— Объясни ей, — просит его Элла. — Джу всё ещё не понимает.
— Наши ценности схожи, — говорит Советник, переведя на тебя окуляр. — Мы ценим свободу. Мы милосердны, — он вообще о чём? Комбайны — милосердны и ценят свободу?! — Мы оптимизируем наши потребности и улучшаем качество нашей жизни, — он не лжёт! Чего ты не понимаешь? — Мы — разумный самостоятельный агент, названный вами — Альянс.
И теперь ты понимаешь. Целая череда идей об Альянсе и его внутреннем устройстве рассыпается на кусочки в твоей голове. Но знание и новое понимание моментально выстраивают новые идеи. Ты уже думала об отдельных «юнитах» комбайнов как о клетках, но не подозревала, что эта аналогия заходит настолько далеко! Они действительно не думают о себе... В смысле, каждый юнит не считает себя — собой! Это настолько чуждо и непривычно, что никакое познание и эмпатия не дали тебе это осознать!
«Я» для комбайна — это и есть Альянс. Для Альянса никогда не было конфликта человечества и Альянса. Потому что человечество, с точки зрения Альянса, не было агентом, значит, не к кому было применять милосердие, никто и не был свободен! Вортигонты? Вортигонты были точно такими же! Другими, но подход, взгляд, позиция... Их общая мысленная связь, координация и даже безразличие отдельных вортигонтов к смерти складываются в точно такую же картину.
Именно так их видит Альянс. Единый Вортигонт. Единый Вортигонт использовал мелких... неразумных, должно быть, для того ещё, только вторгающегося Альянса, клеток человечества, которое не успело стать Субъектом. Альянс посчитал Вортигонта врагом. Альянс победил Вортигонта, в принципе не воспринимая отдельных вортигонтов как что-то, заслуживающее внимания. И только тогда, после Семичасовой войны, после начала оккупации, после первых контактов с «неразумным скопищем агентов», с человечеством, — Альянс осознал, что может быть — иначе. Раньше таких, как люди, существ, не достигших... коллективного разума? В общем, таких не-Агентов Альянс просто ассимилировал. Как человек приручал животных? Нет, не так: у тебя просто нет хорошей аналогии!
Альянс сам некогда был разными Агентами. Ты уверена в этом. И слияние отдельных Агентов в нового единого Агента — это нечто совершенно нормальное, даже обыденное для мультивселенной Half-life. Обыденное для Альянса — и невероятное для людей. Ведь люди не могут сливаться в одно существо, ещё и преимущества от этого получив! Да, у людей есть страны, государства, семьи, национальности, дружба, в конце концов, — это всё не то.
А Альянс, получается, не делал, со своей точки зрения, ничего плохого. Человечество — не Агент, следовательно, просто не к кому относиться с милосердием, не говоря уж о свободе! Причём Альянс, ассимилируя человечество, тратя на это ресурсы, время, кадры, — даже, пожалуй, это милосердие проявил. Включил «меньшего своего» в себя, возвысил — поделился разумом. Альянс жесток к своим солдатам? Это всё равно, что сказать, будто бы человек жесток к своим рукам или ногам, когда их перенапрягает для какой-то цели. Получается, исцелять — нечего? Все странности, заканчивая лёгким объединением Советника и Координатора воедино, нашли одно большое объяснение. Должно быть, Альянс даже не понимал слово «политика», ведь в его модели не было стольких... агентов. Стольких человек! Сколько всего было таких же, как Альянс? Десяток? Сотня? Тысяча? Не больше.
Вы видели жестокое тоталитарное общество, а Альянс видел разворошённый муравейник с какими-то слишком уж самостоятельными муравьями. Вы видели жестокую политику, Альянс проявлял милосердие к странному виду муравьёв. Зеркально — так сказала Элла? Но теперь всё изменилось. Советник осознал, что вы — отдельные, самостоятельные агенты. А вы осознали, что Альянс — это один-единственный агент. И вам — незачем враждовать?
— Мы не знаем, как себя вести, — честно признаётся Элла. — Мы не сталкивались с коллективным разумом до этого.
