Но первая половина плана должна быть исполнена всё равно, даже вне зависимости от твоей победы. Есть вещи, которые выше победы Нелуны здесь и сейчас. И ты должен помочь их реализовать. Тем более, если тебе это интересно! Давненько ты не работал алхимиком, давненько не переплетал вещи в сосуде своей души, давно не играл идеями, соединяя волшебство и иномагию. Вновь это время — время творчества и созидания!
Ты кладёшь Крылья Порядка на Наковальню Времени, и Гефест обрушивает на них молот, размягчая причинно-предопределённость до порядков, когда в неё может вмешаться и смертный человек. Здесь и сейчас твоя воля и твоё представление способны манипулировать идеями, что воплощают Крылья — всем бесчисленным множеством идей, неизмеримым математическими языками. Лилит поёт для тебя истину, и жар Гефеста дарует тебе силы. Это не обязательно, на самом деле, но это значительно ускоряет весь процесс. Здесь, близ критической точки, обычные игры алхимиков со временем не сработают, и ты обратился к помощи самой Игры в лице Обитателей-богов.
Ты отделяешь идею Парности. Крылья становятся Крылом. Так удобней — незачем повторять все манипуляции дважды. Бросаешь взгляд на Гефеста. Тот понимающе взмахивает молотом, разрушая эту сущность — вернее, разрушая её тень на той части Платоновой Пещеры, где находишься сейчас. Парность не понадобится тебе, даже напротив, помешает. Ты делаешь не талисман, но что-то всё же уникальное, и сопутствующие Парности контексты могут его ослабить.
Ты вслушиваешься в песнь сущностей и черпаешь временные силы. Да. Вот так. И так. И, должно быть, эдак. Ты аккуратно вынимаешь идею Птичности из Крыла. В конце концов, все мы — это связи. И ты переплетаешь, разделяешь и совмещаешь их, действуя волшебной силой, чудотворством, через сосуд своей души. Из Птичности ты вычленяешь Физичность Птицы. Это непросто — века назад ты в последний раз занимался настолько абстрактными превращениями. Достаёшь из капчалога заранее подготовленного человека и извлекаешь из него Человечность. Соединяешь Физичность Птицы и Человечность, получая Физичность Человека. В этой физике выживет почти любой человек. Выбрасываешь останки донора, и Гефест утилизирует жалкий мусор Молотом. Расплетаешь то, что осталось от Крыла, в Полётность, Порядок и Власть. Власть, Порядок и Физичность Человека сплетаешь воедино, и этот долгий, кропотливый труд ускоряет своим присутствием Гефест, облегчает своей аурой Лилит. Полученное можно назвать Насильственным Очеловечиванием Физики.
Таким образом, нужный набор идей получен — теперь время созданья артефакта. У тебя есть две универсальные заготовки: плоть бездны и якорит. Первая используется, если нужно что-то узкоспециализированное, максимально эффективное и быстро. Второе — для вещей более... вечных и, что важно сейчас, стойких к воздействиям извне. Отдельно полезна нейтральность якорита относительно магии.
Берёшь якоритовый шарик и аккуратно, филигранно развязываешь его целостность. Якорит практически не поддаётся таким воздействиям, и тебе понадобились бы столетия и весьма экзотические сочетания воздействий, однако в присутствии Гефеста и Лилит хватает лишь минуты. Вплетаешь в связь Насильственное Очеловечивание Физики и — отдельно, без совмещений! — Полётность. Неплохо. Натягиваешь связь обратно, вновь пользуясь ускорением от Гефеста и упрощением от Лилит. Отпускаешь натянутый канат, напоследок укрепляя одной только каплей волшебства и тут же прибегая к помощи Лилит для минимизации последствий.
Неплохо получилось, хотя многие, кхм-кхм, претенденты на гордое звание помощника ученика алхимика, вроде того же бездаря-Снейпа, сказали бы, что это ювелирная и шедевральная работа. Глупость какая! Вот конверторы Велисо — это да, это был подлинный шедевр, и отдельная твоя гордость — возможность их буквально штамповать. Вот где ювелирная работа — превратить околоталисманы в предмет для штамповки! А эта поделка — неплохая, но не более того. Эх, как упали стандарты со времён первых иномагов! Помнится, вы с Эжаком однажды... Впрочем, не время предаваться воспоминаниям. Дело не закончено.
