— Имя ей — Лилит, — коротко ответил Теромос. — Её сила — в обмане и чужой слабости.
— Лилит... — протянул ты. Выглядело действительно скверно, если ты верно понял, откуда это имя. Конечно, это не «настоящая» Лилит, а всего лишь Обитатель с таким именем... но и имя Игрой выбрано не зря. Протоссы уступили ей — это было действительно плохо. А то, что они готовы поддержать тебя — очень хорошо. — В чём ваша слабость?
— Мы не способны причинить ей вред, — без капли недовольства ответил Теромос. Его вообще хоть что-нибудь может поколебать? — Она избегает прямой схватки, выматывает нас, атакует порождёнными ей прихвостнями. Нам нужен тот, с кем она столкнётся в бою. Так мы можем подловить её и уничтожить. Ты — игрок этого сеанса, это твой Обитатель, Энтони Даффи. Она будет с тобой говорить или сражаться. Ты договоришься, чтобы она ушла — или победишь её с нашей помощью. Согласен ли ты с этим?
— Да, — как будто у тебя был выбор! Радовало, однако, что эта Лилит не способна просто взять и убить протоссов в честном бою. И совсем не радовало, что она любит бой нечестный. Сила в чужой слабости и обмане? Сложный противник? Посмотрим, кто кого в итоге обведёт вокруг пальца! Но пока тебе нужно больше знаний и больше подготовки. Идти к Лилит сразу — это самоубийство. — Вы расскажете нам о ней больше? Мне нужно понять, как её победить.
— Подготовка — это половина успеха, — с лёгким одобрением ответил Теромос. — Мы расскажем и покажем, Энтони Даффи, но прежде тебе придётся научиться кое-чему новому.
— Чему? — недоверчиво уточнил ты. Что-то в мыслетоне протосса подсказывало, что ответ будет неприятным.
— Кольцо на твоей руке, — молвил он. Ты можешь управлять Пустотой с его помощью — но не умеешь это делать.
— Как вы... — и осёкся. Глупый вопрос. Если Теромос, как и Морулис, владеет силой Пустоты, то, конечно же, он почувствовал его источник! А вот то, что он даже различил его и как-то понял, что ты способен только на что-то простое — это было и вправду неприятно. — Зачем мне это нужно?
— Твоей магии недостаточно, — просто ответил Теромос. — Ты слишком слаб, чтобы столкнуться с Лилит и не умереть. Мы сделаем тебя сильнее, — и между слов: «хочешь ты этого или нет».
— Почту за честь, Теромос, — склонил голову ты. И поспешил спросить снова, потому что знание — это сила. — Почему моя планета — именно этот храм? Из-за вас? — зачем вообще Хранящая впутала в это протоссов из другого листа или даже ветви?
— У каждой вещи есть своё предназначение и своё предначертание, — медленно, глубоко, певуче звучал голос протосса. — Есть предназначение у звёзд на небе, у камушка в пруду и у собрания мудрецов, — он остановился, и вместе с ним остановились все. Теромос повернулся и посмотрел тебе прямо в глаза. В его глазах отражалась мудрость даже не веков — эпох! На мгновение ты ощутил себя ребёнком рядом со взрослым — но тут же отогнал ложное чувство. — Какое предназначение у тебя, Энтони Даффи? Каково твоё предначертание?
— Я свободен, — отрезал ты.
— Ты смотришь слишком глубоко, — сухо рассмеялся протосс. — Я спрашиваю тебя об Игре. Каково твоё предназначение? Что, как задумывала Хранящая, ты должен был и будешь сделать?
Ты вспомнил о том Равновесии, о котором она рассказывала в самом начале. Ты вспомнил о разрушении всего и вся, которое наступило. Соврала она тогда — единственный раз за все встречи! — или имела в виду что-то, тобой ещё не понятое? Бета явно понимала, о чём говорила Хранящая, вернее, думала, что понимала, но на самом деле...
— Что ты будешь делать? — повторил протосс. — Что ты уже сделал для Игры?
— Спас нас всех от Криса, — уверенно ответил ты.
