Иное

— Что конкретно ты предлагаешь? — обычно за такими предложениями следует непомерная плата. Строители предлагали тебе подобное. В сеансе — Элис. Ивицер. Даже тень-агент Криса... Ты отказал им всем.

— Потенциал. Ты сам возьмёшь его. Я научу, как сделать это, не повредив плану Хранящей Время, которой верен ты.

— Взамен?

— Ничего, — холодный смех. Не ледяной — именно холодный. Не ледяная пустошь, а скорее тихое зимнее море, бескрайнее, не скованное льдами. Штиль, в любой момент готовый смениться смертельной бурей. — Я нахожу удовольствие в том, чтобы даровать и раскрывать потенциал.

— Ты как-то связана с Тёмной Луной? — немедленно уточнил.

— Как я связана с моею ученицей? — вот теперь ты почувствовал страх. — Уже никак, Бартемиус. Мы разошлись во мнениях, она рискнула столкнуть меня с Убийцей бессмертных, не зная, что я знакома с ним, что он враждебен никогда мне не был, а вот союзником — бывал. Её метод — полуискусственный отбор, я же склонна к ручному проектированию каждой мелочи. Она контролирует каждый параметр экспериментов, я же дарую сотворённому свободу. История стара как мир: ученица, посчитавшая, что наставник желает ей зла. Добавь философские разногласия и получишь, что я стала врагом в её глазах, пусть в своих себя наставницей считаю. Радует, что девочка поумнела, не пыталась убить лично, а устроила ловушку, печалит, что такую топорную, так быстро поверила, что я погибла. Итак, согласен ли ты или испугался предложения от «мымры»?

— Согласен, — уверенности не было, только отказываться... Нет, ты поверил, что она не будет просто убивать. Зачем? Модрон слишком подавляла. Ей ничего не стоило, должно быть, прикончить каждого из игроков, не вмешайся Хранящая или Элис. Но такие, как она... Это слишком мелко для учителя Тёмной Луны, для первого из иномагов.

— В таком случае будь добр сначала добыть мне одну вещь. Платы не будет, ведь испытание — не плата.

— Моргана побери! — тихо выругался ты, когда реальность распалась на кусочки, а чужое вниманье-воля вытолкнуло в неизвестность.

> обратим внимание на часть, куда попали Элла и Мойлин

— Что бы это ни было, оно не может сюда добраться, — сказала Элла. — Оно пытается, — указала на радужные искры, пробегающие по периметру сферы, в которой они зависли. — Видишь? Это конфликт разных реальностей с разными константами.

— Ты хочешь сказать, что как-то защитила нас? — с искренним любопытством спросил Мойлин.

— Не я, — улыбнулась Элла. — Хранящая Время защитила меня. Пространство и время вокруг меня нельзя... сломать. Кем бы ни была эта женщина, если это вообще она, попытка переформировать ткань реальности вокруг меня на фундаментальном уровне невозможна. Может, и зря? — вздохнула она.

— Почему это? — откликнулся Мойлин, пытающийся, но не могущий понять, что произошло и что происходит прямо сейчас.

— Эта реальность, — указала она на розовый туман, их окружающий, силящийся до них добраться, не способный продавить защиту Эллы, — ускорена относительно нас в... — нахмурилась. — Не знаю точно, во сколько. Слишком большое число? Вокруг нас, со всеми командами сейчас проходят целые эпохи на каждую секунду нашего разговора. Я могла бы попробовать ускорить нас с помощью магии и игротехнологий, но не настолько сильно? — развела руками. — Нет идей, как нивелировать такой большой перепад событийной скорости.

— Хочешь сказать, там все уже умерли от старости давным-давно? — скептически сощурился Мойлин.

— Не обязательно? — качнула Элла головой. — Возможно, этот барьер поставлен только против нас, а за ним — другая реальность с нормальным течением событий. Я подумаю, что можно с этим сделать. Не отвлекай.

— Без проблем, — согласился Мойлин. Подплыл поближе к розовой, искрящейся границе «пузыря» и приступил к попыткам исследовать её самостоятельно.