Ты возвращаешься в Край Неверного Утра, на сей раз — к Джулии Сайнс. Джулия как раз заканчивает исцелять вортигонтов, с трудом, но сумев убедить Альянс, что стоит отпустить их в обмен на некоторую помощь. Она соединяет вортигонтов воедино, исцеляет разрушенные мыслесвязи и сущность-связи, но не в силах восстановить общение и цикл перерождения единого народа вортигонтов. Она оперирует лучом, и то долей лишь его могущества. Ей не повторить достижение Хранящей, не дотянуться до другой метареальности, от Леса бесконечно удалённой. Для Нелуны это будет не достижением — банальным ходом, потому вортигонты пойдут за тобой, а не за Джулией.
Однако Принцесса Свежести Утра тебе понадобится в несколько ином аспекте. Ты являешься перед ней и говоришь:
— Привет. Похоже, одному из игроков скоро потребуется исцеление.
Ты искренен в своём желании помочь, и ни она, ни Сайик не распознают обмана. Сложно распознать обман, когда он действительно отсутствует!
Закончив дела в Краю Неверного Утра, ты отправляешься в Край Осеннего Уюта. Проводишь недолгую беседу с Лаад, убеждаясь в актуальности давних договорённостей. Перемещаешься затем в Птичий Ковчег. Лилит провожает тебя до Алатырь-камня, и ты ведёшь разговор с Гаганой. От неё тебе почти что ничего не нужно. Одна маленькая просьба, стоящая малой доли её внимания. Гагана исполняет её, как только узнаёт, зачем. Ты помогаешь ей в исполнении, уточняя место-время-состояние. Потребуется некоторое время, но Пророк будет доволен твоей работой.
> Будь Грэмом Фергюссоном
Ты рассеял красное свечение, и перед вами раскинулся город. На миг у тебя захватило дыхание от зрелища. Ковчег изнутри был намного больше, но город — Город был плотней. Лабиринт в Ковчеге превращался в настоящую кашу тропинок и ветвлений. Лабиринт в Городе разделялся на взаимосвязанные уровни, не распадался, но продлевался, упорядочивался в мириадах новых, незнакомых тебе измерений, точно причинно-следственность сошла с ума! Это был порядок, но порядок сумасшедшего, божественно сложное устройство, но устройство не то сломанное, не то намеренно испорченное — восстанавливаемое и порченое тысячи раз подряд, пока от оригинала не осталась архитектура, а форма и сущность функций окончательно не ускользнули от понимания...
Город был величественным и тусклым. Вверх устремлялся он сотнями небоскрёбов. По острову раскинулся он единым зданием, окутанным линиями транспортных магистралей. Низ острова таял во мгле, простирался дальше, в инореальность: Город точно опирался на неё. Опираться на иное? Стоять на нём? Но как?
Дыхание самого времени окутывало, пронизывало город. Колоссальные механизмы, медленно движущиеся меж небоскрёбов, работали будто нехотя, давно потеряв точность и размеренность движений. Исходящий от них гул навевал мысли об умирании и тлене. Бесчисленные стены и крыши, некогда яркие, давно выцвели и покрылись сеткой трещин. Ветер тоскливо завывал меж высоток и проржавевших конструкций, бывших не то антеннами, не то строительными лесами, ставших памятниками прошлому величию. Посеревшие, полуживые стебли свисали из окон, вились по карнизам, а где-то и вовсе раздирали стены на части. Во многих зданиях горел свет, где неестественно яркий, нарочито искусственный, а где — тусклый, моргающий, будто угасающий — и угасающий не первый год...
