Не тень. Самая настоящая Сирень, ничто вообще не намекает, что она — тень. Но вместе с тем ты уверен, что Сирень мертва! Такое — не подделать.
— А, это, — смотрит тебе в глаза. Читает твои мысли и, должно быть, твою память от начала до конца. Никакие трюки не помогут против той, кто сама устанавливает границы субъективности — не только для себя. — Видишь ли, дорогой Грэм, Сила Забвения гораздо многогранней, чем думает умничка наш Ивицер. Я умерла. Умерла та я, что предпочла забыть. Та я, что не забыла о конфликте с Ивицером, та, о ком забыл и сам конфликт, — живая. В конце концов, как бы появилась эта замечательная Мантия, если бы я не помогла моему хорошему другу, Игнотусу, чьё имя, конечно же, не настоящее? Аспект Пустоты, Сила Забвения, иномагия души и Время во всех его ипостасях — тайна, которой суждено быть преданной забвенью. Но мы, создатели, эту тайну помним, сохранили.
— Зачем ты здесь? — хрипло спрашивает Денис. Ты отчётливо видишь, что он пытается воздействовать на Сирень на каком-то... абстрактном уровне. Без толку. Всё равно что воздействовать на пустоту. Ты, на самом деле, не уверен, что она здесь хоть в каком-то из смыслов. И в то же время для вас лично она — здесь. Но не здесь: не-здесь для всего, что для неё опасно.
— Ну, Элрик думает, что я — тень Сирени, — пожимает она плечами, по-прежнему улыбаясь. — Оружие против иномагов, стирающее само их присутствие из реальности. Удобно, правда? А я здесь живу, отдыхаю, восстанавливаюсь после того, что заставило искать Забвенье как последний шанс. Легко быть реальной для себя! Быть настоящей для других — вот настоящее искусство! Он позвал меня убить вас. Убить иномагов. Как обычно — стереть вас раз и навсегда. И я бы сделала это, потому что у меня с ним — договор.
— Разве договоры могут иметь над тобой силу? — спрашивает Денис, оставивший попытки хотя бы найти её, не то что атаковать.
— Если я хочу следовать договору — почему б и нет? — смеётся она, и в ярких её глазах мелькают искорки нездешнего. — Вам повезло. Она отметила вас — моя тень, тень меня-умершей. Моя метка — для других меня, одна на всех. Защищены! Она решила, что вы достойны жизни, — не мне её судить, — резко меняет тон и тему. — Как вам моя виртуальность? На славу удалась?
— Значит, это ты...
— А кто ещё? — вновь смеётся она, ярко и беспечно. — Я, Игнотус, Элиза, Тёмная Луна и Элрик... Нас было много, знаешь ли. Техника? — поворачивается к Денису. — Ну, дронов и прочие проводки делал Прометей. Капсулы — он же с милою Луной. Не волнуйтесь, они не помнят обо мне. Никто не помнит, кроме Игнотуса и Элрика — они заслужили это право. Правда? Забавные мысли приходят людям вроде тебя. Конечно, вы забудете меня. Но, пожалуй, знания о создателях этого места — пригодятся. Как насчёт встречи с моею тенью? Будете помнить о тени, будете помнить о метке, которая сохранила память. А о том, что я жива, дышу и помню — об этом помнить будет лишне.
Ты что-то подобное и предполагал, только думал, что Сирень оставит вам... меньше. Но так даже логичней: полуправда убедительнее лжи. Остаётся только надеяться, что она не решит помогать Элис или Ивицеру. Что противопоставить грандмастеру иноразума, которая одновременно и посвящённая Забвения, — у тебя нет ни одной идеи.
> Например, предельную волю.
— А? — Сирень поднимает голову и смотрит куда-то вверх. — Да, пожалуй, тебя мне не достать. Хочешь, чтобы я не вмешивалась?
> Ты — неучтённый фактор.
— Ну да, ну да, — широко улыбается Сирень. — Мне несложно постоять в сторонке. Элис, Крис, Ивицер да Хранящая — какая разница, кто победит? Как только я восстановлюсь, любое мыслимое место, любая из возможных метареальностей будет мне доступна. Что толку оставаться в той части Безграничного, в которой родилась? Та я, что выбрала забыть, — она ценила это место. А я, которая вот здесь, — мне всё равно. Ну что, искренность заметна?
