе ведомо, что она переросла свою роль? Но Леди Рока ей не стать — до критической точки. Я уничтожил эту возможность.
— Как? — вновь спросил ты. Чем больше он говорит — тем лучше! Даже если у тебя не получится ничего рассказать — ты можешь действовать! Ещё не всё потеряно.
— Но захочешь ли ты действовать? — вновь улыбнулся Инфуцор — на сей раз улыбка была ироничной. — Первая часть плана Хранящей блага и по моим, и по её меркам, и по меркам Алисы Орловой. Умные люди и не-люди думают в одном направлении. Будешь ли ты ей противостоять?
— Скорее нет, — подумав, решил ты.
«Нет» и потому, что вряд ли сможешь, и потому, что эта часть — если Фес-Ис не врёт во всём! — должно быть, не так уж и плоха. Алиса показалась тебе действительно хорошим человеком, да и Хранящая, пусть и несколько... далека от смертных? Пусть и несколько далека, но не похожа на злодея или, хуже того, политика. Более того, теперь, вспомнив всё и прилагая опыт старшего брата Единства к Хранящей, ты был почти уверен, что видел за холодной маской её лица — человека. И этот человек не был зол или жесток. Этот человек смертельно устал и был несчастен. Часть тебя, бывшая старшим братом, хотела бы ей помочь, но остальной ты понимал, что это невозможно.
— Что касается второй части, то здесь тебе предстоит выбор между четырьмя вариантами. Кому ты хочешь помочь, Грэм Фергюссон? Быть может, Элис Орлофф, Золотой Императрице? Позволь, я покажу её тебе.
Видение затмило твоё зрение и все чувство — столь явственное, сколь и пугающее. Женщина в ореоле золотого сияния парила в техническом устройстве, напоминающем одновременно трон и пульт управления. Она подняла взгляд от множества экранов и посмотрела прямо тебе в глаза. И таков был этот взгляд, что ты оцепенел. Он выражал в себе власть. Даже не так — ВЛАСТЬ! Безграничную власть, неподъёмную ответственность, сверкающую мощь, Империю, шагающую по трупам, но к цели благой. В один миг ты понял характер и личность этого человека. Или, лучше сказать, этой богини? Понял — и осознал, что во многом она даже дальше Хранящей от простых людей.
— Другой вариант — Крис, Рыцарь Заката. Взгляни на него.
Этот... человек? Он не был человеком. О нет! Он казался существом, сущностью, сотканной из мрака и жара, и он был безумен. Он был настолько безумен, что тебе хотелось отвернуться, убежать от этого видения, чтобы не заразиться его сумасшествием! Образ его был невероятно чётким, он был точно реальней самой реальности, даже Элис казалась иллюзией рядом с ним. Воплощённая ненависть, раньше только к Хранящей, но сейчас...
— Крис был создан мной, чтобы уничтожить Хранящую. Он вышел из-под контроля. Теперь я жалею, что прибёг к столь крайним мерам. Тюремное заключение не делает никого рациональнее — это всё, что я могу сказать в своё оправдание. Если я стану свободен, то сотру его из метареальности. Это будет первым, что я сделаю, буде он останется жив. Хочешь ли ты помогать ему или Элис?
— Нет, — твёрдо сказал ты. Ни подавляющая власть, пусть и «благая», ни безумие ненависти тебя не привлекали.
— Тогда остаётся лишь два варианта. Я и она, Грэм, я и она. Поможешь ли ты той, кто ради достижения своих целей готова пойти на всё — или мне, наихудшему из монстров?
— Мне это не нравится, — выдавил ты.
— Ты не видишь хороших вариантов, — понимающе улыбнулось существо за твоей спиной.
Фес-Ис ведь действительно понимал. Он видел тебя насквозь, и ты готов был поклясться, что сочувствие его было искренним. Он не желал тебе зла. Он никому не желал зла. Он желал добра. Вот только его добро было настолько далёким от всего человеческого, сколь и он сам.
— Это нормально, — видение не-человека в белых одеждах мелькнуло перед глазами. — Порой приходится играть теми картами, что раздала реальность. Ты мог бы выбрать меньшее зло — но каково оно? Ты не можешь быть уверен, что мои деяния будут столь ужасны, сколь ты себе нафантазировал — ведь ты не понимаешь меня. В Хранящей ты не уверен также — она без колебаний ведёт к гибели нечто большее, чем просто лист — такое количество миров, какое ты не способен себе представить. Оба мы за границами твоего воображения, Грэм Фергюссон — что же ты выберешь и будешь ли выбирать?
— Не выбирать? — только сейчас ты осознал, что сжал ладони до боли в кулаках. — Но что тогда?
— Ничего, — просто ответил Фес-Ис — и это имя, шипящее, но не такое враждебное, как «Инфуцор», подходило ему гораздо лучше. — В критической точке каждый сделает свой вклад или не сделает его. Не вмешиваться — это тоже выбор. Это тоже ответственность. Но у этого выбора есть небольшой плюс. Ты уже понимаешь, какой.
— Больше шансов выжить, — прошептал Грэм.
