Ближе к ночи ты нашла Кукловода. Вместо привычного одевания и сопровождения кукол, тот укладывал их спать в довольно большую пещеру. Ты помогла ему отсыпать песком небольшую стенку, чтобы внутри пещеры было тепло, а затем в несколько ходок принесла от Мастера Пожеланий еды. Вы не перемолвились ни словом. Слова здесь не были нужны.
...ты спросила Блюстительницу Ритуалов, сколько в Обители людей. Она ответила: двадцать. Ты не сразу догадалась уточнить, а когда уточнила... Не-кукол было всего лишь девять, включая тебя. Мастера Пожеланий и Мастера Целостности Блюстительница людьми признавать отказалась. Она вообще не считала их субъектами, а просто такой же частью Обители, как тёплый песок, — частью, помогающей здесь жить.
...сто пятьдесят дней. Сегодня перестал идти снег. Блюстительница Ритуалов чему-то улыбнулась и впервые за десяток дней целенаправленно повела вас сама. Сначала к Любителю Точности. Затем, уже вместе с ним, молчаливо присоединившимся, вы нашли Убийцу.
Следующими были двое близнецов, с которыми ты ещё не встречалась. Маленькие, не то карлики, не то дети, они постоянно тихо шептали что-то. Прислушавшись, ты уловила только «повторять», «помнить» и «конец». Единственное, что сказали близнецы в полный голос — это представились как «Шепчущие». Единственное, что выслушали, прервав шёпот, — это ответное представление.
Последним, седьмым членом вашей группки и предпоследним нормальным — нормальным!? — человеком здесь оказался узкоглазый толстячок, представившийся как «Колокольчик». У Колокольчика действительно был колокольчик, который он сжимал в руке и которым периодически звенел. При каждом звонке он кланялся в сторону, что-то бормотал.
Блюстительница Ритуалов повела вас по извилистой тропке между скал — как будто здесь бывали иные! — вглубь острова. Обитель уж точно не была «нормальным» местом. Ты так и не поняла её настоящий размер, а шансы встретить кого-то, похоже, зависели от желания этого кого-то. Похоже, только Блюстительницу действительно хотели встретить все. Или просто были не против, чтобы она им повстречалась?
Вы шли весь день и всю ночь. В Обители было сложно устать. Просто была привычка днём идти, а ночью — спать. В этот раз, впервые на твоей памяти, привычке вы не следовали. Блюстительница уверенно вела вас кромешной ночью, когда из всего света осталось лишь блеклое пятно Луны, едва просвечивающей сквозь серость неба.
Страшно не было. Ты ни разу не испытывала настоящего страха в Обители — только страх... неправильный. Иной. Страх, с которым ты смотрела на бледные лица кукол, страх, который заставил побыстрее уйти от Любителя Точности. Ночь в Обители совсем не страшная. Здесь ничего не могло причинить вреда, кроме моря. Но даже море не мучило. Море убивало. И оно было совсем нестрашным.
Вы вышли на небольшую круглую прогалину ранним утром. Блюстительница Ритуалов повернулась к тебе и сказала:
— Это Поляна Снов. Здесь спят. Если ты устанешь, можешь поспать на ней.
— Поспа... кто это? — посредине Поляны спал человек. Темноволосый мужчина мощной комплекции спал, скрестив руки на груди.
— Он представится, — только и ответила Блюстительница.
Между скал показался знакомый силуэт Мастера Пожеланий. На сей раз он пришёл сам — пришёл беззвучными, резкими шагами тонких лап. Он протянул две конечности и коснулся ими лба спящего. Тот вздрогнул и открыл глаза. Улыбнулся. Встал, оглядел вас всех, одарив каждого и особенно тебя, отдельной улыбкой. Громко прокричал:
— Привет, весна! — и в тот же миг сверху полился дождь! Настоящий прохладный дождь! Это... это было удивительно освежающе и приятно. Неужели зима в самом деле закончилась?
Проснувшийся повёл вас всех (Мастер Пожеланий уже скрылся между скал) уверенной походкой на пляж, и в его исполнении путь занял всего лишь несколько минут. Дождь прекратился, стоило вам увидеть море, но вымокнуть успели до нитки. Никого это, конечно, не волновало: простыть в Обители было нельзя.
