— Есть места, куда не стоит спускаться даже лучерождённым, — возразил Денис.
— Есть причины, по которым мы с Принцессой готовы спуститься в самый низ, — Сайик небрежно достал из кармана артефакт из якорита в форме человеческой ладони. — Эта вещь создана не самым чистым путём, но хорошо нам послужит. Не стоит волноваться, я защищу Джулию от всех опасностей, какие только могут там грозить.
— Можно мне с вами? — вдруг спросил тот, от кого никто вопроса не ожидал. Конфигуратор-чемоданчик вылетел из руки Гермионы, и Джулия подхватила его за ручку:
— Конечно, можно! — и даже ограниченный искусственный интеллект ощутил её благосклонность. — Мы обязательно найдём твоего первого пользователя! Думаю, ты сможешь нам помочь. Морулис?
— У вас есть ещё минута.
— Бет, да? — Джулия вместе с Конфи оказалась у серебряного тела. Прикоснулась к голове, и свет озарил её, отражаясь тысячей бликов в серебре. — С тобой всё будет хорошо, обещаю, — обернулась к Гарри. — Она придёт в себя, но не сразу. Я не могу слишком ускорить процесс, двум сущностям нужно время, чтобы привыкнуть быть единым целым. Морулис, ты готов?
— Я готовился к этому моменту не один век. Ко встрече с Убийцей нельзя быть готовым.
— Ты не будешь один, мой старый добрый недруг, — молвил Ивицер, протаивая из полумрака Города. — Пусть это будет последний наш совместный бой...
— ...он же будет величайшим, — закончил ничуть не удивившийся Морулис. Силы Пустоты обвивали его, точно материальные тени, и радужные отблески в его глазах сменились фиочёрными. — Я убью тебя после него, — и сделал шаг к колдуну. Протянул руку.
— Может быть, — улыбнулся Ивицер, шагнув навстречу, без колебаний взял Морулиса за руку. Тени вились следом за колдуном, нематериальные, напоминающие разломы, и, кажется, не-звёзды ласково светили оттуда, а над ними — и сама Нелуна. — А пока покажем этому глупцу, каково это — злить моего мастера и твоего мастера одновременно.
Тьма окружала их, всё более и более плотная. Двоякой была та тьма: разверсть инонереальности, пронизанная не-светом, и хаотические клубы Пустоты, пронизанные исчерна-фиолетовыми вспышками. Две тьмы соединились — и развеялись, унося присутствие бывшего хозяина и бывшего слуги.
В свою очередь, оно вернулось в следующий же миг. Здания вокруг пролома взорвались, камни, осколки и пыль были встречены волшебными щитами. А когда они исчезли, оно предстало перед командами Грэма и Джу в ослепительном великолепии. Многоцветный вихрь образовывал смутный, изменчивый силуэт, отдалённо похожий разве что на модулятор напряжённости реальности, вот только эта самая напряжённость здесь — зашкаливала.
Теперь, когда оно не скрывалось, истинная природа существа подавляла всех, кроме разве что Сайика. Даже Джу смотрела на Убийцу бессмертных со страхом: знания подсказывали ей, каково его могущество. Сама реальность дрожала, грозила треснуть и распасться от его давления, оставив после себя лишь чистое небытие... Кто может ему противостоять? Как можно справиться с тем, кто бился с чистыми богами — и побеждал? Пожалуй, сам Свет Элис с трудом бы сдерживал его, закалённого эонами боёв!
Но не свет бросил ему вызов. Тьма! Тьма окружила пёстрое сияние, и тысячам щупалец искривлённой физики, тысячам взглядов самой Бездны, миллионам оружий и защит, изобретённых им за всю его вечность, — им не за что было зацепиться. Полог тьмы окружил Убийцу и сомкнулся непроницаемым куполом, в котором соединилась хаотическая нематериальность Пустоты, непознаваемость самой Бездны и неизменная изменчивость Нелуны, Силы, что соединяет разности. А потом этот купол тремя быстрыми рывками сжался в точку и исчез. Далёкие отзвуки торжествующего смеха Ивицера Творцева донеслись напоследок из неведомого места — и медленно, мучительно медленно затихли.