Думаю, мы не будем обращать внимание на каждую часть. Не все из них сюжетно значимы, пожалуй, хватит общего обзора. Поэтому давайте лучше...

Гвен огляделась. Она стояла на зелёном холме, возвышающемся над бескрайней зелёной равниной, полной полевых цветов. Невдалеке журчал ручеёк, ветер шелестел травой и редким кустарником. А над головой... Вместо неба — застывшие образы соратников! Вокруг не было ничего опасного, и ей ничего не оставалось, кроме как всмотреться в эти... фото?

Оскалившаяся Тёмная Луна, волосы которой обратились в змей с ярко-алыми очами — неведомый фотограф запечатлел момент, когда её руки и ноги отсекло чем-то невидимым, разбрызгивая кровь. Кристо, склонившийся над мёртвой, буквально лишившейся половины головы Верой. Джу, склонившаяся, в свою очередь, над мёртвым, растерзанным чьими-то клыками Сайиком, — а позади неё стремительная тень! Элла и тот колдун, как там его... Мойлин, да? Стоят, замерли в перламутровом шаре, точно замороженные. Марк и Дамблдор — это ведь их... останки?! Сэм, ожесточённо, зло стреляющий иссиня-чёрными лучами над телом Беты, у которого нет головы. Грэм, Гарри, Гермиона направили палочки друг на друга — почему? Джинни и Том — стоят спина к спине, усталые, даже измождённые, запачканные в крови и ошмётках плоти. Арания Серкет — не то спит, не то мертва. Команда Энтони в полном составе удерживает множество магических щитов, но нечто пробивается сквозь них.

— Что всё это значит? — спросила Гвен не то себя, не то небо.

— Окружающая реальность — в каком-то смысле, — молвила та самая незнакомка, появляясь из воздуха. На этот раз она была... человеком? Человеческие руки, человеческое лицо, ни капли потусторонности?

— Да кто ты такая?

Она подошла почти вплотную, игнорируя наставленный посох. Почти горячий, он рвался в бой... вот только Гвен не была уверена. Раньше она ударила бы без колебаний, но слишком хорошо запомнила, чем заканчиваются такие удары. «Вот твоя справедливость, Рыцарь, — сказала тогда Хранящая. — И пожинай её — вечно». Гвен усвоила урок. Нельзя нападать просто потому, что тебе хочется! И... и решилась ли бы она вообще? Рыцарь Власти, она не чувствовала в себе ни грана власти, ни капли рыцарской решимости. Точно сгорела и истлела изнутри! Сможет ли она вообще когда-нибудь бороться, сражаться, вкладывать себя всю в бой, как это делала прежняя Гвен?

— Мною любят ругаться, — усмехнулась незнакомка, и сквозь её человеческую внешность проступила другая — хищная, нечеловеческая!

— Я... — Гвен вцепилась в посох, точно ища в нём силы. Она была уверена, что нужно атаковать сейчас, пока есть шанс! Но не могла. Не могла заставить себя направить Силу, магию, да хотя бы кулак! Слаба... Какой из неё герой? Какой из неё Рыцарь? Разве что не Власти, а Слабости... — Назови себя, монстр!

— Меня любили называть монстром, — кивнула незнакомка, ностальгически улыбнувшись. — Особенно те, кого я жарила заживо на своих пирах. Молодость-молодость... — опустила взгляд. Волосы её мигом стали ярко-рыжими, бледное лицо — румяным, с веснушками. Подняла взгляд совсем человеческих зелёных глаз. — Можешь звать меня по имени, данному твоим родом. Я — Моргана, Королева Фей!

— Та самая? — вырвалось у Гвен. Посох моментально похолодел. Сражаться — с ней? — Я столько читала о тебе! Ты... — задохнулась в обрывках слов и мыслей. Настоящая Моргана! Моргана, Королева Фей! Моргана — символ колдовства! Один из прекраснейших образов в английской... не совсем мифологии, да всё равно, чём! Главное — она чудесна! Она ровнялась на таких, как Моргана, как Мерлин, как король Артур, как сэр Ланселот, как Галахад! Она выросла на этих сказках! Это самое первое, что она услышала вместо глупых колыбельных!

