...совсем не плохо! Никаких катастроф, и сама война давно уже идёт лишь за людей, против божеств, против иммунной системы Леса. Ты видишь благополучие и рассвет искусств, ты видишь уходящее в бесконечность процветанье, ты видишь мириады дочерних цивилизаций, что породят Строители, и видишь, что сразятся они между собой, но дело то такого далёкого грядущего, что тебе рассудка не хватит, чтобы дотянуться, охватить...
...ты видишь Порядок, что сражается с Хаосом и побеждает. Ты видишь будущее Элис — будущее божества Порядка, что будет властвовать над Лесом, и власть та принесёт огромные плоды, и ты не можешь понять всей сути изменений — но для людей они благоприятны, хороши! — как и для транслюдей и постлюдей, для тех, кто вырастет из человеческого рода, чтобы стать выше, чем ты способна осознать.
...вначале будут и жестокость, и страданья, но разве Империи и разве Боги не по костям людей восходят править в высокие небесные чертоги? И Фаэр, и Ноэли, и Йатос — всё будет Элис упорядочено и подчинено, губительное влияние Бездны — нивелировано, а Чудо будет созидать, не разрушая, элементисты более не будут миропорядок изменять.
— Это не всё? — ты шатаешься, вырываясь из виденья, и Том не даёт тебе упасть, поддерживая за руку.
— Конечно, нет, — соглашается Гемера. — Из тех вариантов, что готова ты принять, последний смотри — и наслаждайся!
...рассыпаются на части корабли великого флота. Он стоит, неприкасаемый, бессмертный, под его взглядом умирают силы Элис, и сама она, стоит протянуть ладонь, уже не может сопротивляться. Они берутся за руки, и сила Элис, сила Света, становится силой и его — их всех! Общей силой, даже Силой — вливается в бесконечное единство. В Нелуну.
...она совсем не страшная. Мягкие объятья, тихие песни, славная компания. Никакого одиночества — никогда, нигде! — если не хочется самой. Мириады душ и не-душ, такое число, которое цифрами уже не выражается — лишь переливами предвечной темноты. Темнота обнимает тебя, ласкает, дарит силы, ни к чему не принуждая, и ты ощущаешь великое могущество в своих руках. Нет ничего, что ограничило тебя, кроме глубинного понимания человеческой, постчеловеческой, нечеловеческой природы.
...ты видишься со всеми, кто, как думала, мертвы. Они здесь, внутри, вовне, в тебе, в безумии, в гармонии, в покое и движении переплелись! Ты видишь тех, кого ненавидела — и исчезает ненависть твоя. Ты видишь тех, кого презирала — презренье исчезает, когда видишь сами души. Нелуна — это не обязательно любовь, но любви в ней много, и разве можно не любить в округе всё, когда ты понимаешь, что такое — отсутствие искусственных границ? Как можно не хотеть любовь ту доносить в каждый уголочек мирозданья?
...Лес изменяется, становится всё лучше. Какие-то миры Нелуна сохраняет — должно быть, кто-то из братьев и сестёр решил оставить их такими, какими и были задуманы они. Какие-то присоединяются к тебе. Плечо к плечу с Инфуцором, Ивицером, с Томом, Грэмом и Луной (тёмной, светлой — разве важно?) распространяете любовь Нелуны, вплетаете в миры чудесный свет, и всякое сопротивление рано или поздно исчезает — все понимают, почему вам вместе стоит быть, все понимают, почему Нелуна — это благо.
...разве это плохо — все желанья исполнять? Ты полна, ты наслаждаешься своею завершённостью и, вместе с тем, постоянным развитием, раскрытием обретённого потенциала — потенциала, которому нет ни пределов, ни границ! Но ты не забываешь те годы, когда была ущербной, когда боялась целостности и думала, что Нелуна может только мучить, убивать! Тебе больно, что в мире остались такие же, какой была ты прежде, и ты желаешь им избавленье даровать.
...неважно, сколько лет или мгновений. Сами годы, само время отступает перед вечностью, предвечностью Нелуны. Ты созерцаешь вселенные и Силы, изначальные и возвышенные, ты видишь чудеса, которые нельзя описать, ты зришь Бездну — и Бездна трусливо убегает от тебя, и гонка эта не завершится никогда. Потому что развитие-в-единстве иметь не может, не имеет настоящего конца!