— Как? — спросил Теромос. Что он хочет до тебя донести? Тебя всегда раздражала эта тактика вопросов и ответов. «Пойми сам»! Почему нельзя просто сказать прямо?
— Переместил с помощью Кольца, — буркнул ты, не заботясь о тоне.
— Ты — хранитель этого Кольца, тот, кто должен был применить его, когда настанет срок. Никого иного она избрать на эту роль не могла, — он не спрашивал — он утверждал. — Какова твоя роль сейчас, Энтони Даффи? Что, по её словам, вы должны сделать в этой Игре?
— Закрыть петлю, помочь Хранящей со статичностью метафизики и движением времени, — фразы её ты обдумывал не раз, просматривал воспоминания в Омуте Памяти, пытался найти скрытый смысл. Тщетно, конечно. — Я не понимаю, как могу в этом помочь.
— Игра может быть перенаправлена на иную цель, как сделала это Хранящая Время, — молвил Теромос. — Но чем ближе эта цель к первоначальной цели, тем лучше будет результат. Какова первоначальная цель игрового сеанса, Энтони Даффи?
— Создание вселенной, — машинально ответил ты, всё ещё не понимая.
— Каково первоначальное название этого храма?
— Храм... Сотворения? — но мозаика всё ещё не собиралась.
— Откуда Зел-Нага могли черпать энергию для создания вселенных? — закончил цепочку вопросов Теромос. И ты понял. Понял, и почему эти протоссы, и почему этот храм, и почему именно ты сам.
— Я должен зарядить храм с помощью Кольца, — озвучил ты догадку. — Но что мы будем создавать?
— Ты уже ответил на этот вопрос, — коротко мыслеулыбнулся протосс — и отвернулся, чтобы продолжить путь. — Движение времени и статичность метафизики.
— Но как? — недоверчиво спросил уже Снейп. — Как возможно людям... смертным совершить что-то настолько масштабное?
— На это должны ответить другие игроки, — без колебаний ответил Теромос. — Это не наше предназначение и не наше предначертание. У вас, людей, существует схожая концепция: разделение труда. Мы будем теми, кто даст энергию для материализации нового здания, не архитектором его и не строителями. Но без нас ни архитектор, ни строители свою работу — не начнут. Поэтому мы должны пройти своё испытание с честью и встать у нового начала, как некогда Зел-Нага. Согласны ли вы с этим, люди? — не было ни одного ответа вслух, но протоссу не требовалось слышать, чтобы знать ответ. — Я рад.
Когда исчезла Элиза, твоя вера пошатнулась. Когда пропал и папа — рассыпалась на кусочки. Ты оказалась одна, и инореальность вокруг, текучая, податливая твоей воле, а потому пока ещё стабильная, никак не помогала. Ты была одна, снова одна. Ты потянулась своими чувствами, своей душой и своим сердцем вокруг, в поисках живой души.
— Папочка? Элиза?
Огонёк! Ты нащупала какой-то огонёк — вроде бы ложный, но всё же живой! Это была... душа? Заблудшая душа, которую ты и искала? С новой верой ты шагнула сквозь снег, формируя расплывчатую полуреальность в тропку. Шаг, другой, третий... Сквозь снег был различим светящийся силуэт. И ты услышала не то песню, не то стих — столь же некрасивый, сколь и грустный:
Ты огрызок человека,
Не-живой — ты суть калека.
Песню светлую ты пой
И во тьму зови с собой!
— Кто ты, друг? — ты рывком оказалась рядом... но силуэт сам собой отдалился, будто мираж! И этот мираж напевно, детским голосом продекламировал:
Пламя меркнет, гаснет свет -
Никакой надежды нет!
Видишь огонёк во мгле?
Это верный путь к себе!
Потемнело. Ночь? Белая снежная мгла окутала тебя, как вуаль, и только свет призрака-миража стал различим сквозь тьму. Ты понимала, что это глупо, но других ориентиров просто не было! Ты переместилась к огоньку души — а он от тебя. И снова. И снова! И снова...
