— Пониманье, чувство, знанье, постиженье! — рассмеялась Тёмная Луна. — Почему-то многие так уверены, что с душой можно делать что-то только глупыми манипуляциями. Подлинная алхимия духа — это работа с собой и только с собой. Что я обрела, пропустив жизневорот через свою душу? Себя, себя, себя! Силы, понимание, волю, страсть творить, стремиться, жить и выживать! Ты не сталкивалась, юная Джиневра, с ощущением бессмысленности, с отчаянием тянущим и затягивающим, с пучиной пустоты, жаждущей сожрать твою душу, откусывающей от твоего «я» кусочек за кусочком? Я сталкивалась. И я победила! Жизнь сильнее смерти! — она широко развела руки. И сейчас её лицо нельзя было назвать страшным. Оно будто бы светилось внутренним огнём, огнём вдохновения, ярким и чистым. — Жертвуя, ты выживаешь! Я пожертвовала часть себя, чтобы выжить, я сожгла крупицу человечности в огне жизневорота, чтобы стать сильней. Это путь Жизни, Джин-Джин! Ты хотела познать, что такое Жизнь? Это борьба, это смерть и рождение, в муках и страхе, это смерть неприспособленных, это выживание сильнейших и удачливых, это хаос, рождающий порядок, это порядок, рождающий хаос — вместе и раздельно! Что такое Жизнь, Джинни? Что это? — требовательный взгляд.
— Естественный отбор, — вытащила ты это слово и это понимание из подаренной памяти... нет, не памяти! Скорее уж слепка, копии, отпечатка самой души! — Эволюция.
— Да, — удовлетворённо кивнула она. — В дрожащем сплетении Пустоты и Пространства рождается она, под давлением Рока в Рок же превращается, и Время не в силах её укротить, и Свет, и Разум есть её дитя. Жизнь — это сила, это могущество рода и могущество, обретённое в борьбе. Жизнь и есть сама борьба! Жизнь многогранна, как многогранна эволюция, и всё сложное, от сплетений полей, которые нам не различить, до великого «Осушителя» — это её ответвления и формы.
— А как же Рок? — вставила ты.
— Рок? Хах, Джин, ты правда думаешь, что он отделён от Жизни? — и рассмеялась. — Жизнь и Рок — единое целое. Рок — это идеал, это результат, это судьба, это всё, что обрушивается на Жизнь, чтобы сделать её сильнее... или убить. Рок же — это функции, уже не живые, лишённые адаптации, то, что остаётся, когда борьба завершается, — неважно, почему! Рок — это уравнения и ошибки в них, Жизнь — то, что стремится вырваться из рамок глупых формул. Жизнь — естественный отбор, Рок — факторы отбора, Жизнь — растущий организм, Рок — программа его развития, Жизнь — это рождения, Рок — это старения, Жизнь — это победа, Рок — это поражение, Жизнь — это борьба, Рок — это смирение. Но Рок рождает Жизнь и Жизнь рождает Рок — это вечный танец аспектов, который нельзя не остановить, вселенную не уничтожив! Я не дала проклятью поглотить себя — как? Я уравновесила Рок в себе Жизнью, сделала себя иным, но менее равновесным, чем ты, сплетением аспектов. Единство и борьба противоположностей! Это ключ.
— Я... понимаю, — а что тут ещё сказать? Ты понимала! И это было страшное, безумное, но гармоничное и естественное понимание. Жизнь была потрясающе страшна и безумно красива! Как и Тёмная Луна. Дух от духа Жизни, плоть от её плоти, изменяющая, сотворящая через боль и смерть, через искусственный отбор, через рукотворную эволюцию, через мутации и искажения, создающая порядок через хаос и хаос через порядок — такой была Ведьма Жизни.
