«Скальпель?» — тупо спросил ты, с трудом пережёвывая откровения.
«Ты всё ещё не осознал свою роль? Хирург! Ты, Грэм Фергюссон, должен стать хирургом души своего листа, тем, кто избавится от тьмы иномагии, тем, кто позволит людям с тобой жить, не опасаясь иномагии. Сильф Пространства, Принц Времени — два названия, одна суть. Ты — тот, кто должен уничтожить наследие безумных времён, но ты же — тот кто, исцелит этот край. Порой прежде, чем новое растить, нужно от старого избавиться, не так ли?»
«Я... понимаю».
«Теперь возьми себя в руки, хирург, я возвращаю ход внешнего времени и рекомендую не идти на большие острова в первую очередь. Прежде чем приступать к сложным операциям, тебе стоит набраться опыта на простых».
«Почему я должен тебе верить?»
«Ты можешь облететь все аномалии сам, прислушавшись к интуиции. Ты можешь провести ритуалы или проникнуть своей сутью к сути аномалий. Ты можешь попросить Отдел Тайн провести экспертизу. Результат будет таким же, но ты потеряешь время. Я не желаю тебе поражения, Грэм Фергюссон, и никогда не желал. Напротив, я желаю, чтобы ты победил! Моё вмешательство касается не совсем даже плана Хранящей Время. Во многом это наш общий план — не созданный нами двоими, но нами двоими принятый вариант, наименьшее зло. Дилемма заключённого. Мы выбрали вариант, дающий нам наибольшую выгоду. Мы не предавали друг друга, а наши цели совпадали. Когда заканчивается план Хранящей, наш с ней план, — начинается и наше столкновение. Мы будем ждать, мы не будем вмешиваться. И когда она впервые по-настоящему распрямит свои крылья и устремится в небеса — тогда заработает мой план. А до этих пор мы действуем в одних целях, потому в моих интересах помогать тебе всеми возможными и невозможными способами».
«Как я могу тебе верить?»
«Спроси у неё. Спроси у Гермионы Грейнджер, совпадают ли наши интересы. Спроси, есть ли общее в наших целях. Спроси. Я возвращаю тебя назад».
Ты резко выдохнул. Голову кольнуло болью. Бросил Гермионе:
— Можем отойти на секундочку?
— Да, — не менее резко кивнула она, определённо что-то поняв.
Вы подошли к краю лётной палубы под недоумённые взгляды остальных. Несколько секунд ты просто молча смотрел на безупречно-голубую ширь небес своего края, на водопады, каскадами спадающие с острова на остров. Тихой, ностальгической музыкой ушедшему в небытие листу казался тебе этот край. Вряд ли Инфуцор врал. Душа листа... Таким он был? Таким было лучшее в нём? Чистым, просторным, светлым, осенним и вдохновляющим? Тёплым! Воздух был прохладным, ветер был холодным, но что-то неуловимо-тёплое было в трепещущих на ветру листьях. Что-то греющее душу.
«Или не что-то, а кто-то?» — непонятно шепнул Инфуцор.
— Скажи, ты можешь связаться с Осси? — спросил, наконец, ты, всматриваясь, ища успокоение в пейзажах своего края.
— Постоянный контакт. Важное вспомнил?
— Просто хочу спросить. Исказитель... — запнулся, но продолжил. — У него с Хранящей есть общая цель? Они могут помогать друг другу?
— Не могут. Помогают. Общая цель, единый план, расхождения после.
— Значит, Инфу... Исказитель может помогать и нам?
— Да. Он предложил свою помощь? — в отрывистых фразах Гермионы чувствовалась тревога, но ты лишь промолчал в ответ, не в силах ответить ни положительно, ни отрицательно. — Дары! Ты узнал о них от него? Он — твой источник? Ты не можешь отвечать? Непреложный Обет или аналог? Не могу прочитать мелкую моторику.
— Можно ли доверять Инфуцору? — наконец, спросил ты.
— Сложный вопрос, — после длинной паузы ответила она. — Предлагаю игнорировать его советы. Считать, что их нет. Не отличить полезные от вредных. Может помогать Хранящей. Может воплощать свой план.