Пусть весна замрёт в начале,
Пусть надежда ложной станет,
Пусть в окне погаснет свет -
Ты познаешь сущность тщет!
Тщетно! Как быстро бы ты не прыгала к огоньку, он всё равно оказывался вдали! И ты была уверена, что это настоящая, живая душа. Но как она успевает отпрыгнуть от тебя? Что это за иномагия? Этого ты не могла ни понять, ни ощутить.
Веры путь — давно в забвеньи,
Солнце — скрыто тенью туч.
Холод вёсен бесконечных
Пусть погасит жизни луч!
Снежная вуаль поплотнела. Было холодно — и магия никак не могла тебя согреть! Заклинания грели тело — но холод просачивался глубже, в самую душу... Ты продолжала прыгать следом за огоньком, уже уверившись, что не поймёшь, как же он ускользает. Но он же должен куда-то вести? Он не будет прыгать без цели? Даже если это ловушка — бр-р-р-р, как холодно! — он же должен к ней привести?
Майи тёпло покрывало
Реальности закроет хлад.
Ты забудь, начни сначала:
Горечь пусть уйдёт утрат!
Огонёк и вправду был тёплым! Даже на таком расстоянии он немного согревал, будто бы выталкивал неверным светом местный холод. Может быть, он просто хочет провести тебя туда, где тепло? Почему ты вообще решила, что это ловушка, а не проводник? Может быть, он ведёт тебя к Элизе? Или к папе? Тебе показалось или он стал чуть-чуть ближе?
Слушай песню, верь ты зову,
Нет пределов светлым снам...
Ноты боле не оковы -
Веры будет пусть то храм!
Нужно просто верить, и он приведёт тебя к свету! К друзьям, к теплу, к уютной кровати, обратно в дом, где тебя ждут, где тебя любят, где ты не одна... Ты почти увидела это всё... Почти? Ты иномаг — ты можешь сделать это настоящим! Нужно просто видеть и верить в видение очень сильно! И огонёк укажет путь, и...
— ...зачарована? — смутный голос пробивался сквозь видения, но ты не обращала на него внимания. Глупый, глупый голос!
— Да, моя госпожа, она в плену, — голос огонька, приведшего к свету. Теперь огонёк уже не нужен!
— Так быстро? — удивилась незнакомка, тщетно пытающаяся согнать с тебя покой бессмысленными словами.
— Это не моя заслуга, госпожа. Я действовала как обычно.
— Ах, какой талант! — неприятный смех пронёсся мимо — ты оттолкнула его, не давая помешать видеть то, что хочешь. — Верят люди в то, во что верить хотят — забавно, как быстро подчиняются лучшие в искусстве верить, эти иномаги. Ни тэу, ни веэре — но каков потенциал!
— Это грустно, госпожа.
— Ещё не оправилась от человеческого прошлого, глупышка? Я найду учителя получше, не волнуйся, её человечность, как и твоя, исчезнут, растворятся в грёзах, но она станет не простой тенью, она станет такой же, как я...
— Невереной*?
— Жаль, ты не понимаешь, не можешь понять всего, что я хотела бы рассказать. Здесь не с кем поделиться — только я, низшие да жертвы! И девочка ничего не сознаёт... но она будет моим, нашим спасением! Здесь, где сама сущность переменчива, я смогу стать кем-то выше, а она будет моей опорой, моей преемницей, я найду и поделюсь с ней Пределом Мечтаний, и мы разбудим Абраксаса, мы...
— Я не понимаю!
— Глупышка, твоя душа перерождается, твой разум расщеплён, ты и не можешь понимать! Но за то, что ты отказалась быть молчаливой слушательницей, я накажу. Подойди-ка ближе, Ирис, подойди сюда, сейчас ты получишь свою порцию отчаянья, я покажу тебе, что такое путь неверен...
Громкий крик почти отвлёк тебя от видений, но ты предельным усилием воли вытолкнула и его. Ты видишь то, во что хочешь верить, веришь в то, о чём мечтаешь!
