— Мозгошмыги... существуют? — медленно спросил Райс.
— Уже да, — хихикнула Луна. — Они безобидные, честное слово!
— Верю, — после паузы кивнул Райс. — На первое время этого достаточно, а позже мы подумаем, как можно дополнить систему вашего отца. Ксено придумал очень хорошо, но ваш дар развивается. Постарайтесь не думать о будущем и прошлом слишком много, хорошо?
— «Здесь и сейчас, оставь потом на потом».
— Ксено — молодец, — констатировал профессор Райс. — Ступайте, и... будьте аккуратнее.
— Конечно, сэр, — рассеянно-потусторонним голосом согласилась та, покидая класс.
3 Опасности
...а ему, значит, аккуратности он не пожелал. Энтони скривился, заворачивая за угол и снимая фамильные чары подслушивания. Просто замечательно. Опасный предмет, от которого нельзя отказаться. Отец запретил. Просто замечательно. Энтони ненавидел опасность и риск всей душой. Нет, он был не из слабовольных хаффлпаффцев вроде Грэма, медлящих до последнего, а то и вовсе сжимавшихся где-то на койке от страха. Он просто предпочитал обходить проблемы стороной. И сейчас его буквально заставляют с ними столкнуться. Кое-что о магии инореальности Энтони выяснить всё же смог. И самое важное — то, что она опасна. Опасна! А он не может от неё отказаться.
— Возможно, я помогу тебе, наследник? — холодный женский голос за спиной.
Он остановился и медленно обернулся. Фигура в алом плаще с глубоким капюшоном, полностью скрывающим лицо, чуть наклонилась к нему. Взрослая волшебница? Он никогда не видел никого похожего среди учителей!
— Кто вы? — палочка скользнула в руку.
— Та, кто поможет тебе, — её голос был каким-то холодно-равнодушным, а в речи проскальзывал какой-то акцент. — Ты ищешь безопасности, Энтони Даффи. Я могу её дать.
— В обмен на что? — насторожился он.
— Мне нравится твой равновесный стиль мышления, — запутанно одобрила собеседница. — Ты же печёшься о безопасности, Энтони Даффи?
— Откуда вы знаете? — он медленно сделал шаг назад.
— Я следила за тобой, — прямо призналась она. — За всеми вами.
— Теми, кто записался на инореальность? — уточнил он. Следила... ему стало страшно. Пока ещё немного, но — страшно.
— Я не могла с уверенностью предсказать, кто запишется на неё, — ответила незнакомка и добавила непонятно. — Мне запрещено узнавать некоторые вещи иными способами, кроме синхронного наблюдения. Сейчас мне известны все четверо кандидатов с третьего курса. Я должна убедиться, что среди вас нет того, кто будет опасен Равновесию.
— Равновесию? О чём вы, миссис... — палочку опустил, но не убрал — явно хочет разговора, палочки в руках нет.
— Моё имя ничего тебе не скажет. Можешь называть меня Хранящей — это достаточно точное отражение моих функций. Энтони Даффи, ты определённо не являешься нарушителем — и можешь мне помочь. Я обеспечу твою безопасность на протяжении всей жизни, ты же выяснишь, есть ли среди остальных опасный для равновесия мировых циклов объект. Это важная миссия, и кроме награды ты можешь рассчитывать на чувство удовлетворения от того, что сохранил Равновесие.
— Что такое равновесие?! — не выдержал Энтони потока непонятной информации.
— Определённость, заложенная изначально, — всё так же загадочно отвечала женщина. — Баланс условий и возможностей, определяющий ход событий. То, что направляет прошлое и будущее в каждом из вариантов. Мне известно, что один из учащихся вместе с тобой может быть нарушителем Равновесия. Последствия такого нарушения непредсказуемы, Энтони Даффи. Ты же не хочешь, чтобы твоя реальность перестала существовать?
— Не хочу, — поёжился он от равнодушия в её голосе. Или этой Хранящей всё равно на существование его реальности, или она хорошо скрывает эмоции. — Почему я должен вам верить?