— Хорошо, — решился внутренне ты. — Пойдём. Пора разобраться с этим всем, — и вдохнул полной грудью свежий воздух Края Осеннего Уюта. В твоих силах сделать так, чтобы этот край стал по-настоящему безопасным. А Инфуцор... Инфуцор Инфуцором, но начинать действительно лучше с малого.
Вы зависли — ты, Бет, Гарри, Седрик, Гермиона, отряд сопровождения — вдалеке от острова с аномалией-домом. Отсюда он казался безобидной точкой. Как сообщил Седрик, сам список аномалий получили с помощью поисковой магии, причём не обычной, а специальной, обрезанной, какой волшебники пользуются, когда подозревают иномагию. Такая магия не может сообщить чего-то конкретного, чтобы не повредить рассудку мага или не принести с собой какое-нибудь... зло.
Вместо того чтобы приближаться к первому из трёх домов вплотную, ты решил разведать всё издалека, и не заклинаниями зоркости или биноклями, а иномагией. Отправить своё присутствие вперёд не считается чем-то особенным для иномагов — равно как и сокрыть его. А вот сделать это частично — уже необычная задача. Джинни и Энтони так и не научились этому — в отличие от тебя. Ты — иномаг, выбравший своей сферой именно время. Самая полезная и, по твоему мнению, безопасная из всех сфер. Иномагов времени порой считают самыми слабыми... потому что о действительно могущественных порой не сохраняется ни следа. Откат.
Каждый иномаг чем-то платит за «прямое», «настоящее» могущество, за способность влиять на реальное, прямо или косвенно. Иномаги времени платят за свою силу всего лишь временем — метафорически говоря! Или не всего лишь? Настоящее могущество осторожные иномаги времени, такие, как ты, получают очень и очень нескоро, порою только к старости. Ты не знаешь, сколько лет было Хильде, мастеру сферы времени, когда она сгинула в погоне за Камнем Слизерина, но судя по рассказам профессора Райса — больше двух сотен.
И большую часть этих двух сотен она должна была посвятить самосовершенствованию, меняя «время» и благословенное незнание на иномагическую мощь. И выжить при этом. И не углубиться слишком далеко. И остаться в реальности, хотя бы тоннелях реальностей своих близких и иномагов-защитников Три-Эм Земли! Сохранить и разделить своё присутствие, своё время, своё бытие и свою жизнь! Ты восхищался Хильдой. И не представлял себе, каково быть иномагом времени, например, Хранящей. Или она была иномагом не времени? Была ли у неё вообще сфера?
У тебя в запасе были жалкие годы, поэтому ты успел овладеть не так уж многим... но ты не пожертвовал ничем, кроме «времени». Принцип Равновесия. Всегда нужно помнить о нём. Волшебники избегали его, будучи проводником чудесного, проводником самого нарушения Равновесия, но иномаги — нет. Каждый из иномагов должен помнить о плате, об откате, о жертве, о том, чему они являются вратами... или кому. Когда ты узнал об этом, то был... нет, не в ужасе. В начале пути легко отказаться от могущества и отката — можно было не развиваться, не становиться сильнее, ничем не платить и ничего не получать. Ты выбрал компромиссный вариант, и сейчас настало время пользоваться его плодами.
Ты устремил вперёд своё зрение и свой слух, оставив «остального» себя «на месте». Иномаги-ученики часто думают, что иномаг сферы, например, времени не может управлять, к примеру, разумом, но это не так. «Родная» сфера иномага — это рычаг, опора, главный инструмент, но чаще «реального» результата можно добиться только при совмещении двух сфер, и «основная» служит рычагом, а «вспомогательная» — эффектором, эффектом, инструментом или результатом. Три и больше сфер сразу — это продвинутая иномагия, подлинное искусство.
За умение дальнего восприятия ты заплатил временем долгих и упорных тренировок и ритуалов, большую часть которых даже не не помнишь, но не-помнишь. За устремление зрения и слуха вперёд сейчас, ты заплатил вдвое большим временем — когда ты вернёшься обратно, тебя будет ждать немного темноты и глухоты. Поэтому нужно действовать максимально быстро!