— Это ужасно! — и со страхом осознаёшь, что могла бы сказать «чудесно», и это была бы правда. — Я никогда не хотела бы победы Инфуцора! Как ты... — запнулась, наткнувшись на ироничный взгляд богини Дня.
— Это ужасно, соблазнительно, прекрасно, удивительно, непередаваемо, безумно, окончательно, слишком велико для тебя одной, одновременно Рай и Ад? — с улыбкой в голосе шипит Гемера. — Ты чувствуешь то счастье, которого хочет Тёмная Луна?
— Да, — шепчешь в ответ, опустив глаза. Это жжёт тебя изнутри — ушедшее ощущение полноты, простора, бескрайней свободы, безумия, вышедшего из берегов! — Я... да, я могла бы... захотеть.
— Три выбора и три свободы: борьба Жизни, развитье Рока и счастье, объединяющее всё. Эти пути связаны с Кристаллом, тебе его судьбу, судьбу всех нас дано определить! Что выбрала бы ты, не покажи я близко? Что выберешь сейчас?
Молчание.
— Мне надо подумать, — наконец, «решаешь» ты. — Ты ведь Кристалл так просто не отдашь?
— Вы победите Вихо — я отдам Кристалл. До этого же думай, выбирай, но помни — то не просто выбор, то выбор за других, не только за себя! Чего хотела б ты, о чём мечтали бы они? Великая Буря, что возмутит Поток? Победный марш сверкающих империй? Такое сладкое, но всё-таки безумье?
— А мне вот кажется, ты хочешь Джинни надурить, — прищуривается Тёмная Луна.
— Ты знаешь, что я почему сказала, — сворачивается Гемера в огромный змеиный клубок. — Ты, Ведьма Жизни, понимаешь, что не слова, а суть имеет вес, что выбор мной предложенный от слов тех не зависит, что скрыла я — то помешает выбрать ей.
— Пожалуй, так, — кивает Тёмная Луна. — Ну что, друзяшки, готовы злодея крепость штурмовать? Готовы, вижу... не раньше позднего обеда. Плевать, как вы — а мне охота жрать! — и скалит жуткую слюнявую пастюгу.
Крадущийся Хаос, шепчущая Пустота
Двое летели под чёрным небом к тёмно-серому вулкану. Один — мужчина, всё ещё считающий себя наёмником, но в глубине души давно уже ставший героем. Другая — его возлюбленная, всё ещё не считающая себя настоящей, но давно уже заслужившая свободу и уважение со стороны своего создателя-оригинала. Двое — волшебники и иномаги, игроки и герои, Рыцарь Времени и Вор Оружия, сели они у подножия вулкана, понаблюдали, как первые клубы вулканического пепла извергаются в чёрное небо — к счастью, не в их сторону.
— Не нравится мне это, — сказал он.
— Чую подвох, — согласилась она.
Двое медленно, осторожно, оглядываясь и периодически посылая в разные стороны поисковые заклятья, поднялись по маленькой тропке. Они не отказались бы взлететь, но её «игровой» полёт здесь не работал, а иначе летать они и не могли. Вдвоём добрались они к огромному входу, чёрному и жаркому — много жарче, чем раскалённый воздух сей планеты. Наложив на себя охлаждающие чары, они вошли.
В ярком свете огней волшебных палочек блуждали они по подземному лабиринту — горячий ветер трепал их одежду. Резкие контуры всевозможных приборов, орудий и оружий сопровождали их путь — но ни Рыцарь, ни Вор не притронулись к брошенным своим создателем твореньям. Тяжёлый жар, просачивающийся сквозь любые чары, запах калёного металла и аура неповоротливой, но хитроумной силы придавливали их к тёмно-серому вулканическому камню. Они шли на встречу с богом, они взялись за руки, вместе преодолевая сгустившееся напряжение. Сжав зубы, сделали они последние шаги, проходя сквозь титаническую арку.
