Огр неуловимо быстро шагнул к тебе, занося энергомеч — это чем его так усилили? Впрочем, ты среагировала со скоростью мысли — и как люди вообще жили до изобретения нейроинтерфейса? С жутковатым рёвом огр свалился на холм всевозможного мусора. На всякий случай ты закрыла синий портал, выдохнула, осознав, что сжимала портпушку до побелевших пальцев. Чуть не капчалогировала её — вовремя остановилась и просто закрепила себе на спину, как рюкзак — только так её можно было носить удобно. А если капчалогировала — оранжевый выход, чтобы сбрасывать всяких бесов в мусорку, бы исчез!
— Делаю, что должна? — ответила, наконец, Мирддину. — Маг я Пространства — или кто?
— Тогда объясни мне, Маг Пространства, почему портпушка сработала? — хмуро вопросил Мирддин. — Ты же помнишь про ограничение дальности?
— Игровые условности, — поняла ты. — Значит, прихвостни с портпушкой могут телепортироваться на любое расстояние? Будет сложно вычистить всех со станции, — потёрла лоб. Заботы, заботы, заботы... Обернулась к консоли управления. — Рассказывай, как перезапустить реактор. Время — жизни.
Свежий снежный ветер бросился им в лицо, стоило открыть двери. Элиза повела рукой, оставившей синие волнистые полосы в воздухе. Аспект Дыхания повиновался Шаману Тени, и ветер улёгся — с настоящей метели до лёгкого ветерка, едва тревожащего волосы. Крупные снежинки лениво сыпались с низких небес, вокруг, куда ни посмотри, простирались сугробы, меж которыми зовуще мерцали блуждающие огоньки — не волшебные создания, а самые настоящие не-огни, заманивающие не в какое-нибудь болото, а в глубокую инореальность без права возврата. Было не так уж и холодно: украшенный золотыми звёздами градусник у дверей показывал минус один по Цельсию.
— Край Весенних Холодов, — тихо произнёс Ксенофилиус. — Твой Обитатель, доченька, Великий Змей Абраксас ждёт всех нас.
— Мы в пузыре, — сказала Элиза, вчувствовавшись Пространством и интерпретировав Правдой. Вокруг неё то и дело вспыхивал и пропадал многоцветный ореол сразу нескольких аспектов, льнущих, точно ласковые кошки — привычный, успокаивающий свет. — Похоже на... пузырь снов?
— Реальность замкнута, — серьёзно кивнула Луна. — Там, — указала пальцем куда-то в снежные дали, — её центр. Нам нужно к нему!
— И как мы пройдём эти штуки? — кивнула Элиза на не-огни. — Ты сможешь нас типа защитить?
— Нет, — хмуро сказала Луна. — Просто идите следом за мной и... ну... поверьте мне? — несмело улыбнулась.
И они пошли. По твёрдому насту, по мягкому снегу, не проваливаясь ни на капельку (и каждый делал это по-своему), меж огней, манящих к себе и меняющихся с каждым шагом... Огни разгорались. Разрастались. Становились полноценными видениями, а затем и мирами. И не вглядываться в них становилось всё тяжелей и тяжелей.
Элиза не выдержала. Мир, в котором Гвен была жива, а Кира так и не стала Хранящей, мир, в котором они победили, создали вселенную и жили одной счастливой командой... Она остановилась всего на полсекунды, всматриваясь в него — и Луна с Ксено пропали в мерцающей, холодной нереальности. Свет видений завораживал, а холод свежего ветра поздней сменился ледяным и пронизывающим. Хотелось смотреть и хотелось свернуться в клубочек, завернуться в одеяло, подвернувшееся под руку, погрузиться в жизни их-счастливых и...
— Инос детрактум! — крикнула Элиза.
Ничего не изменилось.
— Инос детрактум. Инос детрактум!
— Твои слова не имеют силы, — донеслось до неё точно сквозь пелену. — Смотри сны — и спи.
— Твои слова тоже типа не того, — вырвалось у неё. После слов Хранящей её не каждый бог мог пронять, не то что эта непонятная фигня!
