— Но ты не творец, — и вздохнул. Поставленная задача была под стать тебе самому вместе с Тёмной Луной, но даже на пике совместного творчества вы и не приблизились к подобному. Несмотря на то, что смотрели в сходную сторону, замахнуться на подобное...
— Не творец, — скривилась Кира. — Один-единственный раз я смогла это преодолеть. Мне пришлось стать богиней, чтобы работать с судьбами напрямую. Мне пришлось освоить самые... тёмные области иномагии и просить помощи столь многих... о ком нельзя упоминать. Я не творец, но я смогла согласовать созидание, соединить между собой мириады творцов, стать компилятором творения. То, что мы сделали с главным моим союзником, мастером сферы сущности Игнотусом Певереллом, было сокрыто. Даже от Инфуцора, а частью от самой меня. Я создала своего рода потенциалометр, который нужно было вплести в саму душу, а затем своего рода направляющие, которые должны были привести к раскрытию потенциала, аккумулируемого иновременной тенью рода в самом широком смысле этого слова. Я слышала, твоя Тёмная Луна нашла кое-какие... остатки нашего проекта.
— Так вот откуда она достала... — и не рискнул озвучить вслух, но выругался в уме. Так вот откуда появилась эта идея! И первые эскизы... И намётки... И даже сырьё... Но... А если... Пустота Всеобъемлющая! Одно к одному. И теперь... Богиня Судьбы.
— Богиня Судьбы, — кивнула она с удовлетворённой улыбкой. — Мы раздвинули границы и перешли все пределы. Элла Мэйдж не иномаг, но защищена от иномагии, и это не слепота. Она может смотреть в бездну, но бездна не посмотрит в ответ. Игнотус Певерелл отдал свой иномагический дар без остатка, чтобы это совершилось. Мы вдохнули в неё Искру, которая не имеет никакого отношения к «силе» или «праву», к Ноэли, Фаэр или Йатос как таковым. Это не было предопределением или самореализующимся пророчеством. Это было более тонкое изменение. Мне... сложно объяснить.
— Похоже на взлом Предела? — предположил ты.
— Ещё тоньше. Слышал ли ты о душе души и судьбе судьбы? Конечно, нет. Я позаботилась, чтобы никто не слышал о них, не думал в эту сторону, а если думал, то исчезал. Навсегда, — от её холодных, монументальных слов что-то дрогнуло, задрожало у тебя внутри. — Мы работали на уровнях качественно тоньше, нежели душа души или судьба судьбы, там, где понятие реальностности не имеет смысла. Нет слов, чтобы описать, чем мы манипулировали и чем пожертвовали, чтобы это стало возможным: и всем, и ничем одновременно и асинхронно.
Теперь Элла преодолеет Пределы сама и в своё время. Мы не предопределили это и не могли предопределить — мы дали ей потенциал, неугасимую Искру. К сожалению, здесь и сейчас это не помогло — её семя не успело и не успеет уже взойти. Но то, что я пожертвовала, то, что пожертвовал Игнотус, то, что подарили все, чьим проводником я была... Мне больно рисковать Эллой, — прикрыла она глаза. — Я следила за каждым мгновением её жизни, я жила вместе с ней, неслышимая и незримая, и для меня нет никого ценней, но мне не дано защитить её сейчас, как и тебе — иначе проект, без которого даже это теряет смысл, не реализуется. Но после него, Осси, после того, как ты исполнишь свою роль, Эллу — защити. Я хочу, чтобы этот росток взошёл.
— Даже если это не принесёт тебе никакой выгоды? — вгляделся ты в неё на всех уровнях спектрозрения, которые тебе только были доступны.
— Наши с ней пути разойдутся, — встретила она твой взгляд. — Дальше, чем ты способен себе представить, глубже, чем я могу вообразить. Вряд ли я смогу увидеть, что она создаст, если она станет именно творцом. Мне приятно думать, что она начнёт свой путь не одна, что рядом будет тот, кто её поддержит и направит, научит и защитит. Система уже послала своего защитника, но если я верно понимаю, Системе важна роль Эллы в происходящем сейчас, не в неопределённом будущем. Я хочу, чтобы она жила и росла, чтобы у неё было то, чего никогда не было у меня — защита, поддержка и покровительство. Ты поможешь?
