Ты прибыла в эти молодые миры, отделившиеся от основного потока Велиры, чтобы понять. И чтобы восхититься. Потому что ты хочешь уметь так же! Ты хочешь быть творцом. Ты уже творец! Но ты знаешь слишком мало. Ты хочешь познать всё с самого начала. С основания, с рождения, с первых искр волшебства! Ты хочешь созерцать величайшее из чудес, Чудо, не способное даровать магию, но оттого не менее важное. Ты жаждешь познать жизнь. И ты делаешь это!
...тысячелетия сменяются тысячелетиями. Ты наблюдаешь, как танец молекул усложняется и ускоряется. Ты созерцаешь, как конгломераты молекул поглощают друг друга и делятся, поглощают и делятся, поглощают и делятся! И тот, кто поглощает чаще, делится тоже чаще. Те выживают. Прочие постепенно уступают им место. Ты видишь, как мельчайшее дрожание молекулярной сборки меняет структуру конгломератов. Ты наслаждается тем, что выживают более сложные, большего размера конгломераты. И наблюдаешь, как конгломераты учатся своего рода общению, как соединяются вместе, увеличивая свои шансы жить.
Хаос рождает порядок, порядок усложняется за счёт хаоса. Случайность и закономерность сплелись в объятьях, в поцелуях, в страстном соитии, и ребёнком их является жизнь. Ты счастлива наблюдать за чудом рождения, и даже ощущение пустоты, неполноценность, боль в груди отступают, уступают величайшему счастию, какое только может познать человек!
...в один прекрасный момент ты осознаёшь, что конгломераты настолько велики, что их нельзя уже назвать «конгломератами». Это организмы. И организмы многоклеточные. Ты улыбаешься, смотря за их суетой, и время вновь повинуется твоей воле.
...всё размывается в бесконечный танец боли и триумфа, смерти и рождения, развития и деградации. Мириады поколений, мириады генетических линий мириад видов сменяются под твоим взглядом, усложняясь и упрощаясь. Иногда они угасают, иногда они перерождаются — ты наблюдаешь за давлением обстоятельств и за гибкостью жизни с улыбкой восторга.
...миллионы лет наблюдаешь ты за миллионами планет в тысячах миров. Твоё «я», растянутое вдоль потока Велиры, не стареет. И не взрослеет. Ты не можешь повзрослеть. Это твоё проклятие и это твой дар. Твоё «я» впитывает знания, впитывает безудержную страсть, впитывает бесконечные изменения, впитывает схватки и смерти, впитывает заботу матери о детях, впитывает бессмысленные схватки самцов за право стать отцом, впитывает безумный бег от огня, впитывает трапезы победителей и агонию поверженных, солнечные лучи на листках, что вскоре будут съедены, и первые ростки, пробивающиеся через снег. Впитывает появление и исчезновение видов и подвидов, родов и классов живого. Впитывает самую сущность жизни. Когда ты осознаёшь, что впитала достаточно, то устремляешься обратно во времени, наблюдая процесс в обратном порядке, подмечая мельчайшие детали. Фокусируешься на берегу Великой Реки и осознаёшь себя Луной, Луной Лавгуд, мастером плетения живого. Ведьмой Жизни!
— Нравится? — спрашивает она, с улыбкой наблюдая, как ты выковыриваешь себя из чужого, громадного, подавляющего, полного боли, страданий... и неожиданного, захлёстывающего наслаждения и счастья «я». — Теперь ты понимаешь, что такое жизнь, Джиневра?
— Смерть? — поднимаешь ты взгляд. Да, теперь ты начинаешь понимать. И это понимание... понимание переданное, подаренное тебе Тёмной Луной — оно жжёт тебя изнутри, слишком великое для маленькой тебя, но в то же время наполняет силой, столь тебе знакомой и столь незнакомой.
— Жизнь и смерть сплетены в одно целое, — улыбается она — раньше ты испугалась бы этой нечеловеческой улыбки, но сейчас ты начала её понимать. Такая же, как Жизнь! Жестокая, беспощадная, горячая, порывистая, хищник, добычей которого является творение, жертва, замершая в предсмертной агонии, хитрый, больной, но пышущий здоровьем и животной страстью разум. — С тобою первой поделилась я основой! Нравится?
