В отличие от чудотворца, элементист может свои правила обмануть, оставшись даже человеком — богочеловеком. Хранящая Время — помните такую? Что такое бог — догадываетесь уже? Помнишь, Альбус, чему Райс учил, про генеральное расхождение? Есть и явление противоположное — генеральное схождение. О нём не принято говорить, но все сколько-нибудь сильные догадываются или применили на себе. Стать якорем и центром веры-представления, одновременно направляя их, — стать божеством, больше, чем элементистом, существом, уже не теряющим кусочек воли, а заменяющим его чужой волей-верой и элементом, который уже не что-то отдельное, но часть самого себя... Я не могу утверждать наверняка, как это ощущается на самом деле: богом не был и быть не желаю.
Как это происходит, за счёт чего? А что связывает линии реальности? Душа! Конечно же, души, мультидуши, воплощения одних и тех же людей во всевозможных мирах, порой сходные, как клоны, порой противоположные во всём. Поэтому и нужна элементистам вера, паства, особенно в начале их пути к божественности — не столько в силе верующего дело, сколько в том, из скольких миров-отражений можно яркость забирать! Мерзость, не находите ль? Эти ничтожества приходили в Тихий Дом, падали в наши ноги, чтобы получить доступ к нашей власти, доступ к мириадам миров, что склонились перед нами...
— Но вы их принимали, — напомнил ты.
— Конечно, — ухмыльнулся Ив. — Это же власть! С их помощью мы могли отсекать ненужные линии, а уж наступательная мощь божеств — пальчики оближешь. Думаешь, чего это Аид был таким жирным да откормленным? В последний момент он даже осознал, кто взял его под контроль, понял до глубины своей прогнившей душонки, что я его, предателя, живым не отпущу.
— Тот бог, который его убил, Кагуцути... Он был иным.
— Кагуцути — живое пламя, само воплощение огня, — медленно произнёс брат. — Живое подтверждение, что простой бог, сколь бы могущественным он ни был, — не вершина пути. Одноразовый чудотворец, сжигающий в Хаосе душу последним желанием — но способный тем желанием лист перевернуть — вершина пути Фаэр. Аид — не вершина пути Йатос, зато Кагуцути...
Вдали от человечности, выше, чем мы способны вообразить, элемент и душа становятся воистину неотделимы друг от друга: одушевлённый элемент, элементная душа! Их называют чистыми богами, и они естественны для Древ. Нет, противоречий здесь нет: чистые боги просто существуют, не влияя на развитье Древа: они воплощают элементы самого мироздания, стихии, стороны и части... Когда все элементы были одушевлены, не было никакого перекоса, и каждая линия реальности могла существовать — только ветвящаяся альфа, никаких бет, гамм, призраков и мертвецов, дрейфующих по Реке останков... Таким было метавремя до Инфуцора. Время, когда не было элементистов, маги-классики были непредставимы, а иномаги избегали внимания богов — но порой мы друг другу всё же помогали. Давнее время, времечко легенд...
Ивицер замолк на минуту-другую, и перед вашими глазами пронеслись картины тех времён. Вы зрили мир, бывший живым. Простые люди не замечали разницы, но иномаги — иномаги чувствовали, что каждый лучик солнца, что небо, земля и каждая песчинка, что сам воздух, что все явления и даже мысли — живы. И это было прекрасно, чудесно, невероятно! Это было время гармонии. Это был утраченный рай. Это бассейн божественного внимания, это был чудесный свет, пронизывающие бытие! Это было — но ушло.
— Я снова чувствую это, — улыбнулся Ивицер. — Я чувствую её внимание, её силу — чувствую, как Элис ворвалась в сеанс — луч света, его сущность, естество. Ничто не укроется от её сознания — кроме того, что сказано одними мыслями, как здесь, — да в виртуале, может быть. Она отбросила человеческую сущность, слилась с предвечным Светом как чистая богиня, и сам Свет будет нашим врагом. Она будет сражаться по правилам — это главное ограничение таких, как она. Каждый их шаг, каждое их слово, каждое стремленье задаёт форму самому элементу, и элемент Света лежит в самом базисе всех Древ. Она должна быть осторожна, но не недооценивайте её мощь — силу, направляющую Скайю. Элис ждёт Хранящую, желает столкнуться с ней в бою, исход которого определит, какой же будет метареальность.
