— Три, два, один — снял!
Красный свет схлынул, растворился, и то, что силуэтом напоминало башню, на самом деле оказалось... статуей? Огромной каменной статуей, невероятным образом состоящей из статуй меньше. Большая статуя изображала правителя в короне и с мечом. Малые статуи были самыми разными людьми в одежде всевозможных эпох — от чего-то футуристичного до совсем уж древних одеяний. На лицах что огромной статуи, что малых, изображалась лишь решимость и упрямство.
— Вход! — указала Гермиона. Выходит, что эта статуя всё-таки была... зданием? В правой и в левой ноге между телами волшебников в стереотипных мантиях — проходы. Ты с аккуратностью приблизился к правой ноге, по-прежнему не ощущая ни следа иномагии. За твоей спиной, принюхиваясь и водя руками перед собой, шёл Денис. Остальные не подходили слишком близко, чтобы, в случае чего, выдернуть вас магией.
— Ты чувствуешь? — Денис прикоснулся к статуе. — Она слишком настоящая.
— Сверхреальная? — ты слышал что-то мельком о предельном бытии — Гермиона пересказывала, она следила за общим чатом.
— Не нравится мне это, — выразил общее мнение Седрик. Интересно, бывало ли такое, чтобы новые иноаномалии вдруг и нравились — причём не потому, что они привлекают к себе слабовольных, чтобы съесть, переродить или подчинить?
Не чувствуя сиюминутной опасности, но предполагая, что здесь сфера времени скорее не поможет, ты вошёл. Это было совсем небольшое помещение, выглядящее в свете «люмоса» очень странно: ты стоял в месте, буквально сплетённом из тел людей. Они ведь не были когда-то настоящими? Ты надеялся, что не были. Посреди на каменном ложе, к счастью, ни из каких людей не сделанном, лежала... девушка? Не каменная, самая настоящая и мирно себе спящая.
Она была облачена в тёмно-серое, будто бы выцветшее от времени платье, украшенное блекло-зелёными листьями. Тёмно-рыжие волосы выглядели так, словно их аккуратно уложили. Бледное лицо с резкими чертами скорее отталкивало, чем привлекало. Девушка выглядела безмятежно спящей — и более настоящей, существующей, реальной, чем всё окружающее.
— Есть идеи? — спросил ты у Дениса.
— Кажется, я догадываюсь, кто это, — нахмурился он. — Можно пробовать договориться. Энервейт.
Пробуждающие чары заставили девушку встрепенуться. Плавно, как-то даже неестественно красиво она села. Встретилась с вами взглядом. Карие её глаза с не то кажущейся, не то инокажущейся золотой искоркой внутри, чуть ли не ощупали вас — острым, объемлющим был этот взгляд. Ничего страшного не было в пробудившейся, только что чуть большая настоящесть — да и только.
— Приветствую, — улыбнулась она, встала (вновь так плавно, быстро и красиво, что ты невольно залюбовался, отметив, что в этом нет ни капли иномагии — просто ощущение, что она несколько лет тренировалась так вставать), легонько поклонилась. — Я — Лаад, принцесса Вечной Осени. Не знаете ли вы, сколько лет прошло с начало моего сна, о иномаги?
— Грэм Фергюссон, — в свою очередь поклонился ты.
— Денис Гурьев, — поклон Дениса был глубже. — Я не ожидал встретить здесь перворождённую. Боюсь, мы не знаем, когда вы заснули, ваше высочество.
— В моих силах помочь вам в этом, господа, — молвила она. — Мы с моим братом остались одними из последних в Иномагическом листе чуть позже победы над Великим Исказителем, что прибыл извне. Многие наши братья и сёстры погибли, многие решили оставить эту ветвь и это Древо; мы же с братом поспорили, кто более достоин помогать в развитьи, сохраненьи теперь уже открытого листа, и, не в силах разрешить наш спор, решили отложить его на время, покуда кто-то не разбудит нас.
— Боюсь, ваше высочество, с тех пор минуло много эпох, — невольно копируя её речь, ответил ты. — ИМ-лист ныне разрушен, и мы находимся не в нём.
