Это активные системы; думаете, они — самое главное в работе Фло? Ха! Наша гениальная магичка сделала гораздо больше, чем бы я могла вообразить! Одна за десяток тысяч лет путь прошла, какой не смог никто из иномагов. Может, дело в разности ноосфер, задавшей ордопольные различья? Теперь уж не понять! Границу ноосферы Фло разметила — установила смесью магии Потока, привычного нам чудотворства, без капли инопорчи, но чуя её своим зеркалом-душой, — периметральные узлы. А потом взяла да и стянула ноосферу, закрыла её, искривила само пространство нереальности, пути все в бездну перекрыв!
Ты замираешь, не веря своим ушам. Том был так же ошарашен. Это правда возможно? Фло правда сделала это? Ограничить все пути в Бездну, когда их — бесконечность? Стянуть саму ткань ноосферы, которая и иномагами скорее крутит, чем наоборот? Это же... это же, дементор тебя сожри, трижды проклятая и всеми ненавистная — Бездна!
— Странно, — сухо молвит Аргус.
— Что в этом такого особенного? — чуть удивлённо уточняет Ангела.
— Нужно быть иномагом, чтобы понять, — отвечает Том. — Вы никогда не чувствовали Бездну. Нельзя пережить такое и остаться прежним. Ощущение, что наш мир, на самом деле, — это дырявый сыр, изъеденный червями, — кривится он, пытаясь передать непередаваемое. — И в каждой дыре — новая дыра, а в них — ещё, ещё и ещё! Дна нет.
— Но все дыры на поверхности...
— Мягкий сыр, — прерывает Ангелу Том. — И ничего твёрже вокруг нет. Всё равно что пытаться закрыться воздухом от ветра или море решетом черпать! Стоит надавить, слишком сильно наступить, и опора осыплется, а ты упадёшь ниже. Не-туда. И не-там ступать нужно ещё осторожней, многие из нас падали — не возвращались! Если бы можно было закрыться, спрятаться, получить опору... — Том вздыхает. — Ноосфера — это верхушка «сыра». Бывали идиоты, пытавшиеся её «закрыть». «Сыр» чем ниже — тем он мягче, а материю вниз протащить... — ты невольно киваешь. Если Райс просто рассказывал, чем заканчиваются такие попытки, то Фло ещё и демонстрировала! И заставляла смотреть в дыру, пробитую обычным стулом. Яму, у которой действительно не было дна. Дорогу в Бездну! — Как она это сделала, Луна? Как?
— Ха! — понимающий смешок. — В точности — не знаю. Слишком фундаментально для маленькой меня! Поток искривляет ноосферу — капельку, чуток, но по-разному в зависимости от глубины. Отрезать ноосферу от иносферы путём создания точек напряжения, стянуть критнапряжением Потока нереальность в небольшой такой мешок — около того. И волшебством это можно закрепить! Идейные циклы, отрезанные, перешитые нити ассоциаций — и магией в узлах крепить, в точке стяжки — завязать. Не понимаю, как то сделать, как терпенья-то хватило! Но новых дырок избежать так удалось — остались только дырки-иновещи-иномаги да ещё одна, что в стяжке — туда тошнит добычей фагоцитов! Идейку-виденьку ухватили, вкусные мои? — вас обводит плотоядным взглядом. — Вторая порция готова! Изволим-с жрать!
На время разговор замолкает. Ты тянешься через другую себя в далёкую, но близкую Страну Чудес и достаёшь пять белых тарелок с золотой каёмочкой и вилки с ножиками. Ненастоящие — но мясо скушать хватит. Том раскладывает аппетитные кусочки, заботливо нарезанные скальпелем духа. На удивление, Тёмная Луна ест вполне культурно, и зубы у неё становятся человеческими, лишь заострёнными чуток. А мясо оказывается просто замечательным! Нейросеть заботливо подсказывает его состав, констатируя отсутствие вредных веществ — подозреваешь, что Луна обработала его сферой плетения незаметно даже от тебя.
— Ну, поели, теперь можно и болтать, — облизывается Тёмная Луна. — Как считаете, где крепость Вихо находиться может, дамы, господа? Где парит недостижимый небоскрёб?