Небольшая пауза, чтобы дать вам осознать.
— Кажется, у нас гости, — молвил Ивицер. — Давайте-ка я позову их к нашему костру!
> Будь Джинни Уизли
Вы оказались в совершенной темноте. Ты чувствовала, что вокруг нечто есть, но что — не знала. Хотела было осветить, понять, увидеть... но вовремя одёрнула себя, шепнув не то мыслью, не то шёпотом Луне:
— Куда?
— Сдержалась — молодец, — одобрила она. — За мной — ступайте здесь потише. Ангела пойдёт другой дорогой.
Втроём скользили вы сквозь мрак, медленно, размеренно, друг друга предупреждая о препятствиях, огибая силуэты, в которых была хоть капля цвета. По чёрной равнине вы шли, и изредка тучи расходились, и яркие лунные лучи заставляли вжиматься в тени камней. Тогда вы видели, как по небу неторопливо плывут сизые амёбы, каждая размером с гору. Множеством глаз в их отвратительных телах всматривались вниз, тонкие усики подёргивались, стремясь уловить хотя бы намёк на движенье — а потом...
Не час и не два длилось тихое путешествие сквозь ночь. Равнина закончилась резким обрывом. Ни секунды не колеблясь, Темнушка прыгнула вперёд, во мрак, плывя по-лягушачьи в послушно сгустившемся воздухе. С трудом, но ты повторила её трюк, а Тому-спрайту не требовалось грести, чтобы лететь. Теперь бы не отстать!
— Расслабься, — шепнула Тёмная Луна. — Позволь мраку нести себя вперёд. Приспусти безумие своё!
Ты глубоко вдохнула плотный горьковатый мрак и потянулась вовнутрь и вовне. Ледяной венец обнял твоё чело, и тьма тут же показалась уютной и домашней. Наслаждаясь невесомостью, отталкиваясь от парящих тут и там камней, замирая, когда мрак разрывали сизые живые горы, вы миновали за милей милю, пока не натолкнулись на достаточно сильное течение... чего?
Ты не могла назвать, что это было. «Мрак»? Что такое этот мрак? В какой форме Луна представила нереальность, какое отражение нашла? Стремительный поток тьмы понёс вас куда-то вдаль. Светлело! Теперь, похоже, вас нёс ветер, а путь освещали мелькающие там и тут светила — не то звёзды, не то какие светлячки. Поток всё ускорялся и ускорялся, пока Тёмная Луна не прокричала:
— Стоп!
Вы замерли. Камни и обломки множества давно иссохших, истлевших и забытых ирреальностей облетали вас, стремительно кружась в огромном сферическом круговороте, из центра которого исходило блекло-розовое свечение, раскрашивая всё в цвета рассвета. Это был чистый, приятный на вкус свет, освежающий, но в то же время замедляющий, заставляющий в себя всматриваться, замирать, пытаясь ощутить каждый оттенок его вкуса... Ты дёрнулась всем телом, стряхивая навеянный транс сверкающими осколками, кои тут же теченьем унесло.
— Это и есть генератор чистой кристальности? — уточнил Том.
— Он самый — гадость, правда? — оскалилась Тёмная Луна. — Подождите меня здесь. Один плавник тут, другой там! — и в рыбу обратилась.
Хищная рыбина-Луна нырнула прямо в розовый водоворот. Минута, другая... Взрыв! Ты прикрыла глаза, но даже сквозь ладони пробивались жгучие бело-розовые лучи! А как попыталась руки отнять, так оказалось, что даже зрачком не можешь двинуть — вмёрзла в розовый кристалл! Чтобы какой-то кристалл смог тебя пленить? Такому не бывать! Венец сдавил виски, Королева в глубине тебя шепнула слово, и тело твоё стало бесплотным, сотканным из света, который никакому кристаллу не сковать!
