Неожиданно остро Энтони осознал, что этот протосс стар. Пугающе стар. Стар — и всё ещё чист. Энтони полубессознательно знал, ощущал, что Райс не был чист. Что было то, что его мучает по ночам, были некие страхи, в самом общем смысле этого слова, нечто, что заставляет бежать и отворачиваться от самого себя, что мучает изнутри... что можно использовать, чтобы управлять человеком. Или нечеловеком — лишь бы его разум работал так же, как у людей.
Только один раз Энтони встречался с таким же ощущением. Раз, когда убедился, что без Ханны, а лучше и ещё кого из телохранителей, по кораблю гулять не стоит. Раз, когда навстречу выпрыгнул ксеноморф. И Энтони чётко ощутил, что он разумен — не хуже человека. Его разум, далёкий, недоступный для легилименции, тем не менее, был на человеческий удивительно похож. Но он был чист. Никакой зацепки — совершенная целостность, функциональная, жутковатая чистота.
Теромос тоже был чист. Стар, не младше профессора Райса, пусть эта старость и не ощущалась в гибких движениях протосса, в силе, излучаемой его телом и сознанием. Он был чист не так, как чужой. Он был чист, будто... будто просветлённый? Будто иномаг, который потратил всю жизнь на настройку собственного разума, пока тот не станет резонировать сам с собой, обретая потрясающую — и столь пугающую, чуждую самому Энтони! — мощь.
Это была не чистота простоты, как у чужого, чья личность, несмотря на почти человеческий рассудок, просто не развивалась — это была чистота настолько полно осознавшей себя личности, что даже профессор Райс... И по сравнению с грязным, но давящим Морулисом, излучаемая протоссом аура Пустоты вызывала у Энтони ощущение какого-то глубинного диссонанса — тем более глубинного, чем чище и мягче были мысли самого Теромоса. В какой-то миг Энтони даже захотелось ощутить, представить, как это — быть чистым. Но он тут же желание откинул — оно пугало.
— И снова Хранящая, — невольно поморщился Энтони.
— Хранящая Время, — медленно, веско, объёмно молвил Теромос, встретившись взглядом с Энтони. В тот же миг он едва не упал в раскрытый разум Теромоса — будто насмехаясь над окклюментивными приёмами, выворачивая их наизнанку — протосс из тёмных тамплиеров одной только открытостью атаковал, не атакуя. — Мироздание следует единому замыслу, и она — живое этому подтверждение. Мы ждали вас, и ждали долго.
Пауза. Недостаточно длинная, чтобы Энтони успел что-то вставить, но достаточно — чтобы придать мыслесловам этого протосса вес.
— Энтони Даффи, — Теромос встретился с ним взглядом. — Ты был избран очистить это место и получить награду. Твои воины — твоя сила или слабость? — протосс перевёл взгляд на Снейпа. — Северус Снейп. Последний дар должен быть вырван силой — силой духа и воинской доблестью, — о чём он вообще? — Бартемиус Крауч — кому из них поможешь ты? Достаточно ли ты стоек, чтобы устоять? Дилан Даффи, — и здесь он холодно, жёстко улыбнулся — мысли протосса стали напоминать ледяные иглы. — Если ты осквернишь наследие Зел-Нага, то будешь наказан, — подтекст Теромос даже не прятал: «наказание может быть только одним — смерть». — Оставь своё вожделение за пределами этого храма. А теперь, маги из рода людей, я прошу вас следовать за мной.
И медленно, величественно зашагал, не оглядываясь и не оставляя на снегу следов. И им не оставалось ничего, кроме как последовать за старым протоссом, одним своим видом внушающим одновременно угрозу и спокойствие.
Осмотреться на месте? Да в этом крутящемся хаосе было невозможно не то что осмотреться — ты боялся даже думать о чём-нибудь, а то вдруг подавишься собственной рвотой? Этот образ так ярко вспыхнул перед мысленным взором, что ты даже рискнул открыть глаза — о чём тут же пожалел. Вокруг крутились камни, здоровенные каменюки, каждый из которых с лёгкостью бы тебя расплющил! И крутились с такой невообразимой скоростью, что даже предугадать, какой тебя прихлопнет и прихлопнет ли... Ты немедля закрыл глаза, зажмурился что есть силы, сосредоточился, чтобы удержать еду в желудке.