— У Альянса не существует шаблонов поведения относительно малых автономных агентов, не теряющих автономность при кооперации, — зеркалит Советник. — Мы ожидаем диалога. Элла Мэйдж — агент-представитель, оптимизированный для диалога с другими агентами?
— Не лучшая моя функция, — хмыкает Элла. — Думаю, сначала нам нужно создать что-то вроде... интерфейса. И я знаю, кто этим займётся. Кристо ты не мог бы связаться с Советником и Координатором напрямую?
— Получен запрос на процедуру согласования терминологии и конвертации ценностей, — после паузы констатирует Советник. — Процедура инициирована. Предполагаемое время завершения согласования: тридцать один час. Предупреждение: прогноз обладает низкой надёжностью. Необходимо информирование о предположительном завершении процедуры согласования, агент-лидер Элла Мэйдж?
В голове Эллы мелькает капля раздражения, которая сменяется спокойствием хорошо обдуманного решения:
— Информируй меня через Кристо, Альянс, — поворачивается к тебе. — Ну вот и всё, подруга.
— А вортигонты? — ты наконец-то распуталась в одном, но теперь запутываешься в другом.
— Ты обещала им помощь? — хмурится Элла. — Давай-ка отойдём подальше? — взмахом ладони открывает портал. Нет. Ей открывают портал! Её спутник по имени Джеймс — и ты не можешь понять, как он это делает. — Обсудим сначала наедине?
> будь Энтони Даффи несколько раньше
Ты летишь сквозь тоннель, переливающийся множеством цветов, падаешь сквозь многоцветные облака, и неестественно глубокое синее небо становится морем, а облака — пеной, и чайки, кричащие над водами, вдруг оборачиваются молчаливыми воронами, которые исчезают следом за морскою пучиной. От них остаются только чёрные крылья, истлевающие, кружющиеся вихрями ярко-красного пламени и праха. Это и есть первая мысль Оракула, которую ты слышишь изнутри:
— Всё — прах.
Эта мысль пульсирует круговоротами видений, пылает зыбким колдовским пламенем, движется, кажется, против потока времени, куда-то в бесконечное прошлое, туда, где разум Оракула соединяется... с чем? Или даже — кем? Из какого источника черпает он информацию?
Ты впервые видишь настолько быстро меняющийся, внешне бесструктурный, но на самом деле сложный и упорядоченный разум. Целый лес из титанических кристаллов — память, на поверхности которой ты оказался. Ураганный ветер — желания, мотивы, столь многогранные, что ты не можешь предугадать, в какую сторону будет следующий порыв и не собьёт ли он тебя с ног. Ярко-красное солнце в беззвёздном небосводе — что это? Что оно символизирует? Ты не понимаешь! И мысли, мысли, мысли! Мысли светящиеся, мысли сверкающие, мысли чёрные и белые, мысли-запахи, мысли-свет, мысли-давление, мысли-щекотка, мысли-мелодии, мысли-шумы, мысли-вороны, мысли-звёзды и мысли-лёд. Танец безумия! Хоровод рождения-и-смерти!
Оракул не был человеком. Он был чем-то иным! Не искусственным интеллектом, не человеком — нет, он был одной из сущностей, изначально чуждых материальному миру. Ты ловишь мысли, ты путаешься в кристаллах памяти, находишь только частицы ответов, подталкивающие искать всё дальше и дальше, дальше и дальше... Что удерживает эту сущность в материальном мире? Откуда она происходит? Как связана с Колдовским кланом? На что способна? Каковы её истинные цели? Как она связалась с тобой, если не владеет иномагией? Что она, Моргана побери, такое?!
— А, — шёпот десятков разных голосов настигает тебя и окутывает, дробясь эхом в кристальном лесу. — Энтони Даффи изволил заглянуть к нам в гости. Мы рады новому голосу, новому взгляду, новым идеям... Иди же! Ступай дальше, вглубь, путайся, познавай, ищи ответы! Ищущий да найдёт — стучащему да откроют!
— Я здесь не за этим, — берёшь себя в руки, фокусируясь в одной точке. Тьма окутывает твои руки, струится из твоих волос, стелется плащом за твоей спиной. — Обойдусь без ответов.
— Зачем же ты здесь? — шепчут и кричат, поют и молвят голоса. — Чего ты жаждешь? Каково твоё желание?
