Рывок за рывком, рывок за рывком, к самому горизонту. Они миновали, не останавливаясь, заросшие развалины древнего города — Луна буркнула, что там скучно и пусто. Миновали несколько речушек разного размера. На горизонте, нисколько не приближаясь, возвышался небоскрёб, блистающий в солнечных лучах. Тёмная Луна уловила интерес и ответила на незаданный вопрос:
— Настоящей башни давно уже нет. Это иллюзия, отпечаток прошлого в ноосфере, который всегда видится с одной и той же стороны. Забавная штучка, не находишь?
— Кто это сделал? — спросила Джинни, которую больше волновал вопрос, с какими опасностями можно тут столкнуться.
— Никто, — пожала Луна плечами, уходя в очередной рывок. Когда Джин догнала её, продолжила. — Результат природного явления, катастрофы, которая и выбросила целый мир к чёртикам на рога, разорвала связь. А потом ты выдернула планетку прямо из её родного мира в сеанс — со всеми жителями, историей и искусственным солнцем.
— Искусственным солнцем?
— Оно не настоящее, — хихикнула Луна, ткнув пальцем в местное светило. — Вроде орбитального спутника. И атмосфера тут тоненькая, представляешь? Её удерживает магия, могущественная магия, и наша, и чужая, местная! Нравится уже своя планета, небось?
— Да уж, — только и сказала Джин. Нет, планета ей была по душе, здесь было красиво и действительно очень бодро — но вот Тёмная Луна не нравилась совсем. Рассказывала она обо всём с таким вожделением, будто прямо сейчас проглотит планету, как тот несчастный бутерброд — одним глотком. И вместе с самой Джинни в придачу!
— Ой, совсем забыла спросить, — замерла, не начиная следующий рывок, Луна. — Как ты относишься к неправильным фениксам?
— Что? — не поняла Джинни. Вдалеке и вправду появились оранжевые точки. Фениксы?
— А они к нам — исключительно плотоядно! — рассмеялась Луна, выдёргивая из воздуха два скальпеля. — Драка-драка-драка!
Вспышки! Вспышки огня вверху — большие алопёрые фениксы телепортировались, как умеют только они — в огненном взблеске. Птицы спикировали прямо на них, выпуская перед собой струи пламени с полыхающих перьев: не фениксы, а настоящие дракошки! Тёмная Луна прыгнула прямо на одного, моментально загораясь, ухватилась за шею, забралась сверху, не обращая внимания на горящую одежду, азартно закричала:
— Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа! Ты мой, маленький птенчик!
— Протего, — спокойно сказала Джинни. Пламя, падающее сверху, бессильно разбилось о невидимый щит.
Пламя — но не фениксы! Все, кроме того, с которым, выкрикивая что-то несуразное, летала Луна, телепортировались прямо под щит, выдыхая огонь каждым пером, даже ключом, даже лапами! Гибкие струи взметнулись к Джинни — она улыбнулась им. Предвкушающе запел Вострый Нож, палочка точно дёрнулась от сжатой внутри Жизни.
На сей раз Джинни колдовала без слов. Взмах палочки — огонь закружился вокруг неё, обтекая, но никак не попадая. Рывок! Рука — нереальна, точно тень — и никаких тебе ожогов. Вострый Нож разрезал пламенный покров и перья, легонько касаясь кожи. Мелькнул розовый поток. Первый феникс, живой, но обессиленный, упал на землю. Рывок! Следующий падает вниз. Рывок! Ещё один. Рывок! Последний ускользает собственным телепортом на линию горизонта — Джинни его отпустила, проводив взглядом.
— Быстрая птичка, — хихикнула Тёмная Луна, сажая феникса.
Сажая?! Пока Джинни обездвиживала своих, Луна своего... оседлала. В руках у неё были натуральные поводья, восстановившаяся одежда и кожа, только что бывшая сплошным ожогом, уже игнорировали пламя, а между крыльев феникса красовалось что-то вроде седла, на котором и сидела Тёмная Луна, скрестив ноги.
