...тысячный день — своеобразный юбилей. Теперь ты понимаешь, что происходит с людьми здесь. Ты сама чувствуешь это. Однообразие Обители, вечная серость вокруг... Ты давно выбросила порвавшуюся лимонную пижаму, а не выбросила бы — она бы стала такой же серой, как твоя... роба.
Ты сидишь на камне и смотришь, как меняется лабиринт Обители, стоит пожелать увидеть море, потом пожелать его не видеть — и повторить сначала. Это «развлечение» уже давно тебе приелось, как и любое другое, какое бы ты только ни выдумывала. И с каждым днём реальность Мэрэди и кругов в грёзовороте сна Абраксаса выцветали в памяти. Была Обитель и была ты. Могло ли всё то быть сном? Настоящая ли твоя память? Была ли она у тебя когда-нибудь или всё это — просто иллюзия, самовнушение, блеклое и хрупкое, как ты сама? Ты боишься думать об этом, но мысли приходят снова и снова, снова и снова. А что тебе остаётся, кроме как думать, искать и надеяться?
...тысяча сто дней. Луна Лавгуд. Ещё Живая. Теперь ты пишешь так. Своё настоящее имя и своё прозвище в Обители после очередного дня. Ты боишься забыть. Ты боишься, что это утратит для тебя значение. Ты боишься, что вся твоя прошлая жизнь поблекнет и исчезнет, как жизнь Любителя Точности или Убийцы. Как жизнь каждого из вас.
...тысяча сто двадцать дней. Луна Лавгуд. Ещё Живая. Иногда — как сейчас! — ты просыпаешься от кошмара. Не кошмара! Тебе ничего не снится. В Обители не бывает снов. Ты просыпаешься от жуткого ощущения, будто бы ты — застывшая в янтаре муха, скованная, бессильно трепещущая крылышками, пойманная, замурованная... Тебе не суждено ощутить полёт. Тебе не суждено ощутить свободу. Это чувство заставляет опускать руки и плакать, бессмысленно окропляя серый песок Обители...
...тысяча сто семьдесят дней. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Смотритель Вёсен заразительно улыбается тебе. Но потом он переводит взгляд на море, и лицо его полно облегчения и надежды. Он устал, он так жутко устал! Ты не представляешь, как, не представляешь, чего ему стоит держаться, не сдаваться серости и блеклости Обители — но он устал. Ты пробуешь уговорить его держаться ещё, не четыре года, а больше, хотя бы лет десять. Вдруг что-нибудь случится? Ты уже не веришь в себя, не веришь в Мэрэди или Элизу, но вдруг всё-таки случится какое-нибудь чудо? Но он отказывается. Почему, почему, почему?!
...тысяча триста дней. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Ты решаешь отмечать каждый сотый день. Просто пытаться радоваться тому, что ты ещё жива. Просто бегать по Обители. И всё равно, что камни впиваются так больно! Просто радоваться — как это делает Смотритель Вёсен, как радостно, искренне он встречает каждую весну.
...тысяча четыреста десятый день. Ты — Луна Лавгуд. Ты — Ещё Живая.
Смотритель Вёсен просыпается каким-то безмятежно спокойным. Он успокаивает тебя — нет, сейчас не уйдёт. Тогда, когда сказал. Он говорит, что ты — замечательная подруга, самый яркий и искренний человек, какого только он встречал. Тебе снова кажется, что он прощается, и он даже не отрицает этого. Эту весну вы проводите вместе, не отходя друг от друга далеко. Ты уже устала молчать — и рассказываешь всё-всё-всё, что помнишь о себе. А он о себе почти ничего и не помнит... Он говорит, что это плата: вместо памяти он выбрал жизнь, научился радоваться каждому мигу, и только поэтому прожил дольше почти всех.
...тысяча пятьсот двенадцатый день. Луна Лавгуд — Ещё Живая.
Ты совсем-совсем не уверена, что твоя память — настоящая, и даже Смотритель Вёсен не смог тебя успокоить. Он сам не был ни в чём уверенным, кроме Обители. И он был слишком честным, чтобы убеждать тебя в том, во что не верит сам.
