Отпускало. Бет с восхищением иномага-новичка уставилась на тебя, Гермиона вздрогнула, Седрик сжал зубы, а Гарри бросил:
— У тебя глаза неправильные.
— Не только глаза, — эхо паутины шелестом голосов разошлось от твоих слов. — Это пройдёт. Просто след. Там, в лавке... я. В смысле, не-я.
— Твоё отражение? — переспросила Гермиона. — Откуда зов? Оно хочет тебя заместить?
— А ты много всего прочитала, — невольно усмехнулся ей. — Ты можешь... не читать больше о таком? — и тут же ответил на недоумённый взгляд. — Некоторые книги могут отражать прошлое слишком настояще. Ты ведь не хочешь поменяться местами с героями таких книг?
— Нет, — сузила глаза, просто приняв к сведенью. Осознала ли она всю серьёзность ситуации? — Как такие распознать?
— Тебе — никак, — хмыкнул ты. — А я с мадам Пинс и старшими библиотекарями отправил такие книги в специальную секцию. Я знаю, что мантия-невидимка Гарри может помочь туда проникнуть, — небольшая пауза. — Пожалуйста, не делай так больше, — в воздухе повисло невысказанное тобой «если хочешь жить».
— Поняла. Спасибо, — резко кивнула она. — Что ещё узнал?
— Я... справлюсь с этим, — не сразу ответил ты. — Или мы. Не очень чётко. Но извне оно неуязвимо — это... обрыв. Рана. Если мы будем просто взрывать этот дом заклинанием, он только станет больше. С ним нужно справиться как-то изнутри.
«Живое стремится жить... даже за счёт других», — шепнул Инфуцор.
«О чём ты?» — как минимум, Инфуцор не хочет твоей смерти, а значит, ему можно если не доверять, то хотя бы не игнорировать.
«Представь себя на их месте, — тихо, но чётко сказал он. — Представь себе, что ты, иномаг, осознал себя всего лишь отражением, тенью, следом давно угасшей реальности, которому повезло остаться полубыть. Они сознают свою неполноценность и желают, жаждут жить каждой частицей своей искажённой реальности. Волшебство — это энергия, это сила, это власть, это чудо! Естественно, что они впитывают силу чуда, чтобы жить, подобно тому, как поглощают силу Времени, постепенно избавляясь от Девиных оков. Будешь ли ты их добычей, их смертью или их путём назад?»
— И я, — продолжил, как ни в чём не бывало, когда ход «внешнего» времени вернулся в норму, — узнал, что они очень сильно хотят жить.
— Они? — тихо повторил Седрик. В отличие от хмурого Гарри, он фонтанировал тревогой. Тревогой — но не страхом. — Они разумные?
— Не знаю, — вздохнул ты. — В каком-то смысле, да, в каком-то смысле, нет. Это тени, что-то вроде памяти листа о прошлом, будущем или настоящем. «Формой» они обычно совпадают с тем, от чего отпечатались, но «материал» у них другой: нереальное, грёзы, зазеркалья, сны и всё такое.
— Как другая жизнь? Кремнийорганика или мышьяк вместо фосфора? — вставила Гермиона. — Признаки те же, но форма отлична из-за другого основания?
— Только отличие сильней, — качнул ты головой. — Вплоть до неузнаваемости. Не знаю, как они себя поведут и «поведут» ли вообще, но нам придётся как-то с ними разбираться изнутри. Но сначала якорь.
— Тебе помочь? — тут же спросила Бет.
Ты снова вздохнул — на этот раз про себя. Бет только ступила на путь иномага, а уже считала, что сила — это всё. Сила — и всё? Ты мог только невесело рассмеяться на это — и вспомнить всех ушедших. И надеяться, молиться неведомым богам паутины, что Луна осталась жива, что Джинни понимает, какова была цена, что Энтони хватит воли не заблудиться в себе, что, наконец, сам не свалишься в бездну, скользя по тонким нитям в поисках ответов. Бет ещё не понимала, была полна энтузиазма и отмахивалась от того, что считала запугиваниями или просто техникой безопасности.
