— Пиздец, — прокомментировал ситуацию Сэм. — Ну-ка, детка... Работает! — извлёк свой автомобилище из капчалога прямо по серёдке островка. — Полезли внутрь, отогреемся. Подруга? Ты чего?
— Это так не работает, Сэм, — качнула головой Бета. — Убирай авто, а то истлеет тут, — Сэм, уже сам заметивший, что краска на машине начинает блекнуть, немедля спрятал её в инвентеку. — Это не настоящий холод. Это холод пустоты. Здесь всё распадается и замерзает. Это... место не предназначено для смертных. Нам нужно убраться отсюда нахрен. Иначе смерть.
— Куда-нибудь туда? — ткнул Безымянный пальцем в случайную «звезду».
— Ага, и заодно очистить это место от нашего существования — в смысле, распылиться об эту хрень раз и навсегда, — невесело усмехнулась Бета. — Не туда. Я не знаю, куда. И, нет, Сэм, временные штуки здесь работают через задницу. Иномагией убиться проще... Погоди!
Прежде, чем Бета успела остановить своего возлюбленного, тот вновь подбросил палочку и велел:
— Укажи настоящее место!
И палочка указала, сверкающим лучом ударив прямо в островок под ними, отчего тот треснул и рассыпался на камни, оставив троицу висеть в пустоте под бездной не-звёзд.
— Орбито эиус, — моментально среагировала Бета, коснувшись палочкой луча. И следом. — Финита, — луч Сэма растворился в темноте.
— Зачем? — недоумённо повернулся тот. — Долетели бы, как сюда.
— Больше. Так. Не. Делай, — с усилием проговорила Бета. — Никогда. Ты понимаешь, на что замахиваешься? Спасибо альфе, я ту лекцию Ивицера послушала да посверяла с альфиными извращеньями. Как ты это сделал, Сэм? Подробно! Это важно, очень важно!
— Заклинание я знаю, — пожал тот плечами, всё не понимая. — Дохреначиваешь магию желанием — и в бой. Что не так?
— Это заклинание так не работает, — отрезала Бета. — Вообще не работает. Оно наводится по физическим ориентирам, хотя бы по представлению, а не по абстракции. А ты как будто бахнул «инсендио», представив, что есть типа суперуберпламя, в котором горит сталь. И, прикинь, оно так тоже не работает!
— А было бы неплохо... — хмыкнул Сэм. — Что? По-человечески-то объяснишь, что я делаю не так? Работает ж!
— Работает. А не должно. Магическая система так не работает, понимаешь? — вздохнула Бета. — Первые иномаги сделали её такой, ограничили волшебников, чтобы магия работала по законам, стиснули чудо: получилась ограниченная штука, ограниченная, но без риска. Вкуриваешь? Типа ядерный синтез без границ — всё расхреначивающая бомба. Красные Мили без границ могут и вселенную снести. Но всё фигня по сравненью с волшебством! Раньше были не маги — чудотворцы. Жили недолго, порой секунды, но творили ух какие вещи! А потом им плавило мозги отдачей. И реальность вокруг заодно расфигачивало в неведомую долбанную хрень! Если ты научился посылать систему магии нахрен, то она пошлёт тебя и всё вокруг на тот же самый хрен после истинного чуда! А я не хочу, чтобы ты сошёл с ума, любимый, — и порывисто притянула Сэма к себе. — И я тоже хочу жить. Теперь понятно, идиота ты кусок? — мгновение они смотрели друг на друга — и вот уже самозабвенно целовались.
Без хотел бы отвернуться из банальной вежливости, но не мог — смотреть на не-звёзды и ловить ответные не-взляды было выше его сил. Поэтому он по-доброму усмехнулся, отметив сюрреалистичность ситуации. То же мне нашли, где целоваться! Холод, что не-холод, подступает...
— Всё понятно, мэм, — тепло улыбнулся Сэм, когда они, наконец, разомкнули обьятья и отдышались. — Буду осторожен. Есть инфа о ТТХ заклятий? Не откажусь повникать в чёртов теормаг.
— Я покажу, — ответная улыбка. — А пока — лучше спрашивай меня. Угу?