Это просто выбор. Неожиданно для себя ты поняла, что это выбор — настоящий, взрослый выбор, такой, о каком тебе говорила Мэрэди, и никакая интуиция тут не поможет, если она у тебя когда-то и была. Ты выбираешь, считать ли память своей. Ты и только ты. И когда ты осознаёшь, что это выбор, то не колеблешься. Это твоя память! Это ты! Потому что ты так выбрала и ты так решила, а не почему-то там ещё!
...тысяча пятьсот двадцать седьмой день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Теперь ты заканчиваешь каждый день тем, что вспоминаешь прожитое. И здесь, и там. Ты прокручиваешь в голове воспоминания как можно чётче, стараешься вживаться в них, пробуждать те эмоции, которые когда-то чувствовала. Ты не должна забыть! Ничто не поблекнет. Ведь так?
...тысяча пятьсот семидесятый день. Луна Лавгуд, Ещё Живая.
Ты стала узнавать каждый поворот Обители. Всё кажется тебе знакомым, но не родным. Чужим и равнодушным! И вместе с этим равнодушием, безразличным спокойствием умирания, которое, кажется, излучает вся Обитель — ты чувствуешь фальшь. Обитель, её повторяющиеся повороты, её безвкусная еда, её серые робы и блеклые обитатели — всё это кажется тебе ненастоящим, фальшивым, поддельным! Разве настоящий мир может быть таким однообразным? Но эта фальшивка пленила тебя, поймала — и ты не знаешь, как бежать. Никто здесь не знает. Беспомощность и одиночество снова захлёстывают тебя с головой, и ты стараешься отрешиться от них, закрыв глаза и вспоминая. Пока у тебя есть память — ты живёшь, ты борешься. Мастер Целостности — часть фальши Обители, но имя он дал правильное. Ещё Живая.
...тысяча шестьсот пятидесятый день. Луна Лавгуд. Ещё Живая!
Этот день должен был быть радостным, пусть и горьким — начало предпоследней весны со Смотрителем. Вместо этого он стал днём потрясения и скорби. Почему? Почему? Почему? Почему Любитель Точности сделал это? Почему он шагнул в море? Он замерзал прямо на глазах, повернувшись к вам лицом! Лёд поднимался от его ступней вверх. И он улыбался! Он улыбался, когда шагнул в море, он улыбался, когда умирал! Ты видела, что ему было больно — но он улыбался. И Смотритель Вёсен улыбался ему в ответ... А потом заплакал. Вы просидели на берегу моря, глядя на статую Любителя Точности, несколько дней.
...тысяча шестьсот шестидесятый день. Луна Лавгуд. Ещё Живая...
Наверное, именно так ты смирилась — смотря на лицо Любителя Точности, на котором замерла улыбка облегчения. Он, в конце концов, выбрался из плена Обители — пусть и таким, неправильным путём. Он улыбался. Свобода. Иногда смерть — это тоже свобода. Тебе было тяжело смириться с этим, осознать, почему это так, — но ты смогла. Это круг угасания, но Смотритель Вёсен не хочет угаснуть! Он из тех, кто лучше умрёт, чем смирится с уготованным. Он сильный!
...тысяча семьсот десятый день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Ты проводила Смотрителя Вёсен спать. Он сильный — но ты должна стать ещё сильнее! Ты уже смирилась с тем, что не сможешь его спасти, не сможешь остановить — только проводишь в последний путь. Но это не должно быть напрасно! Пусть ты не найдёшь выход для него, но должна найти его для себя. Нельзя сдаться Обители! Нельзя поддаться угасанию. Смотря на спящего Смотрителя, ты неожиданно чётко осознала, что хочешь жить — именно для себя, а не для какой-то высокой миссии. Ты хочешь встретиться с Элизой и отцом — возможно ли это после стольких-то лет? — и со всеми остальными. Ты не помнишь, с кем, и даже смутное чувство, что помнить должна, может быть подделкой, самообманом. Но ты хочешь, ты веришь, что оно — истина, что там, снаружи, живут, ждут, любят тебя! Ты веришь, и эта вера придаёт тебе сил.
