— Ой, а я и забыла, — хлопнула себя ладонью по лбу. — Там... всё хорошо?
— Свяжись с ним сейчас. Поверь, это важно — прежде всего, для самой тебя. А потом я верну тебя на Эстус.
> Вернись к точке зрения Эллы
Джеймс и остальные несколько минут как исчезли вдали. Ты идёшь по Краю Вечернего Покоя, почти физически ощущая, как окружающая аура покоя, мёртвой безмятежности раздаётся перед тобой. Как будто ты плывёшь в ней, и каждое движение — это преодоление невидимого сопротивления! Останавливаешься на каменной плите около высокой гробницы.
— Маат? — ты чуешь — не иначе как чутьём Мага Пространства! — что она тебя видит. Это чем-то напоминало внимание Хранящей, которое ты научилась чувствовать едва-едва: будто б «всплеск» чего-то вокруг, перед тем как она отвечала на сообщения. Внимание Маат было непрерывным, но всё же похожим: точно скользящие по коже лучи, приятные, щекочущие, отвлекающие от окружающей «покойной» неправильности... — Я могу с тобой встретиться?
Внимание усиливается. По коже бегут мурашки. Слышишь тихий напев — едва уловимый, невыразимо красивый и не задерживающийся в памяти. Неправильность окончательно отступает, исчезает, растворяется. Вместе с ней уходит и закатное небо, а плита под ногами поворачивается. Не только в пространстве, но и во времени! Запутывающее, кружащее голову, сбивающее с толку ощущение! Ты закрываешь глаза и сжимаешь зубы, чтобы справиться с тошнотой и не упасть. Ни в коем случае не упасть! Если ты упадёшь, то случится что-то страшное!
Пространственно-временные кульбиты прекращаются через несколько секунд. Ты открываешь глаза и с трудом удерживаешься, чтобы не отшатнуться. На тебя смотрят. И это не Маат! Ты стоишь в круге света, льющегося откуда-то сверху, а вокруг — мрак. Даже не так — мрак первородный. И в нём кто-то есть! И этот кто-то очень голодный и хочет тебя съесть!
— А я думала, Обитатели устраивают испытания своим игрокам, а не чужим? — и откуда только силы бросить вопрос в голодную тьму?
— Та, кто в бездну смотрит, ей не поддаётся и вопросы задаёт, — голос Маат подобен шёпоту ветра. Если бы ветер мог петь шёпотом! — Элла Мэйдж — Порядка семя наивысшего, что Хаос изничтожит. Каждый из нас испытает тебя, заметно то будет или нет. Ты — воли выражение Хранящей, и каждое испытание твоё — испытанье и её. Ты — проводник её, перст указующий, её желание, её дитя. Двое вас — Элла и Элиза, дитя и ученица, от духа дух и от разума разум. Старшая из вас, Элиза Даттон, докажет практикой, что замысел Хранящей воплощения достоин, ей бросит вызов сложность сотворения сама. Ты — младшая и искренне любимая. Должно доказать тебе, что намерения её чисты, а дух — достаточно велик.
— Но почему? — обидно! — Почему она ничего мне не сказала?
— Почему считаешь ты, что ведомо ей всё? — обволакивающий голос обиду гасит, как ветра врыв — одинокую свечу. — Просьбой её было лишь воплотиться дать мечте. Мы — помощники и судии, преподнесённые Игрой. И мы же — кровь от крови ИМ-листа и Древа, воссозданные части павшей чистоты. Мы — механизма символического часть, что выбор совершит. Кто более достоин из триады? Ивицер Творцев, мечта чья пылает ярче солнц, любимец Абраксаса? Богиня Света, гармонии столь близкая моей? Иль ты, Наследница мечты, Хранящей воплощение желаний, зерно её творенья, развязка и исток, игрок Пространства — но избранница Гефеста? Не думаешь же ты, что деяния великого настоль масштаба пройдут без испытаний, о дочка Времени и Жизни, венец ещё не сбывшихся надежд?
Ты с трудом отфильтровала метафоры и эпитеты и задала вопрос о главном:
— Получается, Обитатели... проголосуют?