— Есть кое-что, чего ты ещё не понимаешь, — спокойно (опять эти переключения эмоций!) заметила она. — Жизнь — это потенциал. Я не творю силу. Никогда! Я меняю и дарую потенциалы. Жизнь — это развитие, а не сила, берущаяся из ничего. Силу Жизни можно унаследовать, но просто так не отобрать. То, что можно забрать — это сила Рока, функция, которой безразлично, чья она слуга. Сила Жизни проявляется не сразу. Один из десятка тысяч подопытных, сошедших с ума, обретёт истинное провиденье будущего, подобное силе самой Хранящей — это и есть Жизнь. Зара, Ула и Аса, которых я обучала, которых я создавала, с которыми училась говорить в своей душе — это раскрытый потенциал. Как духовный клинок, обретённый тобой в победе, борьбе и поражении. Жизнь — это движение, воля, путь, мощь бесконечно реализующегося потенциала, горькие уроки поражений и сладкий вкус победы. Ты ведь ощущаешь его? Что ты чувствовала, когда победила этих дракончиков? — невольно кивнула ей. — Украла их Жизнь, как настоящая Разбойница, чтобы сделать себя сильней, как хищница, пожрала их потенциал! Рок — это Механизм из шестерёнок Времени, со всеми его достоинствами и недостатками, а Жизнь — это развитие и жизнь, вырванная силой. Теперь ты понимаешь?
— Да, — твёрдо ответила ты, смотря ей в глаза. Раньше ты так не могла. Раньше ты дрожала и бежала бы от неё, но теперь... Да, теперь ты — понимаешь. Теперь ты уже не та Джинни, которая в страхе заключала сделку с Хранящей, чтобы та всего лишь перенесла во времени вперёд и спасла от Тома Риддла. Ты через слишком многое прошла, чтобы оставаться прежней Джин. Ты убила часть своей души, жаждущую вернуться в детство — ты-новая, закалённая самою Жизнью, готова встретить истину лицом к лицу.
Вдруг ты поняла кое-что ещё. Это было так внезапно, так неожиданно, что ты буквально вытаращилась на Тёмную Луну. Она ведь может ответить? Она знает несоизмеримо больше тебя об иномагии — от кого, как не от неё, ответов ждать!
— А, ты заметила, — одобрительно улыбнулась она — и в этой улыбке не было безумия. Это была улыбка учителя, радующегося успеху ученика. Учителя? Она действительно... Она же не может... Она... — И это тоже так, Джинни! Я — учитель, в том числе твой, не такой, как остальные. Я создаю и подталкиваю к раскрытию потенциал, не веду по тропкам жизни, не расчищаю заросли на твоём пути — лишь выбираю направленье. Как думаешь, скольким судьбам положила я начало, скольких слабаков убила, чтобы дать шанс вырасти великим? Чужая ненависть? Пф! Но если делает моих врагов сильней, то восторгаюсь ей! Ненависть — это борьба, борьба же — жизнь!
— Ты многих... создала? — не «обучила» же!
— Ты не представляешь, скольких, — ухмыльнулась она. И вновь это была не зловещая, не вызывающая дрожь и желание бить или бежать, а обычная, человеческая довольная ухмылка. — Мы делали это вместе с Осси Нуаром, моим коллегой с той стороны баррикад, инженером и учёным, и я была борьбой и развитием, а он — факторами отбора и настройкой механизма. Мудрость и безумие Жизни вместе с интеллектом и отточенностью Рока творят чудеса, и ты — последнее моё творенье! Ты ведь думала о закладках, чёрных ходах в твоём импланте и его программках? Рассчитывала, как бы всё это победить?
— Я была неправа, — встретилась с ней взглядом. — Тебе незачем это делать.
— Конечно! Я проведу через страшнейшие из испытаний — но с шансом, что они сделают сильней. Хорошим таким шансом, малышка Джин! А вы чего вытаращились? — ты только сейчас осознала, что монологи Луны слушали и Том, и Аргус, и Ангела. — Вам это бесполезно, вам наследниками моей воли никогда не стать!
— Подожди, — наконец, осознала ты — и это осознание ударило в голову с весом пары Хогвартсов. — Ты хочешь сделать меня... своей наследницей?
— А ты думаешь, почему я говорю всё это, почему я поделилась пониманием? — хмыкнула Тёмная Луна. И помрачнела — сквозь эту мрачность пробивалась ухмылка, как молния в чёрных тучах. Ты отчётливо понимала, что она бросала вызов любой мрачности, бросала вызов всему худшему, что могло произойти — как бросала вызов всему, что могло ей помешать. Плоть от плоти, дух от духа Жизни. — Я ухожу. Не знаю, как, не знаю, почему, предвиденье в сеансе не работает, но предчувствия хватает! А ты, Джинни Уизли, ты сохранишь в себе всё лучшее, что я собрала за долгую не-жизнь! Мой образ, моё отражение, мой метод и мой путь.