> Я буду следить за всеми неправильностями сеанса. Сейчас ты искренна — но можешь передумать или намеренно «забыть». Любая Сила, даже Сила Забвения, оставит в ордополе след.
— Ах, оставь! — смеётся Сирень. — Свои слова — назад не забираю. Если люблю — то навсегда, если гарантирую — навечно. Маленькая плата за силу иномага. Видишь? Я рассказываю тебе больше, чем другим. Веришь?
> Да. Помни. Я буду за тобой следить.
— Если так хочется — следи. Дозволяю! Ах, поверь, мне ваша возня — не интересна. И, — смотрит тебе в глаза, — нет, Инфуцор. Мне был предложен этот выход — я отказалась. Свой нашла. Очаровательный, не правда ли? А теперь пора прощаться, — недовольно смотрит вверх. — Предельная воля — неудобная способность! Жаль, что ты не знаешь, как её мне получить. Одного Забвения не хватит, чтобы скрыться от тебя, чтобы стереть весь этот глупый разговор... Ладно. Удачи с Элриком. Пока-пока!
> И Сирень стирает этот разговор из памяти Грэма и Дениса****. Лишь часть информации остаётся при них — о том, что делал Прометей и что в создании Ковчега участвовали Тёмная Луна, сама Сирень, Элиза, Элрик, кое-кто ещё. Оставляет она информацию о метке, но моё вмешательство и собственную полноценность убирает. Лишь тень, иллюзия, защитный механизм, пусть и личностность имеющий, — такой запоминается она.
Я слежу за тем, как Сирень прячется в складках лабиринта. Я провожу с ней несколько бесед. Я убеждаюсь, что Силе, в том числе Забвенья, не так-то просто повлиять на обладателя предельной воли. Удостоверяюсь, что повествование надёжно защищено. К сожалению, Мантия кое в чём сильней Сирени, и для защиты от неё одной предельной воли недостаточно. Я спрашиваю о природе Мантии у Хранящей Время, но Кира не хочет отвечать. Похоже, что ей неприятна эта тема.
Тем временем, Элрик уже ворвался в проекторную и не обнаружил ровным счётом ничего. Именно оттуда активировал он дар Сирени, защитный «механизм».
> Но вернёмся же ко взгляду Грэма!
Ты приходишь в себя в тот же миг, в который выпал из реальности. Тяжело дыша, сжимаешь кулаки, в которых уже нет осколков, которыми думал достать её тень. Тень грандмастера иноразума — это сильнее любого мастера, и Денис ей проиграл, причём так просто, как будто бы она — взрослый, а вы — детишки-несмышлёныши. Какие бы умные планы ни строил маленький ребёнок — взрослый настолько больше знает, что они кажутся ему дурной игрой. Вас победили, но пощадили и даже рассказали кое-что об этом месте. Метка Сирени... Сколько ещё теней, отголосков, следов работы первых иномагов вы встретите в сеансе?
Вы с Денисом рассказываете остальным о нападавшей тени. Тем временем, Элла предлагает план. Ни она, ни Гермиона, ни вы с Денисом — никто не придумал, как справиться с этим лабиринтным хаосом. Но вам и не обязательно справляться! У вас есть Фоукс и есть Мантия. Портал отсюда не проложишь, но фениксовой телепортации препятствий нет, нужно лишь в кабинете до этого бывать. Он может перенести вас по двое прямо в кабинет. К сожалению, под мантию он переместиться не может, но вы можете сделать по-другому.
Выполнить «маяковый» ритуал для аппарации может каждый из четверых бывавших в кабинете, причём ты уверен, что Элла справится лучше — на космической станции это важный навык. Бет наколдовывает чары жребия. Жребий падает на тебя. Поморщившись, ты накидываешь Мантию на себя и Фоукса. Пламя феникса охватывает вас и переносит к Элрику в кабинет.