— Дар, — коротко ответила она — и протянула руку. В ладони, затянутой в чёрную кожаную перчатку, лежал камень: чёрный, с тёмно-зелёными прожилками, красивый и глянцевый.
— Вы держите его перчаткой! — тут же заметил Энтони. Какой-то слишком простой обман — протягивать проклятую вещь, держа в перчатке.
Незнакомка без колебаний сняла и взяла камень бледной голой ладонью.
— Не ищи обман, — неизменно равнодушным тоном молвила она и резким движением схватила Энтони за руку и, не успел он среагировать, положила её на камень и свою ладонь. Он дёрнулся, вырвал руку — она не держала. — Он безопасен. Я оставлю его здесь, — она наклонилась и положила камень на пол. — Можешь отдать его преподавателям на изучение — но не Снейпу и не Дамблдору, они заберут его себе. Камень... магически нейтрален, это называется так, — она качнула капюшоном. — Предложи его в качестве своего якоря профессору Райсу, если доверяешь ему больше, чем мне.
Трое встретились у класса инореальности. Энтони был хмур, Джинни серьёзна и задумчива, Луна, как всегда, витала в облаках. Профессор Райс появился, стоило Джинни тронуть ручку двери — с резким выкриком-вопросом:
— Правило номер три!
Джинни отдёрнула руку, Энтони мрачно продекламировал:
— От некоторых вещей лучше держаться подальше.
— Совершенно верно, балл Слизерину, — кивнул Райс. — С этого момента я настоятельно рекомендую вам быть крайне осторожными с привычным окружением. Вглядывайтесь. Всматривайтесь. И где, хм, мистер Фергюссон?
— Я здесь, сэр! — Райс обернулся — Грэм действительно почти бежал к классу. — Заплутал в коридорах!
— Постарайтесь больше не опаздывать на мои уроки. Я ценю в учениках пунктуальность и точность, а в нереальном неточные и непунктуальные иногда, — точно выверенная пауза, — не выживают. Вам всё понятно, мистер Фергюссон?
— Д-да, сэр, — покраснел тот.
— Очень хорошо. А теперь скажите мне, почему я остановил мисс Уизли, не дал ей открыть эту дверь?
— Э-э-э... она чем-то опасна, сэр? — отдышавшись, предположил Грэм.
— А как я определил, что она опасна?
— Я не знаю, сэр.
— Быть может, вы предположите, мистер Даффи? — повернулся к хмурому мальчику преподаватель.
— Вы сделали дверь опасной, чтобы научить нас чему-то, — спокойно предположил тот.
— Да, разумеется. Предположим, я увидел эту дверь в первый раз. Как бы я определил, что она опасна?
Энтони повернулся к двери и внимательно её рассмотрел. Самая обычная железная дверь с замком, которых в Хогвартсе очень много. Железная дверь. Неожиданно он понял... мгновением позже, чем Джинни:
— Дверь железная, а раньше была деревянной! — воскликнула она.
— Внешний вид, — одобрительно кивнул профессор Райс. — Да, это не та дверь. А некоторые вещи, как известно, не таковы, какими кажется. Я мог предположить, что это не-дверь, — он произнёс это с особой интонацией. — Так мы, иномаги, называем вещи, которые сохраняют какие-то основные свойства, но при этом меняют, даже извращают свои функции! Не-двери ведут не туда. Хороший вариант, если они просто ведут в другое место. Например, в Запретный лес или Хогсмид. Плохой вариант: они могут вести на иной план реальности. Очень плохо, если не-дверь ведёт в нереальное. Порой даже иномаг с хорошей подготовкой может запутаться, исчезнуть, раствориться в видениях и снах, иллюзиях и тенях за такой не-дверью. Но есть ещё худший вариант.
Напряжённое молчание. Грэм невольно сделал шаг от двери. Не-двери.
— Выпустить кого-то оттуда, — предположила Джинни.
