— Вы можете продолжать, — довольно любезно сказал Гантет.
Для этого он снова потянулся к себе, ухватившись за воспоминание, извлек его наружу и спроецировав на других оанов в комнате. Он чувствовал, что они, в свою очередь, приняли это, и воспоминание нахлынуло на них всех взрывом, моментом общего сознания, когда все они вновь пережили его переживания.
Память была о триллионах триллионов глаз, бесчисленных точках обзора, царапающих его психическое ядро, его душу ., так сказать. Оно смотрело глубоко в него, касаясь его барьера своими фрактальными паучьими конечностями, тыкая и выискивая уязвимые места, мягко шепча, как кит, касающийся чьей-то ноги на мелководье. Немыслимое, непостижимое, но тем не менее происходящее, тем не менее реальное. Глаза были огромными, они были голодны своим любопытством, чем-то вроде дьявольского аппетита, который говорил о том, что он без угрызений совести взламывает барьеры и пожирает его, если позволит. Это был назойливый взгляд гурмана, человека с ненасытным аппетитом, и все это сопровождалось взглядом, приходящим из ниоткуда и отовсюду сразу, который видел части его, немногие существа, даже самые сильные, могли смотреть и находить. .
А потом взгляд просто закончился. Интерес был утерян, то ли потому, что Администратор действительно нашла его неинтересным, то ли потому, что ценность взаимодействия с импульсами, которые он мог прочесть в ее психическом присутствии, не стоила последствий, которые это сопровождало. В одно мгновение, когда все глаза закрылись, тихие прикосновения клешней и когтей отступили от его ядра и полностью отпустили его.
На этом память закончилась.
Совет вокруг Аппы взорвался шумом. Не из-за страха, эмоциональной отстраненности и холодного расчета всегда были характерны для его народа, глубоко вписанные в суть того, кем они были как общество и культура, а из-за интриги, беспокойства. Такое существо просто существует после такого воспоминания? Это было относительно , ??глубоко, и Аппа в целом согласился бы с ними, если бы не тот факт, что он встретил ее вне этого единственного момента и обнаружил, что Администратор, при всех этих вещах, также был разумным человеком.Воистину, самой близкой ему сверстницей на Земле была эта девушка, каким бы глубоким чуждым ни казался ее взгляд.
Открыв рот, чтобы предостеречь, настоять на том, чтобы действовать, а не предпринимать в момент беспокойства, он был прерван Гантетом, который щелкнул пальцами, шум прервал весь разговор и погрузил его в тишину.
"Я узнал о существовании Администратора — и поделился этим с ключевыми членами нашего совета — некоторое время назад", — сказал им всем Гантет спокойным и безмятежным голосом. "Анализ Аппы по-своему верен: личность, известная как Администратор, относительно мягка для того, кто она есть, и хотя она проявляла несколько моментов жестокости во время своего пребывания на Земле, она была в основном пассивной. Существуют меры предосторожности. на случай, если возникнет худшее, и я проинформирую совет более подробно, как только завершится сегодняшнее собрание. Я прошу вас отложить вопросы до тех пор, так как у нас есть важные вещи, к которым нужно перейти".
Одна вещь, однако, не давала Аппе покоя, мысль, тревога, которая засела в его груди с тех пор, как он впервые услышал об этой новости, в тот первый день Конклава. Это был первый раз, когда у него была возможность спросить с момента прибытия на Землю, и он не упустил бы этого. — У меня есть еще одна вещь, о которой я хочу спросить, Гантет, — сказал Аппа в тишине комнаты, глядя в его сторону.
Гантет склонил голову. "Конечно."
— Мы нашли Таала Синестро?
Наступила еще одна тишина, на этот раз более тихая, более сдержанная и уже не та неуверенная тишина, которая последовала за его описанием Администратора. Аппа почувствовал, как часть его желудка упала, ненамного, и он совладал со своими эмоциями, прежде чем они смогли взять над ним верх, но это все равно было похоже на удар. Тишина сама по себе была достаточным ответом.
Но Гантет все равно сказал ему. Гантет медленно покачал головой, и выражение его лица было испорчено грустью, огромным проявлением эмоций по отношению к своему народу, даже к Гантету, на самом деле. "Нет, — сказал он ему, — не было никаких признаков ни Таала Синестро, ни каких-либо Зеленых Фонарей, сопровождающих его для охраны варп-врат Гунтара ".
Подтверждение сделало боль в груди немного сильнее, сильнее, но это было больше подтверждением, чем чем-либо еще. Таал Синестро был одним из их лучших, одним из самых способных Зеленых Фонарей. Он был их защитником, и у него было скромное начало, но Аппа знал его натуру и знал, что просто отказаться от врат нельзя. Выходов из такой ситуации было немного, и ни один из них не был хорошим.