Иномагия не сработала. Не важно, почему. Магия? Она не знала, как магией бороться с инореальным, а вокруг было именно оно. Остаётся ходить с козырей. Аспекты! И лучше те, что пофизичней — с субъективными могут возникнуть... трудности. Потому что именно через них на неё и могут повлиять! С другой типа стороны... с другой стороны... ну конечно же — влияние!
— Делай раз, — как порой говорит Алиса, сказала и Элиза — по-русски, с жутчайшим акцентом, который только слышало Пространство Парадоксов!
Она убрала Надежду. Просто выбросила её из себя, отвела взмахом дирижёрской палочки в сторону. Осталась только цель — и пылающая Ярость. Всё вокруг стало чётче — и видения, и её их восприятие, типа всё сразу — и воздействие, и сопротивление. А потом сосредоточилась и сказала:
— Делай два.
Кровь улетела в сторону, вмиг разрывая все связи и привязанности. Неуютное ощущение пустоты поселилось в груди — но чистая сила Ярости тут же вымыла его, оставив только сущность — внутреннюю, личную, не силу связей, не то, во что она верит, а самое «я». Выбор и смысл, путь и направление, логику и чувства — Разум и Сердце.
— Делай три.
Сфокусировав Разум и Сердце в единое целое, полностью оградившись от внешнего мира, соединила Дыхание с Яростью — и ударила ими вокруг, в видения, теперь уже смутные и совсем не привлекательные, не способные добраться до центра её «я», чтобы подобрать ключик против неё-единой, неё-отрешённой, самой её сути, благодаря урокам Хранящей сознающей себя настолько чётко, насколько это возможно для смертной.
И иное убралось. Оно треснуло кусочками, лопнуло осколками, разорвалось на клочки — и Дыхание, свободный ветер, превращённый Яростью в освобождающий ураган, раскидал их в стороны, оставив только реальность. Она не способна противостоять Крови и Надежде с помощью них же самих — в конце концов, ни один аспект, кроме Тени, не является ей «родным». Она не достигнет полного их понимания — ну типа, через эпохи, может быть? Но определить вектор воздействия, подготовить противодействие и отразить удар — более чем в её силах.
Палочка взметнулась вверх, окутанная мягким зелёным светом Пространства. Взмах. Пространство сплелось с Кровью. Взмах. К ним присоединился Свет. Взмах. Окружённую жёлтым, зелёным и багровым свечением палочку Элиза подкинула в воздух и велела:
— Приведи к Луне.
И стало так.
61 Грэм: войти
«Их мелочная суета утомляет, не так ли, Грэм?» — голос в голове снова заставил вздрогнуть. Инфуцор в голове. За это время он выяснил, что об Инфуцоре ровным счётом ничего не написано ни в библиотеке корабля, ни в библиотеке «родного» Хогвартса, которые целых две мадам Помфри вместе с Грэмом аккуратно соединяли друг с другом. Да и что вообще можно было выяснить в таком хаосе? Всюду суетились, бегали, кричали друг на друга — и в библиотеке, и по всему кораблю!
Эвакуация буквально перемешала Канцелярию и Директорат, которые судорожно разбирались, кто же теперь и где именно главный, пытались хоть как-то распределить между собой полномочия, одновременно друг друга не потеснив, а ещё — интегрировать последних выживших с Земли, среди которых были и магглы, и иностранцы, и кого только не было! По кораблю вперемешку ходили авроры с двух разных Земель, нередко можно было увидеть почти близнецов, увлечённо беседующих друг с другом — разные версии разных людей не упускали возможности друг с другом поговорить, а общий язык находили очень и очень часто. А уж когда Грэм заметил кокетливо улыбающихся друг другу Рит Скитер...
Сумасшедший дом! Вот во что превратился корабль, несмотря на все меры предосторожности. Людей принимали небольшими партиями, старались интегрировать... но новенькие, похоже, думали, что сами ассимилируют корабельных. Везде стоял шум, авроры постоянно разнимали драки, по слухам, невыразимцы перешли на постоянное дежурство, чтобы хоть как-то контролировать толпу иномагов-недоучек, пытающихся насылать кошмары обидчикам, а вместо этого застревающих в кошмарах сами. В общем, царило именно то, что Грэм успел возненавидеть всей душой.