Вместе вы смотрели на пляж, пока, наконец, не начали расходиться. Первым вас покинул Колокольчик, затем Шепчущие, Блюстительница Ритуалов и Убийца, пока, наконец, не остался только пробудившийся. Он подождал, пока не замолкнут шаги Убийцы, посмотрел на тебя с лёгким любопытством и представился:
— Я — Смотритель Вёсен. Как зовут тебя, дева?
— Ещё Живая, — его взгляд отличался от взглядов остальных и ближе всех был ко взгляду Блюстительницы Ритуалов. Его взгляд был... самым живым! Самым ярким, свежим, чистым, будто бы в его зелёных глазах и вправду спряталась весна! — А ты... ты долго спал?
— Верно, дева, — серьёзно кивнул он. — Я сплю столько, сколько дозволено спать Мастером Пожеланий. Я сплю лето, сплю осень и сплю зиму — три сезона, сто восемьдесят дней. Я бодрствую весной и ложусь спать в последний её день.
— А... а ты тут долго? — не придумала, что бы ещё спросить, ты.
— Я считаю вёсны, — грустно улыбнулся он. — Сотни вёсен я провёл в Обители. И несколько лет до этого.
— А почему ты такой... живой?
— Я сплю, — он уставился вдаль, где тёмно-серое море светлело и сливалось с небесами. — Во сне я защищён — я не старею.
— Но здесь же не стареют! — воскликнула ты. — Я не видела...
— Ты видела, — он был первым в Обители, кто прервал тебя. — Ты видела кукол, ты видела остальных. Как думаешь, сколько нужно прожить, чтобы стать куклой?
— Стать... куклой? — как бы ты ни хотела не понимать — ты поняла!
— Любителю Точности пятьсот вёсен, — продолжил Смотритель. — По моим наблюдениям, ему осталось сто вёсен, прежде чем напоминания Блюстительницы Ритуалов перестанут помогать, и ещё сто, прежде чем он станет подопечным Кукловода.
— А Блюстительница? Сколько ей?
— Старше меня, — хрипло хохотнул Смотритель Вёсен. — Она не помнит. Кукловоду — около двух тысяч. От их личностей не осталось ничего — просто функции, механизмы, похожие на людей. Из Обители есть только три пути, Ещё Живая: море, кукла или механизм. Начинай задумываться, как закончишь здесь.
— А ты? Как закончишь ты? — ты дрожала, не то от холода, не то от его слов. — Что ты... выбрал?
— Ещё ничего, — ухмыльнулся Смотритель. — Но я почти уверен, каким будет мой выбор, когда разум начнёт угасать, — он поднял камень и бросил в свинцовые воды. — Море. Итог всегда один. Туда уйдёт и Кукловод, и сама Блюстительница Ритуалов. Все мы однажды уйдём в море. Все! Я ответил на твои вопросы? — поднял он на тебя тяжёлый, давящий взгляд. — Иди. Иди и думай. У тебя будет много времени, чтобы подумать. Если в Обители и есть избыток чего-то, то это время. Иди — и до встречи следующей весной, Ещё Живая.
...Триста девяносто дней. На сей раз Смотритель Вёсен окинул тебя сочувственным взглядом:
— Всё перепробовала?
— Я... я... — и расплакалась, не в силах удержать накопившееся ощущение безнадёжности.
Он обнял тебя. Вы замерли на берегу смертельного моря, должно быть, на целый час! А когда ты выплакала всё, что накопилось за год, то смогла и рассказать, что перепробовала.
Ты пробовала менять лик. Пробовала всеми способами, рассказанными Мэрэди и вообще всеми, какие только в голову пришли. Конечно же, Смотритель Вёсен знал об этой способности:
— Все здесь облечены в грубую мирскую плоть. Я не помню то время, когда мог менять свой облик; никто из нас не помнит. Обитель устанавливает свои законы, и никому не дозволено их нарушать.
Ты не стала рассказывать, как искала Мэрэди. Наверное, если у этого места и вправду есть хозяин — ты не была в этом уверена! — то он может узнать об этом и помешать тебе. Пусть считает кинжал просто кинжалом. Ты всё ещё помнила тёплую рукоять... но с каждым днём казалось, что это ощущение исчезает, выветривается из памяти!
