— Мы, Орион? Кто-то остался? — подала голос до этого молчавшая Марья.
— Я не выбираю за других, — фейри по имени Орион (тот самый Орион-охотник?) взмахнул рукой.
Реальность потекла, побережье растаяло, растворилось, точно мираж, — остался только песок на ботинках. Вы стояли в большом белом зале, ярко освещённом множеством ламп. Размеры зала... Они... не были определены? Стоило всмотреться, как на глазах стена уезжала куда-то вдаль, появлялись рабочие столы, компьютеры, провода, новые лампы... и всё исчезало, стоило перевести взгляд куда-нибудь поближе. Даже мельком, боковым зрением ты видела, как возникают и исчезают двери, проходы, какие-то лестницы, площадки...
Вы последовали за Орионом в центр зала. На подставке под прозрачной стенкой замерло... нечто. Нечто не имело определённой формы или размера, и ты быстро отвела глаза, когда оно уменьшилось до размера булавочной головки, при этом затмевая не то что зал, а многие города размером! Возле этого располагалось несколько компьютеров, и за одним из них сидел молодой мужчина, увлечённо разглядывающий какой-то головоломный чертёж.
— Инис, что ты здесь делаешь? — поджала губы Марья. — Ты не вскрыл письмо?
— Я эвакуировал всех, мама, — обернулся он, легко улыбнувшись. — Кажется, там было написано что-то про «в экстренной ситуации главы отделов имеют право действовать на своё разумение, исходя из общих интересов службы и указов директора»? Я лучше всего управляю конфигурацией комплекса. Наши дорогие «гости» на поверхности выжили и ищут путь сюда. Я буду управлять защитой изнутри.
— Логично, — даже поморщилась Марья. — Отвратительно логично! Если они прорвутся сюда, ты эвакуируешься. Немедленно. Это ясно?
— Конечно, — только и пожал плечами Инис. — Я не боец и не техник, я учёный. А вы, как я понимаю, дружественные гости? — его взгляд тебе понравился. Сдерживаемое любопытство, ни капли агрессии, в отличие от той же Марьи. — Слышал, вы прибыли при помощью совмещения реальностей?
— Модрон соединила свой домен с этим, — пояснил Бартемиус, не отрывая взгляда от штуки за стеклом. — Я верно понимаю, что оно...
— Оно внутри, — кивнул Инис. — Мы можем перенаправлять часть процедур Лабиринта наружу, вернее, вынуждены перенаправлять, чтобы он не превратил окружение в хаос, но вещь, которую защищает Лабиринт, нельзя достать. Мы пробовали просто проникнуть внутрь, сугубо из исследовательских целей. Из ста экспедиций вернулись только пять, все — в неполном составе, к счастью, в своём уме. Если у вас нет какого-нибудь ключа, то не рекомендую прикасаться к Лабиринту. Это смертельно опасно.
— Кто его создал? — поинтересовался Бартемиус, наконец, отведя взгляд. Ты подхватила его, пошатнувшегося, и помогла усесться в ближайшее кресло. Можно понять — у тебя от одного взгляда голова закружилась!
— Многие, — «ответил» Орион. — Важно, не кто. Важно, из кого. Божество пространства пожертвовало собой. Отец её, Король Форм и Отражений, вложил себя. Двое могучих, чтобы укротить нрав оружия. Сдержать в вечной хватке. Не уничтожить. Никто не смог. Обезопасить, удержать, сохранить. Не буду препятствовать войти. Умрёте, как и многие доселе.
— Ключ — у Аминэта? — тут же спросил Бартемиус.
— Ключа не существует, — мрачно ухмыльнулся Орион. — Никогда не существовало. Как ключа от Великой Печати. Есть иной Ключ, Ключ, что от всех дверей. Будь у вас он, за оружием бы не пришли. Нет лазеек, нет путей. Ни для кого и никогда.
— Мы должны попробовать, — это сказала ты? Так уверенно? Потому что не может быть иначе! Ты — герой, и герой — тот, кто принимает вызов. Не важно, сколько там экспедиций пропало, а сколько сошло с ума — у тебя есть шанс. Моргана выбрала тебя не просто так! Как и Барти выбрала Модрон не так просто. — Бартемиус?
— Верно, — поймала его взгляд. Ни капли неуверенности. Последние сомнения, стоит ли ему доверять, испарились. Он, может, ещё не герой (как ты, только ты — уже?..), но точно на пути становления! — Мы войдём.
— Я бы предпочёл, чтобы мы сначала ликвидировали других «гостей», — а этот учёный, Инис... Инис Эк, да? Совсем не удивился. Похоже, вас действительно ждали, — героев, которые откроют волшебный ларец, чтобы взять в руки волшебный меч и сокрушить врагов! Главное, чтобы это не оказался ящик Пандоры...
— С оружием в руках это будет проще, — ответила ты... и Марья подтверждающе кивнула. Вдруг ты поняла! — Ты с нами?