В следующий миг заклятье срывает с тебя мантию, а другое летит в Фоукса. Феникс исчезает в огненной вспышке. Ты ставишь щит, затем ещё несколько, разрушая Время на их созданье.
— Неплохо, — говорит Элрик, разве что в ладоши не похлопав. — Я догадывался, что вы воспользуетесь этим путём.
«Слушай меня внимательно, — Инфуцор серьёзен как никогда. — Когда ты решишь его атаковать — используй Палочку и силу Принца вместе. Иначе — проиграешь. Этот противник не простит тебе ошибки».
«Я понял», — мысленно киваешь ему и отвечаешь Элрику вслух:
— Как вы заметили меня? — спрашиваешь ты. Малейший намёк — и нападёшь. Иномагия не работает (кто бы сомневался), ты ограничен тенями мыслей, бессмысленными и бесполезными. Элрик крутит волшебную палочку в руке, как будто бы и не собираясь взламывать твои щиты. Они дадут тебе время — и ты успеешь Время силой Принца разрубить. Поэтому сейчас тебе нужно вытащить из Элрика столько информации, сколько он готов рассказать.
— Мантия Смерти, — качает он головой, на удивление печальный, всё больше и больше напоминающий эльфа, старого, умудрённого эльфа. — Мне жаль, что она попала в руки таких, как вы. Игнотус, мой старый друг, был бы вами разочарован. Он не был глупцом, один из первых иномагов и, возможно, величайший из них. Он дал мне право видеть сквозь неё. Как будто мне было мало другого права... — вздыхает Элрик. Встречается с тобой взглядом. — Зачем? Зачем вы лезете в тайны Ковчега? Да, Ковчег задумывался для чего-то более великого, нежели спасение волшебных птиц. Да, мы вынуждены были принимать сомнительные с точки зрения морали решения. Вы добрались до основного комплекса. Элла Мэйдж, — он улыбается. — Неординарная личность. Она могла бы столькое дать Ковчегу... Жаль, что мне придётся вас убить.
— Вы могли бы просто объясниться, — пробуешь ты вызнать побольше. — Зачем вам это всё? Почему ваш отряд атаковал нас без разговоров?
— Потому что таковы их инструкции, — пожимает плечами Элрик. — Вы вторглись в святая святых Ковчега. Они собирались остановить вас любой ценой. Признаю, — разводит он руками, — я недооценивал вас. Я не был уверен в серьёзности всех ваших слов и намерений. Я не ждал предательства Долорес Амбридж. Я никогда не думал, что пропуск будет использован так... нагло. Это мои ошибки — ошибки человека, который живёт слишком долго, чтобы сохранить остроту мысли и выверенную беспристрастность, которой некогда гордился. Подумать только! Я родился на рассвете листа и застал его гибель. И теперь, в самом конце, когда я должен был проявить все свои лучшие качества — такие ошибки. Но, — печаль пропадает. Он смотрит на тебя острым, колким взглядом, — меня некем заменить. И я решу эту проблему. Прежде чем умереть, скажи мне, Грэм, как вы нашли матрицегенератор? Мы с Сиренью потратили столько времени, скрывая его от волшебного, иномагического и божественного поиска! Как? Я должен учесть это в дальнейшем.
— Элла проанализировала энергетическую систему комплекса, — медленно отвечаешь ты. — Зачем вам этот комплекс?
— Ты надеешься победить, — качает головой Элрик. — Должен...
«Сейчас!» — едва ли не кричит Инфуцор.
Твои щиты просто пропадают. Элрику даже не нужна палочка для этого! Но ты уже достал Палочку и уже парализуешь его. Быстрее мысли, мгновенно. Но начинаешь падать сам — ему не нужны и руки, чтобы колдовать! Сжимаешь целые дни паралича в одно мгновенье, столь же мгновенно выстреливаешь таким оглушающим, чтобы точно лишило его сознания. Как он это делал?
Осматриваешься, пуская пару заклятий познания. Пусто. Никакой опасности. Кабинет полон зачарований, но ни одно из них — не ловушка. Отдышавшись, на всякий случай накладываешь на Элрика пару заклятий, которые уж точно удержат его без сознания надолго. Если он каким-нибудь образом сбросит одни чары Старшей Палочки — то несколько уж точно нет. Прячешь Палочку, достаёшь родную-не-родную палочку-не-палочку и, вновь разрушив Время, успокаиваешься. Ритуалу маяка эмоции могут только помещать. Итак...