— Метод? — встрепенулась ты, разбивая оковы её гипнотического тона. — Я не собираюсь...
— Не знания, дурашка! — подняла она палец. — Метод! Сущность! Путь! И идеи, может быть? В твоём импланте достаточно моих идей, а если хочешь — архивы исследований в твоём распоряженьи. Как насчёт ещё парочки уроков, маленькая ученица? В отличие от этих высокомерных идиотов, упирающихся в свои «великие благостные принципы работы мироздания», которые — сюрприз-сюрприз! — по ту сторону не значат ровным счётом ничего, я бываю... смелой, — тебя передёрнуло от тона.
— Так ты ответишь про отражения? — она же всё равно прочита... смоделировала твой вопрос.
— Легко, — развела руками Тёмная Луна. — Немного фундамента не помешает, как считаешь? Иногда риск великоват, а я его добыла так, как тебе ещё долго рано будет. Сферы? Помнишь, что вам старый пройдоха Райс напел про признаки нереальности?
— Эфемерность, чуждость, субъективность, — как же давно это было... Ты и забыла, каково это — жить в безопасном Хогвартсе, бояться разве что тени Тома да плохих оценок на уроках.
— Абстракции-кастрации! — фыркнула она. — Нет никакой единой эфемерности! Это три признака, три в одном: раздельность, изменчивость, бесследность; всего же — пять. Пять признаков, пять оснований, пять путей и пять сфер — весь спектр, а? Нравится картинка? Раздельность, или, по-научному-паучьему, «невзаимодейственность», хе-хе. Что не взаимодействует, то и не реально друг для друга, одностороннее действие — не в счёт. Сфера нереальности речь о том ведёт. Бесследность — о времени, конечно, о памяти мира, эхе и тенях будущего и прошлого, отпечатках и следах. Чуждость — догадаешься иль нет?
Ты отказалась от напрашивающегося ответа и буркнула:
— Реальностей?
— Агасики, она самая, сфера Райса, по виду и не скажешь, какой он стрёмный малый? — рассмеялась Луна. — А изменчивость — наша сфера, сфера отражений, сфера вариантов и вариаций, копий и неустойчивостей, информации и иллюзий, идей и ноосферы! В целом всё — нереальность, инонереальность, как Грэм твой любит говорить! Её это аспекты, её это грани, отраженья! Такие разные в одном истоке, что глотку рвём друг дружке прередко-редко! Редко, да метко, хе-хе. Ну как, складывается картинка единой иномагии теперь? Умничка. Что по твоему вопросику, то, да, сфера отражений, твоя сфера, и учителя твоего, Вефэа Фло — она к Жизни ближе всех. В иных гранях, может, Разум ближе... — мгновение задумчивости. — Или Тень? Теперь понимаешь, почему именно Жизнь?
— Изменчивость... — выдохнула ты. Это было так просто! Фло никогда не формулировала, Фло вообще не любила теорию на своих уроках, как и ты, вы разбирали скорее приёмы, возможности... отражения? Вы разбирали отражения, избегая сути? Но почему?
— Потому что есть малюсенькая вещичка, о которой тебе никто не рассказал, — ухмыльнулась Тёмная Луна. — У каждой сферы — своя плата за иное. Стала ли ты сильней как иномаг, Джин-Джин? Не стала. Твоя сила обретена разом, когда убила часть, версию, вариант, грань самой себя! Старик Райс решил, что хватит с тебя да с Даффи жертв за могущество, в том и Фло он убедил. А вот Грэм поднялся сам, мелкими шажками вас догнал, всего лишь памятью без толку заплатив; что до Луны — ты видела, чтобы её учили?
— Нет, — нетерпеливо кивнула ты. — Так что за способ? Я знаю об откате и плате, но...
— Помолчи, малышка Джин, — у тебя буквально язык парализовало! — Так-то лучше. Молчи, пока старая ведьма молвит правду жизни, хе-хе-хе. А правда жизни в том, что даром только сырок, из мышеловки выпавший случайно, достаётся. Условия на старте — разные везде, не в иномагии. Мы все равны, кто-то только платит сразу, при рожденьи, как твоя Луна! Способов платить — миллионы! А сущностей — чуток. Платят или целиком, или по частям. Проклятья наши, плата Даффи — это по частям. Берёшь часть себя — и платишь! Иномагия — она от души, от разума, и не слушай эти глупости про «форму-якорь-суть» и прочий Райсов бред! Нет никаких границ, есть что-то внутри нас, что видит и касается, и что-то вовне, что бездной обзываем про себя. И мы сами — часть того, что внутри. Или оно — наша часть. Не разберёшься, у каждого по-разному, от взгляда всё зависит, от отраженья перемен!