Воцарилась тишина — тишина жуткая и могильная, словно оно и атаковавший его дуэт ещё здесь, спрятались за шторкой, продолжают борьбу в плоскостях, немыслимых смертным магам. В общем-то, так оно и было, вот только могильность да тишь разорвала на клочки реплика Сайика:
— Давно пора было это сделать, — ослепляюще улыбнулся он. — Готова ли ты, Принцесса Джулия?
— Полностью, о Принц Сайик, — улыбнулась Джу ему в ответ, мягко и тепло. — Мы ненадолго!
Лучерождённые рассыпались золотыми искрами (Джу) и зелёными травинками (Сайик), чтобы появиться у провала в саму Бездну — или того приближения к ней, которому открылся Город. Они взялись за руки: Принцесса справа, Принц слева — вместе сжимая дарованную Ивицером якоритовую ладошку. Вдвоём ступили вниз.
В тот же миг упорядоченный, познаваемый мир остался позади, и невыразимое нечто окружило пару. Засветился якоритовый амулет, и изумрудные лучи его, просвечивая сквозь ладони, отогнали мрак, обратив его всего лишь в сумрак. Сайик ловко ухватил оранжевую нить, явив взору Джулии связь Элизабет и Фоукса, а затем перевернул мир, пользуясь приёмами, свойственными иномагам. Нить обратилась в тропинку жёлтого кирпича, тающую в темноте. Освещая её светом бывших Крыльев, а ныне Ивицеровым твореньем, соединяющим сущность человека, самого порядка и каплю волшебства, двое поспешили к цели.
Многое случилось на этом пути — пути, столь похожем и непохожем на тот, что некогда прошёл Эжак Су. Над бездонными пропастями стелилась кирпичная тропинка, обращаясь тоненьким канатом, и светлячки инобытия кружились около — светлячки, подобные Убийце бессмертных, но столь же от него далёкие. По тёмным влажным бетонным коридорам прошли лучерождённые, отбиваясь от уродливых созданий, лезущих на запах свежатинки. По странам мрачных, потусторонних чудес шли они за путеводной нитью, а чуждые не то птицы, не то змеи, силились запутать спрятать нить среди тысяч отражений. По зеркальным водам плыли они, старательно не смотря наверх, на то, что заменяло этому месту солнце. По брошенным городам, по тающим отраженьям, в тумане войны, в нелунном свете, сквозь преисподнии и раи, выше самих Высоких Небес и ниже Тверди они шли. И всё, что они встречали на своём пути, было бесконечно далеко от первоначального облика: изумрудное сиянье амулета защищало от первообликов, ведь каждый из них мог поглотить, взболтать и выплюнуть наружу сами сущности, сам дух лучерождённых.
Долго длился их поход. Миновали, должно быть, годы, прежде чем вдали показался оранжевый свет птицы феникс, Фоукса. Измождённые, но не сломленные, поддерживаемые бесконечным потенциалом собственных лучей, Джулия и Сайик следовали за фениксом, а тот следовал велениям Гаганы, Ивицером направляемой в очередь свою. Фоукс летел над пропастями, кружился в водоворотах видений, порой расставался с жизнью и тут же возрождался в прежней форме, подпитываемый богиней птиц. Летели следом и Джулия с Сайиком, ведь амулет даровал им и полёт, полёт концептуальный, божественный, не делающий разницы между воздухом и вакуумом, океаном и глубинами звёзд, хладным камнем и плотью нейтронных звёзд. Исцеляющее Утро и Ранняя Весна следовали за птицей, воплощающей исцеление и возрождение, и у Утра в руках смотрел и учился Конфигуратор, искусственный интеллект, соединяющий технологии индустриалов и пожелания Шамана Тени.
По дрожащим дорогам меж пёстрых островов, висящих в хаосе, что бесконечно близок к Истинному, но бесконечно же от него далёк, пролетели трое. Тень Убийцы мелькнула там, вдалеке, когда к цели приближались. К счастью, Убийца не обратил внимания на очередную флуктуацию метаобласти. Его ждало возвращение к провалу и битва с Ивицером и Морулисом — битва, итог которой смутен и неясен, и даже я не могу предсказать, кто победит и какой ценой.