Ты с любопытством огляделась. Кристаллизовалась сама нереальность вокруг! Солнечным бликом скользнула ты к Тому, про себя отметив, как легко, приятно светом быть. У Тома, в свою очередь, никаких проблем не было — полупризрачная природа спрайта, пронесённая и в зазеркалье, позволяла при желании плевать на всякие преграды.
— Пойдём к Темнушке? — спросила ты хрустально чистым гласом. Так странно это выглядит со стороны?
— И быстро, — подал пример, рванувшись к центру бывшего круговорота. — Такое местный... иммунитет точно не пропустит. И нельзя было убрать эту штуку тише?
— Это же Темнушка! — пожала-вспыхнула световыми ты плечами. — Выделывается, потому что может.
Пронёсшись вокруг застывших в розовом янтаре осколков, вы оказались в эпицентре. Там осталась единственная полость, а Темнушка вмёрзла в кристалл около неё. И не двигалась. Сила её души будто бы приугасла — но она не была мертва. Просто без сознания.
— А нас б убило, — качнул призрачной головой Том. — Есть идеи, как её перенести?
Ты вздохнула (скорее по привычке — световому призраку дышать не нужно), протянула руку-луч и капчалогировала Луну. Замерла, на мгновение осознав, что именно сейчас, находясь в твоём капчалоге, замороженная, беспомощная — она полностью в твоей власти. И если хочешь избавить мир от чудища... Но справитесь ли вы одни? Конечно, нет. А значит — хватит колебаний!
Свет и эктоплазма — вдвоём летели вы вперёд сквозь розовый кристалл. Пару раз встретили знакомцев-амёб, вмороженных и мёртвых. Но вскоре на вас вышли враги, которым кристалл помехой не был. Сотканные из света и огня птицы размером с целого дракона атаковали стаей, заставляя кристалл плавиться, бурлить от жара, размывая тебя, отбрасывая Тома... Они напали так нежданно, что тут бы и наступил конец — но копья-щупальца из мрака обвились вокруг вас, поглощая ту атаку. А затем взвихрились, ударили во птиц, заставив их погаснуть и остыть. Тёмный силуэт ступил навстречу вам.
— Спасибо, Ангела, — улыбнулась ей.
— Луна жива? — не тратила она времени на сантименты.
— Капчалогировала её, — невольно отразила деловой тон. — Нам нужно выбраться из этого кристалла.
— За мной, — махнула сумрачной рукой.
> Будь Энтони Даффи
Это ещё что за... Ты привычно подавляешь ругательства — нужно быть вежливым и внутри, чтобы однажды не сорваться и вовне. Но Мерлиновы подштанники! Что это за громадины с Край размером? И что они делают со Скайей?
— Я знаю не более тебя, — отвечает Теромос на незаданный вопрос.
— Попробую узнать, — вздыхаешь ты и отправляешься... конечно же, в ДК.
— настоящаяВолшебница [НВ] начала интересовать главуГильдии [ГГ] в 21:00 -
НВ: Энтони, привет, ты здесь? Не мог бы подобрать меня? Нам обоим нужно к Марку?
НВ: Мы с Джеймсом берём направление на тебя? Это ведь ты на зелёно-чёрном корабле? Джеймс говорит, там какая-то технология сжатия пространства?
НВ: Энтони?
ГГ: Я тут, Элла, не подскажешь, что это за планеты появились?
НВ: Флот Элис вошёл в сеанс и занял Скайю? СТБС Хранящей активировали поле планетарного подавления, чтобы не пускать его дальше? Ты можешь принять нас на борт?
ГГ: Хорошо, что это свои. Они появились слишком внезапно. Теромос может, подлетай.
НВ: Джеймс сейчас подаст знак? Лети в точку встречи?
ГГ: Хорошо. Зачем тебе к Марку?
НВ: На самом деле, не к нему, а к Маат? А тебе?
ГГ: Мне нужен Ивицер.
НВ: Ох? Тебе не страшно? Хранящая рассказывала, что он разрушил больше цивилизаций, чем мне лет!
ГГ: Хранящая сама разрушила больше цивилизаций, чем ей лет. Ивицер адекватен, с ним можно заключить договор.