...С Робертом Бойлом вы встретились в Ажурных Залах, сама обстановка которых напрягала тебя. Именно поэтому ты выбрал именно Залы — здесь твой страх мог стать оружием. Вы встретились не для того, чтобы скрестить волшебные палочки. Вы встретились, чтобы скрестить воли. Вы встретились потому, что ты был не согласен с пожеланием Бойла учить Бет иномагии. Вне зависимости от его и её мотивов. Ты не желал, чтобы она прикасалась к Ноэли. Ты не хотел, чтобы она однажды сгинула в бездне.
Вашей схватки не было. Не спускал ты с цепи тени ксеноморфов, не обращал лёд в завораживающие, затмевающие ум фракталы Бойл, не оказывался он распятым в паутине собственных страхов, не искажал их в существ, жаждущих тебя. Ты никогда не проявлял в реальности зеркало кошмаров, он никогда не размывался в нём миллионом образов, заполняя собой все Залы. Никогда не обращался ты его тенями и не выворачивал ему сущность — сотням тысяч таких же, как он! Никогда не вели вы сраженье в мрачном зазеркалье, не разбивал его ты и не ранил Бойла осколками того мрака. Никогда не отражался в них Бойл и никогда не становился тем, что называть нельзя. Никогда.
Вы сделали это вместе. Из книжной пыли сотворил ты пергамент. Из эха могущественных чар раздобыл он яркость, сделавшую пергамент сущим. Ваши собственные тени заменили тень обычного библиотечного пера, а его собственная тень стала тенью пергамента, чья тень, в свою очередь, не существовала (никогда). Собственной кровью переписали вы грядущее, и ты держал пергамент, а он вёл перо. А после, когда ледяное дыхание бездны отпустило ваши едва бьющиеся сердца, когда тени нехотя вернулись к вам, когда пергамент осуществился, а перо было торжественно сожжено, вы пожали друг другу руки, скрепив договор, ни слова из которого не прозвучало вслух.
Так ты впервые не-поучаствовал в настоящем столкновении двух иномагов. Так ты до глубины души осознал, почему иномаги столь редко конфликтуют. Так ты прошёл по краюшку Бездны, остался жив и вынес из этого «путешествия» бесценный опыт и капельку могущества. Так ты увидел, что действительно могучие иномаги — это нечто страшное и чуждое и что каждая пылинка оставшейся в них человечности — бесценна. Так Роберт Бойл понял, что ему есть с кем считаться на иной стороне Хогвартса, есть с кем там дружить. Не единожды приходил он к тебе на «консультацию», не единожды проводил тебя в отражения, где проводником выступал уже ты. Вы находили следы ушедших и никогда не существовавших, делали всё, чтобы они и дальше не существовали, не возвращались в явный мир! Потому что кто, если не вы?
И теперь ты смотрел на Бет, в призрачном облике которой уже мелькало что-то не то — пока незаметное простыми волшебниками — а может, они и не заметят никогда... Даже ты видел эту метку только как отголосок «инерционно грядущего». Видел её и знал, что Миртл уже принадлежит иная сила... или она ей принадлежит. Ты не был уверен, какую сферу она выберет в итоге, но был почти уверен, что не твою.
Возможно, сфера отражений, которую давно уж перерос Роберт Бойл? Или всё же самая страшная — нереальности? Или сфера невинного на вид профессора Райса, который и прямо обращался-то к ней единицы раз? Ты знал, почему — сфера времени позволяет порою знать больше, чем любая другая (больше, чем хотелось бы знать!). В душе Райса ты видел свернувшегося змея, чужеродное нечто, по сравнению с которым вся чуждость Варсиэра казалась понятной и предсказуемой... А может, Элизабет выберет блуждающие дороги сферы разума?