То, что предстало перед взором Сайика и Джулии, не было человеком. Человеческое тело не способно вынести изменчивость этого места; якори Игры уже не могли его возродить — лишь не позволяли душе исчезнуть, удерживали на одном месте. Искра серебряного света, холодного, колючего, но чистого — таким было внимание Инфуцора, удерживающего, точно звезда планеты, личность Грэма вокруг себя. Исковерканная, покорёженная, перепутанная, личность эта, тем не менее, жила, и Фоукс печально закричал при её виде.
Джулия распалась солнечным свечением, отбрасывая человеческую оболочку, ненужную, мешающую ей сейчас. Мыслями-лучами, ладонями-желаниями обхватила она Грэма и начала работать. То была долгая, кропотливая работа, и Сайик показывал, с чего ей следует начинать, а после отгонял многоцветных созданий, норовящих пожрать не Грэма, не её и не его, но амулет и чемоданчик.
Многоцветное зарево возрожденья так и не вспыхнуло, когда закончила она. Здесь, столь далеко от Пространства Парадоксов, сама Игра отказывалась работать, пусть и не бросала Грэма насовсем. Ни Джулия, ни Сайик не могли вернуть ему облик человека, а без него душа не заживёт, раны раскроются обратно, и хрупкий дух Принца Времени повторно исцелить уж не удастся. Тогда подал голос Конфигуратор. Он предложил:
— А можно я?
Не нужно было подтверждений. Не нужно было читать лица лучерождённых в этом месте, чтобы чуять их согласие. Он провёл анализ, выполнил расчёт и выработал оптимальный алгоритм. Отбросил его, точно Джулия недавно своё тело, и повторил, с упором на надёжность. Ни Джулия, ни Сайик не могли понять, что делает он точно, но будь я рядом, то объяснил бы им, что он — поёт. Он поёт голосом Шамана Тени, уговаривая первичные аспекты изменить свою форму, а вторичные — сохранить баланс. Песня эта была долгой, и много дней прошло, прежде чем закончил он. Зеркало Тени окутало душу Грэма щупальцами ночи, а когда рассеялись они, то упал он наземь, воплощённый, исцелённый, бессознательный пока.
Джулия вскинула амулет Ивицера, заставив его изумрудными уже не лучами, а пламенем выстрелить во все стороны, а затем — капчалогировала. Порядок не помог бы покинуть это место быстро. Но хаос, чудо — да. Подхватила она Грэма, окутывая исцеляющей прохладой, взялась за руку Сайика, а Сайик взялся одной рукой за лапу Фоукса — другой же Конфи подхватив. Зелёный огонь уж гас, и спустя секунду хаос захлестнул бы с головой, но этой секунды хватило, чтобы Фоукс во вспышке чудесного огня исчез, отправился к своей хозяйке — не один.
> Будь Марком Творцевым
Символы кружатся вокруг тебя, сплетаясь в смыслы и расплетаясь обратно, в зависимости от направления движения — что кружения, что твоего взгляда. Ты старательно удерживаешь себя в центре, не позволяя сознанию-взгляду утонуть в многоцветных переливах Водоворота Имён. Исключаешь из восприятия локальные пертурбации, сосредотачиваясь на согласовании контекстов в большом масштабе. Это на удивление сложно сделать — несмотря на все знания, весь огромный контекст, который передала тебе Хранящая во время вашего единственного разговора, ты всё ещё путался в чуждых тебе, выросшем на Побережье, вещах реальности. Работать со смыслами с такой перспективы, опираясь не на Великого Светлого, не на саму... наверное, нереальность, а находясь в жёсткой, материалистичной точке зрения, — очень тяжело. Ты точно выполнял в уме десятки математических упражнений Влады и одновременно медитировал у Моря под надзором дяди Стига!
Постепенно что-то сдвинулось. Перевернулось. Ты ощутил... новую степень свободы? Ты мог... отдалять, наверное? И соединять? Вихри имён со скрипом (твоего мозга!) соединились в пульсирующие символы, и ты смог рассмотреть завершённость сеанса. Ты не понимал её. Но тебе и не нужно! Нужно просто отфильтровать по Маат, а затем отцентрировать по тебе и сместить масштаб обратно, вниз. Несколько раз ты сбивался, но потом всё же смог. Направление... нет, не воли. Направление предопределения в отношении тебя через Перо ты ощущал. Теперь осталось расшифровать: зачем?