— Убить тебя, — сжимаешь зубы, сосредотачивая всю волю воедино, — и с размаху ударяешь ближайший кристалл. Тот лопается, тонкие острые осколки пытаются впиться тебе в кожу, разорвать тебя, разрезать на лоскуты... Тьма поглощает их и выплёвывает обратно, истаявшие, точно обглоданные кости.
— Убить? — шепчет Ханна, ухмыляясь. — Ты хочешь меня убить?
— Тебе не тронуть Лорда Слизерина, — поигрывает палочкой Волдеморт, показываясь с другой стороны.
— Смерть — это слишком необратимо, — качает головой профессор Райс, выходя из тени.
— Глупые иллюзии, — бросаешь ты Оракулу. — Иллюзии ничего не стоят здесь! — И ударяешь уже со всей силы.
Образы рассеиваются. Кристальный лес взрывается, распадается. Чужие мысли рассеиваются, исчезают, угасают в твоей тьме. Остаётся только красное солнце в чёрном небе — и далёкое карканье. Победа? Ты тянешься к солнцу, чтобы погасить и его, тянешься к источнику звука — и неожиданно не можешь дотянуться. Как будто ты пытаешься уничтожить что-то бесконечно далёкое! Или просто настолько скользкое, что даже воля, даже тьма не может это поймать. Что символизирует солнце?
— Не стоит столь опрометчиво судить об иллюзиях, — качает головой профессор Райс, рассеивая образы Волдеморта и Ханны. — Не все вещи таковы, какими кажутся.
— Только глупцы недооценивают силу своих врагов, — хмуро смотрит на тебя Волдеморт, взмахом палочки стирая образы Ханны и Райса.
— Доверие — это путь к погибели, — вздыхает Ханна, двумя заклятьями убивая Волдеморта и Райса.
Нереальность распадается на четыре варианта, и ты распадаешься следом, с трудом вмещая четыре точки зрения. Ты висишь в пустоте и пытаешься дотянуться до алого солнца. Ты уворачиваешься от собственной тени, оживлённой профессором Райсом. Ты пригибаешься, пропуская над собой «аваду» Волдеморта. Ты парируешь целый каскад смертельных чар от Ханны.
Усилием воли ты стираешь лишние точки зрения, оставляя лишь одну. Ту, в которой ты почти победил. Ты висишь в пустоте, и красное солнце освещает твою тьму, такое жаркое и давящее, такое влекущее и манящее. Тьма истаивает. Ты падаешь вниз, утратив крылья. Торжествующе кричит ворон. Кружится голова. Чужой шёпот ввинчивается в голову, грозя разорвать её на части:
— Ты хочешь стать сильней? Ты устал проигрывать? Ты устал не понимать? Ты хочешь? Хочешь? Хочешь?
— Хочу! — кричишь в ответ, пытаясь атаковать его, но не дотягиваясь, не дотягиваясь, не дотягиваясь...