Ты рассказала, как попыталась узнать настоящий размер острова и как при попытке взобраться на высокую скалу срывалась несколько раз, сломала ногу и не смогла найти Мастера Целостности, как забылась от боли и как очнулась полностью здоровой, чтобы посмотреть Мастеру Целостности в спину. Он нашёл тебя сам и вылечил. Почему? Зачем?
— В Обители нет смерти, кроме моря, — прокомментировал Смотритель Вёсен.
Ты рассказала, как пыталась разговорить, помочь, хоть что-то сделать с куклами под неодобрительным взглядом Кукловода. Ничего не вышло. Куклы даже не мычали. Они молча смотрели на тебя, когда ты кричала на них, не реагировали даже на пощёчины, и Кукловоду, казалось, было всё равно, что ты делаешь — лишь бы в море не вела!
— Ты знаешь, почему Убийцу зовут Убийцей? — вопросил Смотритель. — Не хочет отвечать? Триста три весны назад Убийца пытался всячески нарушить правила Обители и дошёл до того, что начал убивать. Он убил по несколько раз каждого из нас, а что делал с куклами... Только что в море не бросал. Это бесполезно, Ещё Живая. Нас не убить. Мастер Целостности исцеляет любые, трижды смертельные ранения, и с каждым следующим мы всё слабее ощущаем боль. Убийца отрезал куклам головы, но и это не убивало их. Я уверен, не менялся и их взгляд. Им уже всё равно. Их путь завершён. Таким же станет и наш — если в море не уйдём. Ты думала над этим? Смотрела в глаза статуй, видела их последний взгляд?
— Я... да, — ты опустила взгляд. — Они... они испытывают облегчение, да? Они будут стоять вечно?
— Нет, что ты, — качнул он головой. — Они исчезают. Не знаю, как часто. На моей памяти исчезла лишь одна. Блюстительница Ритуалов помнит всех замёрзших живыми. Плохо помнит, — горькая усмешка. — Время лечит, но время и калечит.
...четыреста сорок дней. Ты нашла Шепчущих. Они отказались говорить с тобой, но не мешали слушать, что же шепчут. Они шептали о потерянном доме, о семье и о самом-самом для них дорогом. Это был их способ не забыть — постоянно, вечно шептать себе о главном. Но ты была уверена, что это не сработает. Что же сработает? Что может сработать? Неужели выхода нет?
...четыреста семьдесят один день. Будто бы голос Мэрэди шептал тебе: «Нельзя опускать руки, нельзя! Кто опустит руки, тот будет куклой в руках других». Ты вспоминала кукол и ужасалась. Тебе казалось, что надежды уже нет, но кроме надежды был ещё страх. Страх гнал тебя вновь и вновь на вершину высоких скал. До боли в пальцах ты цеплялась за камень, выглаженный веками, пока однажды не смогла.
Ты уже забыла, зачем это было нужно, чем могло тебе помочь обозреть остров свысока, но всё равно сделала это. Это было... странно! Каменный лабиринт простирался вокруг вплоть до самого горизонта, тая в серой дымке, но при этом, когда ты отводила взгляд и снова смотрела на него — он был уже другим! Получается, он меняется? А когда ты кого-то ищешь по имени, то подстраивает ваши пути так, чтобы встретиться? А что, если ты прямо отсюда захочешь увидеть море? Очень-очень сильно захочешь! Уж что-что, а хотеть ты умела...
Да! Получилось! Стоило тебе закрыть и открыть глаза, как на горизонте показалось море. Ты вновь сосредоточилась — на этот раз на том, чтобы встретиться с Кукловодом. И тут же увидела его силуэт вдалеке на пляже. Это всё, конечно же, не выход, но ты нашла хоть что-то интересное!