— Верно, мисс Уизли. Два балла Гриффиндору. Такие не-двери обычный маг замечает редко, а если замечает — не обращает внимания. Но мы с вами увидим их, они зацепят взгляд, заинтересуют собой, любопытный иномаг откроет дверь — не важно, рукой, заклинанием или с помощью постороннего человека. Откроет, и впустит нечто в наш мир. Успокойтесь, — чуть повысил тон профессор. — То, что я описываю, конечно, случалось, но довольно редко. Не-двери встречаются редко, а запирающие нечто — ещё реже. Вероятно, вы не увидите ни одной за всю жизнь. Кроме не-дверей могут быть и другие не-вещи. Ключ, превращающий любую дверь в не-дверь. Окно, в котором виден иноплан. Лампочка, «светящая» темнотой. Волшебная картина, завораживающая разум и уносящая в мир грёз. Лестница, ведущая в никуда. Не-вещи никогда не влияют на вас сами. Почему? На прошлом уроке мы говорили о связях. Не-вещи слишком нереальны, чтобы влиять на реальное. Их якорь очень слаб и неустойчив, достаточно лёгкого толчка, и не-вещь пропадёт, исчезнет без следа. Но если не-вещь создаст связь с живым человеком...
Джинни отшатнулась от двери.
— Да, именно так, — хмыкнул Райс. — К счастью, вы, мисс Уизли, якорем не стали. Чтобы стать якорем не-вещи, надо использовать её... как вещь. Здесь возможны варианты. Иногда достаточно открыть не-дверь, иногда надо войти в неё. Иногда достаточно коснуться не-ручкой бумаги или ручкой не-бумаги, иногда — надо написать слово или целую фразу, — преподаватель повернулся к двери, задумчиво на неё посмотрел, а потом так резко развернулся к ученикам, что те вздрогнули. — Ещё есть не-слова и не-фразы. Какие-то из них нельзя писать, какие-то — произносить, а какие-то — даже думать! Но об этом мы поговорим позже. Самое главное, что вам надо запомнить — это правило номер один. Помнить и быть всюду бдительными!
— Как Грюм, — шепнула Джинни Грэму. Тот согласно кивнул.
— Не-вещи встречаются нечасто, но чтобы ощущать их нереальность сразу, нужно тренировать внимание и много раз с ними сталкиваться в упор. Я постараюсь показать как можно больше не-вещей, поэтому на моих уроках сохраняйте бдительность и здравомыслие. А теперь я обращу ваше внимание на то, что эта дверь находится правее настоящей. Никто не заметил? Что ж, ожидаемо. А теперь самый эффективный способ разрушения не-вещей, — он направил палочку на не-дверь. — Редукто!
Невидимый импульс заклинания вонзился в «дверь» — и та разлетелась на куски, буквально тающие в воздухе! Стена, оказавшаяся за не-дверью, потрескалась, но профессор восстановил её взмахом палочки.
— Это же может быть последней, финальной проверкой на реальность вещи, — заметил Райс. — К сожалению, настоящие предметы от «редукто» тоже ломаются, разлетаются на кусочки, только останки не исчезают, как сейчас. «Редукто» вы разучите самостоятельно, если необходимо, спросите совета у профессора Флитвика; можете сослаться на меня. А теперь, пожалуйста, присмотритесь к стене. Кто-нибудь видит что-то необычное? Мистер Даффи? Нет? Мисс Уизли? Мистер Фергюссон? Мисс Лавгуд, даже вы... о, понимаю! Вы видите голую стену, мисс Лавгуд?
— Стена, завеса и дверь, — привычно-потусторонним тоном ответила та. — Завеса на двери, сэр, — и шагнула к стене. Она каким-то плавным, медленным движением дотронулась до... воздуха? Воздух задрожал, словно в жаркий летний день, и кусок стены превратился в дверь, самую обычную деревянную дверь, ведущую в знакомый запустелый класс.
— Один балл Рейвенкло за интуитивную точность исполнения, — чуть улыбнулся Райс. — Все — внутрь.