«Бежишь от проблемы, как ребёнок, — шепнул Инфуцор. — Только дети считают, что если закрыть глаза, то проблемы их не найдут».
«Открою — вырвет, заклинание — не произнесу», — даже мысли получились какими-то краткими и обрывистыми.
«Поступи как иномаг. Сделай детскую сказку — инореальностью», — подсказал Фес-Ис. В его словах было здравое зерно... но это же Инфуцор! Конечно, ты не стал так делать, а вместо этого постарался сосредоточиться на образе Бет, чтобы позвать её мысленно. Бет ветер не страшен, как и камни, а значит, она могла помочь!
«Не той помощи ты ждёшь».
Шум исчез. Верчение — тоже. Ты с удивлением открыл глаза. Светло-красный свет разлился вокруг, точно ты попал внутрь зарева заката. Ни ветерка, ни движения вокруг. Нет! Вон там, издалека, что-то движется? Ты с удивлением осознал, что не можешь двинуться навстречу. Только моргать! И с ещё большим удивлением понял, что всё это — время! Сила Времени! А значит, если ты захочешь, то...
Красный свет отхлынул от тебя. И вдруг ты осознал, что кое-что забыл. Теперь-то никакой ветер тебя не поддерживает, Время — тоже. А значит...
— Протего! — крикнул, останавливая падение вогнутым щитом. К счастью, «протего» никакой опоры не нужно было, а главный минус — стоять на нём было просто невозможно! Ты немедленно поскользнулся и растянулся на дне невидимой чаши щита.
— Привет! — раздался радостный голос. Прямо над тобой зависла... клыкастая фея? По символу на мантии, впрочем, ты понял, что это игрок Времени — но что она тут делает?
— Ты кто? — просто спросил, раздумывая, как бы встать с гладкого «протего» и не полететь дальше вниз. — Это ты сделала? — хотел было кивнуть на окружающее красное свечение, но рука соскользнула — и ты опять растянулся в позе звезды.
— Арадия Мегидо, Дева Времени и создатель этого места? — заразительно улыбнулась она. — А ты Грэм Фергюссон, мой игрок, правильно?
— Угу, — буркнул ты. Как подняться-то?!
— Помочь? — она приблизилась и протянула руку.
«Ты можешь доверять Арадии», — шепнул Фес-Ис. Ты посмотрел в глаза улыбающейся не-феи — и понял, что он прав. Арадия казалась не просто искренней — а самим воплощением искренности и непосредственности! И твоя задержка нисколечко её не волновала — улыбка стала только шире.
— Давай, — протянул ей руку.
— Ты неудачно вошёл, — сказала Арадия, рывком вытягивая тебя со щита, ловко ставя прямо на извлечённую из капчалога каменную плиту, которую она тут же заморозила силой Времени. Как будто она таких, как ты, каждый день на ноги поднимает! — Попал прямо в творящий вихрь.
— Где мои друзья? Где Хогвартс? — спросил ты, потирая ушибленное плечо.
— Друзья? Ты входил не один? — озабоченно наклонила голову Арадия.
— Они...
— Мы их найдём! — с энтузиазмом воскликнула Арадия. — Ты можешь летать?
— Сейчас, — достал из капчалога метлу. — Куда?
— Вверх! Спросим, где и кто, у Януса.
— Янус? Двуликий бог? — удивился ты.
— И твой Обитатель, — кивнула Арадия, устремляясь ввысь так быстро, что ты её едва нагнал. — Он помог мне создать это всё.
— Это... — и замер, вцепившись в метлу что есть силы, когда вы вылетели из красного сияния. — Всё?
В неистово-голубом небе парили каменные громады. Сколько их? Тысячи? Десятки тысяч? И каждая из них — с целый город! На каждой — целый лес. По ним текли реки, водопадами cпадая с одного летучего острова на другой, а потом, точно как тот сток в мире перевёрнутого неба, сверкающей пылью рассыпались внизу, в безбрежной синеве. Тут и там кружились каменные вихри, и, похоже, это были те самые творящие вихри — на твоих глазах один из них ослаб, оставив после себя пока ещё голый остров.