— Точка стяжки, — констатирует Аргус.
— Верно, верно! — возбуждённо кивает она, помахивая обглоданной костью с половину её роста. — Не в самой, конечно, но вокруг неё, с отдельным входом для фагоцитов и прочих чистильщиков Фло. Как штурмовать-то будем — есть идеи? Я предложу сначала фабрики всех тварей отключить да генераторы сожрать. С аватарками-подарками Вихо справиться попроще, чем с цепными псами Фло, отточенными естественным отбором! Кто готов к хорошей драке?
— В этот раз я буду с вами, — молвит Ангела. — Аргус с Гемерой вход посторожат.
— То несложно для меня, — шипит богиня дня, борьбы и силы. Тебя вновь окатывает её яркой, простой, но могущественной, такой сладкой силой... Или эта сладость — от Кристалла, который будто бы просится в руки?
— Покончим с этим, — киваешь ты. — Том?
— Всегда готов твой верный Паж, — смеётся он — но ты видишь тень тревоги.
— Я... извини, я постараюсь не терять контроль, — вздыхаешь ты. А что ещё можно тут сказать? В таких вещах обещанья ничего не значат.
— В этот раз — без глупых стекляшек, — ухмыляется Тёмная Луна. Дует на костёр — и пламя, повинуясь её воле, прожигает реальность. Покручивая скальпель, она шагает в дырку и машет вам. — Кому-то нужно особенное приглашение?
Ангела распадается на золотые символы, растекается вокруг, растворяется бесследно — ей не нужен портал Луны, она сама — созданье ноосферы, воплощается в аватару, лишь когда захочет. Том бестрепетно входит в чёрную дырку, похожую не то на пролом, не то на прожиг в ткани ночи. Ты последний раз оглядываешься, вспоминаешь вдруг, что нужно было поговорить с дядей Доном, но выбрасываешь мысль из головы, достаёшь Нож и догоняешь Тома.
> Будь Марком Творцевым
На долгий, но вместе с тем невыразимо длинный миг Ивицер замолчал. Угасло пламя костра. Лишь тьма его представлений обнимала вас с Дамблдором, согревала, помогала смириться с истиной... Наконец, Ив спросил:
— Теперь вам известно, чем является одна из граней волшебства, которую лживо называют классикой. Неведомо мне, как проклятый Мерлин смог обратить сторону Единой Силы, и каждая из граней волшебного — это Сила обращённая. То, что было Порядком, обернулось Хаосом, то, что формировало гармонию вещей-движений, стало её грубо искажать — такова суть магических Чудес. Первые маги звались — чудотворцы. Сейчас чудотворцев почти и не осталось — возможно, Хранящая и сможет пару фокусов за пределами магической системы показать. Готовы слушать о мистике ещё — или хватит уже с вас, смертные?
Последнее не было оскорблением. Просто Ивицер не был им — стал бессмертным, когда прикоснулся к Нелуне, и теперь не мог быть уничтожен. Не «живая идея», как Инфуцор — нет, Ивицер был «просто» отражён в Нелуне, даже уничтожение души, если то возможно, его б не стёрло до конца!
Ты ощущал яркое желание Дамблдора, чёткое его понимание, что это первая и последняя возможность припасть к истокам. И был с ним солидарен. Ивицер мысленно кивнул, прочитав ответ «на ваших лицах».
— Что же. Оставим иное на потом? О Фаэр вы узнали, теперь черёд настанет Йатос, самой безопасной для мироздания силы. Чем она отлична от остальных? О, Йатос была задолго до Фаэр и Ноэли, но верна всё та же истина: Йатос изначальный, часть Единой Силы — это обращённый Йатос нынешних элементистов и богов. Просто обратная сторона не разрушает, подобно Фаэр — оттого и обращённость смертным незаметна. Изначальный Фаэр суть абстракции порядка, планы, по которым рос наш лист, то, что называют порою Первыми Словами. Так и Йатос изначальное есть Движение, или просто — Дао. Движенье без движения, подвижность без активности, сила бессильная, то, что продлевает вечность, время без времени и пространство без пространства, связь бессвязная, нечто, невыразимое словами, имя четвёртого уровня, о котором только философствовать и можно. Или посмотреть со стороны — ты был на берегу Велиры, Альбус? Чувствовал, как она — течёт?