— Ты можешь помочь выжить другим. Не вмешиваться в наше противостояние, а сохранять чужие жизни, — озвучил твои же мысли Фес. — Я не могу гарантировать, что у тебя будет такая возможность. Критическая точка — вне моего восприятия, вне любого восприятия. Это время и место, в котором метареальность соединяется и разделяется. Это пространство и время, где каждый из нас обретёт воистину огромные возможности, и даже мелкий камушек на чаше весов может оказаться решающим. Оборотная сторона Принца Времени — это Сильф Пространства, и может так случиться, что в критический миг она будет тебе ближе, чем изначальная, отведённая Игрою роль. У тебя будет время подумать над этим, Грэм, а пока же нас разговор близится к концу. Отвечая на твой предыдущий вопрос: я уничтожил возможность дальнейшего возвышения по пути своей роли для Алисы Орловой с помощью манипуляций концепциями через Светлейшего, моего стража, который с каждой секундой становится всё более лоялен мне. Приятного пробуждения.
И в тот же миг, как он закончил пожелание, всё вокруг завертелось, потемнело и... ты открыл глаза.
— Он очнулся! — воскликнул знакомый голос, который ты не слышал так давно. Мадам Помфри! И потолок над тобой был знакомым потолком лазарета родного Хогвартса! А потом над тобой склонилась Хранящая Время, и под её ледяным взглядом ты почувствовал себя подопытным на лабораторном столе.
* * *
— Значит, это ты — Хранящая Время? — Марк смотрит на тебя прямо и смело, явно видит больше, чем кажется со стороны. Это не взгляд Райса, соединяющий в одну картину бесчисленные иноощущения — это взгляд Пажа Символа, полностью реализовавшегося, пусть и ещё и не богоуровневого. Взгляд человека, прошедшего первый Предел и ставшего чуточку, капельку, но выше, чем просто человек. Ту самую капельку, которая позволила Ивицеру стать идеальным жрецом Нелуны, а Алисе и не только ей... Выше, чем просто смысл, больше, чем просто мечта, за горизонтом ожиданий, за пределом стараний, над обычной судьбой.
— Что ты видишь? — спрашиваешь ты максимально неопределённо.
— Будущий архетип, — отвечает он.
Ты улыбаешься:
— А я вижу того, кто поможет мне закончить, кто подготовит сцену до самого конца. Что ты хочешь спросить? — ты не читаешь его вопросы. Тебе интересно. До этого ты прямо сталкивалась лишь с двумя людьми, перешагнувшими Предел: Алисой Орловой и Ивицером. Предел второго был взломан им же самим, первая переросла его естественным путём. Марк же... В определённом смысле, его Предел был «взломан естественным путём». Алфэа.
— Почему ты не хочешь всё разорвать?
— Петля — это свобода, — ты действительно так считаешь. — Единственно достижимая свобода, мой Предел. Я смотрела так далеко, как только смогла — когда горизонт был ещё чист. Я видела то, что может получиться, и это было хорошо. Не всякое предначертание сковывает, Марк. Некоторые — освобождают. Ты поможешь мне довести дело до конца? Я знаю, что ты попросишь взамен и скажу, что тебя не порадует исполнение этого желания.
— Я помогу, — уверенно решает он, молчанием подтверждая цену и согласие с ней. — Что нужно делать?
— Мне нужна небольшая консультация по символам. Но сначала позволь я дам тебе кое-что прочесть, — ты достаёшь Алый Том и Ключ-Перо. — Вот только кое-кому это знать пока рано. Поэтому... — быстрым росчерком пера:
Занавес закрывается
Антракт четвёртый: Very Search outside of Reality
Лорд Инглиш не шествовал по реальности — он проносился по ней. А для таких существ, как Хранящая и Инфуцор — он проносился величественно и с помпой. Трещины в ткани равно действительности и недействительности разной реальностности веером расходились от пути его движения, немного за ним запаздывая, и каждая из них переливалась множеством цветов. Силы, управляющие формированием и развитием всего сущего вырвались на свободу, и трещины змеились, устремлялись чуть ли не быстрее самого Инглиша, одновременно уродливыми и прекрасными фрактальными ветвями-шрамами прорастая вглубь листа. Какие-то доли метавремени тот сохранял стабильность и устойчивость — но вот первый кусочек реальности под тихим и жутким давлением Ветра Перемен откололся, полетел куда-то дальше, в многомерное метапространство, окружающее лист. А за ним последовал второй, третий и четвёртый...
Тем метавременем, Инглиш обогнул лист, пронзая искривлённое метапространство, и вонзился точно в Исток Велиры. И тот был стёрт в мгновение ока поступью Лорда Времени и мощью Изначального Пламени. В следующее метамгновение начала разрушаться Великая Река. Белая плоть листа треснула, закружилась обломками пространства, стала напоминать какую-то ободранную простыню. Сначала простыню белую — но затем чёрно-белую, точно кто-то разлил белую краску на чёрном фоне.
Ткань листа распадалась, ускользала в бездну метапространства, а сквозь не-чёрную бездну стали проглядывать первые лучики Солнца Идей. Вот только теперь эти лучики встретились не с единой тканью листа, реагирующей на них как на одно целое и черпающей из них концепты своего развития, а с множеством обломков. И каждый из этих обломков, точно осколок кривого зеркала, по-своему отражал, искажал, вбирал в себя бесконечно далёкий свет — и изменялся, обретал подобие объёма, будто бы кристаллизуя не-пустоту метапространства вокруг себя.