Всё казалось таким хрупким, нереальным и чистым, будто капля росы, будто прозрачный ручей, диссонируя с размером летучих островов. И ещё одно ощущение, ещё одна атмосфера переполняла это место. Она ощущалась во всём: в кружащихся меж островов жёлтых и красных листьях, в прохладном воздухе, в светло-серых, дождящих тучах над некоторыми островами, в мягком сиянии солнца, округ которого и кружились острова — сиянии тёплом, но не слепящем — наконец, в пёстрых красках густых лесов, среди которых не было зелёной. Это было ощущение светлой грусти, атмосфера вдохновляющей прохлады, время подводить итоги и время собирать урожай. Осень.
— Нам туда, — перекричала Арадия ветер — и устремилась прямо к источнику света. — Добро пожаловать в Край Осеннего Уюта, Грэм!
____________________________
*см. рассказ «Линза Пустоты» Хью Тодда, доступный здесь: eu.battle.net/sc2/ru/game/lore/short-stories/lens-of-the-void/1 — официальный лор старкрафт 2; в случае недоступности ссылки сборник рассказов с этим в том числе доступен на флибусте proxi.flibusta.is/b/425861 — куда можно зайти, в случае блокировки, с помощью прокси или TOR.
63 Джинни и Марк: получить своих спрайтов
Обелиск был громадным. Он нависал над гладью близкого озера, точно гора, и случайное облако не дотягивалось до его вершины. Имена. Имена покрывали его гладкую, будто не подвластную времени поверхность. Тысячи, миллионы цепочек имён с уточнениями вились вверх. Некоторые были крупнее, другие мельче, часть светилась, а другие были зачёркнуты.
— Сколько их здесь? — прошептала Джинни. — Кто они?
— Мертвецы, — весело оскалилась Тёмная Луна. — Это вместо кладбища, представь? Тела, наверное, сжигали да на удобрения бросали — не правда ль, милота?
— Они все жили здесь? — скорее себя спросила Джин, вчувствовавшись в обелиск. Странная не-магия пронизывала его, даже... была им? Или он был магией? Обелиск это — или... воплощённое заклинание, твёрдая иллюзия? И в этом не было ни капли иномагии! Так странно... — Никого не осталось? Почему они умерли?
— Внимательней, Джин-Джин, — хмыкнула Луна. — Даты, на даты посмотри! Большинство — от старости, хотя жили-то немало, двести стабильных лет, а кто и до трёхсот дотягивал.
— Это вообще люди? — кому, как не Луне, знать ответ?
— Людишки-людишки, — отмахнулась она. — Арабские циферки родные, языки... английский, русский, греческий, итальянский и испанский — натуральные людишки. Руины — дома тоже людишек, хотя модифицировали их изрядно, хе-хе-хе.
— Откуда ты знаешь?
— Триста лет жизни — это, знаешь ли, не дунуть-плюнуть, — взгляд Тёмной Луны рассеянно блуждал по именам, — поверь специа... ну-ка-ну-ка! — вскинулась она. — Смотри туда!
Белый луч от её пальчика уткнулся в переливающееся радужным имя высоко-высоко, но улучшенное зрение легко его различило. Это же... Нет! Это... Но как? Джинни разглядывала надпись и не могла поверить своим глазам. Может быть, просто имена совпали? Ведь так бывает?
Фло Вефэа
? — 18623 гг. от о.к.
Древнейшая
Первый Советник: 142 — 2084 гг.
Твои советы и твой труд — залог наших жизней
Администратор Колонии: 2084 — 3592 гг.
Последняя и лучшая из Администраторов
Архимаг: 10535 — 15735 гг.
Сердце волшебства
Хранитель Знаний: 15735 — 18623 гг.