«Тебе это тоже не нравится?» — нашёлся он, покосившись на парочку невыразимцев в глухих плащах, дежуривших у входа в приёмную Высшего Директора Бартемиуса Крауча. Высший Директор вызвал его лично, но предварительно короткой запиской Минерва Слизерин предупредила, чтобы он не волновался: всё согласовано, Крауч зовёт по поводу входа в сеанс. О котором они проговорили очень много, но по большей части — без самого Грэма, что казалось ему странным, ведь Хранящей там не было тоже, как и Алисы, как и... вообще никого, кто разбирался в Игре?
Сам Грэм в Игре не разбирался, но имел долгий, обстоятельный разговор с Кристо Орловым. Тот объяснил ему всё, что можно и что нельзя, причём под запись — целую лекцию устроил! Выглядел он не очень весело и всё время переглядывался с будто бы поникшей, померкнувшей Алисой, но умудрялся рассказывать всё занудным лекторским тоном, как профессор Биннс. Грэм так и не смог понять, была ли это маска или Кристо всегда такой?
«Глупая дезорганизация разделённых на части, — слова, долженствующие звучать высокомерно, в устах Инфуцора звучали скорее печально-ностальгически. — Они могли бы быть возвышены, Грэм, могли бы обрести целостность высшего порядка. Ты не представляешь, каково это — видеть их муки и не помогать, не мочь даже дотронуться до них!»
«Как Единство?» — Грэм всё ещё не разобрался, что он испытывал к Единству, к тому опыту, что пережил. Страх? Желание повторить? Ощущение духовной близости, полной открытости, родства с окружающими было таким ярким... Но сейчас он этого не ощущал. Ему и хотелось потянуться к другим, и не моглось. Как будто тогда он смотрел на людей широко раскрытыми глазами, а теперь — подглядывает в дверную щёлочку. Это было не болезненно — просто ощущение неправильности, нетаковости, несочетаемости тех ощущений и настоящих. И какие из них были правильными, а какие — иными Грэм решить не мог. Но чувство неправильности, какого-то внутреннего диссонанса сопровождало его постоянно — будто привычно ноющая рана, даже не раздражающая, а просто существующая. Часть него.
«Единство — пародия, самое первое приближение к настоящему единению, — ответствовал Фес-Ис. — Общие мысли, общая жизнь, общая кровь — ты не можешь себе представить, что такое настоящая мультиличность. Ты слышал о Мерсере?»
«Тот сошедший с ума учёный, съевший Волдеморта и спасший Луну?» — поёжился Грэм. С некоторых пор он предпочитал держаться от новостей подальше.
«Составляющие его души стали ближе к мультиличности. Но некоторые барьеры были стёрты слишком рано, некоторые так и не были разрушены — получилась ещё одна пародия. Подлинная гармония нарушенных пределов неописуема словами смертных, Грэм Фергюссон. Если мой план исполнится, я покажу тебе Нелунную Истину... если ты того пожелаешь».
«А если нет?»
«Я дам тебе свободу, Грэм. Я — не воплощённое зло. Ты видел тень тени Извечной Истины — ты можешь сам решать, принимать её или отвергнуть. Есть множество Сил и Истин в этом мироздании, которые ты мог бы принять и которые могли бы принять тебя. Разнообразие есть благо».
«Тогда почему...»
«Почему я стремлюсь изменить? Почему я стремлюсь спасти их от вечного страдания? Почему стремлюсь открыть им глаза? Почему желаю показать Истину? Потому что они страдают, слепы и глупы, Грэм. Я делаю это ради них в той же мере, в какой и ради себя. Но некоторые из них, единицы — они могут достичь большего, принести большее благо отдельно от Нелуны. Любой рисунок требует фон, любая красота, любая истина, любая жизнь познаётся в сравнении. Если не с чем будет сравнивать, то чего стоят чудеса Нелуны? Я жажду, чтобы Нелуна стала первейшей из Сил — но не единственной из них. Повторяю, Грэм, ты считаешь меня первородным злом — но ты не прав».
