ТоП: скорей всего, пропорционально твоему желанию
ТоП: и вложенному... бытию?
ТоП: то есть избыточному индексу реальности
ТоП: в свою очередь, если явление нефизично
ТоП: или будет возникать слишком долго
ТоП: то оно всё равно случится сразу
ТоП: но в формате чёрного ящика
ТоП: как заклинания магов-классиков
ТоП: вероятно, ты можешь прикрепить такие чёрные ящики
ТоП: к имеющимся физическим объектам
ТоП: меняя их свойства
ТоП: попробуй на досуге
УУ: Спасибо: как всегда — всё по полкам разложил:)
ТоП: будь осторожна с этой силой
ТоП: особенно с «нефизичной» частью
ТоП: понятия не имею, как это работает
ТоП: и работает ли так, как я сказал
УУ: Я сейчас — спрошу у Сайика!
Ты спрашиваешь. Так, как спрашивают лучерождённые, без глупых слов! Сайик колеблется, но всё же соглашается. Ты улавливаешь, что он не доволен неточностями, но удивлён общей проницательностью Кристо. Выходит, ты можешь начинать, обновлять и лечить. С этим уже можно работать. Сможешь ли ты вылечить, ну, даже не этих солдат, а всё их общество? Как велика твоя новая сила?
— Не бойся испытывать, но бойся браться за всё сразу, — мудро замечает Сайик. — Не всякое лечение ведёт к выздоровлению, как не за каждой оттепелью следует весна.
— Ну не совсем же я дура! — отмахиваешься ты. — Я даже не понимаю, может быть, для солдат всё лучше, чем было, когда они были людьми? Нужно со всем этим разобраться!
— Прежде чем рисовать узор, ознакомимся с нитями и красками. Мне не нравится это место, принцесса Джу.
— Ещё бы, — морщишься ты, отметив про себя, как легко теперь справляться с давлением тюрьмы. Ты просто выше него. Это даже немного пугает. Ты ведь всё та же Джу? — Комбайны — мерзость.
— Но они развиваются, — задумчиво молвит Сайик. — Они способны расти над собой.
— Но не люди, а система, — вздыхаешь ты, останавливаясь перед входом. А дальше как? Аппарация — или...
— Ты не аппарируешь меня с собой, — замечает Сайик — и приободряет. — Пробуй же!
У тебя получается с первого раза. В этом, оказывается, нет ни капельки сложного! Ты просто тянешься своим присутствием за решётку, оставляешь прежнее место и оказываешься в новом. И тут же понимаешь, что можешь делать так же всюду, докуда хоть капелькой присутствия дотягиваешься. А дотягиваешься ты... Вау, даже в соседний край! А куда ты можешь дотянуться — там ты немного, но ощущаешь, что происходит. Вот, получается, как Сайик тебя нашёл! Он просто был: понемногу — но во всём сеансе сразу.
— А с Эллой всё хорошо? — спрашиваешь ты, когда Сайик появляется в твоём кармане.
— Безусловно, принцесса Джу, она здорова и невредима... сейчас. Не в моих силах предсказать, случится ль с нею в будущем беда.
— Но ты же принц Наступающей Весны? Ты же должен видеть будущее? — невольно переходишь на шёпот, пропуская мимо себя встревожившегося чем-то солдата. Какие же эти солдаты... незавершённые! Незавершённые? Ну конечно! Комбайны, Альянс — они свою работу только начали. Бета выставляла их безусловным злом, но ты уверена, что это не так. Они совершали геноцид, они уничтожали целые виды разумных, убивали целые биосферы... но не желание убийств, не стремление к глупому доминированию и, конечно же, не ненависть ко всему чужому их ведёт.
Никакая система такого размера не может быть построена на ненависти — да и не видишь ты в них ненависти. Они часто равнодушны, часто не замечают чего-то у себя под носом, часто мыслят сверхшаблонно — но не ненависть у них внутри. Если раньше ты легко могла погрузиться в одного человека, а уж с иномагией — едва в человеке не утопнуть, то теперь ты видишь не столько глубоко, сколько широко. Комбайны, синтеты — они походят на клетки организма. Они стремятся к единству, к общей эффективности... к спасению от одиночества? Связь друг с другом через нейроимпланты, непрерывный радиообмен, постоянные доклады — это ведь признак чего-то общего. Противодействие тому, что разрывает каждого человека, с чем сталкивается каждый неэмпат, да и эмпаты тоже... Непонимание. Одиночество. Изоляция.