Живая история
Удостоена похорон
— Так не бывает, и ты чувствуешь это, иномаг Джин, — медленно произнесла Луна. — Восемнадцать с половиной тысяч лет, Советник, Администратор, Архимаг и Хранитель. Это была хорошая жизнь и хорошая шутка, о Хранящая! Смотри, Джин-Джин, к чему ты должна стремиться! — и рассмеялась, рассмеялась освобождающее, разгоняя разлившееся в воздухе напряжение. — Вот это покуролесила старина Фло! Произнеси теперь это имя, попробуй её позвать, а? — склонила голову.
— Фло Вефэа, — и что-то откликнулось. Будто сам воздух заискрил — но не видимыми искрами, а чем-то... ощущаемым самой душой? Радужные искры хороводом взвились от этого имени, вызывая отклик в ноосфере. На миг пред ними предстал образ. Не настоящий, неполный, призрачный, но излучающий могущество и древность, какую до этого Джинни ощущала лишь от одного существа — Хранящей Время.
— Чувствуешь теперь? — улыбнулась Луна.
— Что это? Как веское слово, — а ещё это было очень красиво. Завораживающе красиво.
— Это всего лишь временная тень, — хихикнула Луна. — Что будет, если личность назовут живой историей? Мир помнит Фло, помнит на уровне рефлексов, как настоящее божество, больше, чем божество! А я-то гадала, что пытается откликнуться и как мастер сферы отражений умудрилась шок поймать. Столкнуться со своей же тенью такой мощи... Вот что это такое — шутки Времени, хихикс!
— Укажи имя Морулиса, — велела Джинни, подкинув палочку. Та развернулась в воздухе... и беспорядочно завертелась, не в силах найти цель.
— Да, его здесь нет, — задумчиво кивнула Луна. — Пора б узнать, что здесь стряслось? Планету обыскивать — Нелуна сколько упаси!
— Спрайт, — поняла Джин. — Ты обещаешь...
— Да дался мне твой спрайт, — махнула рукой Тёмная Луна. — Здесь такое творится! Фениксы плотоядные, Фло Древнейшие... спутники наблюдательные! — резко вскинула взгляд в небо и нехорошо сощурилась. — Какая их магия гадкая и нехорошая! Сопротивляются, ишь какие... Затмись, — веское слово ударилось об яркое сиреневое небо — и то моментально затянулось серой хмарью. Луна обернулась к ней. — Спрайт! Нам нужна информация, и лучше бы вчера.
Джинни вздохнула и достала из капчалога воздух с доспехами в центре — трюк с капчалогированием куска пространства подсказала Элла. Мерцающие синим доспехи моментально начали носиться вокруг, но это уже не вызывало раздражения — после того, что она узнала. Фло. Сто восемьдесят шесть веков. Мертва. Это было... как-то даже обидно. Шутки Хранящей? Не зря говорят, что от шуток богов лучше держаться подальше! А уж если это богиня судьбы...
— Том, — позвала она. — Ты всё слышал?
— Как и всегда, Джин-Джин, — откликнулся тот. — Думаешь, эта груда металла на меня налезет?
Точно услышав, доспех замигал чаще. Обиделся? Недопрототипированные спрайты умеют обижаться?
— Или ты — или она, — хмыкнула в ответ.
— Предложить выбор, не оставив его — Дамблдор тобою бы гордился, — усмехнулся Том, вытаивая из неё — это уже перестало пугать — и призрачной струйкой устремившись к спрайту.
С громким хлопком дух Тома Риддла втянулся в спрайт. Вспышка! Синий спрайт поднял свой взгляд и посмотрел на свои руки в элегантном силовом доспехе — именно он подстроился под размер Тома, а не наоборот. Джин показала большой палец. Том сжал и разжал руку. Предвкушающе улыбнулся:
— Наконец-то я — настоящий. Готовы к новостям, герои Жизни? — и ухмыльнулся.
— Время и пространство, — шепчет Ивицер себе под нос.
— Брат?
— Они становятся одним целым, — громче говорит Ив, поднимая на тебя взгляд — такой знакомый и родной, насколько же чужой и чуждый. — Ты чувствуешь это? Сеанс движется, движется к центру!
Ты ухватываешься за его слова — и слово «центр» оставляет в груди холодок. К какому центру они движутся?