— Есть, мэм, — усмехнулся он. — Чем ты кастанула перед «финитой»?
— Скопировала лучик, чтоб твоя дурость втуне не пропала, — взмахнула палочкой. — Эиус редакс, — сверкающий луч, вернее, его более тусклая копия зависла в воздухе — из точки, где его держал Сэм, куда-то вниз, в зияющие бездны. — Полетели.
— Наконец-то, — с видимым трудом произнёс Безымянный, которого местные виды угнетали больше остальных.
Вдоль сияюще-туманного, медленно, но верно тающего следа устремились трое, и Вечность осталась за спиной, и звёздный-да-не-звёздный свет растворился, уступая место последнему прибежищу — Пустоте. Пустоте, полной неслышимости, неподвижности и лучей Солнца, что превыше всякого из солнц. Великое Солнце, Велисо, недостижимый, бесконечно удалённый исток активности и истины, столь же прекрасное, сколь и ужасающее! Окружённые всей защитной магией, какая Бете только в голову пришла, но тающей, испаряющейся, точно воск в огне, — троица все силы вложила в один рывок, старательно не оглядываясь на божественный свет с Высоких небес.
Над всеми реальностями, над всеми бытиями, в непредставимой выси, где кружились осколки погибшего листа, в небе, что было Внутренним, но стало Внешним, а следом и Высоким, — разверзлась эта Пустота. Пустота, соединяющая, разделяющая Великое Солнце и Великую Твердь, Пустота столь же огромная, сколь и малая, Пустота, в которой растворяются, исчезают, распадаются что пространство, что время, что метапространство, что метавремя. Здесь, в этом не-месте, собственная воля, буде не предельной, теряет всякое значение на фоне бесконечного покоя. Здесь, в этом не-времени, собственное бытие, будучи не предельным, теряет всякий вес на фоне бесконечного небытия. Здесь, в этом не-здесь и не-сейчас, любая истина, являясь не предельной, теряет всякий смысл, теряясь в хаосе вырожденного ордополя.
Но всякая Пустота может быть заполнена, сколь масштабна, сколь глубока она бы ни была. И эта Пустота — не исключение. Нельзя заполнить её всю, не будучи при этом демиургом, столь же превосходящим Лорда Пространства и Музу Времени, сколь они превосходят простых смертных. Но часть Пустоты отвоевать, расширить или восстановить пределы, отведённые бытию, — вполне возможно. И тихая, неясная мелодия, напев, который только норовит случиться, тенденция, которая лишь слегка, чуть-чуть сильнее фоновых флуктуаций, — эта песня сопровождала троицу к их цели.
Не было у мироздания никакой уверенности, что эта песнь случится, что она произойдёт. Но сама возможность её появления, сама её тень, собранный Хранящей Время потенциал, его внутренняя связность, устойчивость и сила, поддерживаемые, поглощающие, направляющие запредельные лучи, — их было достаточно, чтобы Велисо Бету, Сэма, Безымянного — не выжгло. Было достаточно — вместе с тонкой, на грани возможностей работы Беты со Временем, которое норовило замереть или расползлись по истлевающим ниточкам. И вместе с волшебством, коконом дрожащего недочуда, в которое Бета вложилась целиком, не выходя, тем не менее, за пределы колдовской системы.
Хотя могла бы. Путы системы, сотворённой первыми из иномагов, отступали, уходили с гибелью листа. И если там, в сеансе, система слабенько, но цеплялась за Пространство Парадоксов (достаточно слабо, чтобы та же Гвен Шепард в своё время с лёгкостью систему игнорировала, когда действительно хотела), то здесь, в беспредельной Пустоте, от неё не было ни тени. Только след, оттиск на душах смертных, и Бета была права, ограничивая Сэма: след этот с лёгкостью разрушится, если его часто игнорировать.
Не-долго ли, не-коротко ли — завершается и путь троих чемпионов Гефеста. Завершается на острове достаточно большом, чтобы не замёрзнуть в Пустоте мгновенно, а лишь медленно, плавно растворяющемся в инонебытии. К сожалению, здесь завершается не только их путь. Фигура в тёмном плаще со знакомыми и Бете, и Ивицеру повадками движется неуловимо быстро, и никакие временные трюки не способны её остановить.