— ...учить тебя лично? Лично контролировать перерождение? Это хорошая идея, — глухо, словно чрез запертые двери рассмеялась нарушительница, как-то просочившись в видения — но ты вновь вытолкнула крик подальше, очистив сознание от всего лишнего. Элиза, папа и горячий чай! Всё снова хорошо и будет хорошо столько, сколько ты захочешь. Ведь так?
____________________________
*ударная «е» читается как «э». Неверена — «не-ве-рэ-на».
66 Джу и Элис: подготовиться к входу в сеанс
— Ты особенная, Джулия Сайнс, — сказала тебе альфа, Хранящая Время, богиня судьбы.
Ты смотрела на неё — и видела. Твоя эмпатия никогда прежде не откликалась с такой чёткостью, ты никогда раньше не видела другого человека так глубоко... и ты не была уверена, что Хранящая — человек. Но и богиней назвать её было странно — она столь отличалась от невероятно яркого и невероятно иного Кагуцути! Отличалась в сторону человечности. Она была человеком, но человеком... иным?
Богочеловеком? О нет! Это было, но было вторично. Первичным было то, что Хранящая находилась не здесь. Её душа, её эмоции, её чувства и желания будто бы уходили, улетали и погружались, в головокружительную даль, сплетаясь тесной паутиной с её и, в то же время, не её эмоциями, резонируя, отражаясь, меняясь и меняя в ответ. И ты ощущала, что процесс соединения, слияния остановился, замер — и ей, Хранящей, требуется что-то большее, чем усилие, даже усилие бога, чтобы его завершить. Потому что если она его завершит, то...
— ...то даже я не знаю, что произойдёт, — улыбнулась тебе Хранящая.
Она улыбнулась как человек. Но тебя не обманула ни её обыкновенная, человечная внешность, ни скупость её улыбки. Ты видела её душу, и ты чётко сознавала, что говорила одновременно с чем-то большим и меньшим, чем бог. Ты говорила с Хранящей Время, Алым Ангелом, проводником и хозяйкою судьбы. Ты говорила с мультидушой, на которой сходилась блистающим ореолом, точно невидимым венцом, символом и овеществлением могущества — вера миллиардов. И странным образом эти эмоции, которые должна была даже не закрыть собой душу Хранящей, а ослепить тебя, лишь оттеняли, углубляли видение. Ты поймала себя на том, что откровенно любуешься душой Хранящей, будто произведением искусства.
— Посмотри на себя, — посоветовала она.
И ты посмотрела на эмоции, на отражения тебя в её душе. И тебе захотелось куда-нибудь спрятаться или просто провалиться сквозь землю от смущения. Это маленькое солнышко не может быть тобой! Ты не настолько искренняя, не такая сильная, не такая тёплая, не такая... Ты... Она... она ведь не врала? Она не могла врать. Но ты... но она... но ты...
— Ты — особенная, — веско повторила Хранящая. — Каждый из вас — особенный, и каждый — уникален. Ты понимаешь это? Марк и Сэм — ты видела их. Они похожи на других людей?
Образ солнышка-тебя в её душе медленно отступил, не угасая до конца, и ты смогла ответить, отражая её... другой срез её эмоций, да. Это было странно — переключать себя, переключаясь на другую часть неё. До этого ты не встречала многомерных душ, наверное, с ней это было нормально? А ещё впервые ты ощутила, что ничего не смогла бы сделать для исцеления души Хранящей не потому, что там не было, что исцелять, а потому, что она была слишком сложной, чтобы лезть туда с твоими способностями! Впервые ты почувствовала себя попросту... неумёхой.
— Не похожи, — ты не кивнула. С обычными людьми тебе часто приходилось напоминать себе, что нужно делать такие или другие жесты — они не могли читать в чужих душах, как ты. Но не с ней. Она читала в тебе — не как легилимент и не как эмпат, даже не как это делала Бета, сквозь время, а как... иномаг? Да, наверное, как иномаг. Тебе не нужно было демонстрировать, что ты чувствуешь, на самом деле, даже мыслями вы, наверное, могли бы обмениваться прямо, просто ты не рискнула пробовать, а она не предлагала.