Зависимость от общества — это ведь не только эволюционное. Это и экзистенциальное тоже! Да уж, зря ты курс философии прогуливала — знала бы, где пригодится... Каждое разумное существо где-то там, в глубине, одиноко и стремится всеми силами от одиночества избавиться. Комбайны сделали столько шагов по избавлению от одиночества и непонимания, что голова кружится! Их души, их психика переписана по шаблону, психологическая совместимость искусственно усилена, разумы соединены в одну сеть, пока что простую, поверхностную, но ты знаешь, что это просто первый шаг, и там, в непредставимом далёко, где находится родной мир Альянса, сделан не один уже десяток шагов, и мир тот представляет собой... что? Ты не видишь, не знаешь, не понимаешь столь далёкое, но сам замысел грандиозен и поражает размахом... и благородством мотивации.
Ты понимаешь, почему здесь, вернее, там, на той Земле, откуда родом Нова Проспект, реализация замысла приняла столь уродливые формы. Во-первых, Альянс редко сталкивался с настолько разобщёнными, пёстрыми и вместе с тем развитыми видами, как человечество. У него просто не было опыта интеграции, не было знания как излечить от одиночества столь странный вид. И Альянс был во многом далёк от людей, далёк психологически, культурно и технологически. Решения, которые внутри Альянса казались естественными и логичными, красивыми и эффективными, применительно к людям были наивысшей жестокостью или глупостью. Неудивительно, что возникло Сопротивление, неудивительно, что Сопротивление не имело и шанса понять Альянс, который, в свою очередь, отнёсся к нему как к своего рода иммунной реакции «организма человечества» на его изменение и начал немедленное подавление...
— Джулия Сайнс! — ты вздрагиваешь, вдруг осознав, что Сайик не первый и не второй раз тебя окликает.
— Извини, — ты прислоняешься к стене и пытаешься успокоить дыхание. Что это вообще было?
— Будь осторожна со знанием, принцесса, — несколько встревоженно предостерегает он. — Столь глубокое погружение может быть опасно для твоего хрупкого человеческого тела. Дух твой велик, но телу требуется время, чтобы привыкнуть к обретённой тяжести души.
— Ага, я уже поняла, — улыбаешься через силу. — Но это было круто! Я тебя про Эллу спрашивала, да?
— Верно то, принцесса. Я могу заглядывать в метагрядущее, права ты в этом, — но заглядывать в мирах привычных, мирах листов, ветвей и Древа. Боюсь, в Пространстве Парадоксов, в сеансе, чьи такты отсчитывает Гефест, чьё будущее теряется среди видений Абраксаса, мои глаза почти закрыты. Лишь отблески возможного я вижу, и если будет среди них действительно важное тебе иль мне — озвучу я.
— Спасибо, — киваешь ты, отлипаешь от стены, берёшь в руки волшебную палочку — и направляешься прямиком к Обитателю, намеренно не оказываясь сразу там, чтобы ещё немного присмотреться к Нова Проспект.
> Будь Джинни Уизли
Ты снова Джин. И вы пробиваете на «фениксе» Теромоса облака насквозь, влетаете в сиреневое небо, устремляетесь вниз, к давно погасшему костру, к ритуальной фигуре, вычерченной Тёмной Луной, к Тому Риддлу, к Ангеле и Аргусу Вольтинг, к спрятавшейся в чаще леса Гемере... К Тёмной Луне, уволокшей душу и разум Энтони с собою в зазеркалье. Хотели как лучше — получилось как всегда!