Ослепительно яркое на фоне Пустоты щупальце Красной Мили сметает фигуру, оплетает её красными протуберанцами, и с каждой секундой Бета вкладывает всё больше и больше энергии, и кажется, что даже то подобие пространства и времени, которые остались на островке, трескаются и ломаются... Нет. Крис распрямляет руки и берётся ладонями за Милю, уже сравнявшуюся по твёрдости с камнем, но от этого не менее горячую. Берётся — и разламывает на куски. Миля тает.
— Не дай ему подойти! — кричит Бета. — Остров береги!
Сэм стреляет широким конусом, но по верхам. И в этот раз Крис не уклоняется. И не исчезает. Синий свет легендарного Опустошителя, некогда созданного Осси тогда ещё не Нуаром, стремится переместить, исказить, искривить положение Криса относительно вещей, стремится вытолкнуть его обратно в Пустоту, причём каждую его часть — в отдельное место. Фигура Криса дрожит, дёргается, размывается, — но остаётся в том же самом месте.
Сэм подкручивает винтовку, и конус сужается, целиком сосредотачивается на Крисе. Безымянный, смекнув, что врага это как минимум удерживает, не вмешивается, а вместо этого возводит вокруг троих защитные барьеры. Магия изменчивого кода, созданная мною для Люоса, чтобы заменить колдовство изменчивого варпа, слетает с его рук сверкающими лентами. Весьма впечатляющие навыки, могу заметить. Далеки от возможностей Алисы, не говоря уж о моих, но всё же, всё же...
Крис фокусируется. Именно сейчас, разорвав Красную Милю, под ударом Опустошителя он окончательно осознаёт дар, преподнесённый ему Храмом, Что Вовне. Осознаёт своё предельное бытие. И направляет его намеренно, оказываясь здесь и сейчас. Опустошитель прекращает удерживать его в принципе. Уже не обращая внимания на его свет, Крис улыбается и прыгает. Барьеры Безымянного, основанные на надреальном коде, который, в свою очередь, порождён моей предельной волей, выдерживают. Но только один удар, отбрасывая Криса и исчезая сами.
— Ну... — Бета резким движением хватает Сэма и Беза, прижимает их к себе. — Поехали!
И исчезает.
Улыбка пропадает с лица Криса. Он настороженно осматривается. К счастью, такого рода сенсорика не бывает доступна интуитивно, а Крис — не иномаг, он — нечто, иномагии обратное. Так и не найдя врагов, Рыцарь Ярости и Пустоты сетует на вечно мешающих сестёр и уходит. Уходит, чтобы позже встретиться с Бардом Времени, чтобы попасть-таки на острова Арадии, отправиться в сеанс и...
> Будь Джу
Ты снова Джу! Ты поднимаешься вдоль тропинки, и Сайик следует позади, изящный и прекрасный, простой и понятный, но до конца непостижимый... как и ты теперь сама. Ваши лучи соединяются и разделяются, играя отсветами, невидимыми обычному глазу. Так странно... И так правильно! Ты улыбаешься, и он улыбается тоже. И ты понимаешь его лучше, чем он тебя — у него не было эмпатии, просто надзнание, сверхвосприятие, какое есть и у тебя. Со всеми, даже с коллегами-эмпатами, ты всегда ощущала себя зрячей рядом со слепыми. Только наставник, слабенький эмпат, всегда видел тебя насквозь, но он не видел насквозь всех и вся... С Сайиком ничего не изменилось! Ты — видишь больше.
И это неспроста. Так и должно быть. Ты целитель душ, быть может, целитель обществ, а в будущем — миров? Такой ты себя видишь. Такой ты будешь. Такая ты и есть! Иногда так приятно — выбрать раз и навсегда, отбросить все сомнения... И всё же. Как можно использовать твой свет на практике?
— Сайик, — окликаешь ты его, перепрыгивая какую-то трещину. Вдруг осознаёшь, что всё ещё идёшь в скрывающем нейробруче. А он вообще тебя скрывает? Тебя-новую? Или ты просто просвечиваешь сквозь него?