Обратная сторона включает две из трёх сторон, движеньем не являющиеся. Абстракции и вещи, форму и бытие. Связанные вещи и движения составляют запись состояния реальности как срез и являют собой саму мультилинейную историю. Фаэр обращённый переписывает эту историю. Связанные же абстракции и вещи составляют то, что мы могли б назвать картиной мира, её картой, осмыслением... определением. Йатос чистый продолжает мир, Йатос обращённый — реопределяет. Элементист не может создать пламя из ничего, как это делает волшебник — но он может переопределить кусочек реальности как пламя, заставить его по правилам пламени работать.
Какой ценой? Ценой движения, активности, энергии — не в том смысле, в котором вы подумали. Физический закон сохранения энергии элементист не соблюдает — равно как и маг, на первый взгляд, не сеет вокруг хаос и разрушение при каждом колдовстве. Всё гораздо тоньше и масштабней. Что такое линия реальности? Как она ветвится? Почему есть альфа-линии, бета-линии, гамма-линии и линии призрачные, линии обречённые, лишь тени? Чем линия-призрак, где я бы случайно свернул голову на лестнице, хуже этой альфы? Сколько даже не линий, а вееров реальностей остались лишь бликами во Внешнем Небе? Вы уже догадываетесь, где ответ?
Свобода. Именно так называется плата элементиста. Он сковывает реальность, забирает «энергию» самой Велиры, буквально убивает линии реальности, в которых его творенья нет, чтобы переопределять вещи, как в голову взбредёт. Конечно, есть границы. Элементисты ограничены элементами, они могут переопределять вещи в элемент и элемент в вещи, работают с широкой, но одной абстракцией, и эти рамки не были наложены иномагами. Возможно... деградация? — Ивицер ухмыльнулся. — Чудотворец тоже ограничен своим разумом, рассудком, который не может необъятное объять. Нельзя заклинанием поменять движение каждой молекулы океана по-своему, будь ты трижды окклюментом и киборгом вдобавок! Если чудотворца ограничивает разум, то элементиста — воля. Именно этой гранью души он направляет свою силу, как чудотворец разума лишается, так волю элементист теряет с каждым шагом большей власти.
— Не веру? — тихо спросил Альбус.
— Вера, сила, воля, мотивация, харизма, яркость, упорство, уверенность, несгибаемость, желанье... — махнул Ив рукой. — Это всё проявление одной и той же грани души. Можешь называть её верой, если так угодно, я предпочитаю — волей.
В отличие от чудотворца, элементист может свои правила обмануть, оставшись даже человеком — богочеловеком. Хранящая Время — помните такую? Что такое бог — догадываетесь уже? Помнишь, Альбус, чему Райс учил, про генеральное расхождение? Есть и явление противоположное — генеральное схождение. О нём не принято говорить, но все сколько-нибудь сильные догадываются или применили на себе. Стать якорем и центром веры-представления, одновременно направляя их, — стать божеством, больше, чем элементистом, существом, уже не теряющим кусочек воли, а заменяющим его чужой волей-верой и элементом, который уже не что-то отдельное, но часть самого себя... Я не могу утверждать наверняка, как это ощущается на самом деле: богом не был и быть не желаю.
Как это происходит, за счёт чего? А что связывает линии реальности? Душа! Конечно же, души, мультидуши, воплощения одних и тех же людей во всевозможных мирах, порой сходные, как клоны, порой противоположные во всём. Поэтому и нужна элементистам вера, паства, особенно в начале их пути к божественности — не столько в силе верующего дело, сколько в том, из скольких миров-отражений можно яркость забирать! Мерзость, не находите ль? Эти ничтожества приходили в Тихий Дом, падали в наши ноги, чтобы получить доступ к нашей власти, доступ к мириадам миров, что склонились перед нами...
— Но вы их принимали, — напомнил ты.