— Ты говоришь правду, юный иномаг, — с печалью склонила она голову. — Ведомо ли вам, здесь ли мой брат?
— Вероятно, здесь, — ответствовал Денис. — Прошу за мной, ваше высочество.
Невозмутимо прошли вы мимо Гарри и компании. Ты приложил палец к губам, а принцесса Лаад просто не обратила на них внимания. Она воспринимает только иномагов? Но Элизабет — тоже иномаг. Или она просто... странная? Ты никогда не слышал о «перворождённых». Вернее, термин-то встречался часто, но никогда не относился к чему-то столь давнему, как пришествие Инфуцора.
«Я помню их, — тут же шепнул Инфуцор. — Я помню существ, неведомых для людей, не интересовавшихся иномагами, с чистыми богами вместе работавших над совершенством мирозданья. Перворождённые — так называли они себя. Лучерождённые, солнцерождённые — такова их сущность. Первые из смертных, кого смертными и называть-то странно — продолжения лучей, воплощения идей. Чистые божества были опорой и основой, элементами, из которых складывался мир, но не в их силах было перворазвитье направлять. Лучерождённые, воплощения идей и тенденций, силы и энергии Велисо первыми ступили под сень того, что ещё не было мирами. Уста их дарили вещам имена, из элементов были рождены миры — их долгой, неустанною работой...»
«Что с ними стало? — спросил ты. — Они действительно погибли?»
«Почти все из тех, кто были в твоём листе, твоей ветви, твоём Древе. С чистыми богами вместе встали они, дабы защитить сотворённое, и первыми приняли мой удар. Благодаря их жертве чистые боги смогли объединиться с иномагами и разработать план, как заключить меня в темницу. О, наша битва была легендарной! Сквозь призмы перворождённых душ сияли родные им лучи Велисо, и сила их была со мной сравнима. Они не были живыми идеями, предельно существующими, подобно мне — но всё же были к этому близки. Тогда я столкнулся с теми, кого нельзя стереть лёгким движением Нелуны, с живыми принципами, проводниками идей того, что освещает Небо, и удары их были ударами концепций, и множество правд столкнулось тогда с предельной истиной моей... Они не могли победить, Грэм. У них не было ни единого шанса. Это была жертва, от которой не осталось ни следа, как не оставили следов сами перворождённые, редко спускавшиеся в уже живые, воплощённые миры. Так много забытых страниц истории, не правда ли? Такова природа иномагии, такова природа ИМ-листа и такова природа Леса».
«И ты даже не скажешь, что можешь это изменить?» — всё-таки спросил ты после колебаний.
«Зачем? Я — не жрец, не друг мой Ивицер, я — проводник. Мне незачем повторять уже знакомые тебе слова. Не ты будешь решать, чей же план сработает: мой, Элис или Хранящей Время. Быть может, знакомый тебе Крис оставит меня в пустоте разочарованья? Не тебе это решать. Но ты бы хотел? Ты хотел бы видеть каждую страницу истории? Ты хотел бы возможность заглянуть в голову каждому свидетелю? Конечно, да, — но не такой ценой. Это известно тебе, это известно мне — чего же боле? Просто скажу тебе: будь осторожен с лучерождёнными. Они могут походить на людей, как эти двое, они — смертные, но от вас они — довольно далеки».
«Спасибо, наверное», — внешнее время вновь вернулось к нормальному темпу, а внутреннее у тебя и так идёт быстрей, чтобы успеть среагировать на любую неожиданность.
Втроём вошли вы в точно такую же комнатку с постаментом. На нём возлежал парень, которому ты не дал бы и семнадцати. Его короткие зелёные волосы напоминали траву, а веснушки скорее украшали лицо. Футболка и джинсы определённо принадлежали как минимум двадцатому веку родной тебе Земли.
— Ты спишь, мой старый друг и враг, — тихо произнесла принцесса Лаад. — Должно ли мне прервать твой сон или твою жизнь? Лишь слепая удача пробудила меня первой и ведомо мне, что ты не стал бы медлить, предоставь судьба подобный выбор.
— Почему вы хотите убить его, ваше высочество? — спросил ты. Был ли он опасен? Была ли опасна она?