— Нет... да... — не сразу нашлась ты. Как это может нравиться? Как это может не нравиться? Она безумица! Она пропустила через себя всю боль и всё торжество жизни миллионов лет! И ради чего? Ради даже не силы, ради...
— Пониманье, чувство, знанье, постиженье! — рассмеялась Тёмная Луна. — Почему-то многие так уверены, что с душой можно делать что-то только глупыми манипуляциями. Подлинная алхимия духа — это работа с собой и только с собой. Что я обрела, пропустив жизневорот через свою душу? Себя, себя, себя! Силы, понимание, волю, страсть творить, стремиться, жить и выживать! Ты не сталкивалась, юная Джиневра, с ощущением бессмысленности, с отчаянием тянущим и затягивающим, с пучиной пустоты, жаждущей сожрать твою душу, откусывающей от твоего «я» кусочек за кусочком? Я сталкивалась. И я победила! Жизнь сильнее смерти! — она широко развела руки. И сейчас её лицо нельзя было назвать страшным. Оно будто бы светилось внутренним огнём, огнём вдохновения, ярким и чистым. — Жертвуя, ты выживаешь! Я пожертвовала часть себя, чтобы выжить, я сожгла крупицу человечности в огне жизневорота, чтобы стать сильней. Это путь Жизни, Джин-Джин! Ты хотела познать, что такое Жизнь? Это борьба, это смерть и рождение, в муках и страхе, это смерть неприспособленных, это выживание сильнейших и удачливых, это хаос, рождающий порядок, это порядок, рождающий хаос — вместе и раздельно! Что такое Жизнь, Джинни? Что это? — требовательный взгляд.
— Естественный отбор, — вытащила ты это слово и это понимание из подаренной памяти... нет, не памяти! Скорее уж слепка, копии, отпечатка самой души! — Эволюция.
— Да, — удовлетворённо кивнула она. — В дрожащем сплетении Пустоты и Пространства рождается она, под давлением Рока в Рок же превращается, и Время не в силах её укротить, и Свет, и Разум есть её дитя. Жизнь — это сила, это могущество рода и могущество, обретённое в борьбе. Жизнь и есть сама борьба! Жизнь многогранна, как многогранна эволюция, и всё сложное, от сплетений полей, которые нам не различить, до великого «Осушителя» — это её ответвления и формы.
— А как же Рок? — вставила ты.
— Рок? Хах, Джин, ты правда думаешь, что он отделён от Жизни? — и рассмеялась. — Жизнь и Рок — единое целое. Рок — это идеал, это результат, это судьба, это всё, что обрушивается на Жизнь, чтобы сделать её сильнее... или убить. Рок же — это функции, уже не живые, лишённые адаптации, то, что остаётся, когда борьба завершается, — неважно, почему! Рок — это уравнения и ошибки в них, Жизнь — то, что стремится вырваться из рамок глупых формул. Жизнь — естественный отбор, Рок — факторы отбора, Жизнь — растущий организм, Рок — программа его развития, Жизнь — это рождения, Рок — это старения, Жизнь — это победа, Рок — это поражение, Жизнь — это борьба, Рок — это смирение. Но Рок рождает Жизнь и Жизнь рождает Рок — это вечный танец аспектов, который нельзя не остановить, вселенную не уничтожив! Я не дала проклятью поглотить себя — как? Я уравновесила Рок в себе Жизнью, сделала себя иным, но менее равновесным, чем ты, сплетением аспектов. Единство и борьба противоположностей! Это ключ.
— Я... понимаю, — а что тут ещё сказать? Ты понимала! И это было страшное, безумное, но гармоничное и естественное понимание. Жизнь была потрясающе страшна и безумно красива! Как и Тёмная Луна. Дух от духа Жизни, плоть от её плоти, изменяющая, сотворящая через боль и смерть, через искусственный отбор, через рукотворную эволюцию, через мутации и искажения, создающая порядок через хаос и хаос через порядок — такой была Ведьма Жизни.