Моргана глухо рассмеялась, оказавшись сгорбившейся старухой. Глухой смех перерос в звонкий, а старуха — в девушку её роста с венком полевых цветов на длинных русых волосах. Настоящее волшебство — это не твоя «власть», не силы глупого посоха, не Силы всяких там Звёздных Войн! Превращения Морганы происходили естественно, как само дыхание. И сама она была естественной, как дыхание, каждое изменение, каждый вздох, каждый звук и жест, каждое слово — идеальны: гармонично-завораживающие и пугающе-волшебные!

— Забавная ты девочка, — мягко улыбнулась Моргана и протянула руку. Гвен убрала Посох Власти в капчалог и бестрепетно вложила свою ладонь в её. Рука об руку пошли они по зелёным травам, средь пахучих цветов и лёгкого свежего ветра, единственно нарушающего тишину.

Наконец, Гвен решилась спросить:

— А... а что с моими друзьями? Это... — указала свободной рукой на небо.

— Ах, забудь, — махнула рукой Моргана, и небо очистилось. Солнце теперь светило им в спину, и дымка перистых облаков медленно летела в неведомой выси. — Мы ещё вернёмся к разговору о них... если пожелаешь. Здесь, в Авалоне, время идёт так, как мыслю его я, хозяйка. Нам некуда спешить, Гвен. «Белая, чистая» — такое имя тебе дали. И ты была чиста душой, как некогда и я. Нас осталось двое на всё Древо, Гвен.

— О чём ты? — с трудом нашлась, наслаждаясь звуком её голоса.

— Два существа, носящих титул «Королева Фей», — рука Морганы то становилась маленькой и детской, то твёрдой и мужской, но Гвен не поворачивала голову. Её ведёт за руку по самому Авалону сама Моргана, Королева Фей! И... и она тоже — Королева Фей? Это же просто «игровая условность», как Осси говаривал! — Я, Древняя, возглавляла последних фейри, кого люди назвали Старшими, а ты взяла под своё крыло Младших, потомков наших и людских, подобно тому как мы, вторые из смертных, — дети лучерождённых, дети самих Велисовых лучей! Но ты не фейри, Гвен. Ты человек. Потомок временной петли, создание самой себя, рождённая Игрой и тысячами равновесий, перемен! Вопрос не в том, кто ты и кто я. Вопрос в том, достойна ли ты носить титул, что был получен мной не от рожденья?

— Если ты хочешь... — оставить титул настоящей Королеве — это ли не правильный поступок? Но Моргана больно сжала её руку, продолжила, когда она замолчала:

— Бывало, что мы, Благой Народ, звали людей рассудить наши вечные споры. Порой кто-то из вас показывал себя так хорошо, что оставался с нами. Мы делали вас своими Королями и Королевами; то было интересно и полезно, и я сама приводила Артура на наш остров и делала нашим Королём — много Артуров пали пред моими чарами или сладкими речами. Мы, фейри, столь же хаотичны, сколь консервативны, и помощь человека, дитя порядка, была немалым благом; иной же раз люди разрушали тот хрупкий мир, что мы удерживали средь себя, всего одним поступком, и судьба глупцов была хуже, чем можешь ты себе представить.

Неожиданно Гвен осознала, что они которую уже минуту идут по заснеженному лесу, и недавний снег серебрился от солнечных лучей, подмигивающих меж деревьев. В следующий миг лучи солнца сменились тусклыми, загадочными лучиками луны и звёзд, а холод начал пощипывать лицо. Всякий ветер, всякие звуки смолкли. Зимняя тишина окутывала их, поглотив скрип снега и звук дыхания, оставив только сердца стук. Странным образом Гвен слышала сердце своей спутницы, хозяйки Авалона, — медленное, могучее, могущественное биение, которому повиновался и весь... остров? Только зимняя ночь и стук двух сердец: большого Морганы и меньшего Гвен.

Луна скрылась за облаками, а следом за ней скрылся и зимний лес, оставив их идти по... камню? По камню — в кромешной тьме. Гвен не выдержала, шёпотом спросила:

— Куда мы идём? Почему всё меняется?