— Зачем? — просто спросила Джинни. А что тут ещё спросить? Она поняла, даже если бы Луна тут же начала разделывать феникса на ингредиенты ещё живым или проводить над ним какие-нибудь изуверские эксперименты — но зачем седлать? Просто — зачем?
— А почему б и нет? — парировала Тёмная Луна. Действительно. Почему бы не завести себе ездового феникса? Джинни потёрла лоб. Иногда эта Луна напоминала настоящую — какой-то не такой или даже не-такой логикой? — Это весело! Хочешь такого же?
— Я слишком большая для него, — в отличие от настоящей Луны и самой Джинни, Тёмная совсем не выросла за эти годы — Джинни её уже на голову обгоняла, и если на этих больших фениксах Тёмная ещё кое-как умещалась, то сама Джинни — совсем нет. Разве что за лапы схватиться — фениксы, как известно, могут переносить даже самый тяжёлый груз с лёгкостью — но это будет совсем не то.
— Сколько их тут у тебя? Три экземплярчика? Сойдёт, — потёрла руками Луна. — Отойди в сторонку. Можешь отвернуться, чувствительная ты наша.
Джинни вздохнула. Отошла и отвернулась, старательно не обращая внимания на неаппетитные звуки за спиной. Спросила саму себя, почему вообще идёт на поводу у этой? Себе же ответила — так будет быстрей, чем отговаривать её от каждой безумной затеи. Что она там делает с бедными птичками — ведь не ест? Плямкающие звуки закончились, окрестности огласил безумный смех:
— Оно живое, живое! Поворачивайся, Джин-Джин, я тебе такого красавца сваяла — пальчики оближешь!
Мысленно приготовившись к самой жуткой мерзости, Джинни обернулась. И замерла. Да, кровь и перья вокруг. Да, красные капли, которые Луна слизывала прямо со скальпеля. Да, должно быть, она не зря говорила отвернуться. Но результат!
На неё горделиво смотрел красавец. Большущий феникс с широкими, в её рост крыльями и роскошным хвостом раскрыл клюв и издал переливчатую трель. Джинни замерла от восхищения. Мерлин и Моргана, когда Тёмная Луна хочет, она и впрямь может создавать... такое? Только... с ним ведь всё в порядке? Его только что слепили из трёх фениксов поменьше — он не безумен, ничего такого?
— Это профессиональная работа, — сухо ответила на мысленный вопрос Луна. — Нервная система перенастроена под новое тело, твой образ закреплён в качестве хозяйского. Протяни ему руку.
Было в голосе Луны что-то эдакое, что Джинни не отказалась. Не страшное и не привлекательное, ничего такого. Просто... профессионализм? Таким тоном представляют клиентам заказанное изделие, и отказываться, когда ты же сама его и заказала — как-то глупо.
Феникс резко наклонился и клюнул её прямо в палец. До крови! Но ранка зажила в тот же миг, а на её ойканье Луна пояснила:
— Привязка. Параметры твоей души зафиксированы в его управляющей структуре. Теперь он — твой фамильяр до конца своей или твоей — уж как повезёт, хи-хи! — жизни. Его огонь не может тебе повредить, а вот на целебные слёзы не рассчитывай — это другой вид. Кормить... чем там ваша Луночка кормит своего котика? Тем же, хе-хе, тем же самым. Мясом, в идеале — магических животных, каких угодно, хоть волшебников. Вынослив, неприхотлив, цикл перерождения — раз в девяносто три года. Человеческую речь понимает плохо, слушается простых команд, управляй мысленно или через имплант. Доступно?
— Эм... спасибо? — нашлась Джинни, у которой в голове только «зачем ей это?» и крутилось. Правда, ответ напрашивался сам собой: а почему бы и нет? Перед мысленным взором высветилось:
DarkLunaBonus 0.3 beta: перехват связи хозяин-фамильяр.
Начата интеграция связи.
Определение параметров связи...
Определение параметров фамильяра...
Обнаружен внутренний управляющий контур.
Обнаружен совместимый интерфейс. Уровень доступа — «хозяин».
Выполняется тонкая настройка соединения...