— Я иду с вами, — игнорируя протестующий возглас сына, Марья повела плечами, переоблачившись в белый комбинезон. — Я не лучший воин. Хороший техник. Изучила все доступные материалы по Лабиринту. Максимизирую шансы. Орион!
— Да, директор? — на сей раз он отозвался гулко, точно гудящий от напряжения трансформатор.
— Позаботься о моём сыне. Эвакуируй его принудительно, если необходимо. Это приказ. Инис! Если поймёшь, что не можешь их остановить, — уходи. Оставь это Ориону. Или пусть исчезнут в Лабиринте. Если им так хочется. Тебе ясно?
— Да, директор, — с полной серьёзностью склонил тот голову. — Я не герой-придурок, я — профессионал.
Тебя неожиданно задело это. Придурки-герои и умные профессионалы? Где были эти умные профессионалы, когда убивали людей? Где? Люди из Красного Креста? Миротворцы? Да, но где все они были, когда конфликты только начинались? Нигде. Ты понимаешь, о чём говорят люди, мол, герои нужны тогда, когда не справились профессионалы. Но нужны! Потому что люди, будь они трижды профи, ошибаются, и такие, как ты, нужны, чтобы эти ошибки — исправлять. Профессиональные... герои. Если ты, конечно, достойна этого звания. Будешь достойна! Несмотря ни на что!
Сдержанность — качество профессионала. Ты не сказала вслух ни слова. Поморщилась — и хватит. У тебя есть дело, дело вселенской важности, мелкие придирки — все потом!
— Отлично, — резкий кивок. — Самое главное, что мы выяснили: вернуться будет тяжелей, чем войти. Возможно, кто-то добирался до оружия. Выйти — не смогли.
— Не зря одолжил у Снейпа, — Бартемиус раскапчалогировал небольшой клубок нитей, и ты сразу поняла, что это:
— Нить Ариадны?
— Хорошая догадка, — едва заметная улыбка. Как же Бартемиус Крауч не любил демонстрировать эмоции! — Северус Снейп, наш алхимик и зельевар, создал этот... эту «артефактную эссенцию». Её нельзя порвать, длина — любая, крепится за само пространство-время, но исчезает, когда возвращаешься по ней.
— Интересно, — Марья провела над клубком рукой, вокруг которой на миг вспыхнула мешанина символов. — Не успеваю проверить подробно. Пущу по твоей нити свою, — зацепила нить и снова сделала нечто-над-равновесиями. — Так надёжней. Готовы?
— Удачи, мама! — ты отметила нотки страха, прикрытого нарочитым энтузиазмом, в голосе Иниса. — Покажи всему научному отделу!
— Мы справимся, — просто отвечает она. Взмахом руки заставляет исчезнуть прозрачную преграду. Ты берёшься за правую её руку, Крауч — за левую, предварительно буквально зацепив за воздух кончик грязно-красной нити. Вместе вы прыгаете в Лабиринт, и реальность плывёт, пересобираясь на лету.
> Будь Бартемиусом Краучем
Свет, перспективы, само пространство искажаются. Вы парите всего лишь несколько секунд, по мере которых маленький извне Лабиринт растёт, затмевая горизонт, полный бликов и отсветов, которые окончательно отрезают вас от зала глубоко под землёй. Когда ваши ноги касаются зеркального, бликующего от переливчатого же местного неба пола, ты хочешь отпустить руку Эк, но Гвен останавливает вскриком:
— Держимся друг за друга! Стоит отпустить, и мы потеряемся!
— Ранее Лабиринт не демонстрировал подобного, — отметила Марья Олеговна.
— Никто не приносил в Лабиринт Клубок Ариадны, — парировал ты. — Предлагаю Марье идти первой, она знакома с поверхностью Лабиринта. Гвен следом, я замыкаю.
— Согласна, — Эк приняла Клубок, ты перехватил руку Гвен, та — руку Марьи, вздохнув:
— Нам не помешал бы Маг Пространства...
— Скорее Ведьма, — поправил ты. — В этом месте нет стабильных путей, если я верно понимаю, — их нельзя найти. Только проложить.
— Всё верно, — подтвердила Эк. — Этим мы и займёмся, — взяла и резко топнула, отчего зеркало под ногами покрылось трещинами... и лопнуло внутрь.
Вы полетели вниз, в бесконечную даль, полную отблесков и отражений, и не было ни масштабов, ни границ — только быстро пропавший блик разбитого зеркала за спиной да разматывающийся и разматывающийся клубок в руках Эк. Минута, другая, свистящий в ушах ветер, мелькающие вокруг завихрения света, подозрительно похожие на далёкие галактики... Падение не собиралось прекращаться.
— Нельзя было предупредить? — ты осознал, что ситуация стабильна.
— Так интересней, — хмыкнула Эк. — Давно не чувствовала себя такой молодой! С самого Побережья. Можете изучить это пространство своими методами? Если моя гипотеза верна, то оно — единственный способ войти на следующий уровень Лабиринта, откуда ещё никто не возвращался.