— Слушаю, о утренняя дева, — немедля откликается он.
— Можешь называть меня просто Джу? — вздыхаешь ты и останавливаешься. Идти дальше всё-таки нельзя. Вдруг Альянс уже засёк вас, если не тебя, то Сайика, и отправил вперёд своих бесчувственных солдат? Ты не готова драться с ними! Ой. На самом деле, готова, но не хочется пока!
— Как пожелаешь, Джу, — лёгкий поклон. Почему, интересно, он такой церемонный? И откуда он вообще знает современный английский? Нет, это как раз глупый вопрос. Он просто его узнал. Как и ты можешь... э, говорить на его родном... языке? Ты даже не уверена, язык это или просто какой-то специальный способ петь! Обычно лучерождённым не нужны слова, чтобы объясниться, а значит, не нужен и язык. Но кроме объяснений было многое другое. Культура? Ты не уверена, что могла бы это так назвать — просто самое близкое слово из подходящих.
— Скажи, а меня видно, ну, обычным людям?
— Я не уверен, — он искренне задумывается. — Боюсь, не в моих силах примерить на себя глаза и камеры земных людей. Позволь посоветовать тебе спросить того, кто смотрит с неба.
— Кристо? А, ну конечно, спасибо! — и как сама-то не додумалась?
УУ: Кристо: а меня — видно?
УУ: Ну — камерами, глазами?
ТоП: нет
ТоП: сомневаюсь, что Альянс использует технологии Игры
ТоП: они позволяют засечь искривление реальности
ТоП: но не тебя саму
ТоП: правда, я бы поостерёгся на месте тебя и Сайика
ТоП: часто замирать на одном месте
ТоП: вокруг вас трава цветёт
УУ: Ой — и правда! Сейчас — спрошу...
УУ: Сайик говорит: это — от нас двоих. Значит: нам — нельзя — останавливаться часто и надолго. Я — запомню! А его — видно?
ТоП: да
ТоП: но это легко исправить
ТоП: я слышал, подобные ему
ТоП: вам
ТоП: могут как бы «стоять над миром»
ТоП: не знаю, что это такое
ТоП: спроси у него сама
УУ: Спросила: не получится... Тут — неправильный мир — в сеансе. Ничего страшного — зачарую его сама!
ТоП: у меня есть сомнения
ТоП: что это сработает
ТоП: если я правильно интерпретирую данные
ТоП: с моих детекторов в сеансе
ТоП: с него твоя магия стечёт
ТоП: как с гуся вода
УУ: Попытка — не пытка. Как — сработало?
ТоП: нет
ТоП: и так тоже нет
ТоП: это ненадолго сработало
ТоП: или сделай артефакт, к которому будут крепиться чары
ТоП: как на тебе
ТоП: или
ТоП: ну или так
УУ: :)
Ты аккуратно подсаживаешь уменьшившегося Сайика в карман мантии. Людей волшебство уменьшать не может, но Сайика это совсем не остановило! Он не был человеком, ну и сам... эм... контролирует воплощение? В общем, сам выбирает, каким ему быть! И ты, получается, можешь так же?
— Ответа на этот вопрос у меня нет, — отмечает он. И даже голос уменьшившегося ничуть не поменялся! Как будто Сайик стал настоящей феей!
— А что я теперь могу? — ну, кроме того, что теперь ты умеешь погружаться в мысли, играючи, чуть ли не на одной ноге прыгая, подниматься по крутой, вообще-то, тропке и в деталях различать настрой Сайика — одновременно.
— Слишком многое, чтобы вслух перечислять, — ответствует принц Наступающей Весны. — Что бы ты ответила, если бы получивший руки спросил тебя, что с ними можно делать?
— Так много возможностей? — ты не чувствуешь никакой новообретённой свободы. Просто... стала больше и выше? — Можно какой-нибудь пример?
— Твоё присутствие подвластно твоей воле, Джу. В твоих силах быть там, куда потянешься душой.
— Ну, я и так умею аппарировать, — пожимаешь плечами. — А ещё?