— Отнюдь. Весы мы, вы же — гирьки, что на чашах. Симпатии мои на стороне Элис — но каждый путь красив по-своему и гармоничен. Порядок Элис величествен и прекрасен, пронизан чистотою от начала до конца, но Система за пределами моих видений, не мне судить, столь ли она же хороша. Квинтэссенция близости, Сила Сил, вознёсшаяся в Небо — чужда Нелуна слишком нам, путь её — перерожденье, и пусть враг я революций, но намерений красу — ценю и уважаю. Сейчас же, Наследница листа, ты будешь взвешена, и Амат пустит тебя дальше или пожрёт, как недостойную.
— Я... готова? — как можно быть готовой, ощущая голод мрака и глас не просто Обитателя, но божества? Может быть, тогда, давным-давно, тебе стоило отказаться, когда Хранящая предложила ей помочь? Но могла ли ты? Был ли это твой выбор — был ли вообще выбор, если будущее до критической точки она видела, как ты интерфейс нейробруча? Но сейчас она ничего не видит! Сейчас это твой и только твой выбор.
— Каждый аспект твоей души будет взвешен на моих весах, — молвит Маат. — Рен вы, смертные, называете именем. Твоё Рен есть Элла Мэйдж. Чувствуешь ли ты его смысл?
— Ну, я — волшебница? — неуверенно предполагаешь ты. — Правда, Джу гораздо лучше меня, да и сама магия... — вспоминаешь видения о разрушающем всё Хаосе.
— Первые маги были жрецами, — порывами ветра стелятся её слова. — Толкованье второй части имени твоего столь многогранно, сколь и первой. Рен твоё достойно, данное тебе матерью физической и матерью духовной, символично, правильно и лишь первое из множества грядущих-не-грядущих. Не чувствую я диссонанса, и время требует Гефеста гласом продолжить взвешиванье дальше; у Марка спрашивать ты можешь, каков же смысл Рен твоё имеет.
— Хорошо? — вздыхаешь ты. Пока что это «взвешивание» кажется просто решением Маат, а она не так уж плохо к тебе настроена?
— Хорошо, — шепчет Маат, являясь во всём своём божественном свечении. Она так похожа на Хранящую — но бесконечно от неё и далека. Символ света и гармонии, вечной жизни и подлинной истины — она человечнее Хранящей. Но в то же время — отрешённей, неличностней, дальше от людей. А главное — она прекрасна. И ты любуешься мягким светом её крыл, каждым её движением и жестом, преисполненным красоты и совершенства.
— Достойно имя, но достойно ли Иб, сердце, воля, суть твоя? — смотрит богиня страшно и серьёзно. — Дозволено ли будет вознестись тебе как Ах — иль сгинешь в бесконечном инобытьи, пожранная силами выше смертных пониманья? Зри же! Сие есть Ка твоя, дарованная тем, кто божества превыше!
И ведёт рукой, будто бы что-то отодвигая... Рядом с ней возникаешь... ты? Но неправиль... Нет! Правильная! Даже — идеальная? Ты не можешь в полной мере осознать, каковы твои одеяния или лик, ты ослеплена, поражена сиянием, исходящим от образа. Легонько вздохнув, Маат убирает идеал.
— В мере которой соответствуешь ты замыслу и сущности своей, Элла? Во что ты Ба, дарованную людям, тебе дарованную, обратила? Ба Эллы Мэйдж! Пребудь же здесь, свидетельствуй честно, беспристрастно!
И вновь ведёт рукой. Ты чувствуешь, как нечто отделяется от тебя. Ты не можешь описать, что это, ты не можешь понять, зачем оно, но чувствуешь... потерю? Как будто только что ты была сильной, настоящей, а сейчас — младенец, только и способный, что кричать. Но в это же время ты ничего не теряешь! Ты не чувствуешь никаких ограничений — это просто ощущение? Иллюзия?
Конечно, нет. Прекраснейшая птица вырывается из твоей груди, садится между Маат и тобой. Кивает Маат, и подле неё являются... весы? Древние даже на вид, какие-то нарочито неидеальные — но Маат бестрепетно вырывает перо из своего крыла и кладёт на одну из чаш. А потом оказывается подле тебя, совершенно естественным жестом... вырывает твоё сердце? Это совсем небольно, и сердце — какое-то... ненастоящее? Или наоборот — больше, чем настоящее? Теперь-то у тебя и вправду что-то забрали! Что-то, что делает тебя самой собой. Что-то, без чего ты — просто болванчик, думающий, говорящий, но не способный ничего решать. Ты просто смотришь на Маат и слушаешь её слова.