Она смотрела на тебя, и ты видела в её глазах жестокость и честность самой Жизни. Но не только! Было кое-что ещё. Не принадлежащее Жизни. Не иномагия. Ты видела в её глазах отблеск чего-то глубоко человечного. Возможно, её сила и метод принадлежали Жизни, но вот её мотивы, то, как она направляла силу, ради чего... Ради чего? О чём мечтала Тёмная Луна, кроме собственной полноценности и вечных побед в вечной борьбе? Зачем она вообще передавала «свой метод», почему хотела видеть тебя своей наследницей, зачем вообще наследница-то — ей?
— Вот оно что, нащупала, Джин-Джин? — отвернулась она — будто бы смущение скрывая. — Не важно, не важны детали, важна лишь сущность, и путь — это часть, не целое, никогда нет! — она рассмеялась, и смех тот был сколь безумный, столь и горький. — Кто идёт по дороге, кто бредёт по бесконечному пути, что теряет по пути и почему приобретает только боль? Боль — не иллюзия, но суть! Боль — это тоже путь, ты помнишь?
Ты помнила, помнишь и будешь помнить всегда. Есть вещи, которые нельзя забыть. Есть вещи, от которых нельзя отвернуться. Есть ощущения, которые всегда с собой, чувства, которые и есть твоё «я»! Нельзя забыть, но помнить больно. И эта боль... помогает двигаться вперёд?
— Вот и чудненько, малышка Джин. А теперь подумай о цене! Как получают силу такие же, как я? Чем платим мы за путь? Чем заплатила ты сама? О чём ты думаешь, дрожа в своей кроватке? Всего лишь отраженье, ненастоящая, а просто грань, частица себя-прежней?
— Да... — только и прошептала ты.
— А ты, иномаг времени? — ухмыльнулась Тёмная Луна, переведя взгляд на Тома. — «Лишь память, тень, огрызок прежнего себя»? Не надо вас читать, чтоб понимать! В пути к могуществу отказано вам было. Этан Райс счёл, что хватит. А хватит ли? Прав ли скучный старикашка, заплативший всей чуждостью и необычностью за силу, которую и с поводка спустить боялся? Три обычных способа есть сильнее стать, и вам их знать нужно, как своё имя! Мы, иномаги, видим, касаемся иного, но сил оно нам не даёт, пока не пустим сверху вниз, в себя, в свою душу, в своё «я»! И чем полней душа, тем большим жертвовать нам нужно, чтоб силу вместную забрать! В полную чашу воды вина долить не выйдет, да.
Первый способ — норма, и плата велика, как кажется... сначала. Больше иного черпать захочешь — тянись к нему, тянись наверх, душой, всей сущностью, а там и телом реалу ручкой помахав! Что же в остатке? Такой, как ты, Томас Риддл, о реале память будет тратить, как Хильда и как Грэм. А ты бы, Джинни, защитой от влиянья заплатила, податливой из реала становясь. Но то честная цена, соломки подстелить не так уж сложно: контакты разорвать да якорь подыскать, ага. Так ли платила я, так ли платили вы? Конечно, нет.
Способ второй — и сложный, и простой. Зачем тянуться вверх, если каналом можно стать, из «символразницы потенциалов реальностности», как Осси выражается, силу цедя? Как увеличить проводимость? Что нужно потерять? Реальность и нереальностность, конечно! Опасный путь тупиц и смельчаков! Как много потеряла ваша родимая Луна? Сколько реальности — в сверхпроводнике? Три сферы воплощает Луна: наши с вами, Джинни, Томас, и сферу Райса-чужака. Как много в ней нормальности, обыкновенности и своереальности? Чуток. А чуждой идеальности — гора. А много ли вы помните, что делала она в Хогвартсе-драконе? Как многое оставила после себя? И сколько постоянства в ней, насколько неподвержена влиянию извне? Опасный путь — и сила огроменная, но удержаться, не ускользнуть вовне... — покачала головой, не то осуждающе, не то восхищённо. Дала вам миг переварить... продолжила:
