— Моё согласие, — почти незаметная пауза, — будет с тобой, Сайик. Пока же стоит помешать пробуждению Советника. Не думаю, что он будет рад нашей сделке.
— Советник нужен нам... пока что, — качнул Сайик головой. — Я мог бы помешать, но — не хочу. Целительницу Джулию, Принцессу Свежести Утра, интересуют технологии Альянса. Лишь Советник может дать нам доступ.
— Советники... — каждое движение вортигонта, каждый звук его слов выражали глубокую неприязнь — однако же не ненависть. — Нам известно: Советники любят слушать только себя, не других. Что ему предложит Джулия?
— Возможно, жизнь? — тонко улыбнулся Сайик. — Она единственная, кто действительно хотел бы исцелить Альянс.
> Будь Ханной Аббот
Энтони закрыл глаза буквально на секунду, когда Джулия оказалась рядом с ним (и тебе даже не нужно было подавлять рефлексы телохранителя — ожившее утро просто не могло быть враждебным) и обхватила лоб ладонями. И по вашей связи точно подул прохладный, освежающий ветер и пробились лучики солнца. Она была — там. Энтони никогда не пускал тебя в свой внутренний мир, а упоминание о нём — само упоминание было плодом невероятного, невозможного для Энтони доверия. Ты и сама-то с трудом верила, что ваши отношения зашли так далеко! На фоне этого доверия, чистого и искреннего твои... другие желания казались мелочью. Ты единственная можешь поддерживать Энтони, ты — единственный человек, которому он настолько верит. И терять это не столько для себя, сколько для него самого, — преступление. Никакие чувства этого не стоят.
Энтони пошатнулся и завалился назад, резко открыв глаза. Ты сама не поняла, как оказалась рядом... и как Джулия лёгким, естественным жестом оттолкнула тебя и прислонила Энтони к стене. Прежде, чем ты возмутилась вслух, повернулась уже к тебе. Очутилась рядом — и ты утонула в её глазах. Упала в них, низверглась, кувыркаясь, осознала себя летящей по бескрайнему небу — и никакой земли не было внизу. Собравшись, ты выпрямилась и превратила падение в контролируемое.
— Неплохая реакция, — улыбнулась Джулия, падающая рядом с тобой... и одновременно бывшая и самим падением, и небом, и солнцем, и бьющим в лицо воздухом. Ты — в её внутреннем мире? Но как?
— Что мы здесь делаем? — нашлась ты, оторвавшись, наконец, от созерцания утренней улыбки.
— Падаем, — хихикнула Джулия. — Не заметно?
— Зачем мы падаем? — уточнять было и вправду сложно. Джулия была настолько естественной, что это «падаем» звучало примерно как «солнце светит». Солнце светит, небо голубое, Джулия улыбается и мы падаем. Что тут уточнять?
— Почему нет? — пожала она плечами. Ты невольно залюбовалась буквально сверкающими на солнце волосами — золотыми, солнечными волосами. — Я знаю, о чём ты мечтаешь и чего действительно желаешь. Но твоя мечта и мечта Энтони — различны. Ты можешь это изменить. Хочешь?
— Нет, — вырвалось у тебя. — В смысле, я... Он мне доверяет.
— Поверь, я знаю, — теперь её улыбка стала более грустной. — Я знаю обо всём. Я знаю, что ты не рассказывала ему про ночные кошмары. Я знаю, что ты чувствовала, когда убивала. Ты помнишь каждое своё убийство, — она покачала головой — немного странно смотрится в падении. — Ты сильная девушка, Ханна. Он уйдёт от тебя.
— Почему? Что я сделала... сделаю не так? — у тебя аж дыхание перехватило. Или это оттого, что хлебнула встречного воздуха.
— Останешься собой. Сильной, но верной. Если он справится со своими демонами, то оставит тебя. Нет! — прервала она твои мысли. — Не потому, что ты — его костыль. Потому, что он действительно хорошо к тебе относится. Он расстанется с тобой, когда поймёт, сколько себя, сколько потенциала, сколько силы ты тратишь на него одного — не на себя. Он желает тебе лучшего, Ханна. Если этим лучшим будущим будет будущее без него... Ты знаешь — он будет колебаться, но сделает, как нужно. Он умеет решать за других.
— Что мне делать? — ты встретилась с глазами ожившего утра, надеясь хоть на какую-то подсказку.
— Он будет прав, — молвила Джулия, демонстративно не заметив вопроса. — Без него, одна, сама — ты станешь лучше и сильней. Ты достигнешь новых горизонтов. Тебе не нужно будет убивать. Ты найдёшь новую любовь. Или — новую мечту, новое дело, великую цель — я не пророчица, чтобы сказать. Ты будешь несчастлива без него, но переживёшь потерю, закалишься в её огне. Научишься любить саму себя.
— Я не хочу! — выкрикнула ты. — Я... я просто хочу, чтобы он принял меня! Я не хочу становиться сильной в одиночку!
— Есть и другой путь, — качнула она головой, будто сомневаясь. — Ты можешь научиться любить себя. Стать сильной для себя — не только для него. Стать ему равной — не ставить его выше. Уважая себя, ты научишься по-настоящему уважать его. Любя себя, ты изменишь и любовь к нему. Твоя любовь слишком самоотверженна, Ханна. Твоя верность слишком безупречна. Ты не предашь его доверие даже в мыслях. Ты — не та, кого он готов принять как спутницу жизни. Ему нужна равная, нужен человек, который будет идти с ним рядом, шаг в шаг, а не следуя за спиной. Он не примет любовь подчинённой — но вот любовь равной...
— Как это — быть сильной... для себя?
— Для каждого — по-своему, — рассмеялась Джулия. — Ищи — и найдёшь. Начни с того, что бы ты делала, если бы Энтони улетел в далёкое странствие, в которое никак не может взять тебя. Представь, что он вернётся через десять лет, точно вернётся, не умрёт, — ты вдруг осознала, что полностью погрузилась в описываемую ситуацию, полностью поверила словам Джулии. — Чувствуешь? Я сохраню это ощущение. Ты всегда можешь его вернуть, вспомнив мои слова — а их, поверь, ты не забудешь. Думай и действуй, Ханна. Запомни: тебя сложно полюбить, если ты сама себя не любишь. Удачи.
Ощущение исчезнувшего, улетевшего надолго Энтони отступило куда-то вглубь разума, а тебя вытолкнуло наружу. Ты опёрлась на заботливую ладонь Джулии. Выпрямилась. Встретилась с Энтони взглядом.
«Есть о чём подумать», — шепнула ты ему по мыслесвязи.
«Мне тоже», — вздохнул он.
Тем временем, большую часть каюты «феникса», вновь превращённой в сплошной экран, занял огромный чёрный шар. Вы прибыли. Не медля, «феникс» нырнул прямо во мрак. Секунда, другая — и корабль вырвался к бескрайним тёмно-синим равнинам, залитым сумеречным светом.
Край Жаркой Ночи встретил вас равнодушными огнями редких городов и крепостей. Теромос заставил «феникс» замереть на месте. Сообщил:
— Мы скрыты силой Пустоты. Решай, куда лететь дальше, Энтони Даффи.
— Нам нужен Обитатель, — переглянулся с тобой Энтони. Ты вздохнула про себя. Очень... неприятное место. У тебя была не самая хорошая иномагическая интуиция, зато ты, как и Энтони, прекрасно чувствовала опасность. Только если Энтони чувствовал намерения, то ты предчувствовала события. Ты не была иномагом времени — ни одна из сфер не сказала тебе «да». Просто брала понемногу из каждой иносферы.
Теперь, после разговора с Джулией, это казалось... не совсем хорошей ситуацией? Может быть, тебе стоит поработать над чем-то глубже? Джулия говорила о силе, о силе для самой себя. У тебя была изначальная эссенция — но рискнёшь ли ты её применить? Как там говорила Тёмная Луна? «Нет цели, только чувства и запреты». Но теперь у тебя появилась цель. Стать сильной.
Изначальная эссенция может помочь. Но какой ценой? Да, это не та версия изначальной эссенции, которая превратила Кэрриган-человека в Кэрриган-зерга была другой, адаптированной, адаптировавшейся под зергов, частично потраченной, если можно так сказать. Эссенция Морулиса была чистой, чистейшей, без малейшей привязки, потенциалом потенциала, готовым принять любое направление, любую цель. Но сможешь ли ты правильно указать? Нет, не так! Знаешь ли ты сама, какая именно сила тебе нужна? Не физическая же! А если не знаешь, то изначальная эссенция может пойти по пути наименьшего сопротивления и, например, превратить тебя в зерга или протосса. Или банально дать такие рефлексы, что ты станешь лучшим боевым магом в мире.
Но это всё — не то, что нужно, не та сила, о которой говорила Джулия. Можно ли вообще ту силу обрести через изначальную эссенцию? Интуиция подсказывала, что можно. Тебе нужно «просто» понять, что эта сила из себя представляет. Или, может быть, тебе стоит измениться так, чтобы понимать? И снова — вопрос в цене. Ты не рискнёшь измениться, пока не наметишь хотя бы примерный путь. Совсем не хочется побочкой получить какой-нибудь хвост или вдвое большую голову!
«К слову о любви к себе, — шепнула Джулия в твоей голове. Она даже не повернула к тебе голову, ни жестом, ни взглядом не выдав мыслеречь! — У меня есть один вариант, но только после того, как я закончу собственный квест. Мой Обитатель, Эрос, мог бы помочь, но пока что к нему слишком опасно подходить».
«Спасибо», — подумала ты, уверенная, что Джулия прочтёт. Ответную волну тепла можно было интерпретировать как «всегда пожалуйста» или «для этого я здесь». Очень... профессиональное тепло. И при этом — искреннее. Интересно, все целители это сочетают: искренность и деловой подход? Помнится, Сметвик...
— Тогда нам — туда, — прервала Джулия твои мысли, указав. То есть, она показала пальцем, но при этом дала знать, куда именно, чуть ли не вплоть до координат! Её... сила была будто бы противоположностью иномагии: если иномагия работала с частичной реальностью, то реальность Джулии, каждый её жест, каждое слово, каждая мысль были более чем просто реальны. Хотела бы ты стать такой же? Может ли изначальная эссенция сделать тебя лучерождённой? И только ли плюсы в этом, нет ли скрытых минусов? Вопросы, вопросы, вопросы...
Теромос сместил «феникс». «Туда» оказалось вулканом, над которым стелились клубы пепла, мелькали молнии, а вниз медленно, но неумолимо текла лева. Вулканический камень ударил по «фениксу», но предсказуемо не пробил щит и не затронул маскировку. Ты присмотрелась. Внизу, точно мошки, мельтешили бесчисленные бесы, появляющиеся и исчезающие, кто прямо из воздуха (и это не была аппарация), кто — из бесчисленных порталов. Потоки бесов, не умеющих телепортироваться, точно потоки лавы устремлялись во все стороны тёмно-синей пустыни, исчезая далеко за горизонтом.
— В пещере рядом с лавой, — снова указала Джулия. — Путь к Гефесту начинается там.
— Ты нам поможешь? — спросил Энтони. Ты прикидывала, как вообще прорываться сквозь эти орды. Интуиция подсказывала, что скрывающие чары не сработают. Помощь Джулии была бы кстати.
— Я неплохая волшебница, но никудышный воин, — извиняюще развела та руками. — Я целитель душ, не убийца. Эти... создания, не одушевлённые и, наверно, я могу чуть-чуть помочь, но не в убийстве. Я поддержу вас своим лучом.
— Лучом? Как это? — не поняла ты.
— Увидишь, — улыбнулась Джулия. — И будьте осторожны: они вас уже чуют. Если не нападёте немедленно, то корабль может пострадать.
— Готова? — бросил Энтони. Ты отправила ему уверенность по связи и, в свою очередь, ощутила уверенность в ответ. Теромос просто мыслекивнул — и активировал протосский телепортатор.
Вы очутились у самого входа в пещеру, и жаркий воздух буквально выбил дыхание. Бесы тут же повернулись к вам, из воздуха появились новые и новые, большие и малые, в прочных доспехах, с лезвием искажения в руках, а давление даже не лавы, а Обитателя, скрытого внутри, едва позволяло двигаться, и ты уже думала, что вам — конец...
Силы наполнили тело и разум столь же быстро, сколь и покинули. Холодная, почти морозная свежесть окутала вас, жажда движения поселилась в теле, само восприятие ускорилось, и лучи солнца, которого никогда не было в этом Крае, пробились сквозь пепел и тьму. Утро снизошло в это место — утро в виде висящей в воздухе, скрестив ноги, Джулии. Глаза её были закрыты, и выглядела она — одухотворённо, а энерголезвия просто не могли её коснуться. Волшебство или свойство самого Утра?
Ты отметила это всё про себя, одновременно взмахнув палочкой, отправляя ближайшего беса в его соратника и запуская поверх ускоряющими чарами так, что обоих унесло в лаву. Бесы исчезли, оставив после себя сверкающие кристаллики «материи». Ты заблокировала атаку появившегося за спиной беса «протего» и взорвала «конфринго» беса перед собой. Энтони, тем временем, установил вокруг себя сферический щит, а бесы вокруг него один за другим поворачивались друг против друга. Теромос мелькал то тут, то там, постоянно телепортируясь в вихре Пустоты, не позволяя бесам даже прицелиться, а сам точными ударами срезая им головы длинным лезвием зелёного сияния.
Новые и новые враги появлялись тут и там. Вы были буквально у входа в пещеру, но бесконечно телепортирующиеся противники не позволяли продвинуться к ней ни на шаг. Они прибывали. Вы убивали их: ты — заклинаниями, Энтони — иноразумом, Теромос же — клинком. Джулия продолжала безмятежно висеть в воздухе, и ваши силы не то что не убывали — они прибывали! Ты ускорялась и ускорялась, пуская чары целыми цепочками, чувствуя себя в силах, в скорости добавлять площадными парализующие и бросать взрывные вдаль, в гущу врагов. Энтони перешёл в наступление: бесы, взятые им под контроль, образовали немаленький отряд. Теромос начал использовать энергию Пустоты: всполохи телепорта теперь сопровождались фиолетовыми вспышками, в которых бесы попросту испарялись, и никакие доспехи помочь им не могли.
Бой продолжался и продолжался, пока Энтони не отправил тебе мыслезов. Ты послала круговую волну пламени, заставившую бесов отшатнуться в сторону, и аппарировала под её прикрытием к Энтони под щит. Рядом появился Теромос, и только Джулия осталась висеть. Ты не сомневалась, что ей ничего не угрожает.
Щит Энтони пал. Ты немедля подняла собственный. И ещё один. А потом дополнительный. Без ложной скромности, ты — мастер защитной и атакующей магии. С единственным минусом: ты привыкла, тренировалась и сражалась с одним-двумя волшебниками одновременно. Ты дуэлянт — не воин. Поэтому ты взяла на себя функции защиты, в то время как Энтони, далеко не самый сильный боевой маг, готовился выдать кое-что посильней. Вы разделили специализации: насколько ты была уверена в своей, настолько же — в специализации Энтони, пусть ему и редко выпадал случай показать своё мастерство. Энтони предпочитал победить до сражения, обмануть противника, поймав в ловушку его разум, ещё лучше — натравить на другого врага. Но когда противников было слишком много, когда ты брала на себя защиту... Тогда Энтони делал это.
Он вёл палочкой, всё ускоряясь, и палочка, и сам его силуэт размазывались в воздухе от скорости. Один большой, объёмный рунический знак, который Энтони чертил непрерывным движением, проглядывал вокруг него. Ты знала, что где-то там, на Хогвартсе, светился родовой камень Даффи, камень совсем новый, но обращающийся в глубины веков, и немало крови было пролито, чтобы сделать его по-настоящему могущественным. Пусть не сравнимым с камнем тех же Слизеринов, но вот со многими старыми родами он поспорить б мог.