Ты не знал. Её первоначальное стремление и влияние Бойла не обязательно определят, какую грань Ноэли она испугается меньше. Именно это определяло выбор сферы чаще всего: не личные качества, не наставник и даже не всемогущие якобы Принципы. Страх. И нельзя было предсказать, что испугает её больше, нельзя было даже окончательно решить, будет это её выбор или выбор той стороны. Ты никогда не слышал о тех, кто выяснял настоящую причину — признак того, что выясняющие ушли или что похуже...
Итак! Тебе нужно защититься от зова. Теперь ты знал, что зов этот изменчив, родом из сферы отражений, и в каждом отражается по-разному. Ты видел два выхода: сделать якорь столь же изменчивым или, напротив, привести всех к одному образцу. Будь ты иномагом отражений, то выбрал бы, безусловно, первый вариант. Иномагу же времени ближе и проще вариант второй, не говоря уж о том, что тебе лично он казался безопасней. Изменчивые якоря, зовы, внешности, сущности и прочие характерные черты иномагов отражений — ты этого боялся. Первое, что ты решил, ещё до того, как Райс принялся за вас всерьёз, — это ни в коем случае не выбирать сферу отражений. Пока не узнал, что есть сфера ещё страшней!
— Нет, — грустно улыбнулся ты Бет, привычно вырываясь из воспоминаний и рассуждений. То, что делает Инфуцор, может повторить и иномагия времени; ты не был даже уверен, не пользуется ли он твоими способностями искусней, чем ты сам? — Ты с нами не идёшь.
— Грэм!
— Бет, — строго посмотрел на неё, автоматически, почти интуитивно повторяя голосовой след одного из любимых авторов. — Из всех нас к зову ты уязвимей всего. Ты — полупризрак, начинающий иномаг, близкая к иному, но ещё не научившаяся от него защищаться и им управлять. И я боюсь, что твой фамильяр слишком соблазнителен для них.
— Фоукс! — встревоженно воскликнула Бет — и феникс тут же появился рядом с ней. Хозяйка и фамильяр встретились взглядом. — Хорошо, — разочарованно мотнула головой она. — Я остаюсь. Но если вы там влезете в опасность — просто позовите меня! Фоукс вытащит вас откуда угодно!
— Конечно, Бет, — улыбнулся ты, протягивая ей серебряное кольцо в форме змеи, кусающей саму себя за хвост — Уробороса, символа вечности, но вместе с тем начала и завершения. Как Янус (как ты сам). — Мой якорь. Отправишь Фоукса через связь, если что? Будешь нашей страховкой?
— Конечно! — ответная улыбка. Седрик кивнул тебе из-за её спины — всё правильно, мол, сделал, она не будет думать, что бесполезна.
— А теперь... — ты вздохнул, настраиваясь на иноволшебство. — Гермиона, подлети, пожалуйста. Так, — потянулся в глубину себя-не-себя, через след, оставленный зовом, к его первоисточнику, создавая коридор через себя — или, лучше сказать, узенькую щёлочку, через которую не навредишь. Коснулся её лба, ощущая себя тонкой трубочкой, соединяющей два сосуда. — Чувствуешь что-нибудь?
— Нет. Почти, — зажмурила она глаза. — Чуть темней. Сложно объяснить. Что-то пытается нарушить ясность. Не понимаю.
— Это зов, и он на тебя не действует, — как ты и предполагал. Или видел? Или предвидел? Есть ли разница? Для иномага времени она стирается, становится изменчивой, но лишь иллюзией, не более того. — Ты будешь нашим якорем.
— Я?! — искреннее, почти детское удивление резко контрастировало с её ясным, сухим мышлением. Сейчас, касаясь её лба, ты осознавал её состояние как никогда ясно. Свет. Чистейший свет познания и логики, противоречащий, бросающий вызов любой тьме, любому страху... любому зову, любой иномагии. Идеально!
— Ты, — улыбнулся ей, свободной рукой тянясь к солнцу, подхватывая ниточки его лучей, предавая им форму пальцами и волей. Время — это сфера причин и связей. — Гарри!
Тот без колебаний надел на палец кольцо, сплетённое из света солнца и разума Гермионы Грейнджер.
— Седрик!
С облегчением тот надел своё кольцо.