— Наше разногласие принципиально, иномаг Грэм, — повернулась она к тебе, и искры в её глазах превратились в маленькие огоньки. — Разве ты не догадываешься о нём? Я — песня осени, что не завершится никогда, закат, что осветит вечность, зов завершения, которое никогда не произойдёт, печаль, что не будет утолена... смерть, которая никогда не наступит — это также я. Я — закатный луч Великого Солнца, он же, брат мой и враг мой, — последний луч зимы и первый луч весны, вестник созидания и прерыватель холодов. Мой луч есть завершающий покой, его же — начало яркого движения. Некогда нас было больше — лучей начала и конца, проводников движенья и покоя, но ныне только двое уцелело. Ирония Велисо в том, что наши направления противоположны друг другу даже боле, чем зима противоположна лету; прийти к согласью не могли мы: кто отступит, а кто осветит лист. Должна ли я оставить наши распри, когда пал лист, должна ли думать я, что принц Сайик поступит так же?
— Скажите, ваше высочество, что вы будете делать, если ваш... брат останется спать или умрёт? — спросил Денис.
— То же, что и сейчас — познавать то место, где очнулась, — ответствовала она. — Место сие красиво и осенне, возможно, мне стоит стать его хозяйкою? О, не смотри так, юный иномаг, не власть нужна мне, но дом, за которым я могла б смотреть. А ты, Денис Гурьев, так хочешь знать, что сделал бы мой брат? Не ведомо то мне: как не дано постигнуть ему осень, мне не дано постичь движение к весне. Возможно, пожелает он исправить этот край? Или вмешается в расклад великих сил, что чувствую я сердцем? Как странно это: видеть вас, осенние плоды открытого ветрам листа, и знать, что вы желаете презреть зиму, презреть порядок циклов... — на её лице за считанные мгновения пронеслась вереница эмоций, от презрения до благоговения, от веселия до скорби. — Не осени вершить дела, но принц весны, что наступает, — о да, Сайику вмешаться в это всё бы захотелось, но так же может он и посчитать, что без него всё будет только лучше. Не осени судить того, кто переводит времена чрез зимы к вёснам.
— Убей его, — неожиданно решительно и твёрдо сказал Денис. — Хватит с нас неучтённых факторов.
— Возможное решенье... — задумчиво молвила Лаад. — А как считаешь ты, библиотекарь и историк?
В голове пронеслась череда аналогичных ситуаций из историй, легенд, иномагических видений... Да, ответ был однозначен.
— Согласен с Денисом, — выдохнул ты. — Лучше всё-таки убить...
— Как мило! — звонкий, яркий голос будто бы разорвал полумрак. Светящиеся нежно-голубым, совершенно нечеловеческие глаза. Сила и жизненность в каждом слове, каждом жесте. Ты даже не успел понять, как Сайик оказался на ногах — и никакое ускорение внутреннего времени тебе не помогло. — Вы рассуждаете о моей жизни и смерти, не испросив меня. А от тебя, осенняя певунья, не тех я мыслей ждал! Теперь, когда увидел вашу сущность, конечно, да, вмешаюсь я! Пожалуй, лучше всех от зим к весеннему рассвету ступает Элис, Света суть. Удачи разобраться с глупостью погибшего листа!
И растворился в вихре листьев.
> Время творить треш и угар вместе с Сэмом Робером!
Ультмир занимал большую скалу, возвышающуюся над пустыней. И скала была не такой уж крутой, что означало, что уровень песка возле крепости — всего лишь пара метров. А это, в свою очередь, означало, что было можно...
— Серьёзно? — Без разве что глаза не выпучил. — Вы серьёзно сделали подкоп... Или это шахтой назвать? И тебя позвали именно за этим?
— Если тебе не хватает силы, чтобы пробиться через километр породы, то нужно позвать того, кому силы хватит! — широко улыбался Дредус. — Я пробил этот ход, и теперь мы можем атаковать в самое сердце их позиций!
— Песком-то не засыплет? — скептически поинтересовался ты. Они тут все такие упоротые или Дредус — особенный? — Пара метров — не херня какая.