...тысяча семьсот двадцать пятый день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Сегодня ты решила кое-что. Раз уж у тебя есть только твой разум, раз это единственное, чем ты можешь управлять, то почему бы не укрепить его? Ты вспомнила, что Мэрэди рассказывала про стержень, про тэу. Ты помнила и про веэре, но была уверена — его-то тебе не достичь. А вот тэу... Стержень личности, сила воли, незримая опора, островок спокойствия и независимости в центре души, стены и фундамент разума, истинная власть над собой. Сможешь ли ты этого достичь? Как этого достичь? Сегодня ты начинаешь поиски своего тэу.
...тысяча семьсот тридцатый день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Пятый день подряд ты проводишь на вершине скалы, скрестив для удобства ноги. Голод, впивающиеся в ноги при неудачном движении острые камни, холодный ветер — это всё тело. Тело не может умереть в Обители. Ты веришь в это и ты веришь в себя. Усилием воли ты меняешь Обитель, отдаляя и приближая море, находя и теряя других обитателей, Поляну Снов и Мастеров. Раз за разом ты теряешь концентрацию, забываешь, что должна держать перед глазами — раз за разом возобновляешь тренировку. Власть над разумом — вот твоя цель. Ты не слабая! Ты не сдашься! Ты не дашь унынью и ошибкам победить!
...тысяча семьсот тридцать пятый день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Ты слишком ослабла, чтобы самой спуститься вниз и найти Мастера Пожеланий. Но это было не нужно. Тебе достаточно усилия воли, чтобы Мастер Целостности оказался рядом. Он легко забрался на скалу и вернул тебе силы. Теперь ты не «отправлялась» к Мастеру Пожеланий. Ты просто «появила» его. Всё зависит от чёткости желания, от веры, что он может просто появиться рядом. С удовольствием поела — безвкусно, но приятно. Тебе кажется, что внутри действительно стало появляться... нечто. Это и есть начатки тэу, чистой воли, которой Мэрэди побеждала без всякого Ключа?
...тысяча восемьсот девяностый день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Сейчас. Ты протянула руку Смотрителю Вёсен и помогла ему, ещё сонному, подняться. Он что-то увидел в твоих глазах и улыбнулся. Понял ли он? Ты не знаешь. Вы покинули остальных встречающих. Смотритель Вёсен попрощался с каждым и даже обнял Блюстительницу Ритуалов. Вдвоём отправились вы к морю. Последнее объятие. Прощание. Всё, что вам хотелось бы друг другу сказать, было уже сказано.
— Будь сильной, — шепнул напоследок Смотритель Вёсен. И шагнул в море. Обернулся.
— Больно? — не выдержала ты.
— Да, — на лице его воцарился безмятежный покой... который тут же нарушился. Гневом исказилось лицо Смотрителя Вёсен, настоящей безудержной яростью! Он попытался сделать шаг обратно, на песок, но ноги его были уже скованы льдом.
— Что?! — воскликнула ты, с трудом удерживаясь, чтобы не попытаться помочь. Ты знала, чем это заканчивается: коснёшься стоящего в море — умрёшь вместе с ним.
— Понял! — с трудом проговорил синеющими губами Смотритель Вёсен. — Нет снов, нет обли... — и не закончил. Лёд покрыл его лицо. Всё было... кончено?
Нет! Всё только начиналось! Ты ждала, что он уйдёт так же, как Любитель Точности, легко, светло, с облегчением — но вместо этого на тебя смотрело искажённое напряжением, гневом лицо! Он понял что-то, понял перед самой смертью — что-то важное, что заставило его изменить решение. Но что? Что значат его слова?
...тысяча девятисотый день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Несмотря на все усилия, память блекнет. Но ты не сдаёшься! Ты тренируешься. Ты проживаешь прошлое. И ты думаешь о словах Смотрителя Вёсен! И чем дальше, тем больше тебе кажется, что эти слова складываются в одну картину с твоими ощущениями. Ты ещё не уверена, ты ещё не веришь, но...
...тысяча девятьсот сорок девятый день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Теперь ты окончательно уверена. Одно к одному. Фальшь, которую ты ощущаешь. Неработающая интуиция. Невозможность сменить облик, но возможность «управлять» Обителью, находя дорогу. Нестарение. Отсутствие снов. Наконец, слова Мэрэди о том, что она находила трупы — и никакой присказки о том, что все они были заморожены!