Таал Синестро лучше зарекомендовал себя — после многих лет работы — в кризисе Охотников за людьми в прошлые годы, когда их первоначальные планы по защите вселенной пошли прахом, и Зеленые Фонари были отправлены для расследования. Из двадцати оставшихся, Таал Синестро — в то время занимавший второстепенное положение среди своих сверстников — был единственным, кто выжил, и он ужасно страдал от этого. Он был потрясен до глубины души — чем, Таал никогда не говорил, — но он вышел из этого более сильным, более твердым в своей решимости, и, в свою очередь, это сделало его сильнее — сильнее, чем почти любой другой Зеленый Фонарь в то время. .
Именно по этой причине они отправили его и пятнадцать других Зеленых Фонарей по его выбору охранять Искажающие врата Гунтара. Это было важное стратегическое место, и если бы Таал преуспел, это оставило бы даксамитов на шесть месяцев с Земли, а не меньше половины этого срока. Это дало бы им больше времени, и это было так важно, что его команде было приказано уничтожить ворота, если они рискуют попасть в руки даксамитов, а не просто позволить им забрать их.
Но даксамиты не только взяли его, они также использовали его, сбежали с ним, и это означало полный провал — полное уничтожение — Таала Синестро и Зеленых Фонарей, посланных с ним. Это означало, что даже с их сильнейшим чемпионом, даже с командой, с которой он работал лучше всего, не могли полностью помешать даксамитам взять ее под свой контроль. Таалу Синестро не удалось удержать даксамитов от захвата или уничтожения его, и известие об этом в Конклаве было глубоким и тревожным шоком.
— Их кольца? — спросил Аппа в тишине комнаты.
Гантет покачал головой. "Пропал без вести вместе со всеми их телами".
Это означало захват или, возможно, смерть и сдерживание кольца, чтобы оно не перешло к новому владельцу. Аппа мрачно подумал, не пытают ли Таала; он, конечно, знал, что даксамиты не выше этого. Он никогда не желал такой судьбы для Таала, не после того, что он испытал — будучи плохо подготовленным к реалиям борьбы с Охотниками за людьми — не говоря уже о том, как он стал лучше. Это был ужасный способ умереть, ужасный способ существования, и по-своему они заставили его повторить тот же случай, который сделал их их защитниками: они не были готовы к тому, что может случиться, если Зеленые Фонари проиграют .
А теперь они потеряли своего защитника из-за смерти — или того хуже — которая будет преследовать Аппу, даже отдаленно, в отличие от большинства смертей в Корпусе Зеленых Фонарей. Аппа чувствовал свой возраст в этот момент, смерть всех их, людей под его командованием, смерть планет из-за ошибок, смерть людей, которых он полюбил, хотя и отдаленно, даже несмотря на их преходящее существование.
Но затем Гантет предложил продолжить встречу, и у него были другие дела, на которых нужно сосредоточиться. Он стряхнул с себя меланхолию и напомнил себе, что даже без Таала они были здесь, чтобы спасти вселенную. Не больше, не меньше.
* * *
[К'АДД К'ААТАР ]
К'адд Каатар сидел на троне собственного изготовления и смотрел на дворец, окружавший его. Это было обширное и древнее место, погребенное глубоко под марсианской почвой, раскопанное в их первобытные времена сначала как место поклонения, а затем как место для управления. Он видел в нем отражение своего народа, дела Белых марсиан и их души: их подземного происхождения, воинственной природы их культуры и их изоляции.
История его народа — часть мифологизированная, часть нет — была написана архаичной прозой и письменами на каждой поверхности храма. Даже у трона, на котором он сидел, была своя история, высеченная в камне его создания, излагающая басню о царе-тиране, узурпировавшем священство и затребовавшем их поклонение себе, а не какому-либо из богов.
В далеком прошлом Белые марсиане считали себя низвергнутыми — низвергнутыми на землю своими богами, приговором за преступление, которого никто не мог вспомнить, и отрицали права солнца. В те дни существовала истина, с которой больше всего жили: что они поднимутся обратно на поверхность и вернут ее себе только после того, как будут прощены за свой грех, за свою природу ., и когда этот день наступит, это будет утопия; земля избытка, все для них.
И хотя на это ушло бесчисленное количество лет, они это сделали. Правда заключалась в том, что конкретная риторика, связанная с той историей, давно вышла из моды, и мало кто видел ее так, как он, но К'адд был не из тех, кто игнорирует правду истории. Его люди тосковали по поверхности, знали, что их притязания на нее верны, пока они подтверждались божественным писанием, и он видел, как они возвращали ее, даже спустя годы после того, как большинство забыло или отбросило эту мифологию как пережиток прошлого. . Он отвоевал у них их поверхность, их полное господство над землей кровью, завоеваниями и геноцидом. В этом смысле их покорение планеты было священным;тысячу лет в процессе создания и, наконец, в их руках.
Тем не менее, еще раз, их правление оказалось под угрозой — испытано посторонними; безбожные язычники, намеревающиеся отобрать его у них, вырвать их мир из их рук, чтобы объявить его своим, только для того, чтобы они могли похоронить Белую марсианскую расу под землей, просто в могилах, а не в пещерах, в которые они когда-то укрылись.