Мгновение ты удерживал её взгляд. Удивительно, насколько для неё стала ценна Элла! Когда это произошло? Как? Да, это было «действительно сложно». А что касается помощи... В конце концов, если тебе говорят о потенциале, то почему нет? У тебя никогда не было настоящего ученика, да что там, даже последователя не было! Почему бы это не исправить, наконец?
— Можешь на меня рассчитывать, — решительно кивнул ей ты.
Лунная соната для неверены
— Девять кругов, девять миров вложены друг в друга, — рассказывает Мэрэди, и ты любуешься плавным, прекрасным, отточенным движением её мысли.
Твоё обучение только что закончилось, а сделано это было с помощью того, что Мэрэди назвала «поцелуем душ». Вы не видите друг друга и не читаете — так нельзя передать навык. У Мэрэди не было специального названия — она просто называла это «поцелуем». Ты не помнишь, целовалась ли когда-нибудь, но это точно был не физический поцелуй! И не чувственный. И даже не ментальный! Ты не знаешь, как его назвать. Духовный, душевный? Она открылась, доверилась тебе, поделилась частичкой своей души так естественно, что даже страшно стало — а если кто недобрый? Если Мэрэди доверится не тому? Но она лишь улыбнулась тебе.
— Луна, — неожиданно серьёзно обрывает она твои мысли. — Посмотри на меня.
Ты подняла взгляд — взгляд настоящих глаз! Насколько глаза здесь вообще могут быть настоящими... Насколько в сиянии Абраксаса бывает что-то настоящее и реальное. Мэрэди никогда не говорила этого, но ты чувствовала и чувствуешь её страх — страх того, что настоящего тут — нет.
— Что случилось? — Мэрэди приняла облик призрачно-серебристой девы, внутри которой периодически проглядывал солнечный свет. Она сказала, что это её «обычный» облик, тот, который она обычно носила в родном мире. Ты же приняла свой облик — память о нём Мэрэди вернула.
— Я была воплощением обмана, — шепчет Мэрэди — и шёпот этот будто бы проникает в самую глубь твоей души. — Когда-то давно я жила тем, что ввергала души в отчаяние и пожирала их. Но потом — потом я услышала её песню. Я услышала живую надежду, воплощение всех мечтаний — и я изменилась. Но я не забыла, и остались другие, такие же, какой была и я, — неверены, обманщицы-без-облика. Я не доверяю просто так, Луна. И ты не должна верить мне! Я многое сделала для тебя — но для тебя или для себя? Ты можешь чувствовать, ты можешь думать — но ты должна осознавать свой выбор. Ты должна выбрать, доверять мне или нет — сама, без понукания. А пока ты не выбрала — не думай, что я доверилась тебе в полной мере, — и резко меняет тон на мягкий. — Хорошо?
— Хорошо, — тебе хочется, очень хочется довериться Мэрэди, но после её слов... Ты начинаешь понимать, какие привычки лишили тебя памяти. Слепое доверие, чистая интуиция — но ведь она мастер обмана! И она здесь такая — не одна...
— Умница, Луна, — холодно улыбается Мэрэди. — А теперь продолжим. Девять кругов — это девять испытаний для Героя Надежды — или любого, кто пленён Абраксасом. Из твоего края нельзя уйти — не думаю, что даже твои друзья, сколь сильны бы они ни были, смогут преодолеть силу Демиурга Надежды.
— Почему? — спрашиваешь ты. Ведь её пауза — она для вопроса? — Почему, зачем он это сделал?
— Абраксас-то? — хмурится Мэрэди. — Неведомо. Зачем Творец создала нашу вселенную? Зачем повелитель мой, Яалш, вершит её судьбу? Зачем Песнь творит и дарит веру? Я не могу ответить. Это просто есть. Это за пределами нашего, смертных, понимания. Абраксас — он не добрый и не злой, он просто спит, но он — бог, и сны его — сны божества, а мы попали в эти сны, стали их частью, и единственный способ выбраться отсюда — это разбудить его.