С вернувшимся Фоуксом ты отправляешь остальным записку, мол, всё хорошо. С тихими хлопками все аппарируют в кабинет. Ты пересказываешь, что случилось, отдаёшь Элле Мантию назад.
— Есть подозрения, — комментирует Гермиона. — Мало данных. Узнаем всё в подзоне ноль.
Гарри и Седрик уже пробуют расколдовать шкаф. Не получается. Ты достаёшь Палочку и, чётко сконцентрировавшись на результате, произносишь:
— Фините инкантатем.
Защита послушно исчезает. Убираешь Палочку подальше. Гермиона переглядывается с Эллой. Ты почти уверен, что вы бы взломали это всё — но что, если прямо сейчас в кабинет собирается очередная группа полуптиц? Или кто-нибудь похуже? Время, время, время...
Вы открываете дверцы шкафа. Прохладный ветер бьёт вам в лицо, зелёные травы — колышутся навстречу. Элла заходит первой, ты — последним, заперев дверцы Палочкой.
Это место, по контрасту с бескрайними полями Гамаюн и целым континентом самого Ковчега, совсем небольшое. Зелёный островок, парящий в тёмно-серой дымке, точно в тучу закутанный. Здесь светло, но источника света нет. Тихо — только шелест трав. Это место пронизывает настоящий, ненавязчивый покой — не какая-нибудь «благодать». Здесь спокойно, хорошо и каждую частицу реальности пронизывает могущество сверхъякоря.
Не сговариваясь, вы идёте к центру островка. Сверхъякорь белеет именно там. Самый обычный на вид камень, Алатырь-камень — ты не различаешь в нём что-то особенное. Но он — камень. Камень камней, всем камням камень! Просто посмотрев на него, ты понимаешь, что он такое. Алатырь так притягивает взгляд, что ты не сразу сознаёшь: на камне стоит кто-то ещё.
Белоснежная, с золотым клювом и тремя парами глаз, она смотрит за вашим приближением. Великая птица? Нет. Ты, наконец, выделяешь её присутствие из туманящего восприятие присутствия сверхъякоря. Не великая птица. Нечто большее. И она тотчас же демонстрирует это, обращаясь человеком. Сверху вниз смотрит она на вас, непринуждённо стоя на Алатырь-камне, и белые её волосы трепещут на ветру, серебрятся на невидимом свету. Радужный ореол чего-то невыразимого окружает её, облачённую в золотое платье, такую беззащитную на вид — и такую могущественную на самом деле.
— Приветствую, — голос первой из птиц, богини птиц, Гаганы звучит возвышенно и отстранённо. Ей нет нужды называть своё имя — она представляется одним своим присутствием, подобно камню, только присутствие её — парящее, летящее, переливающееся тысячами искр. — Я ожидала вас.
— Это ты наблюдала за нами? — вдруг спрашивает Элла. Наблюдала? Откуда Элле знать? И почему она не сообщила вам?
— Верно, хранительница Мантии, — ты даже не знаешь, как это назвать. Гагана не говорит. Она вещает. Как Янус — но совсем, совсем иначе. — Вы нужны мне, — неким образом, глядя сквозь вас, она всё равно фокусирует внимание на тебе и Элле. — Элла Мэйдж, Грэм Фергюссон. Я прошу вас о помощи. Палочка, которую держишь ты в руке, Грэм. Знания и навыки, что помогли тебе меня заметить, Элла. Ковчег нуждается в них — и то великая нужда.
— Я... немного умею управлять эссенцией? — неуверенность? Похоже, Элла снова та же, что и прежде, выпала из своего... творческого состояния. К лучшему ли это? — Скорее помешаю, чем помогу?
— От тебя потребуется меньше, чем боишься, — успокаивает Гагана. — Больше, чем представляешь. Фергюссон Грэм. Право, что в твоих руках, — я прошу одолжить его. Элрик отказывал мне. Не доверял.