— Есть кое-что, чего ты ещё не понимаешь, — спокойно (опять эти переключения эмоций!) заметила она. — Жизнь — это потенциал. Я не творю силу. Никогда! Я меняю и дарую потенциалы. Жизнь — это развитие, а не сила, берущаяся из ничего. Силу Жизни можно унаследовать, но просто так не отобрать. То, что можно забрать — это сила Рока, функция, которой безразлично, чья она слуга. Сила Жизни проявляется не сразу. Один из десятка тысяч подопытных, сошедших с ума, обретёт истинное провиденье будущего, подобное силе самой Хранящей — это и есть Жизнь. Зара, Ула и Аса, которых я обучала, которых я создавала, с которыми училась говорить в своей душе — это раскрытый потенциал. Как духовный клинок, обретённый тобой в победе, борьбе и поражении. Жизнь — это движение, воля, путь, мощь бесконечно реализующегося потенциала, горькие уроки поражений и сладкий вкус победы. Ты ведь ощущаешь его? Что ты чувствовала, когда победила этих дракончиков? — невольно кивнула ей. — Украла их Жизнь, как настоящая Разбойница, чтобы сделать себя сильней, как хищница, пожрала их потенциал! Рок — это Механизм из шестерёнок Времени, со всеми его достоинствами и недостатками, а Жизнь — это развитие и жизнь, вырванная силой. Теперь ты понимаешь?
— Да, — твёрдо ответила ты, смотря ей в глаза. Раньше ты так не могла. Раньше ты дрожала и бежала бы от неё, но теперь... Да, теперь ты — понимаешь. Теперь ты уже не та Джинни, которая в страхе заключала сделку с Хранящей, чтобы та всего лишь перенесла во времени вперёд и спасла от Тома Риддла. Ты через слишком многое прошла, чтобы оставаться прежней Джин. Ты убила часть своей души, жаждущую вернуться в детство — ты-новая, закалённая самою Жизнью, готова встретить истину лицом к лицу.
Вдруг ты поняла кое-что ещё. Это было так внезапно, так неожиданно, что ты буквально вытаращилась на Тёмную Луну. Она ведь может ответить? Она знает несоизмеримо больше тебя об иномагии — от кого, как не от неё, ответов ждать!
— А, ты заметила, — одобрительно улыбнулась она — и в этой улыбке не было безумия. Это была улыбка учителя, радующегося успеху ученика. Учителя? Она действительно... Она же не может... Она... — И это тоже так, Джинни! Я — учитель, в том числе твой, не такой, как остальные. Я создаю и подталкиваю к раскрытию потенциал, не веду по тропкам жизни, не расчищаю заросли на твоём пути — лишь выбираю направленье. Как думаешь, скольким судьбам положила я начало, скольких слабаков убила, чтобы дать шанс вырасти великим? Чужая ненависть? Пф! Но если делает моих врагов сильней, то восторгаюсь ей! Ненависть — это борьба, борьба же — жизнь!
— Ты многих... создала? — не «обучила» же!
— Ты не представляешь, скольких, — ухмыльнулась она. И вновь это была не зловещая, не вызывающая дрожь и желание бить или бежать, а обычная, человеческая довольная ухмылка. — Мы делали это вместе с Осси Нуаром, моим коллегой с той стороны баррикад, инженером и учёным, и я была борьбой и развитием, а он — факторами отбора и настройкой механизма. Мудрость и безумие Жизни вместе с интеллектом и отточенностью Рока творят чудеса, и ты — последнее моё творенье! Ты ведь думала о закладках, чёрных ходах в твоём импланте и его программках? Рассчитывала, как бы всё это победить?
— Я была неправа, — встретилась с ней взглядом. — Тебе незачем это делать.
— Конечно! Я проведу через страшнейшие из испытаний — но с шансом, что они сделают сильней. Хорошим таким шансом, малышка Джин! А вы чего вытаращились? — ты только сейчас осознала, что монологи Луны слушали и Том, и Аргус, и Ангела. — Вам это бесполезно, вам наследниками моей воли никогда не стать!
— Подожди, — наконец, осознала ты — и это осознание ударило в голову с весом пары Хогвартсов. — Ты хочешь сделать меня... своей наследницей?