Сами собой погасли палочки. Огромный зал, полный загадочных механизмов, освещался рекой лавы, текущей в дальнем его конце и отражающейся от зеркально-чёрных сводов причудливыми красными бликами. Здесь было так жарко, что они не вспыхнули, точно спички, только потому, что вовремя были замечены богом. В мрачной тишине проследовали они к медленно выпрямляющейся фигуре у лавовой реки. Пятиметровый гигант, точно выточенный из камня, с грохочущим звоном водрузил свой молот на наковальню и обернулся.
— А, герои, избранники Плетельщицы! — громогласно хохотнул Гефест. — Вижу, добрались до меня, наконец.
И распрямила алые крылья Бета, и чистый свет их, некогда отражённый, а ныне её собственный, пещеру озарил, отталкивая давящую ауру бога-кузнеца. И ухмыльнулся Сэм.
— Некогда, — широко улыбнулся Гефест, — ко мне уже приходили полубоги. Человек и полубог — знаменательная пара. Чего же желаете вы, смертный и бессмертная?
— Вообще-то, это должно работать не так, — с вызовом бросила героиня. — Ты должен был предложить нам квест, а не мы спрашивать его.
— Ты мыслишь в категориях Игры, — качнул головой Гефест. В тёмных глазах его блеснуло пламя. — Наследница мойр вывела это место за пределы простых логик. Она ведёт нас к рождению и смерти, она использует нас, как молот использую я сам. Вы чувствуете, герои? Вы чувствуете, как жар настоящести пронизывает воздух? Я возвращаюсь к истокам, к истинной божественности, а вы — уже не просто игроки, но подлинные герои. Задание, квест — так ты говоришь, полубогиня. Что же нужно тебе и что нужно твоему любимому? Я, Гефест, могу дать вам не один квест, и то, какой я изберу, зависит от вашего выбора, благо ведомо вам, с кем и с чем предстоит столкнуться. Чего вы желаете, герои?
Ответ их был одновременным:
— Силу, — сказала Бета.
— Оружие, — сказал Сэм.
— Зачем они вам? — без осуждения и одобрения вопросил бог.
На сей раз ответ был одинаково-синхронным:
— Защитить.
— Сила и оружие, — повторил Гефест, и бурление лавы сопровождало его слова. — Да будет так, герои. Как и любой из нас, восьмерых божеств, я не отдам запасы материи — они нужны мне, а не вам. Но силу и оружие — божественную силу и оружие богов! — я даровать могу. Как и всякому кузнецу, мне нужны материалы и время. Вы слышали о Чемпионах, тех, кому я поручил доказать свой героизм? Они прошли долгий путь, эти люди. Победите, захватите, приведите сюда сих героев. Только когда все Чемпионы будут здесь, побеждённые одним, я дарую последнему победителю великую силу и великое оружие. Таково моё слово, люди. Ступайте и возвращайтесь же с победой!
Изгласив задание, бог-кузнец развернулся к наковальне и взял молот в одну руку, а в другую — заготовку, металлический крест в полтора человеческих роста. И при первых же ударах молота оба героя вынуждены были покинуть обитель Гефеста — даже разговор с ним подавлял, но работа бога точно обрушивала на плечи небеса.
— Бом! Бом! Бом! — вторило им эхо весь путь назад. Только снаружи, поодаль от горы бывший наёмник и бывшая слуга бессильно упали на горячий камень под чёрным небом Края Жаркой Ночи.
Долго ли, коротко ли, но оправились герои, воспряли духом и двинулись от вулкана прочь, поддерживая друг друга телесно и душевно. Стоило спуститься в синюю пустошь, как навстречу вышел их знакомец, единственный Чемпион без клана, Безымянный, отрёкшийся некогда от своего имени, своего клана, преданный, отомстивший и оставшийся один. И спросил их Безымянный Чемпион: то ли задание дал Гефест? готовы ли они всё ещё принять его помощь? И ответил Сэм, что не то, а сложнее.
Рассмеялся Безымянный, и чистой радостью был наполнен его смех. И возгласил он, что вызов этот принят, что он сдастся сам, если ему гарантируют жизнь, а до того — поможет героям победить остальных. Потому что он — Безымянный, что он бросает вызов судьбе, и если судьба велит сражаться друг с другом, то он отказывается делать так. Протянул ему руку Сэм, и пожал её Безымянный. Договор был заключён. Уже трое направились к устремившемуся в небеса дому-гаражу на машине, извлечённой из капчалога, а четвёртый, Осси Нуар, смотрел на них с небесной выси, записывая эти строки.