— Иб, сердце твоё, воля твоя, жизнь твоя — чистоты твоей свидетель, — молвит Маат, помещая сердце на другую чашу весов. — Говори же, Элла Мэйдж! Говори же, птица Ба! Ответьте мне, была ли Элла праведна? Чиста ли душой она была? Были ли деяния её благими? Светом или тьмою отзывались они в сердцах людских? Ответьте мне, ибо я есмь Маат, Правда Божественная, чьим именем имён мироздание сотворено!
И ты отвечала. Отвечала. Отвечала. И отвечала! Птица Ба подтверждала и уточняла твои слова, а сердце опасно колебалось на весах — детектор лжи? Ты не знала, сколько продолжался твой сказ, память не сохранила веские, но вместе с тем естественно-лёгкие вопросы Маат, не сохранило интонации птицы Ба, и внешний вид сердца не задержался в твоих воспоминаниях. Это просто было. И это закончилось.
Ты пришла в себя (или тебя в себя вернули?), когда весы, и птица, и перо исчезли. Маат поймала твой взгляд и улыбнулась. Раз ты жива, то это положительный вердикт?
— Верное сужденье. Не в силах мне богов суд созывать, но и не мертва ты, чтобы прошла душа сквозь тёмные чертоги — навстречу страшному суду. Испытание моё тобою пройдено — из множества лишь первая, ты помнишь?
— Да? — вздохнула ты, разминая затёкшие руки.
— Неуверенность тебя-то и погубит, — осуждающе качнула богиня головой. — Когда настанет момент, должна ты будешь делать иль не делать — но на месте не стоять! Упорство есть — решимости же не хватает. Садись же, жрица, духа, воли, смысла Хранящей проводник, себя не сознающий.
Ты осознала, что вы сидите в прохладном полумраке хижины, сделанной из тростника, и Амат сгинул (сгинуло?), забрав с собою удушающий мрак. Здесь было спокойно, а привычное рабочее кресло, странным образом естественно выглядящее здесь, поймало усталую спину. Маат же скрестила ноги и повисла пред тобой.
— Ты можешь мне помочь? — решилась ты после долгих секунд молчания. — Мне нужно... заполнить лакуны?
— Уверенней, — мягко напомнила Маат.
— Мне нужно заполнить лакуны, и я хочу, чтобы ты мне помогла, — непроизвольно повысила ты голос. — Я хочу создать... — запнулась, но быстро спохватилась. — Хочу создать вселенную, что-то больше вселенной, но такую, чтобы это понравилось Хранящей Время! Ты поможешь?
— Испытание прошла и помощь заслужила, — не то пропела, не то шепнула Маат. — Слушай же, о Элла Мэйдж, внимай, как из хаоса порядок создаю, как плету я кружево причин и следствий, смотри, как сотворён сеанс, как сотворён твой, как создаётся каждый мир!
И она сказала. И она показала. И она объяснила. И ты услышала, ты увидела и поняла. А потом осознала себя возле костра, и Джеймс подхватил, не дал упасть. В глазах темнело, но ты усилием воли осталась в сознании. Через силу улыбнулась:
— Первая из двенадцати. Теперь к Гемере полетим?
____________________________
*Натурал — человек без серьёзных биологических модификаций. В число модификаций включаются как чисто биологические («отращивание» хвоста или полная ликвидация волос на уровне исчезновения волосяных луковиц), так технические (протез сердца) и смешанные (то, что делали с собой строители). Вопросы гендерной ориентации никак не относятся к этому термину в контексте мыслей Эллы, к слову, натуралом являющейся разве что внешне — О.Н.
Последний рывок к последнему сраженью, или О замыслах и нитях
Будь Магом.
...вы проговорили целую вечность, и этого было так мало! Жаль, что вам нужно спешить. Но ты, наконец-то, расслабилась. После жуткой вечности, вечности взаперти Обители, после вспышки ярости, после победы, такой оглушительной и страшной — ты осознала, как устала. И никакое тэу от усталости не помогает!
— Спи, Луна, спи, — улыбается тебе Мэрэди, поглаживая макушку. — Я ускорю наше время — у тебя будет несколько часов отдыха. Ты много сделала и заслужила отдохнуть.