— Я никуда не иду, — тихо рассмеялась Моргана. — Бессмысленно идёшь за мной — лишь ты. Я — пребываю.

— Что ты имеешь в виду? — она загадочная, какими и должны быть настоящие фейри! Но несмотря на встречу мечты, Гвен чувствовала себя не очень комфортно. Как будто Моргана всё это время как-то испытывала её или что-то в ней изучала перед тем как... что? Она же не будет с ней сражаться! Это глупо — сражаться с феей Морганой! Она героиня, а не святотатица какая!

— Ты ничего не знаешь о природе фейри, — молвила Моргана. — Позволь мне просветить тебя. Слушай внимательно, Гвен, ведь частицу той природы имеют и феи, кои выбрали тебя своею Королевой. Они ближе к людям, чем фейри Старшие, а такие, как я, Древние, — мы от людей отличны в корне. Внуки Великого Солнца, вторые из смертных, плоды любви лучерождённых — таково наше происхождение. Когда вы, люди, ещё не существовали, когда лист иномагов был живым переплетеньем воль богов, когда первые из смертных даровали имена мирам — родились мы. Разбойник Света дал столь много ответов, помог осмыслить их, но природа лучерождённых — вне круга его понятий, пусть и думает, наивный, что хорошо её постиг. Принц Пустоты понял больше, — она подняла взгляд, и я кивнул им, точно рассчитанным касанием предельной воли передав Гвен понятие о повествователе. Ей понадобилось ровно ноль секунд, чтобы усвоить переданное: в конце концов, для её мировоззрения нет ничего более естественного, чем быть частью истории, персонажем в ней.

— Осси? — спросила она, чтобы просто узнать, слышу ли я её.

> Я слышу.

— Извини, — выдохнула она. — Это моя ошибка.

Моргана с интересом оглянулась на меня, нащупав то не-место, откуда я повествовал. Понимает ли она, что такое предельная воля? Только то, что увидела в разуме Гвен, а Гвен то передал Кристо, сам предельной воли — не обладатель. Но она догадывалась, какими могут быть масштабы и глубины. И не будет лезть ко мне без явной на то причины.

> Это было закономерно, Гвен. Я ни в чём тебя не виню, Хранящую и Элис — тоже. Мой и Алисы взгляды похожи на точку зрения Хранящей Время. Метавременное равновесие предопределило наши пути такими, какими они сложились. Я лишь добавлю, как Принц Пустоты, что в том твоём поступке был смысл, который раскрывается именно сейчас. Именно тот выбор привёл тебя сюда, разговаривать с Морганой, Королевой Фей, в качестве другой Королевы Фей, а не безусловного противника. Постарайся не умереть бессмысленно — и мы в расчёте.

— Даю слово, — торжественно кивнула Гвен. Я, тем временем, разглядывал Моргану на том же уровне, на котором она хотела, но не могла пока найти меня. Я мыслеподмигнул ей. Она вернула фокус внимания на Гвен, не испытывая ни капли раздраженья:

— Я знаю, что ты читала книгу об иномагии.

— Знаешь? Откуда? — искренне удивилась Гвен.

— Тебя не удивило, что я знаю твоё имя, — улыбнулась Моргана, отпустив руку Рыцаря.

Посветлело: теперь они находились на вершине одинокой горы, и солнце первыми лучами будто бы силилось дотянуться до них, просочиться сквозь причудливые извивы камня. Место это напоминало не то грубый алтарь, десятками лет вытачиваемый первобытным племенем в толще горной породы, не то странную природную аномалию. Свет проскальзывал через выточенные отверстия в каменной ограде, венчающей вершину горы, причудливо бликовал и пересекался чёткими линиями, отражаясь от полированных не то чьими-то руками, не то дождём и ветром стен. Откуда-то снизу доносился стрёкот птиц. Здесь было прохладно: эта прохлада напоминала прохладу Джу, целительно-волшебную.

— Фейри положено знать такие вещи, — пожала плечами Гвен.