Ты, вернее, твоё частичное присутствие пролетело расстояние до немаленького острова в мгновение ока. Сам остров был вполне обычным для твоего края. Осенний лес. Пара водопадов. Дождь из облака над домом, стекающий по красному сиянию округ вполне знакомого тебе домика. Если приглядеться сквозь красное, то видна и надпись: «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры». А в пыльной витрине по-прежнему лежит единственная палочка на фиолетовой подушке.
Ты вовремя одёрнул себя, не дав потянуться туда, к дому, чем-то ещё, помимо зрения и слуха. Дом привлекал внимание, требовал войти внутрь, ждал гостей! И даже временная заморозка, и даже специально ограниченное присутствие не смогли этому зову помешать! Ты мысленно вздохнул и оказался во мраке и тишине. Минута, другая — мрак плавно развеялся и растворился, будто кто-то нехотя раздвинул тяжёлые чёрные шторы и подкрутил звук реальности с нуля до нормы.
— Копия магазина Олливандера, — сообщил ты. — Сильный зов, нужен ситуационный якорь.
— Что это? — спросил Гарри.
— Защита против зовов иного, — опережая тебя, ответила Гермиона. — Удачный выбор якоря — высокая эффективность. Не единственный способ. Самый частый.
— Ты прочитала об иномагии всё, что нашла? — ты догадывался о чём-то подобном, но всё равно с трудом представлял, что даже самый большой любитель знаний захочет выяснять что-то об иномагии, за исключением того, как защититься от неведомого ужаса, не будучи иномагом. Ну или, вернее, как вовремя понять, что пора бежать?.. Не то чтобы книги об иномагии могли превратить в иномага — просто они были совершенно бесполезны в большинстве случаев! А часто — даже вредны и даже другим иномагам!
— Я знаю о ней всё. Всё, что знали авторы книг, — тут же поправилась Гермиона. И ты почувствовал в её словах толику сомнения. Вздохнул:
— Гермиона. И вы, Гарри, Седрик. Бет, тебя немного учили безопасности, но этого ты не знаешь, не успела ощутить, — небольшая пауза: собрался с мыслями. — Слушайте внимательно. Особенно ты, Гермиона. Мы, иномаги, часто растекаемся мыслью по древу, но суть... Об этом не любят говорить. Понимаешь, Гермиона, мир вокруг... для магглов и для магов, ну, не очень въедливых магов — он разумен и объясним. На этом постулате стоит вся маггловская и магическая наука. Мир пусть пока что не понятен, но понимаем, объясним! Вещи связаны друг с другом в систему, систему можно воссоздать, части выстраиваются в целое, по целому можно понять части, вещи следуют друг из друга и друг друга порождают по каким-то правилам, не всегда понятным, иногда случайным, но мера этой случайности тоже определяется, измеряется и объясняется! — ты замолчал, переводя дыхание. Давненько ты не говорил так долго! С той «речи юным библиотекарям», если точно вспомнить — ох и времечко же было...
— Ты хочешь сказать... — Гермиона даже отошла от своего сухого тона, наморщив лоб. — Что это ложь?
— Правда, только не для всех. Не истина, не-истина, — мотнул головой, не в силах выразить словами. — Представь себе, что кроме знания и незнания есть ещё... антизнание? Не отсутствие знания, а что-то противоположное! Антизнание, Тайна, Ноэли, инореальное, просто Иное — это всё одно и то же, у нас много названий и эвфемизмов для этого, — снова вздохнул, собираясь с мыслями. — Есть ещё одно, которое мы не любим использовать, потому что оно — самое... не правдивое, а близкое? Самое близкое к тому, что мы чувствуем. Бездна, — усилием воли прогнал не-шевелящиеся не-тени и уходящие вглубь не-просторы из воображения. — О бездне, Гермиона, ты нигде не прочитаешь. Мы не пишем об этом и не любим обсуждать. Но она есть и она не подчиняется знанию.
— Хаос? — прошептал Седрик.