— Конечно, — ухмыльнулся Ив. — Это же власть! С их помощью мы могли отсекать ненужные линии, а уж наступательная мощь божеств — пальчики оближешь. Думаешь, чего это Аид был таким жирным да откормленным? В последний момент он даже осознал, кто взял его под контроль, понял до глубины своей прогнившей душонки, что я его, предателя, живым не отпущу.
— Тот бог, который его убил, Кагуцути... Он был иным.
— Кагуцути — живое пламя, само воплощение огня, — медленно произнёс брат. — Живое подтверждение, что простой бог, сколь бы могущественным он ни был, — не вершина пути. Одноразовый чудотворец, сжигающий в Хаосе душу последним желанием — но способный тем желанием лист перевернуть — вершина пути Фаэр. Аид — не вершина пути Йатос, зато Кагуцути...
Вдали от человечности, выше, чем мы способны вообразить, элемент и душа становятся воистину неотделимы друг от друга: одушевлённый элемент, элементная душа! Их называют чистыми богами, и они естественны для Древ. Нет, противоречий здесь нет: чистые боги просто существуют, не влияя на развитье Древа: они воплощают элементы самого мироздания, стихии, стороны и части... Когда все элементы были одушевлены, не было никакого перекоса, и каждая линия реальности могла существовать — только ветвящаяся альфа, никаких бет, гамм, призраков и мертвецов, дрейфующих по Реке останков... Таким было метавремя до Инфуцора. Время, когда не было элементистов, маги-классики были непредставимы, а иномаги избегали внимания богов — но порой мы друг другу всё же помогали. Давнее время, времечко легенд...
Ивицер замолк на минуту-другую, и перед вашими глазами пронеслись картины тех времён. Вы зрили мир, бывший живым. Простые люди не замечали разницы, но иномаги — иномаги чувствовали, что каждый лучик солнца, что небо, земля и каждая песчинка, что сам воздух, что все явления и даже мысли — живы. И это было прекрасно, чудесно, невероятно! Это было время гармонии. Это был утраченный рай. Это бассейн божественного внимания, это был чудесный свет, пронизывающие бытие! Это было — но ушло.
— Я снова чувствую это, — улыбнулся Ивицер. — Я чувствую её внимание, её силу — чувствую, как Элис ворвалась в сеанс — луч света, его сущность, естество. Ничто не укроется от её сознания — кроме того, что сказано одними мыслями, как здесь, — да в виртуале, может быть. Она отбросила человеческую сущность, слилась с предвечным Светом как чистая богиня, и сам Свет будет нашим врагом. Она будет сражаться по правилам — это главное ограничение таких, как она. Каждый их шаг, каждое их слово, каждое стремленье задаёт форму самому элементу, и элемент Света лежит в самом базисе всех Древ. Она должна быть осторожна, но не недооценивайте её мощь — силу, направляющую Скайю. Элис ждёт Хранящую, желает столкнуться с ней в бою, исход которого определит, какой же будет метареальность.
Небольшая пауза, чтобы дать вам осознать.
— Кажется, у нас гости, — молвил Ивицер. — Давайте-ка я позову их к нашему костру!
> Будь Джинни Уизли
Вы оказались в совершенной темноте. Ты чувствовала, что вокруг нечто есть, но что — не знала. Хотела было осветить, понять, увидеть... но вовремя одёрнула себя, шепнув не то мыслью, не то шёпотом Луне:
— Куда?
— Сдержалась — молодец, — одобрила она. — За мной — ступайте здесь потише. Ангела пойдёт другой дорогой.
Втроём скользили вы сквозь мрак, медленно, размеренно, друг друга предупреждая о препятствиях, огибая силуэты, в которых была хоть капля цвета. По чёрной равнине вы шли, и изредка тучи расходились, и яркие лунные лучи заставляли вжиматься в тени камней. Тогда вы видели, как по небу неторопливо плывут сизые амёбы, каждая размером с гору. Множеством глаз в их отвратительных телах всматривались вниз, тонкие усики подёргивались, стремясь уловить хотя бы намёк на движенье — а потом...