— Немного магии от наших союзников, — ухмыльнулся берсерк. — Всё будет зашибись! — и махнул рукой на группку пси-клановцев. — Расшибём этих колдунов и запихаем демонов им в задницы! Мы врываемся... прямо сейчас! Ха-ха, не время спать — время лить колдовскую кровь! Ты готов, мой старый друг?
— А то, — кивнул Без и извлёк из подаренного тобой капчалога меч-гигант. На твой взгляд, штука неудобная, каким бы сильным ни был — инерцию просто так в зад не пошлёшь. Но сейчас требовалось демонстрировать именно физическую силу и любовь к драке, к ближнему бою.
— Давно не нарезала колдунишек, — оскалилась Бета, зажигая зелёное варп-лезвие на левой руке и сжимая в правой свой волшебный меч. — Пора исправить.
— Ещё посмотрим, кто нарежет больше, — хмыкнул ты в ответ, и палочка в правой руке превратилась в огненный клинок, а в левой сжал небольшой щит, на самом деле, «гравищит», алхимизированный с помощью Эллы и какой-то матери как раз для этого боя. Так-то нет ничего круче снайперки (разве что Красной Милей долбануть!), но... А вообще, Элла — самый клёвый оружейник, и склады Беза с её алхимией — рядом не стояли.
— Годный настрой! — одобрил Дредус. — Ну, поехали, моей крошке, — достал из местного аналога капчалога большущий топор, — не терпится. Время крошечкой крошить врагов на крошки! Вперёд, вперёд, вперёд!
И вы ринулись вниз, в просторное подземелье-склад (ух и сколько пушечек же здесь! а берсерки знают в этом толк!), оттуда длинной вереницей воинов — в узкий, ломаный проход. Проход быстро разделился на отдельные ходы, разделились и вы — в один рванул Дредус, в другой ты, в третий вытолкнули Бету, где-то дальше пропал и Без. Тебя несла вперёд куча воинов с мечами, топорами, дробовиками, огнемётами и местными суперпистолетами-«болтерами». Всё это оружие назапасал уже в инвентеке, но конкретно сейчас предпочитал полагаться на боевые инстинкты, усиленные слабенькой, но всё же иномагией и парочкой специальных чар, — и совсем новый стиль боя, разработанный с Эллой и Бетой буквально на коленке.
Следом за группой воинов ты буквально вылетел из дырки вверх — чары пси-клана! Сгруппировался в воздухе, отбил случайный выстрел гравищитом и разрезал неосторожного колдуна по приземлении. Ха! Резко развернулся и принял удар какой-то мерзкой мешанины из шипов и когтей на эффектор гравищита. Тварь отнесло от собственного удара. Подшаг вперёд! Взмах клинком! Гадость разрезало к хренам. Поворот — очередная тварюка отлетела от гравищита. И ещё две прыгают сзади. Ну что, фишечки Эллы — в бой?
Самокапчалогируешься. Самоизвлекаешься на метр вправо. Ещё бы управлять этой хреновиной точней! Практика, только практика — путь к мастерству! И практики сейчас тебе завались устроят, по самые гланды, хах! В пару взмахов располовиниваешь офигевших от такой подставы тварей. Ещё одна пытается рыгнуть в тебя какими-то шипами, но получает их обратно, жаль, не остриями. Подшаг, принять на щит удар, взмах — минус одна, взмах — другая. Ну, кто ещё хочет поджариться, ребятки? Давненько не отжигал в ближнем бою! Даже чуточку въезжаешь, что так вставляет бешеных берсерков...
Перекат, капчалог в сторону, меняешь меч на миниогнемёт (ты уже перестал задумываться, как, блядь, работает эта хренотень!) и обдаёшь двух тварей и их призывателя целительным напалмом (или, как там его здесь обзывают, прометием, что ли?). Обратно меч. Очередная тварь отражает твой удар какой-то нахуй не пережигаемой лапой. Щитом её, щитом! Оттолкиваешься-отлетаешь, в полёте меняешь щит и меч на винтовочку родимую, дырявишь бронетварь, рекапчалогируешься на землю, щит — назад, под меч какого-то вконец охреневшего колдуна, свой меч назад прямо на взмахе, отхватываешь руку колдуну, а потом и голову, вновь встречаешь какого-то монстра гравищитом...