Невидимый «феникс» замирает над лесной поляной. Вы перемещаетесь (усилием воли выбрасываешь головокружение в отраженья: не глупой протосской технике Королеве голову кружить!) на землю. Аргус и Ангела с некоторым любопытством разглядывают твоих спутников. Том — встревожен. В центре ритуальной фигуры лежит тело Тёмной Луны — а тело Энтони левитирует за собою Ханна, выглядящая (но только выглядящая!) самой спокойной из вас всех. Элла нервно прикусывает губу, Теромос давит напряжённым, сосредоточенным вниманием, Джеймс отрешённо держится за плечо Эллы, будто бы готовый в любой момент выйти вперёд и заслонить её от врага. Марк беспокоится не меньше тебя, вот только уверенности ему, похоже, не хватает: вон как цепляется за перо богини Маат!
Энтони. Странно переживать за него. Вы столько прошли вместе... но не на Хогвартсе, не на корабле. Ты общалась с Грэмом, старалась поддерживать Луну, всякие глупости творящую от скуки, училась у Фло и немного Райса, обедала у дяди Дона, принимала приглашения Макгонагалл, она же Леди Слизерин... Но не Энтони. Он никогда тебя не приглашал. Засел в своей Гильдии, занимался «важными делами», крутился среди этих лордоледей... Как будто не понимал, что настоящая сила — всегда своя личная, всегда принадлежит своей душе! Ну и что, помогла ему вся эта Гильдия, помогла ему Ханна? Нет! Только он сам, только его личная сила может спасти, куда бы Тёмная Луна ни утянула. Иномаги встречаются с Бездной в одиночку, в одиночку её побеждают, в одиночку ей проигрывают. Ведь так?
— Что случилось? — пока ты отвлеклась, спросила Элла.
Вдруг, неожиданно для себя, ты увидела всё с совершенно другой стороны. Вместо одиннадцати людей (и не совсем людей) — четыре группки, держащиеся друг друга в вечном бегстве от одиночества. Ты и Том. Ангела и Аргус. Ханна и отсутствующий Энтони. Элла и... Джеймс? Нет. Три группки. Да, Марк и Теромос без групп обходились. Теромосу это было — уже? — не нужно, а Марк свою группу так и не нашёл, и даже его брат... Интересно, а где его спрайт? Джеймсу группа не нужна была тоже, но парадокс был в том, что не нужна она и Элле!
Из вас всех только она была по-настоящему цельной. Она не была ничьим отражением, в ней не было едва заметного, но такого глубокого надлома всех иномагов — и даже больше. Ты поняла, что даже сама, даже со всем, чего достигла, чему научилась — ты оставалась скорее ведомой, а не ведущей. Ведомым был и Джеймс, и Марк, и Том, и Ангела с Аргусом, и, тем более, Ханна! Даже Теромос — он не был лидером, он был учителем, но не более того. Только трое среди вас могли претендовать на лидерство, и двоих здесь не было: Тёмной Луны и Энтони. Оставалась только... Элла?
— Кроме того, что вы уже знаете, — усмехнулся ей Том. — Гемера уползла охотиться. В ноосферу и отражения лучше не лезть — как Луна проснулась, там всё перемололо не хуже мясорубки. Ну, есть идеи?
— У меня? — недоумённо переспросила Элла. Огляделась. Поймала твой взгляд. Ты кивнула. Она поняла. — Эм, а мы можем как-то вытянуть Энтони обратно? — предположила она. — У нас есть тело и эти штуки, — махнула рукой на узор ритуала. — Я не разбираюсь в иномагии, но якоря вроде бы для этого и нужны, а главный якорь — это тело? Джинни?
— Всё верно, — действительно похоже на план. Что-то ты совсем не в себе, раз упустила такую очевидную возможность: раз нельзя спуститься за Энтони, можно просто вытянуть его обратно! Так и поступают, вообще-то, нормальные иномаги, а не сумасшедшие самоубийцы, сующие голову дракону в пасть... И когда ты стала этой сумасшедшей? — Можно... — переглянулась с Томом. — Мы можем попробовать дорисовать эту фигуру, чтобы она усилила связь. Ханна, ты с нами?
— Попробую помочь, — ты смерила её взглядом. Видно было, что она с такими вещами не работала, но отступать, когда на кону жизнь Энтони? Ха! Упрямая хаффлпаффка, даром что убийца!