— А? — несколько символов сплелись воедино и коснулись твоего сознания с незамечаемой ранее стороны. Ты попытался понять, что произошло... Э... Правда? Ты воспринял реальное событие как флуктуацию Водоворота? Рывком вернулся в реальность. — Альбус?
После кружения и смыслопереливов «другого зрения», реальность казалась на удивление устойчивой и настоящей. А ещё в реальности кружилась и болела голова! Всё тело затекло, а ещё тебя колотило от холода. Дамблдор коснулся твоего лба палочкой. По телу разошёлся приятный жар, и ты с удивлением осознал, что костёр погас: под ногами — натуральный иней! Об инее ты тоже до встречи с Хранящей не знал и не переставал радоваться, что она буквально впихнула в тебя знания о реальности. Взмахом палочки волшебник заставил пропасть иней, следующим — разжёг костёр.
— Ты слишком увлекаешься, Марк, — пожурил он. — Иномагия опасна, безумно опасна даже в этом сеансе, даже здесь, где запредельное надёжно заперто усилиями Фло. Нет, — он поднял палец. — То, что делал там, на Побережье, не было иномагией, но ты сам был — иным, пусть не иномагом. То, что ты делаешь здесь — иномагия, и иномагия в высшем её проявлении. Пожалуй... — миг задумчивости, — ты работаешь со сферами разума и отражений, соединяя их в псевдосферу смыслов. Подумай, в чём ты ошибаешься. Нет! Не заглядывай за грань — подумай сам.
— Ну-у-у... — это было неожиданно трудно — отказаться от ощущения себя именем, кружением символов в кружении других символов. Удивительно сложно — просто думать. — Я... Это всё... Не подумал о последствиях?
— Ты не мог знать об этом, — остановил тебя Альбус. — Ты даже не задумывался, что, после Побережья и Ключа, ты — иномаг. Подумай о том, что ты делал там, с изнанки.
— Вы видели? — неужели Дамблдор может так же, как ты?
— И да, и нет, — улыбнулся тот. — Я видел, как ты делал, но не видел, что. Ты работал со смыслами на мастерском уровне. С одним важным нюансом. Не торопись, не напрягайся. Предлагаю перекусить: горячий чай со сладостями — как раз то, что нужно усталому мозгу.
Это действительно помогло — булочки, должно быть, с Хогвартса недавно, оказались просто потрясающими! Как и горьковатый, зато освежающий, наполняющий новыми силами чай. Ты покосился на тела Джинни, Тёмной Луны и Тома, бесчувственных, медленно дышащих... Ангела периодически оглядывала их, и порой с её рук вырывалось небесно-голубое сияние, окутывающее одного из иномагов. Аргус перебрасывался с ней короткими тихими репликами — и всё снова смолкало. Только треск костра и далёкий плеск волн...
— Я слишком много делал сам? — предположил ты. — Поэтому так сильно и устал.
— Обыкновенно иномаги, решаясь на серьёзные манипуляции инореальным, используют хорошо изученные, рефлекторные навыки — или навыки-символы, ритуалы, резонирующие с ноосферой, — неторопливо рассказывал тебе Альбус. — Популярны короткие слова, своего рода фокусаторы усилий. «Верум» помогает ухватить сущность предмета или убедиться, что её нет. «Ациус» находит и «высвечивает» цель, а если её нет — может создать её не-вещь — эквивалент. «Контраэрс» обращает вещи противоположной стороной. «Инкарнус» меняет твой взгляд, твою проекцию на вещи. «Трансинсаэпис» меняет проекцию самих вещей на тебя. «Вертэи» вращает проекцию — себя или вещи. «Атао» рассеивает проекцию, а «конфээ» — фокусирует воедино. Не все эти слова — азы, не все они — просты в применении, но все — упрощают работу иномага, снимают напряжение с его сознания и духа. Это не заклинания в традиционном смысле, сущность которых — самоуточняющиеся вопросы, а своего рода... — он встретился с тобой взглядом, — символы.