— Бет!
— Но я же не лечу с вами? — тем не менее сияющее кольцо на тот же палец, что и твой якорь, прямо поверх него. Идеально.
— И, Гермиона, — «отпустил» её сознание и протянул четвёртое кольцо, пятое цепляя на себя, — ладно горный хрусталь, но где ты успела достать свежую родниковую воду?
— Это секрет, — просто ответила она. — Считал память? Нет. Знал бы ответ. Тогда как?
— Всё оставляет свой уникальный след, а иномаг времени — это тот, кто умеет читать и использовать следы, — «объяснил» ты. А как донести, что само восприятие иномага, сам ход мыслей — несколько, а то и сильно иной? Обычные люди мыслят только «своими» мыслями, но иномаги могут и не-своими (и это не обязательно чужие!), а ещё тем, что мыслями для нормального человека быть не может. — Как вы себя чувствуете?
— Ярче, — хихикнула Бет.
— Светлее, — задумчиво молвил Гарри.
— Спокойнее, — ощутимо расслабился Седрик.
— Ничего не изменилось, — настороженно заметила Гермиона.
— Ничего и не должно было измениться, — успокоил её ты. — То, что ты — якорь, не значит, что ты принимаешь на себя отдачу. Просто ты — образец, основа, но якорь устроен сложнее, чем ты думаешь. Это... своего рода схема. Сплетение связей, что-то вроде стабилизатора тока-напряжения, только вместо тока и напряжения — сознание и воля, а ты выступаешь скорее источником энергии и образцом. В худшем случае ты просто сильно устанешь. Ну знаешь, как бывает при умственном переутомлении? Что-то вроде пустоты в голове?
Одна из естественных задач любого иномага — это очерчивать и упрочнять границы. Наиболее близки к этой задаче иномаги нереальности, но и тебе приходилось восстанавливать или менять представления в головах других людей. Ты не сказал Гермионе правду. Ты её — правду — создал! Теперь её представления будут поддерживать сказанное тобой, делая его более реальным, а её — более защищённой. Бойл показывал и куда более тонкие трюки, но повторять такие импровизации тебе пока что рано.
— Ясно.
— Что ещё внутри лавки? — спросил Гарри.
— Моя копия и кто-то ещё, скорей всего, Олливандер, — и тут же поправился. — Не-я и не-Олливандер. У меня пока нет идей, как мы их убьём.
— Если не магия, то воспользуемся этим, — Гарри аккуратно извлёк из ножен меч Гриффиндора (странное предчувствие кольнуло твои виски), Седрик и Гермиона — гоблинские кинжалы.
— Может сработать, — согласился ты, в свою очередь потянувшись вглубь себя. Твоя не-память заботливо хранила все подробности непроизошедшего боя с Робертом Бойлом, в том числе осколки зазеркалья, один из которых ты приспособил под не-меч. Внешне это выглядело, будто бы ты держишься рукой за пустоту... А вот Бет испуганно отшатнулась: она видела больше остальных.
— Понимаешь теперь, почему мне не хотелось, чтобы ты занималась иномагией, — встретился с ней взглядом.
— Ну уж нет, Грэм Фергюссон, — упрямо сжала она губы, усилием воли не смотря на притягательный не-меч. — Такими мелочами меня не отпугнёшь!
Ты промолчал.
— Все готовы? — прервал тишину Гарри. Дождавшись кивков, продолжил. — Я послал сигнал сопровождению не выдвигаться следом. Вылетаем стандартным ордером минус Бет. В нас не будут стрелять, Грэм?
— Не будут, — невесело усмехнулся ты.
К острову вы подлетели в лёгком напряжении. Все ощущали лёгкую тягу зова, точно невидимый ветер в сторону дома, окутанного красным свечением, но кольца-связи не давали не-ветру перерасти во что-то большее. И снова ты вздохнул про себя, чуть сбрасывая напряжение: уверенности, что всё сработает так хорошо, не было.
— Убираю стазис? — спросил, «потянувшись» к силам аспекта.