Интеграция с программным обеспечением импланта...
Подключение к интуитивно понятному интерфейсу...
Интеграция связи завершена. Мысленный контроль над организмом-фамильяром вида «няшный плотоядный химерический феникс-милашка» установлен.
Джинни ощутила его. Феникс чувствовался смутно, как тень на границе сознания — но с каждой секундой всё лучше и лучше. Она ощущала силу его крыльев, его огонь, сжигающий само расстояние на пути могучей птицы, его лёгкий голод и его готовность повиноваться новой хозяйке. Ей.
— Не за что? — хмыкнула Тёмная Луна. — Было весело, хи-хи, надо будет ещё кого-нибудь собрать — обращайся. А теперь забирайся на свою птичку, — щёлкнула пальцами, появляя на фениксе седло, — и прикажи ей переместиться к большому обелиску.
Вспышка! Тёмная Луна со своим фениксом испарились в огне. Джинни неуверенно направила фениксу команду наклониться. Тот, издав всё такую же щемящую сердце трель, пригнулся. Неуверенно цепляясь за перья — огонь от которых был совсем не горячим, просто тёплым, будто обволакивающим! — Джин постаралась устроиться в седле, как это сделала Луна. Было непривычно — но довольно удобно. Вцепившись в перья покрепче, послала фениксу приказ. Вспышка!
Тем временем, уцелевший феникс направился совсем не к родным гнездовьям. Собственно, этих гнездовий у него никогда и не было. Он направился в пещеру, огроменную пещеру близ вершины высоченной из гор. В пещеру, где его ждали настоящие родители — источник безжалостного розового цвета и змея с именем богини.
Гемера увидела глазами феникса, что произошло с другими четырьмя сородичами. Их сущность навсегда ускользнула из её рук, и это было только начало. Обитатель мысленно улыбнулась. Задумалась. Ведьма или Разбойница? Обе они удовлетворяли условиям, и обе могли быть истинным игроком этого края, обе могли добыть Кристалл и сделать выбор. Но только в случае Разбойницы это будет истинный выбор: Ведьма свой давно уж сделала. Но может ли всё измениться? Можно ли предложить испытание, а следом выбор и Ведьме?
Богиню-змею никогда не заботили такие мелкие формальности, как то, кто именно использовал игровой клиент для входа сеанс. Это было важно с символической точки зрения — но то был символизм Света и Рока. Несмотря на то, что имя Гемеры принадлежало богине дня, она редко избирала игроков Света. Совсем иное дело — игроки Жизни или Дыхания.
Она была той, кто испытывает наиболее активных и жизненных игроков, игроков, лёгких на подъём и готовых, даже радующихся столкновению с опасностью в своём приключении. Какая-то из версий Гемеры в Пространстве Парадоксов испытывала и Элис Орлофф, например. Такие редкие аспекты, как Риск и Страх Гемера предпочитала испытывать также самой. Впрочем, в этом сеансе со Страхом сложилось иначе — сама Царица Ночи, редкая гостья, воплотилась в сеансе, чтобы испытать Наследника.
Гемера понимала, почему так, равно как и понимала, почему Ведьма и Разбойница были избраны для неё (или ей, что эквивалентно по меркам Игры). Разбойница была той, кто должен был увидеть рассвет и закат Жизни по задумке мастера этого сеанса, ну а Ведьма была той, кто... Здесь Гемера улыбнулась про себя. Той, кто может увидеть истинный потенциал Кристалла, той, кто способен решить его судьбу — но чтобы сделать это, нужно научиться кое-чему важному, чему-то, чего Луна прежде избегала.
Некоторое время Гемера размышляла, какая из двух личностей более подходит для целей сеанса. Древнее дитя или молодая воительница? Мудрость в глазах ребёнка — но в душе воина стальная воля. Конечно же, Гемера знала, что Хранящая задумывала в качестве игрока именно Джин — но это её не волновало. Единственное, что довлело над ней — даже не цель, но смысл сеанса. В конце концов, именно Хранящая определила её в Обитатели этой планеты, именно она подвела к тому, что с Разбойницей войдёт Ведьма аспекта, который предпочитает сама Гемера. Так почему бы не испытать обеих?