...четыреста восемьдесят пять дней. Ничего интересного, на самом деле, ты не нашла. Узнала, как выглядит Обитель сверху и что подстраивается, чтобы быстрее куда-то привести. Научилась забираться на скалы, а потом поняла, как сглупила, и научилась приходить к той самой скале, которую впервые нашла — как на неё залезать, ты помнила и наизусть. И что? Как это всё могло помочь? Ты чувствовала себя обманутой. Как будто Обитель обещала какое-то чудо, а чудо оказалось вовсе не чудом, а ожидаемой, скучной и совершенно бесполезной вещью!
...шестьсот тридцатый день. Минул второй год с тех пор, как ты впервые встретилась со Смотрителем Вёсен. Он встретил тебя — вас всех! — всё такой же привычной улыбкой. Но на этот раз улыбка быстро погасла, как только Смотритель бросил взгляд на Любителя Точности. И ты его понимала. Про сто весён — это он преувеличил. Любитель Точности угасал на глазах, и даже поддерживающая рука Блюстительницы, её постоянные напоминания, шёпот ему в ухо — не помогали.
Раз в году в Обители идёт дождь. И вновь под этот дождь вы со Смотрителем молчали возле моря. Потом ты не выдержала и рассказала ему о «великом открытии». Как и ожидала, Смотритель Вёсен о нём знал и на скалы забирался. Открытие его не волновало — волновало совсем другое.
— Я забываю всё больше, — с грустной улыбкой говорил тебе он. — Помнишь, ты говорила мне своё настоящее имя?
— Ты забыл? Меня зовут Луна! Луна Лавгуд! — воскликнула ты в ужасе. — Ты...
— Я запомню, — серьёзно кивнул он. — Все мы уходим в море — рано или поздно, — он устремил взгляд вдаль, за горизонт. — Я не хочу уходить таким, как куклы, Ещё Жи... Луна. Понимаешь? Я хочу уйти собой. Мы сами — самое дорогое, что у нас есть, — он чему-то рассмеялся. — Ты видишь, что осталось от Любителя Точности? Он не смог удержать даже остатки своего «я». Я живу две с половиной тысячи вёсен — больше шестисот лет. Я видел Кукловода, пока он не был Кукловодом, я видел его предшественников, видел всех, кто тут живёт. Я старше Любителя Точности — как ни считай! Сон помогает, но он не исцеляет раны, нанесённые временем. Ничто не исцеляет, — он повернулся к тебе, и такая тоска была в его глазах, что ты просто взяла и обняла его.
— Держись! — шепнула ему на ухо. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, просто держись, я что-нибудь придумаю!
— Ничего не придумаешь, маленькая Луна, — вздохнул он. — Иногда просто наступает время уходить. Я сделаю это не сейчас, но я сделаю это, и сделаю с достоинством.
...шестьсот девяностый день. Все эти дни ты хвостиком ходила за Смотрителем Вёсен, понимая, что он не шагнёт прямо сейчас в море — но всё равно жутко этого боясь! Он не противился, но был на удивление молчалив и собран, думал о чём-то своём. А перед тем, как позвать Мастера Пожеланий на Поляне Снов, уселся, скрестив ноги, свёл ладони перед собой и закрыл глаза, слегка наклонив голову. Он... молился?
— Спокойной ночи, — пожелала ты Смотрителю, прежде чем его глаза закрылись.
— И тебе, Луна, — улыбнулся он. — И тебе.
...семьсот двенадцатый день. Ты пообещала себе приложить все силы, чтобы найти, как вырваться из Обители. Ты расспрашивала остальных с такой пылкостью, что перестала находить даже Кукловода! Никто здесь уже не хотел искать выхода. И ты могла стать такой? Ни за что! Ни за что! Ни за что! Думай, Луна, думай! Выход есть всегда!
...девятьсот тридцатый день. Вновь ты встретила пробуждение Смотрителя Вёсен вместе со всеми. И, не удержавшись, обняла его. Наверное, он что-то увидел в твоём взгляде, потому что ободряюще улыбнулся и сказал:
— Не извиняйся. Некоторые задачи просто не имеют решения.
Неужели он действительно может просто взять и шагнуть в море? Ты не веришь! Ты отказалась в это верить даже тогда, когда он сам назвал дату — через пять вёсен. Через пять лет для тебя, в тысяча восемьсот девяностый день. Тебе хватит этого времени! Ты найдёшь решение! Ты не сдашься!