НВ: Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? До встречи через полчаса?
— настоящаяВолшебница [НВ] прекратила интересовать главуГильдии [ГГ] в 21:09 -
Привычно встречаешься с Ханной взглядом, передаёшь ей сущность разговора. Теромосу ничего передавать не нужно: он всё читает и так, что тебя раздражает — и это ещё мягко сказано! Но ты умеешь терпеть. Сеанс, ваша миссия — рано или поздно закончатся, и протоссы больше не будут нервировать своей псионикой. Или ты всё-таки придумаешь от неё защиту лучше, чем то, что нельзя применять регулярно.
Подле корабля, практически от ваших ног простирается вдаль тёмно-синяя, едва заметная стрелка. Теромос немедленно направляет «феникса» в её направлении. В разум ненавязчиво проникает его мысль: до встречи около получаса, если не форсировать движок «феникса». Киваешь. Прикрываешь глаза, погружаясь во внутренний мир.
Это место, куда Теромос доступа не имеет. Куда не имеет доступа — никто. Даже Ханну ты не пускал в святая святых, место, где ты мог полностью расслабиться, место, в котором твой разум недоступен никому... кроме, может быть, того неназываемого, которое ты пустил в себя сам. У этого не было имён, у него не могло быть определений, это нельзя было передать словами, оно было частью тебя, но в то же время чем-то бесконечно далёким. Инобытие.
По длинным уютным улицам под ярко-синими безмятежными небесами идёшь ты, старательно не обращая внимания на тёмные бороздки, прочертившие камень под ногами. Ты знаешь, как легко эти трещинки разойдутся под твоим взором, как легко можно провалиться туда, откуда если и возвращаются... Лучше бы не возвращались! Но всё же эти трещинки — твоя сила, могущество, которое послушно и доступно — стоит только руку протянуть.
Ты поднимаешься по ступеням, и подрагивающая трещинами тьма оборачивается привычным, но пугающе-чуждым плащом округ тела. Лестница идёт прямо в небеса, и с каждым шагом небеса — меняются. В глубокой сини протаивает нечто неправильное, иное; порой ты узнаёшь в мелькающих видениях прошлое, порой можешь предположить, что это будущее, но от большинства тянет просто отвернуться — они не предназначены для смертных.
Но ты не смертный. Теперь уже нет. Ты не умрёшь после гибели этого тела. И твоё влияние далеко за пределами смертных. Прямо сейчас ты ощущаешь тонкие нити, уходящие в небеса запредельного, чтобы касаться вещей, душ и мест. Иномаг разума, ты связан со множеством точек, и связи те невидимы никому, кроме тебя. Пусть иномаги времени видят глубже остальных, пусть иномаги нереальности невероятно сильны, сколь и странны, пусть иномаги отражений способны иное с лёгкостью в реальность вызывать, а иномаги реальностей хранят тысячи секретов противоестественности...
Пусть! Но твою сеть, сеть, сотканную из внимания и воли, не увидит ни один из них. Может быть, иномаг времени заранее узрит, что на него нападут — но как поможет это, если атаку не увидеть, не заметить, будь ты трижды иномагом? Ведь то, чем атакует, до последнего момента — просто плетение чужих ощущений и желаний. Барьер квалиа надёжно скроет твои замыслы, и даже Теромос видит лишь смыслы — ему не под силу коснуться твоего мироощущения.
Плащ из тьмы плотно окутывает тебя, даруя невидимую силу. Ты тянешься не то рукой, не то волей, не то воображением в небеса, и мельтешение видений сменяется строгим порядком. Ты внимательно смотришь глазами Грэма за собранием на Хогвартсе, наблюдаешь за его товарищами, задумчиво качаешь головой, слушая разговор с Майком, Седриком и Гермионой, не то завидуя, не то сочувствуя, как много узнал Грэм... Не всё из его дальнейшей истории тебе удаётся различить. Многое смазано, многое не сохранилось, а что-то искажено — но ты всё равно внимательно разглядываешь каждый обрывок. Каждая деталь может оказаться ключевой, когда придёт время.