...Ты сидишь на чёрном троне, и колдун в синем плаще с алыми звёздами склоняется перед тобой. Он преподносит дар. Это книга, вернее даже — Книга. Великая Книга, каждая страница которой способна свести с ума — или же даровать бескрайнее могущество. Ты протягиваешь руку, но вместо книги в руках колдуна — змея. Она тянется к тебе зубами, но ты хватаешь её первым и душишь. Колдун одобрительно кивает, и ты видишь в его глазах ответ:
...Ты смотришь в Озеро, и Владычица Видений держит тебя за руку. Ты видишь собственную судьбу. Ты видишь будущее во всех его вариантах. Это знание нестерпимо жжёт твою голову, и даже хладная рука Владычицы не в силах умерить это пламя. Тогда ты тянешься к чехлу и медленно достаёшь кинжал. Резким движением перерезаешь Владычице горло и бросаешь её в Озеро. Алый цвет оставляет из всех видений только одно. То, в котором ты:
...Падаешь в бездну. Бездна эта полна ледяного пламени и шелеста опадающей листвы. Ты — просто ещё один лист. Но ты не хочешь быть листом! Ты становишься птицей, но никакие крылья не могут удержать тебя в том, что заменяет здесь воздух. Тогда ты становишься человеком и переворачиваешь бездну. Теперь ты не падаешь, а воспаряешь в небеса Скайи! Облака, проносящиеся мимо, показывает тебе истину:
...Ты видишь, как колдуны левитируют бесчувственные тела Энтони, Ханны и Теромоса на жертвенные алтари. Ты чувствуешь собственную пульсирующую мощь. Само пространство, сама реальность здесь, в сердцевине Эллаола, искажена, искривлена, чужда, инакова, и только это позволяет тебе, известному здесь как Оракул, продолжать существовать и даровать колдунам знания и наставления. С каждой жертвой ты приближаешься к своей подлинной цели. Твоё многомерное внимание обращается в прошлое и будущее, ведь они — едины для тебя. Там, бесконечно близко и бесконечно далеко, пылает алое солнце, скрывающее за собой единственную правду в океане изменчивой лжи:
...Кристаллы сливаются уже не в лес, а громадье, неподвластное ни смертному, ни бессмертному взору. В гранях кристаллов — видения и знания, и ты стараешься не смотреть ни в один. Бескрайний кристальный лабиринт, далёкий и иллюзорный, неожиданно оказывается рядом, и ты невольно ступаешь внутрь. Нет пути назад! Влекомый шёпотами и амбициями, ты намерен пройти этот лабиринт, добраться до его центра и получить величайшую власть, какую только может даровать Владыка Перемен! Сверхъестественным чутьём давно и безнадёжно сумасшедшего ты чуешь дорогу туда, внутрь, к заветной цели, стуча копытами, цепляясь щупальцами и когтями, рвёшься, рвёшься, рвёшься, пока вдруг не замираешь перед собственным отражением и не осознаёшь, что не сдвинулся даже с места. Отражение смеётся и исчезает, сменяясь следующим видением:
...Тысячи тысяч рабов трудятся в чёрных залах. Залы эти простираются на тысячи километров, и труд этот — тайный, сокрытый. Никто на поверхности понятия не имеет ни о залах, ни о труде, ни о, тем более, его великой цели. Твой разум скользит по этим залам, ощупывая, проверяя результаты многовековых трудов. Ты жалеешь, что утратил столько технологий, когда Владыка направил Люос в Пустоту и когда Осквернитель разрушил все изменчивые чудеса на поверхности. Вдруг ты замечаешь неладное и смотришь вглубь самого себя. Кто смеет вторгаться в твои мысли? А, это ты, союзник. Раз ты здесь, то не пора ли прислушаться к Голосам Истины? О чём они говорят теперь? Ну-ка, ну-ка:
...Ты смотришь на великий источник силы. Чудо из чудес! Свет легионов душ, очищенный, сжатый в ярчайший из камней, что только может существовать. Ты тянешься к нему. Тянешься руками и тянешься душой. Ты не можешь использовать эту космическую мощь сам. Она распылит тебя, сожжёт твою душу, выдавит внутренности из твоего тела, обратит прахом каждую твою мысль! Но есть некто, кто способен оценить этот дар и вручить тебе силы, сравнимые только с могуществом величайшего из еретиков! Ты не можешь управлять силами камня, но ты можешь направить их в нужную колею. И когда ты делаешь это, то сама реальность трескается, раскалывается, пуская оттуда, из-за пределов, ветер перемен. Ты смотришь в расколотую реальность и протягиваешь дар. Ты чувствуешь ответный взгляд. И когда ты встречаешься с ним, пелена видений и знаний, истинных и ложных, временных и вечных, возможных и запретных, безумных и разумных, странных и пугающих, застилает твой разум, вбирая в себя, стирая и восстанавливая, познавая и забывая, убивая, но, вместе с тем, оставляя в живых...
Хрипло смеётся ворон. Пылает алое солнце в тёмно-синих небесах. Мысли рождаются серебряными струями и осыпаются серым прахом. В конце концов, всё — прах. В конце концов, не останется ни тебя, ни всех, кого ты знаешь. Минут эпохи, и даже память о памяти о тебе — растворится в водах времени. И лишь безумцы, никогда не бывшие людьми, продолжат смеяться над твоей самоуверенностью.