Смешанные чувства вызывало это место. Ещё живое, работающее, населённое — ты видел чьи-то силуэты, мелькающие за окнами, да и эти гигантские механизмы — кто-то ведь поддерживал их работу? Это, безусловно, город индустриалов — или был им. Но вот в полном ли порядке этот город — или что-то, кто-то его испортило? Загадка! В конце концов, ты не знал, что такое «норма» для индустриалов. Только профессор Райс да Прометей, если верна твоя гипотеза, смогли бы ответить. Может, кто-нибудь ещё из первых иномагов, вроде Сирени, наверняка — Ивицер и Инфуцор... Нет уж, их ты спрашивать не будешь!
Жаль, нельзя спросить Хранящую. Вернее, можно, ты пробовал, но тебе она — не отвечает. Сколько же исторических, метаисторических, постисторических, предысторических вещей она должна знать! Она ведь буквально участвовала чуть ли не во всей истории листа, а может, даже ветви или Древа! Ты ещё расспросишь её, обязательно расспросишь, если (когда!) вы победите — у неё не останется причин молчать. А вот сколькое знают индустриалы, нужно будет уточнить. Безусловно, немало, слишком много источников сходится в этом. И, вообще-то, задача не из индустриалов знания добыть, а разобраться, что делать с Городом. Кто о чём — а ты об истории опять! Между тем, если Город действительно... чем-то поражён, то его история вам очень пригодится.
С этими мыслями летел ты в хвосте отряда, и феникс кружил над вами, и Бет парила рядом, уцепившись полупризрачной рукой за твою одежду, невесомая и полунастоящая... Иномагия не сделает её настоящей. Не той ценой, на которую ты бы согласился. Ты говорил ей, а Бет вспоминала Фло по рассказам Бойла. Роберт Бойл — иномаг отражений, мастер, пусть и далёкий от Фло, но считающий её едва ль не идеалом. Ты знал больше него, чего стоило Фло то, чего она достигла. Ты не верил, что Бет сможет так же, а если и сможет — что это будет та Бет, которую ты ценишь, та Бет, которая влюблена в тебя, Бет, на чувства которой ты не готов пока ответить.
Вздохнул про себя. Ты не мог её обидеть. Ты никогда не заговаривал с ней о её чувствах, о своих чувствах, о вас. А она была просто счастлива быть рядом, ослеплённая своей любовью, готовая пойти на всё, чтобы быть с тобою рядом... Подозревала ли она, боялась ли, что ты её отвергнешь? Ты не знал. Мог узнать, в конце концов, на такие простые вопросы лабиринт легко давал ответы. Ты не хотел спрашивать. Ты просто видел её искреннюю радость. Пусть радуется! В конце концов, каждая аномалия может стать для тебя, для неё, для всех вас — последней. Каждое мгновенье реальности — ценно, и ты просто не хотел эти миги омрачать.
Вы аккуратно ступили на край острова, за которым клубилась мгла: сверху пар, ниже — не-пар. Здесь было жарко и влажно, и редкие порывы ветра не несли облегчение. Ты вдруг подумал, что это место, этот Город — он ведь тоже осенний. Не так, как мыслится обычно осень, но, должно быть, Лаад он понравится.
Вы медленно направились по серой земле к ближайшей двери. Конечно, можно было подлететь к небоскрёбу или поискать окно с силуэтами за ним, найти самих индустриалов — но хотелось бы получить больше информации перед официальным контактом. Да и будет ли этот контакт официальным? Сами индустриалы никак не отреагировали на появление в твоём Краю. У тебя мурашки по спине пробегали: а какими будут не-индустриалы, если индустриалы уже стоят на краю Бездны? Успокаивало, что Город здесь, в реальности, и серый бетон под ногами не проваливается, и «верум» исправно шепчет, что это настоящий материал. С другой стороны, а как индустриалы смогли сделать свой город настолько настоящим? Очередная загадка.
Эта часть... гигаздания, как его назвала Бет, была менее обшарпанной. Металлическая дверь и вовсе выглядела новенькой. Денис медленно поднёс к ней руку и дотронулся. Ничего. Затем так же медленно нажал на красную кнопку рядом. Дверь с тихим свистом уехала вниз. В тёплом свете «люмосов» осмотрелись внутри.