«Значит, Хранящая...» — в неожиданной догадке понял он.
«Равновесие. Она не желает уничтожить Нелуну. Это невозможно, нет ни одного спектра возможностей, доступного моему взору, в котором Нелуна была бы уничтожена. Хранящая хочет сохранить Равновесие, оставить Нелуну одной из Сил — не высшей, не первейшей, как того желаю я. Можно ли назвать наши отношения враждой, Грэм? Нельзя. Мы — соперники, не более того».
«Ты переворачиваешь всё с ног на голову!»
«И никогда не лгу, — тихонько рассмеялся Фес. — Вернись к реальности, юный иномаг — тебя зовут».
— Мистер Фергюссон? — в сильном, даже мужественном голосе парня по имени Гарри, того самого Гарри Поттера, сыгравшего немалую роль в истории 3М-линии, звучала искренняя забота. — С вами всё в порядке?
— Просто задумался, — постарался улыбнуться Грэм.
— Есть над чем подумать, — серьёзно кивнул ему Поттер. — Пойдёмте, Барти ждёт нас.
— Нас? — слегка удивился Грэм.
— Вам ничего не сказали? — вздохнул Поттер. — Эти бюрократы из Директората и Канцелярии никак не могут определить, кто будет вашей охраной, — он показал невыразимцам-охранникам пропуск, те коснулись его палочками и молча кивнули на дверь. — Мне надоело смотреть на этот цирк — вот и предложил себя. Не отказались — кишка тонка, — довольно ухмыльнулся он.
— Эм, спасибо? — не сразу нашёлся Грэм.
— Не за что, мистер Фергюссон — мы все в одной лодке.
Никакого места для секретаря у Крауча не было — за дверью размещался сразу же кабинет, большой, но создающий ощущение скорее стеснённости — всюду столы со стопками документов, доски с начерченными на них непонятными диаграммами, а яркий белый свет ламп попросту резал глаза. Высший Директор смерил их холодным взглядом, взглядом же указал на кресла.
— Поттер, Фергюссон. Присаживайтесь. Надеюсь, вы не отказались от своего решения, Поттер?
— Не дождётесь, сэр, — чуть ли не оскалился тот в ответ.
— Садитесь, мистер Фергюссон, — повторил Крауч, и Грэм осознал, что всё ещё стоит, будто скованный ледяным взглядом. По спине пробежали мурашки. Крауч был очень, очень неприятным человеком! От таких Грэм старался держаться как можно дальше, ещё лучше — иметь между ними и собой кого-нибудь вроде Минервы Слизерин или профессора Райса. Профессор Райс...
— А теперь, господа, скажите-ка мне, знакома ли вам некая Элизабет Миртл?
— Элизабет уцелела? — воскликнул Грэм.
— Миртл? — недоверчиво уточнил Гарри. — Она пропала после того, как... это не важно. Она здесь, на корабле?
— Мы взяли этого... не-призрака при попытке проникнуть на корабль, — брюзгливо разъяснил Крауч. — При ней был феникс, она утверждала, что это Фоукс, феникс Дамблдора, но подчинялся он ей. Северус Снейп поручился, что она не враждебна нам — мисс Миртл вместе с фениксом отправили в специальную камеру Отдела Тайн для разбирательства. Но с применением самых... лучших способов Отдела мы узнали лишь, что она искренне верит во всё, что говорит. Она утверждает, что знакома с вами обоими и летела встретиться с мистером Фергюссоном, но «не против поболтать» и с мистером Поттером. Что из её слов вы можете подтвердить?
— Я полностью доверяю Элизабет Миртл, — спокойно улыбнулся Гарри Поттер. — Она работала вместе со мной и Альбусом Дамблдором над совершенно секретным проектом. Если вы уверены, что это — она, то можете ей доверять настолько же, насколько доверяете мне или Альбусу.