— Не хаос, — отвернулся ты, чтобы выгнать тени, норовящие заполнить всё вокруг, обратно в глубину. Они вернутся. Они всегда возвращаются. Можно только отложить их прибытие. А ещё можно использовать его. Как оружие или как щит против того, что хуже. — Мы не уверены, что это. Хаос, порядок — как я могу определить, если не могу даже описать её? Иное просто есть, и мы, люди с надломленным, ослабленным якорем нереальности — его проводники. Помнишь, что говорил Майк, Седрик? Это сложно ограничивать, с этим опасно жить. Остальные люди... — ты припомнил одну метафору из запрещённой книги, которую собственноручно сжёг. — Представьте себе солнечный день. Солнце, луна, даже звёзды — всё это загораживает первозданную тьму неба. Это и есть знание, уверенность в положении дел, система, объяснимость, постижимость — свет, как аспект Свет, только шире! Аспект Света далёк от иного, и особенно далёк Маг Света, — ты встретился взглядом с Гермионой. — Это нельзя объяснить. Это нельзя описать. Это невозможно постичь. Только чувствовать. Бездна всегда здесь — просто никто её не видит, кроме нас!
— А как же Принципы? — тихо спросила Гермиона. — Равновесие, троичность, относительность и разрушение.
— Для нас это как знание для вас, — попытался объяснить ты. — Это упорядочивает, позволяет и помогает направлять иное, но это всё равно наше, нашего листа, ветви или Древа, не знаю. Внутри Принципов Ноэли можно как-то... направить. Но она есть и без Принципов, там, вовне! Настоящая, чистая бездна, а мы — просто листики на её ветру... Я помню одну книгу по математике. Там рассказывается про рисунок и фон. Есть все, универсальное множество, например, действительные числа, и есть правило, по которому мы отбираем из действительных чисел какое-нибудь множество поменьше. Отобранные числа с явным правилом — это рисунок, а что осталось — фон. В общем случае нельзя найти явное правило для фона, он может казаться сам по себе сколь угодно непредсказуемым и непонятным, хотя рисунок мы получили понятным способом. Понимаешь, Гермиона, о чём я говорю?
— Не всякий порядок может быть предсказан, — задумчиво кивнула она. — Если отобрать несколько таких «рисунков», то нельзя будет найти даже начальные правила.
— Видишь? — оставив за скобками то, что несколько правил подряд могут привести и к повышению предсказуемости. — Ноэли есть, Ноэли всегда здесь, каждый иномаг — это мостик, проводник Ноэли, мы используем её как способ менять мир, рисунок, создавать небольшие ошибки, как сказала бы Алиса, «читы» к правилам работы «явно упорядоченных» миров, но мы не знаем правила, по которым работает Ноэли, мы знаем, что это не чистый хаос — и всё! Никакие книги, никакие рассуждения не передадут то, что ощущает иномаг, когда касается инореального. Никакие книжки не подскажут, как поведёт себя иное в любом случае. Что-то можно вывести из Принципов, но сам Принцип Равновесия — обоюдоострый меч. Чем больше мы ощущаем и можем чувственно предсказать, направить, тем сильнее непрямой откат, ответное действие иного на нас. Можно как-то это перенаправить, смягчить, и это отдельное искусство. Я выбрал сферу времени, потому что для иномагов времени непрямой откат самый... управляемый и растянутый, но он всё равно есть. Принцип Разрушения в применении к иномагам значит, что мы не можем уменьшить откат до нуля никаким образом — можем только стремиться к этому. А в целом, Принцип Разрушения значит, что любая явно упорядоченная реальность рано или поздно разрушится, станет частью бездны, и об этом тоже не пишут книги! Мы не просто знаем это, а чувствуем каждый раз, когда используем иномагию, — ты снова вздохнул и, собравшись с силами, закончил. — Не верь книгам, Гермиона. Они писались иномагами для иномагов, и мы понимаем, что книги никогда не передадут и доли истины, что иное каждый раз иное, что рекомендации ничего не значат рядом с инореальностью, которой касается иномаг. Если бы я знал, что нам придётся убирать инореальное, то рассказал бы вам всё лучше!