— А мы не исчезнем? — вздрагиваешь ты от осознания. — Сны ведь забываются!
— Но ты же помнишь свой последний сон? — прохладно улыбается она. — Чтобы разбудить Абраксаса, нужно быть очень ярким сном — таким, какой не забывается! Мы разбудим его — и станем частью его сознания, а он — не разрушитель, он просто вытолкнет нас наружу, в реальность.
— А остальные? — твои друзья!
— К тому времени ты уже преодолеешь все преграды и вернёшь память, — спокойно отвечает Мэрэди. — Ты возьмёшь их с собой — если сможешь унести.
— И тебя? — невольно уточняешь ты, вдруг понимания, а какую же выгоду может преследовать она.
— А я буду лететь с тобой — рука об руку. Там, где оплошаешь — поддержу, где оплошаю я — увидишь ты. Доверие можно заслужить, — прохлада в её тоне никогда не казалась равнодушием или негативом — она была как свежий ветер в жаркий полдень! Отрезвляющая, поддерживающая, ободряющая и просто приятная. — Этим я и займусь, Луна. Ты не против?
— Не против, — улыбаешься ей. Что-то тебе подсказывает, что у Мэрэди было мало друзей. Ничего! Теперь у неё есть ты, а ты дружить умеешь! И даже если она всё это говорит для своей выгоды — ты подружишься с ней по-настоящему, не понарошку!
— Уже лучше, — кивает она, мерцая лунным светом. — Я остановилась на девяти испытаниях, которые должен пройти Герой Надежды. Поэтически их зовут девятью холодами. Первый круг, первое испытание — это холод одиночества. Ты так и не начала проходить этот круг — мы начнём именно с него. Второй круг — мой. Прохлада покоя, иллюзорное тепло — такова его сущность. Ты провалила это испытание — и пройдёшь его снова. Третий круг — это холод лжи, четвёртый — холод пустоты, пятый — холод поражения, шестой — холодное угасание, седьмой — хлад безразличия, восьмой — лёд отчаяния, и девятый — это барьер самого Абраксаса, последнее из испытаний.
— Они как-то связаны? — ты не очень понимаешь, почему именно такие... гадости!? Одиночество, покой, ложь, пустота, поражение, угасание, безразличие, отчаяние и барьер.
— О да, конечно, связаны, это я знала и до твоего появления. Всё это — препятствия, пределы, ловушки и оковы, которые встают перед подлинной Надеждой. Одиночество, убивающее веру. Покой, подменяющий мечту. Ложь, рождающая ложную же веру и отвращающая с истинной тропы. Пустота на месте мечты, которую следует заполнить. Поражение, заставляющее отказаться от пути. Угасание, тяжкая усталость, заставляющая сдаться навсегда. Безразличие и серость, растворяющие в себе всякую надежду. Наконец, отчаяние, надежды антипод. И барьер, предел, физически, метафизически непреодолимая граница, которую нельзя пройти, сколько в себя ты ни верь. Но после того как я встретила тебя и после того как посмотрела, как общаются твои друзья, после того как прочитала отражения разума одного твоего друга здесь, в этой бесконечно пластичной среде, я поняла ещё больше.
— Ты шпионила за ними?!
— Оставь возмущение, — строгий взгляд заставляет тебя замолчать. — Я не могла довериться вам, довериться тебе — просто так. Конечно же, я должна была знать больше! И я узнала, я осознала подлинный, символический смысл этих испытаний — ведь не только эти преграды становятся перед Героями Надежды. Почему именно они? Как ты знаешь, семеро твоих спутников, не все из которых тебе друзья, имеют дело со своими божественными Обитателями. Тебе же выпала сомнительная честь познать их всех. Девять испытаний, одно — моё, одно — твоё, испытание Абраксаса, остальные семь — отражения Обитателей твоих друзей в Надежде.
— Зачем? — снова спрашиваешь ты. Кажется, здесь, в этом месте, главное — мотивы.