— Просто страхуй нас, — улыбнулась ей. — Мы справимся. Не с таким справлялись.
— Я... — секунда колебания. Видно было, что она понимает, что скорее помешает, чем поможет, но и уступать спасение Энтони не хочется, напротив, кажется, что должна бы контролировать каждый его шаг. Ты вспомнила давно забытые, отброшенные, растерзанные, поросшие мхом чувства к Гарри. Так похоже... — Хорошо.
— Сделаешь вокруг что-нибудь вроде защиты? — аккуратно предложила ей Элла. — Если что-то пойдёт не так, вы — иномаги, как-нибудь разберётесь, а вот нам бы не помешала подстраховка.
— Сделаю, — твёрже кивнула Ханна и без колебаний уже передала тело Энтони тебе. Похоже, она из тех, кому нужна только определённость задания — дальше их уже ничто не остановит. Как твоё отражение в кривом зеркале!
Ты аккуратно положила Энтони в центр ритуального узора, а Том начал добавлять новые линии и символы. Ханна, в свою очередь, окружила ваш узор своей большой фигурой — будущий защитный контур. Остальным осталось только наблюдать.
> Будь Джулией Сайнс
С Сайиком в кармане шла ты по огромной, старой тюрьме. Не только тюрьме. Далеко не только. Ты чувствовала энергетические линии, лишь частично похожие на электричество, проходящие через стены этого места. Ты видела синие силовые поля, которые легко «перескакивала» новым способом. Ты ощущала информацию, спрятанную за консолями. И этой информации было намного, намного больше, чем оставили здесь люди и вортигонты, а ещё эти гигантские насекомые — муравьиные львы, которые прорвались как раз в тот день, когда Нова Проспект перенесло сюда. Нет, информации было слишком много. Там, внизу, на нижних этажах Нова Проспект, куда стекались реки знаний и наблюдений, — там был некий центр. И ты даже знала его название. Нейронный узел Альянса. А вот энергия текла и пульсировала в тесной связи с другим местом, неким... ядром. Энергетическим ядром Нова Проспект, которое было сейчас... неправильным. Нестабильным. Но которое Альянс каким-то чудом удерживал в рамках до сих пор.
Ты вдруг почувствовала уважение. Небольшой осколок Альянса, совершенно изолированный, попал в отвратительнейшую ситуацию... и не просто выжил. Он собрался. Единство Альянса, даже малой его части, было невероятно глубоким. Он был чуждым людям, там, за масками людей, в глубине единения ты чувствовала не то мотивы, не то эмоции, далёкие от человеческого сознания. Альянсу была безразлична человеческая жизнь как таковая. Пытки, боль, страх не входящих в Альянс существ совершенно его не волновали. Более того, жизни и разумы даже старших офицеров Альянса слабо волновали даже их самих! Но, в то же время, волновали, были важны, просто... иначе. Как будто эти жизни были клеточками Альянса, его частицами, и утрата некоторых была обычным делом, но вот утрата многих — недопустимой катастрофой.
Ты уже не знала, что на самом деле испытываешь к комбайнам. Скорей всего — горечь? Ты ещё не понимала их полностью, но чувствовала страшное, трагичное непонимание между Альянсом как целым и его клеточками-людьми и, тем более, людьми свободными. Альянс даже не воспринимал Сопротивление как врага. Просто... просто ресурс отрицательной пользы? Ресурс, который слишком сложно использовать и который следует ликвидировать. Как те насекомые, муравьиные львы. Альянс не воспринимал людей как врагов. Скорее — как нечто среднее между биоматериалом и неразумными детьми. Не нацизм, не расизм, не видизм — ничего подобного! Так можно относиться к равным, но Альянс не считал людей равными.
Чтобы Альянс посчитал кого-то равным, требовалось — что? Это было действительно важно, ведь тебе обязательно понадобится с ними говорить, возможно, договариваться! А Альянс мог вести полноценный диалог только с равным. Что нужно было сделать, чтобы Альянс посчитал тебя равной, достойной разговора?