В прошлом Зеленые марсиане только что проверили свои права на поверхность. Как только они предприняли свои первые набеги, чтобы воссоединиться с поверхностью, напряжение стало высоким — Зеленые и Белые марсиане были разными существами и в большинстве случаев видели друг в друге что-то сверхъестественное. Войны велись в первобытный век железа и стали, но с течением времени интеграция становилась все более и более распространенной. Была найдена общая почва, и появилась возможность для мира по мере медленного развития общества.
Мир, который был бы нечестивым. Власть над землей будет разделена, смешана, смешение дегенерата со святым, а не гегемония Белых марсиан, на которую они имели полное право. Зеленые и Белые, работающие вместе, и К'адд знали, что это глупая, примитивная концепция, которую распространяют те, кто мало знает о том, как обстоят дела на самом деле . Шансов на единство никогда не было, нет, К'адд знал, что Зеленые просто поддерживали притворство, выжидая момента, чтобы сделать то, что Белые марсиане сделали с ними первыми. Это были угрозы, слабые и жалкие угрозы, да, но угрозы их средствам к существованию, структуре всего сущего, истинной крови земли.
Теперь угроза пришла извне. Не от трусливых Зеленых и их дегенеративной практики, а от Даксама, когда-то их торгового партнера и работодателя их наемных организаций. Даксамиты были по-своему жалкими, нуждаясь в помощи Белых Марсиан, как и они, но К'адд был готов смотреть в другую сторону ради доходов, которые он приносил планете, после уничтожения их промышленности, которое произошло без доступного рабского труда. Зеленые предоставили в последние дни их очищения. Даксам был разрушен собственной гордыней, отказываясь избавиться от Криптона, отказываясь делать то, что нужно было сделать, и теперь они пришли, чтобы вторгнуться в их Солнечную систему, чтобы заявить права на Землю, хотя он знал, что они не остановятся на достигнутом. Нет, с Землей придут вторжения на Титан, на Марс, пока все не окажется под их грязным контролем.
Но даже если Даксама отвергнут, К'адд знал, что впереди нас ждут только новые враги. Человечество достигло критической точки, продвигая свои технологии к критической массе, которая сделает их угрозой для следующих нескольких поколений своего народа; промежуток времени, который сокращался с каждым новым взаимодействием между планетой и инопланетной технологией. Земля была жемчужиной Солнечной системы, которую Белые марсиане заслужили не меньше, чем Марс, но К'адд знал, что взятие ее не принесет победы. Если бы он попытался, титанианцы вмешались бы, вооружили людей, и хотя титанианцы были немногочисленны из-за ограниченного жизненного пространства на их скалистой луне, у них были технологии на уровне Марса, и, более того, они знали достаточно о них, чтобы сделать людей способными дать отпор.
Если бы Марс двинулся, чтобы захватить Землю, Титан раскрыл бы все и предъявил бы какие-либо претензии на него — даже в их примитивном состоянии — почти невозможно.
Уничтожение Титана тоже не вариант. Луна, какой бы маленькой она ни была, позволила всем титанианцам сформировать единую единую психическую сеть, связь, которая связала их всех вместе, даже если она была удалена на несколько этапов. Когда все они были соединены вместе, любой белый марсианин, ступивший на эту планету, почти мгновенно обнаруживался, а знания передавались и делились. Что еще хуже, после того, как зачистка Зеленых была завершена, титанианцы стали гораздо менее неохотно использовать зажигательное оружие и соответствующим образом вооружили свои города.
Он поставил Солнечную систему в безвыходное положение и проложил путь Даксаму, чтобы забрать его у них всех, несмотря ни на что.
Человечество представляло бы угрозу, если бы пережило вторжение даксамитов. Теперь они объединились с титанианцами, даже с раннийцами. Тем не менее, К'адд мог признать, что это были угрозы на будущее; даже если Белые марсиане были отвергнуты Конклавом, он знал его цель и знал, что грядет. Будущая чистка Земли и Титана может произойти после вторжения, в моменты, когда миры будут наиболее повреждены, и он действительно намеревался извлечь из этого выгоду, но знал, что сейчас не время зацикливаться на этом.
Угрозы были за каждым углом, и К'адд не попал бы туда, где он был, если бы не знал, как справляться с угрозами.
К'адд почувствовал их еще до того, как они действительно прибыли, и отвел взгляд от надписей на стенах своего тронного зала, перевел взгляд на две каменные двери, каждая из которых в четыре или пять раз превышала его собственную высоту, когда они распахнулись.Камень заскрипел от движения, с грохотом и грохотом, и через него прошли три Белых марсианина, шаркая ногами с низко склоненными головами. X'aki X'anifar, P'lope P'anask и Turi Tomask, три его главных начальника штаба. Они смотрели низко, как и ожидалось в присутствии первосвященника, и продолжали идти вперед, пока не остановились прямо у лестницы, ведущей к трону, на котором он сидел.