— Верно кажется, — кивок удовлетворения. — Предполагается, что Герой Надежды, Маг Надежды должен познать Надежду во всех нужных гранях, и одна из них — я, другая — сам Абраксас, а остальные семь... Одиночество ты должна преодолеть единением Эроса; оковы покоя должны сдаться перед изменчивостью и свободой Абраксаса, холод лжи — растаять перед истиной Маат, пустота — быть заполнена творением Ехидны, поражение — пасть перед адаптацией Гемеры. Янус всегда сменит угасание новым рассветом, безразличие — ничто перед чистой страстью Лилит, а любое отчаяние само отчается, повстречавшись с беспредельным терпением Гефеста. Я не знаю, что нужно, чтобы добраться до самого Абраксаса — но надеюсь узнать вместе с тобой. А теперь — возьми.
В руках её появляется медальон на цепочке — бронзовая орлица с серебряными глазами и клювом.
— Это... она? — ты протягиваешь руки и берёшь орлицу, одновременно чужую и знакомую, близкую и далёкую, свою и не-свою. Немедленно вешаешь на шею.
— Твоя память, — краешком губ улыбается Мэрэди. — Если ты решишь отказаться от неё — просто выброси подальше. Если захочешь принять — сама поймёшь. Это твой и только твой выбор, но пока же, хотя бы первый круг, я советую тебе не выбирать. Я прошу довериться мне — но решать тебе.
Ты ловишь себя на том, что хочешь немедленно сказать: «Я тебе доверяю!» — и одёргиваешь. А если Мэрэди не права? Что, если твоя память поможет тебе, а не помешает? Она тут Мерлин знает сколько, но так и не смогла выбраться, а тебя ведёт по тому же пути!
— Но ты с этим путём не знакома, — напоминает она, касаясь тебя солнечными лучами, как будто из самого сердца. — Оцени его сама, а уж после — откажись или прими. Я понимаю, что это выглядит тираническим навязыванием своей воли, но это в той же степени принуждение, сколь предложение чужестранцу сначала осмотреться и попробовать следовать традициям чужбины, прежде чем рубить с плеча.
Тебе не нужно говорить: «Я понимаю». Она буквально видит тебя насквозь. С Мэрэди так просто! Или это потому, что ты сейчас иная? Иная? Это значит что-то важное? Слово выскальзывает из твоих мысленных рук, склизкое и безумное!
— Лишнее слово, — замечает Мэрэди. — Иное, не-такое, нетаковость — здесь это не имеет смысла. Даже ты сейчас не такова, какой была — делает ли это тебя меньше собой?
— Не знаю, — честно отвечаешь ей.
— Возможно, и делает, — задумчиво говорит Мэрэди. — Но это же даёт тебе силу и гибкость, которую никогда не достигла бы ты-прежняя. Память столь же помогает, сколь и отягощает! Без этого груза, без тяжести памяти, без её инерции, мы становимся быстрыми, гибкими и свободными. Потом, позже, память пригодится тебе — но не сейчас. А пока же я покажу тебе, как можно пройти через большинство, не дав им тебя даже коснуться. Знаешь ли ты, что не может стоять на месте? Конечно, нет — в твоей памяти это есть, но на самом краю, ненужное и забытое. На месте стоять не может свет — ему неведомо слово «покой»! Чтобы без помех пролететь мой круг, достаточно обернуться светом — ярчайшим солнечным лучом. Это не те простые облики, которые мы разобрали, но принцип тот же самый. Попробуй — но смотри на меня, хорошо? Я подстрахую.
И пробуешь. Итак, как думает солнце? Нет же, не солнце, а луч! Солнечный зайчик! Ты тихонько смеёшься. Наверное, он очень смешливый? А ещё яркий луч такой красивый, если он на фоне чёрных туч! Ещё один образ, который Мэрэди оставила — «часть неличной памяти», как она сказала. Тебе нужен не солнечный зайчик, а настоящий заяц, целая колонна света, такой яркий, чтобы пробиться сквозь этот весь «покой». Ты должна... озарить его! Ну конечно! Луч, свет, озарение, надежда! Солнечный луч сквозь тучи, который дарит надежду на лучшее, луч, который летит быстрее всех, луч-вестник, быстрее самой быстрой вспышки!