— А ты думаешь, почему я говорю всё это, почему я поделилась пониманием? — хмыкнула Тёмная Луна. И помрачнела — сквозь эту мрачность пробивалась ухмылка, как молния в чёрных тучах. Ты отчётливо понимала, что она бросала вызов любой мрачности, бросала вызов всему худшему, что могло произойти — как бросала вызов всему, что могло ей помешать. Плоть от плоти, дух от духа Жизни. — Я ухожу. Не знаю, как, не знаю, почему, предвиденье в сеансе не работает, но предчувствия хватает! А ты, Джинни Уизли, ты сохранишь в себе всё лучшее, что я собрала за долгую не-жизнь! Мой образ, моё отражение, мой метод и мой путь.
— Метод? — встрепенулась ты, разбивая оковы её гипнотического тона. — Я не собираюсь...
— Не знания, дурашка! — подняла она палец. — Метод! Сущность! Путь! И идеи, может быть? В твоём импланте достаточно моих идей, а если хочешь — архивы исследований в твоём распоряженьи. Как насчёт ещё парочки уроков, маленькая ученица? В отличие от этих высокомерных идиотов, упирающихся в свои «великие благостные принципы работы мироздания», которые — сюрприз-сюрприз! — по ту сторону не значат ровным счётом ничего, я бываю... смелой, — тебя передёрнуло от тона.
— Так ты ответишь про отражения? — она же всё равно прочита... смоделировала твой вопрос.
— Легко, — развела руками Тёмная Луна. — Немного фундамента не помешает, как считаешь? Иногда риск великоват, а я его добыла так, как тебе ещё долго рано будет. Сферы? Помнишь, что вам старый пройдоха Райс напел про признаки нереальности?
— Эфемерность, чуждость, субъективность, — как же давно это было... Ты и забыла, каково это — жить в безопасном Хогвартсе, бояться разве что тени Тома да плохих оценок на уроках.
— Абстракции-кастрации! — фыркнула она. — Нет никакой единой эфемерности! Это три признака, три в одном: раздельность, изменчивость, бесследность; всего же — пять. Пять признаков, пять оснований, пять путей и пять сфер — весь спектр, а? Нравится картинка? Раздельность, или, по-научному-паучьему, «невзаимодейственность», хе-хе. Что не взаимодействует, то и не реально друг для друга, одностороннее действие — не в счёт. Сфера нереальности речь о том ведёт. Бесследность — о времени, конечно, о памяти мира, эхе и тенях будущего и прошлого, отпечатках и следах. Чуждость — догадаешься иль нет?
Ты отказалась от напрашивающегося ответа и буркнула:
— Реальностей?
— Агасики, она самая, сфера Райса, по виду и не скажешь, какой он стрёмный малый? — рассмеялась Луна. — А изменчивость — наша сфера, сфера отражений, сфера вариантов и вариаций, копий и неустойчивостей, информации и иллюзий, идей и ноосферы! В целом всё — нереальность, инонереальность, как Грэм твой любит говорить! Её это аспекты, её это грани, отраженья! Такие разные в одном истоке, что глотку рвём друг дружке прередко-редко! Редко, да метко, хе-хе. Ну как, складывается картинка единой иномагии теперь? Умничка. Что по твоему вопросику, то, да, сфера отражений, твоя сфера, и учителя твоего, Вефэа Фло — она к Жизни ближе всех. В иных гранях, может, Разум ближе... — мгновение задумчивости. — Или Тень? Теперь понимаешь, почему именно Жизнь?
— Изменчивость... — выдохнула ты. Это было так просто! Фло никогда не формулировала, Фло вообще не любила теорию на своих уроках, как и ты, вы разбирали скорее приёмы, возможности... отражения? Вы разбирали отражения, избегая сути? Но почему?
— Потому что есть малюсенькая вещичка, о которой тебе никто не рассказал, — ухмыльнулась Тёмная Луна. — У каждой сферы — своя плата за иное. Стала ли ты сильней как иномаг, Джин-Джин? Не стала. Твоя сила обретена разом, когда убила часть, версию, вариант, грань самой себя! Старик Райс решил, что хватит с тебя да с Даффи жертв за могущество, в том и Фло он убедил. А вот Грэм поднялся сам, мелкими шажками вас догнал, всего лишь памятью без толку заплатив; что до Луны — ты видела, чтобы её учили?