Когда они расселись — Джинни с Луной, Энтони с Грэмом, как обычно — профессор продолжил:
— Мисс Лавгуд показала, как вы должны действовать в подобных случаях. Я сделал дверь менее реальной, совсем немного, и она, образно выражаясь, исчезла от вашего взгляда. Но не от ваших рук! Достаточно было прикоснуться к стене, выразить физическое несогласие с тем, что здесь стена, а не дверь — и моя простая завеса пала. К сожалению, это работает только с простыми завесами, действующими на какую-то одну сторону реальности, например, на видимость-невидимость. Полноценная завеса не просто исключила бы дверь из реальности, но и сделала бы почти реальной стену — вы даже могли бы разбить её с помощью «редукто», и останки никуда бы не пропали! Тем не менее, разобраться с такой завесой можно, вообще не касаясь палочки. Достаточно поверить, что её действительно нет, что это иллюзия, кажимость! Этот способ пока что слишком сложен для вас — мы разберём его после пятого курса, если вы решите остаться у меня. Можно убирать завесы и с помощью палочки, — профессор направил её на стену за собой. — Примерно так: Верум! — На месте голой стены появилась классная доска.
Большую часть оставшегося времени урока они тренировали заклинание. Профессор, не пользуясь даже палочкой, скрывал предметы в классе, а ученики возвращали им видимость. Ближе к концу получаться стало у всех — последним заклинание освоил Грэм.
— Что же, с этим достаточно, — наконец, сказал профессор. — «Верум» — довольно гибкое, многоплановое заклинание, и мы будем применять его всё время обучения. Вопросы? Да, мистер Даффи?
— Что будет, если кинуть «верум» в не-вещь?
— Хороший вопрос, балл Слизерину, — одобрительно кивнул преподаватель. — С первого раза, скорее всего, не будет ничего. Якорь не-вещи, пусть и очень нестабильный, защищает её от простого исчезновения. Но раза со второго-третьего вы начнёте... понимать. Вы знаете, как переводится с латыни это заклинание?
— Истина, — тихо сказала Джинни.
— Совершенно верно, мисс Уизли, «истина». В случае завесы истина проста — её нет. Но вы заметили ощущения, когда она исчезала? Будто сдуваете что-то ветром! Что-то неосязаемое, но всё-таки немного реальное. Если бы завесы были бы более стойкими, то со второго-третьего использования «верума» вы бы начали ощущать их сущность. Понимать их образ, сознавать, что именно стремится показать их создатель вместо занавешенного! А теперь представьте, что будет, если вы начнёте осознавать сущность, например, не-двери, ведущей в настоящее безумие? Что? Нет, мистер Фергюссон, с ума вы не сойдёте, по крайней мере, не сразу, но если будете упорствовать, то с повторения одиннадцатого имеете шанс потерять сознание и заработать психическое расстройство. Пятый этаж больницы имени Святого Мунго примет вас на стационарный режим лечения; обычно хватает пары недель квалифицированной помощи, но мне известны случаи, когда маг после неосмотрительного повторения «верума» был не в своём уме всю жизнь, — он осуждающе покачал головой. — Так что имейте в виду: если с первого применения заклинания истины завеса не исчезла, лучше не повторять. А уж если «верум» принёс вам какие-то странные образы, эмоции, мысли — бегите от его цели подальше! Обратитесь ко мне, профессору Снейпу или профессору Дамблдору. И, конечно же, не повторяйте эти чары на людях! Первое применение иногда помогает убедиться, что перед тобой тот маг, за кого он себя выдаёт, но второе и третье... упорствующие могут заработать неизлечимые расстройства рассудка. Вообще, вам стоит запомнить простое правило: чаще одного раза в час на один и тот же предмет «верум» не направлять. Надеюсь на ваше благоразумие.
А теперь, когда вы прониклись опасностями моего предмета, мы поговорим о ваших спасительных якорях. Надеюсь, все их выбрали? — дождавшись несинхронных возгласов согласия, профессор продолжил. — Начнём с вас, мистер Фергюссон.
— Вот, сэр, — Грэм достал из сумки круглые металлические часы-подвеску на серебряной цепочке. — Подарок на день рожденье от мамы, но я всё равно не ношу их.