Ты засыпаешь на её руках, и снится тебе полёт среди зелёной листвы. Тебе грезится, что листва эта обнимает нечеловечески добрым теплом, и что все опасности растворяются, не в силах дотянуться чрез объятья. И вы летите к чему-то или даже кому-то ещё более чудесному и светлому, и висков твоих коснутся чьи-то руки, а как ты откроешь глаза, то встретишься с воплощённым совершенством. Вот только откроешь ли — иль не проснёшься никогда?
Глаза ты открываешь на руках у Мэрэди, и глаза её — попросту родные. Она толкает тебя прямо на упругий воздух, и ты сладко тянешься на невидимой опоре. Оборачиваешься к Мэрэди. Привычно-непривычно меняешь лик, оказываясь стоящей на земле. Это гораздо проще, чем поменять одежду, не говоря уже о теле! Интересно, а каково это — сражаться с помощью смены лика, сражаться, когда твоё тело — вся реальность-иллюзия вокруг? Ты видела со стороны, но сама не пробовала в полной мере.
— Сколько я спала?
— Сутки с лишком, — спокойный, размеренный голос Мэрэди кажется чем-то невероятно важным. Больше восьми лет ты его не слышала! Ты уверила себя, заставила, выбрала верить, что Мэрэди, что круги, что твоя память, спрятанная в символе-орле, — реальность. Но как же прекрасно просто слушать её голос, засыпать на её руках, смотреть на серый пепел и вчувствоваться в жар пятого круга! Это всё — настоящее. А ты — всё-таки жива, никакое море тебя не убило. Ещё Живая, несмотря ни на что! — Сосредоточься, Луна, нам осталось совсем немного.
— Я помню, извини, — широко улыбаешься ты ей. — Просто я вырвалась! Это... это самое крутое, что только со мной было!
— Маг Надежды — Наследница Ярости, — задумчиво молвит Мэрэди. — Ты обрела тэу, обрела так, как тэу и положено обретать: в лишениях, бедам всем наперекор. Теперь ты настоящий Маг, та, кто ищет возможности, истину и веру — сама, а не по чужой указке. То, что я хотела тебе дать, но не смогла — дал хозяин шестого круга. Стоило ли оно того?
— Не знаю, — вздыхаешь ты. — Слишком много разного там было!
— Всё верно, — кивает она. — А что было — то прошло. Седьмой круг, круг серости и безразличья, восьмой круг, круг отчаяния и страха, — они нас ждут. Ты готова продолжать?
Раньше, до Обители, ты, должно быть, воскликнула бы «да!», но там тебе пришлось — ты научилась! — ценить собственные силы. Ты видела, как угасают знакомые, друзья. Ты знаешь, что если не обновлять себя внутри, если не отпускать усталость и боль, то однажды никакое тэу не поможет. Готова ли ты? Достаточно ли отдохнула? Безразличье и отчаянье — готова ли им бросить вызов?
Несколько секунд ты молчишь, прикрыв глаза, вглядываясь в собственную душу. Готова ли?
— Да, — твёрдо отвечаешь наконец. — Что нас ждёт?
— Думаю, испытание седьмого круга ты пройдёшь и без моей помощи — лишь со страховкой, если его хозяин решит напасть исподтишка, я нападенье — отобью. Но лучше не тревожься на этот счёт, он — единственный хозяин, которого можно назвать человеком чести.
— И ты всё равно ему не веришь? — качаешь головой, одним движением облачаясь в плоть. Мэрэди в тот же миг становится браслетом на твоей левой руке, в который вплавлен ключ, подобный драгоценному камню сейчас. Или лучше — Ключ? С каждым «удвоением» он становится всё более и более... великим?
— Доверяй, да проверяй, — задумчиво отвечает Мэрэди. — Живое существо может пойти на любое предательство, на любое попрание своих принципов, когда речь заходит о выживании... или власти. Он может считать себя человеком чести, иметь сложный кодекс поведения и чтить его, как самого Творца, но в момент выбора, момент испытания, когда на кон поставлено всё, чего он достиг... Но не думай, Луна, что такой выбор — это то, что расставляет всё по своим местам. Некто однажды сказал, что человек — это не свойства его характера, а сделанный им выбор.