Гефест, божество кузнечного огня, выпустил на просторы планеты игровых прихвостней, наделив их доспехи истинной прочностью, а нрав — божественной гневливостью. Из синего песка выкапывались они, порождения великой Игры, и кланы схлестнулись с ними в смертельной битве, и Бета летела над машиной Сэма, выпуская в них алые молнии Миль, общаясь с Грэмом и громогласно ругаясь, и Сэм с Безымянным расстреливали врагов, освобождая путь. Втроём воины прибыли к гаражу и связались с помощником из-за пределов, Энтони Даффи.
После короткого разговора и длительного отдыха, перемежаемого стрельбой по бесам, ограм, гиклопам, личам и прочим тварям, закованным в доспехи космического десанта и вооружённым клинками искажения, выдвинулись воины дальше — навстречу собственной судьбе, куда провёл их тайными телепортами Безымянный.
(Пожалуй, здесь я прерву столь пафосное повествование, поскольку и дальше удерживать такую атмосферу мне слишком тяжело — О.Н., и.о. повествователя)
(Попробуем, дан ли нам функционал переключения на доселе не представленных персонажей — О.Н.)
>Будь колдуном
Теперь тебя зовут Алфред. Твоё полное имя, твоя первая должность и большая часть твоего жизненного пути скрыты завесой мрака, которую ты старательно поддерживал, как только осознал себя. Ты колдун. Ты искренне считаешь себя мастером колдовства и верным служителем Его Безграничной Изменчивости. Тебе тысячи лет — с определённой точки зрения. Ты жил на Люосе — то подлинное, забытое многими название этой планеты! — задолго до прихода Врага. Ты помнишь этот изменчивый, чудесный край таким, каким он и должен был быть — островом в океане благословенного варпа, вокруг которого бушует бесконечная буря перемен, миром, полным чудес, полным веры, полным амбиций, возможностей, надежд! Миром самого Владыки Перемен, чьё имя вслух ты произносишь только во время величайших своих ритуалов. Миром Тзинча!
Ты родился здесь и вырос. Твоё взросление заняло пять месяцев, но это нормально в мире, глубоко погружённом в чудотворный Имматериум, мире, чуждом глупым ограничениям материальности. Тем не менее, в отличие от многих других обитателей этого мира, ты не был «нематериальным». Ты был соткан и из материи, и из тонких эфирных энергий; ты даже имел душу, которую ещё не продал Владыке Перемен или одному из его Изменчивых Вестников! Ты был... человеком. В определённом смысле этого слова.
Таким, как ты, людям хаоса, рождённым в варпе и ограждённым от быстрой смерти волей Владыки Перемен, было суждено нести его волю вовне, в мир грубого, мерзкого Материума, в мир, где столкнулись воля Владыки и других тёмных богов. Мир, который смел сопротивляться благословлению варпа, мир, который смел использовать варп всего лишь для перемещения и связи! Мир, полный настоящих еретиков — кем бы ни называли они таких, как Алфред! — отрёкшихся от даров тёмных богов, поклоняющихся мертвецу на золотом троне!
Это была твоя война. Война, ради которой ты был рождён. Ты прошёл через долгие столетия этой войны, прежде чем отбыл обратно на Люос — передохнуть, восстановить силы вдали от мерзкого Материума, решить, что делать с последней, воистину великой добычей... И именно тогда на Люос пришёл Осквернитель. Но прежде Осквернителя был шторм.
Этот варп-шторм, который, как шептали тебе Голоса Истины, мог бы называться Великой Бурей. Его сила исходила от чего-то равносильного, а то и более великого, чем один из Тёмной Четвёрки. Основная часть Великой Бури обошла миры Владыки Перемен стороной. Лишь Люос, наиболее отдалённый от «привычного» всем демонам варпа, спрятанный в тех безднах, где варп перерастает в нечто иное, нечто более тонкое и тайное, нечто, до чего пока не дотягивался Владыка Перемен — лишь Люос был захвачен этой Бурей.