Ничего особенного. Сюда не долетал гул гигантских механизмов из центра Города, зато слышалось гудение послабей откуда-то из-за стен. Комната оказалась полностью пустой, только что в полу и стенах виднелись некие... разъёмы? Похоже, некогда туда подключалась какая-то техника, но сейчас не осталось ровным счётом ничего. На потолке не горели внешне целые люминесцентные лампы, выключатель — отсутствовал. Ровно одна дверь ведёт куда-то вглубь гигаздания. Ни кнопки, ни замка.
— Готовы? — скорее риторический вопрос. Гарри направил палочку, чуть помедлив, бросил: — Алохомора.
Дверь бесшумно отъехала в сторону. За ней — металлическая лестница с поручнями, ведущая резко вниз. Лестницу освещал тусклый жёлтый свет замызганных ламп накаливания. Прежде чем начать спуск, ты «ощупал» лестницу иномагией, насколько можно было, не погружаясь в паутину. Без толку — тени были запутаны, перемешаны друг с другом. Ты чувствовал, что есть алгоритм, по которому можно восстановить хронологический порядок теней, да только искать его — до скончания времён.
Ты первым ступил на чуть влажные, а потому скользкие ржавые ступени. Поручни пришлись кстати, но ты держался за них только правой рукой. Левая направляла палочку-фонарик вперёд. Слишком уж тусклый свет был у ламп, напрягать глаза — без тебя, и так уже посадил зрение за книгами, хорошо хоть мадам Помфри с этим помогла...
Лестница упёрлась в очередную дверь, на сей раз ржавую, с самой обыкновенной ручкой и встроенным замком.
— Алохомора, — шепнул ты. Толкнул дверь внутрь.
Вы вошли в достаточно большой зал. Как и комната наверху — чистый бетон, никаких украшений, вот только лампы — снова люминесцентные, голубые — работали, заливали помещение холодным мертвенным светом. Около стен мерцали зелёным экраны на вделанных в стены металлических подставках, а ниже них — вполне знакомые клавиатуры с латиницей и арабскими цифрами. Терминалы? Но к чему?
Никаких дверей из этого зала не вело. Было тихо, как в гробу — прочном бетонном гробу, должно быть, способном пережить какую-нибудь бомбардировку. На терминалах — просто мерцающий курсор. Они никак не реагировали на нажатие клавиш, кроме одного. Гермиона быстро перепробовала несколько команд, но терминал среагировал только на «help» надписью:
Соединение с нижними уровнями разорвано. Ожидайте отклика...
Ты с трудом выудил смутные образы людей, что-то быстро печатающих за этими терминалами, а ещё — что в этот зал некогда вели целых три двери. И той, через которую вы зашли, пользовались редко. На месте двух других сейчас остался только бетон. Погодите-ка, был ещё один... выход?! Ты резко обернулся. Дверь, через которую вы вошли, уже исчезла, обратилась бетоном. Следом за ней исчезали выключенные терминалы. Ничего иного в этом исчезновении не было. Они просто распадались на частицы и втягивались в то, что ты раньше принимал за разъёмы. Высокая технология прямиком из последних разделов постистории — ни капли иномагии. Ты уже знал, что увидишь, когда повернулся к рабочему терминалу:
Отклик получен. Начата процедура изоляции. Ожидайте...
— Взрываем стену! — крикнул ты, невербально поставив символ на месте одной из некогда дверей.
— Стенобой, я веду! — мгновенно среагировал Гарри.
Это вы заучили на тренировках — модели ситуаций и быстрые реакции на них. К сожалению, не до совершенства — слишком мало было времени, большая часть ушла на банальные отработки чар и связок до рефлекторного уровня. Тем не менее, ты вовремя подхватил действия Седрика и Гермионы, закрыл свой сектор щитом вместе с Бет, оттеснил Дениса за спину. Гарри выпустил три заклинания подряд — ну, ты знал, что это три заклинания, но от скорости они выглядели как одно-единственное.