Они не были заморожены. И Обители не существовало. Вернее, она была, но ненастоящая! Это всё — просто обман, один большой, общий для вас всех обман! Это не твоё тело. Твой — только разум. Больше ничего твоего, ничего настоящего здесь нет. Но можно ли победить обман? Можно ли развеять иллюзию, сбросить путы лжи? Как это сделать? У тебя есть только одна идея. Тэу. Если ты будешь достаточно сильной, то сможешь достучаться до реальности. Ведь так?
...тысяча девятьсот шестьдесят седьмой день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Ты решила сделать это в двухтысячный день. Каждый день, каждое мгновение, каждую секунду ты сосредотачивала внутри себя «волю». Ты не могла объяснить, как и что делаешь. Ты просто ощущала усилие, осознанность, силу, волю, намерение — ещё ненаправленное, но уже сосредоточенное. Воля представлялась тебе синим шариком, темнеющим по мере уплотнения, и ты направляла все силы, чтобы он стал плотней. Конечно, это была иллюзия! Никакого шарика не было, это была просто красивая... визуализация? Это ведь подходящее слово? Но красивая визуализация работала — и это главное.
С каждым днём шарик становился плотнее и темнее, отражая твою «силу», концентрацию. Перед сном ты «отпускала» шарик, а утром вновь «появляла» его в голове. Под конец дня болела голова и казалось, будто бы ты удерживаешь руками небесный свод — таким тяжёлым становился этот шарик. И тогда ты расслаблялась и старалась представить, что усилий уже не требуется, что твоя «сила» естественно находится внутри. Если очень хотеть во что-то верить, то однажды ты обязательно поверишь, а вера — меняет. Пусть не внешнюю реальность, но внутреннюю — точно! Вот только ли хватит твоему желанию силы?
...тысяча девятьсот восьмидесятый день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Ты не будешь давать себе каких-то глупых обещаний вроде: «Если не смогу, то шагну в море». Ты не шагнёшь! Ты будешь бороться до конца! Даже если Обитель тебя победит — ты будешь сражаться с ней, как не сражался до тебя никто. Чтобы Мэрэди, чтобы Смотритель Вёсен, чтобы все твои друзья и родные — тобой гордились.
...тысяча девятьсот девяносто девятый день. Луна Лавгуд — Ещё Живая!
Ты не испытываешь никаких особых чувств, кроме решимости. Ты сделаешь это завтра. А сейчас... Ты встречаешься с Блюстительницей Ритуалов. Что бы ни говорил Смотритель Вёсен, она — не механизм, а если и механизм, то враждебный Обители. Ты рассказываешь ей все свои догадки, все свои идеи и немного своего прошлого. Наверное, тебе просто хочется выговориться? Она слушает внимательно, внешне кажется, вроде бы и безразлично — но ты видишь огоньки в глуби её глаз. И ты веришь, что если у тебя не просто не получится, а если Обитель убьёт тебя за попытку — Блюстительница Ритуалов этого так просто не оставит. Эту память она — сохранит.
— Удачи, — напоследок шепчет она тебе, шепчет как будто бы через силу — и шёпот этот похож на крик, который едва доносится сквозь вату усталого безразличия. Но то, что она смогла, сумела это безразличие преодолеть, что она ещё жива внутри, что она не механизм... Это вдохновляет.
— И тебе — удачи! — громко кричишь ты. Пусть услышит вся Обитель! Завтра ты перестанешь скрываться. Завтра ты начнёшь борьбу. И на мгновение тебе кажется, будто бы давление Обители на память исчезает, откатывается, будто море может разойтись, испугавшись ступившего на песок человека... Но лишь кажется. Обитель не отступит просто так.
...двухтысячный день. Луна Лавгуд. Ещё Живая.
Ты никогда не была целителем. Или была? Неважно! Важно, что ты почти ничего не знаешь о связи разума, тела и души, кроме того, что показала Мэрэди, того, что испытала на себе сама. Ты знаешь, что душа первична. Ты знаешь, что твой разум — это, своего рода, «жизнь» души и тела одновременно, самое главное, что в них есть, но в то же время, что душа, что тело, могут воспроизвести разум сами. Душа — сущность. Тело — якорь. Разум — форма. Именно потому, что он — форма, он текуч и изменчив, тем не менее, если сильно повредить форму, то исказится и сущность. То же самое и с якорем.