Сделав этот выбор, Гемера громко не то зашипела, не то закричала, прогоняя феникса. Она оплела своим телом постамент, на котором покоился Великий Кристалл, и выпустила сокрытую под своей чешуёй силу Дня. Могучий свет вырвался из её тела и в доли мгновения уничтожил пещеру и всю верхушку горы, оголяя Гемеру и Кристалл. А потом Обитатель проглотила Кристалл, и свет вместо ослепительно-белого стал ярчайше-розовым.
53 Марк: войти
Вместе с Ивом (или лучше — Ивицером?) Марк висел в окружении видений. Только что вошла в сеанс Элла Мэйдж — и Марк с изумлением осознал, что она вошла вместе с целым астероидом! Вернее, космической станцией, которая была астероидом. Астероидом? Астероид, столкновение, Исход, Пелена, Хранящая? Этот астероид... из её сеанса? Что это значит? Чего это символ?
— Ты Паж, а не Провидец, — заметил брат. — Позволь помочь: что определяет, какими будут астероиды в Пелене?
Действительно, что? Пелена возникает... вместе с сеансом? Марк не очень-то разбирался в игровых понятиях. Что определяет сеанс? Учитывая временные петли, сеанс определяется... самим собой?
— Это не совсем верно, — поощрительно улыбнулся Ив. — Но на дальнейшие размышления тебе просто не хватит знаний. У временных петель тоже есть причины и следствия, они — лишь точки в пространстве, а вернее, времени более высокого порядка — метавремени. Изменчивость временных линий в метавремени определяет петли и сеанс. А эта изменчивость определяется столь большим числом взаимосвязанных факторов, что мы можем смело сказать: астероид был порождён нашим Лесом целиком. Что символизирует астероид?
— Метареальность? — попробовал Марк. Брат лишь покачал головой. — Что тогда?
— Прошлое, — странно улыбнулся Ив. — Лес — это прошлое, которое останется позади вне зависимости от исхода. Целое окончательно разделится на части, брат, и это неотвратимо. Но вот какими будут эти части и в какой будем мы? Что будет, если победит Элис Орлофф? Если победит Крис? Если выиграет Нелуна? Если одолеет Хранящая? Астероид порождён Лесом и Пространством Парадоксов, результат их взаимодействия, тесной связи и взаимоопределения — символ начала и конца.
— Так вот зачем он ей? — почему-то шёпотом спросил Марк самого себя. — Значит, он должен... И Арадия...
— Да, — подтвердил брат. — Но не стоит говорить об этом здесь. Нас могут услышать.
— Кто? — недоумённо спросил Марк.
— Те, кто выше, всюду имеют уши, — осклабился Ив — насколько же его мимика не похожа и одновременно похожа на прошлого Ива!
И это была не Нелуна — совсем нет! Марк не мог понять да и боялся пытаться, но Нелуна была... иной. Незлой? Примерно как жаркое солнце в пустыне не является злым — как не является добрым то же солнце, на котором взрастает благословенный урожай. Нелуна была мягкой. Нечистой, даже нечестивой, но мягкой — в отличие от горького смеха и жестокого осуждения всего и вся, которые преобладали у брата. Возможно, потому Ив и потянулся к Нелуне — потому что она смягчала, обволакивала заботой, не-заботой его усталую, ожесточённую душу? Сколько же всего он пережил, если даже Нелуна кажется облегчением?
— Нельзя рассказать, что ты чувствуешь, когда умирают твои идеалы, а их разрушитель оставляет тебя жить, потому что это жёстче, чем убить, — невесело ответил Ивицер на невысказанный вопрос. — Я построил империю, брат, одну из величайших империй. Мы были всего лишь иномагами, но стали настолько могущественными, что даже боги ходили к нам на поклон, а элементисты — ползали на коленях, — погрузился брат в воспоминания — и на лице его были написаны не ностальгия и светлая грусть, но лишь горечь и боль. — Ты помнишь Аида, Марк?