— Минута, — и начал колдовать свободной рукой. Закончил. Подытожил. — Бессмыслица.
— Как и у меня, — хмыкнула Марья. — Гвен?
— Это равновесие, — ответила та, зажмурившись. — Равновесие Пространства. Если его нарушить, то...
Мир вокруг всколыхнулся, и вас с хлопком выбросило прямо на чёрный пол. Помощница со всей силы, магической и физической, вцепилась в твою руку, удержала, не дала отцепиться или упасть. Да, Гвен далеко пойдёт — при должном руководстве.
— Это место не описано, — прокомментировала Эк.
Ты осмотрелся. Вы стояли на чёрной поверхности, полностью поглощающей свет. Будто на материализованном мраке. Сверху вниз падали колонны света, как от мощных «люмосов солем». Колонны света терялись вдали. Очередная дурная бесконечность. Как же ты ненавидишь всю эту мистику, которую и обычной-то магией не сломаешь! Нить Ариадны, к слову, уходила в одну из световых колонн за спиной и терялась там.
— Здесь всё основано на равновесии, — тихо сказала помощница. — Я могу... Нет! Я — поломаю это.
И топнула ногой, как недавно Эк. Тьма под ногами дрогнула и пропустила вас вниз, в очередное головокружение цветов и перспективы, а ещё — центра тяжести. С трудом ты удержал желудок в покое, прежде чем вы зависли в третьем... месте.
Вокруг плыли, то затухая, то вновь вспыхивая, огненные линии. Одна из них прошла прямо сквозь тебя — без последствий. Было светло, даже ярко, сухо и шумно: каждая линия трещала, негромко, но сквозь общий треск с трудом можно было говорить.
— Что дальше? — спросил ты. — Ещё одно равновесие?
— Да, но... — Гвен помедлила. — Это бесполезно. Оно просто смещается в другое равновесие, и так может быть сколько угодно раз! Я могу сместить нас куда-то, но мне нужно направление!
— Ты выпила «Феликс Фелицис». Доверься своим чувствам.
— Хорошо, — снова помедлила. Не много ли неуверенности в себе? — Нам нужна защита. Я тут всё немного совсем поломаю, не знаю, что будет.
Вы с Эк переглянулись. Без слов разделили обязанности: она сунула Клубок в карман и свободной рукой начала создавать защитный купол, будто дирижируя невидимым оркестром. Ты, в свою очередь, касался её, себя, Гвен палочкой, накладывая заклятье за заклятьем. Защиты много не бывает. Когда вы закончили, Гвен закрыла глаза, что-то шепнула, и реальность вновь рассыпалась на части.
Взвихрился дикий ветер. Трещины, на миг высветившиеся всеми цветами радуги, разошлись под вашими ногами. Вы провалились, и осколки реальности острыми углами впились в защитную сферу, а само пространство чудовищно исказилось... — лопнуло, разорвалось! — разрыв этот закрутился, сложился сам внутрь себя и взорвался чем-то бесконечно странным.
Кружились звёзды. Галактики и целые вселенные проносились мимо, разлетаясь в фантастических масштабов фейерверках. Умирало и рождалось время. Скручивались силы или даже Силы, о существовании которых ты доселе не подозревал. То, что делала Модрон, доставляя тебя в этот мир, было детскими игрушками по сравнению с тем, что сделала Гвен! Палочка буквально плясала в руках, и магия-не-магия Эк присоединилась к ней. Вы справлялись. Не иначе как с помощью «Феликса Фелицис», но — справлялись! Вы удерживали себя, свои обличья, души, тела, разумы. Удерживали, пока реальность и сама реальностность рвались на части от слабенького, но предельно точного волшебства Гвен Шепард.
Неизвестно, сколько круговорот разрывов «нёс» вас в себе, но твоя рука уже едва двигалась, когда он выплюнул вас... на берег самой обычной реки. Вы с Эк с облегчением опустили руки. Твои чары и её защита развеялись — с определённого момента вы поддерживали, возобновляли, адаптировали их непрерывно. Хотелось просто упасть и не шевелиться, но вместо этого ты заставил себя ослабить хватку на руке Гвен и спросил:
— Всё?
— Мы внутри, — выдохнула она. — Я... было какое-то равновесие равновесий между оружием и Лабиринтом. Я использовала его, чтобы нас протянуло внутрь. Мы не в Лабиринте, — она отпустила ваши руки. — Мы внутри.
> Будь Гвен Шепард
Ты сделала это! У тебя получилось! Это было фантастически: ты вела, проводила, точно ручкой линию, нарушение равновесия одно через другое, а потом через третье, четвёртое, пятое... Кажется, ты нарушила целую бесконечность равновесий, начиная с первого толчка и заканчивая разрывом сквозь разрыв, выводящим вас за пределы всех этих равновесий, внутрь, туда, вокруг чего равновесия и сложились — некое давление, которое помогало тебе, вместе с которым вы проложили путь!
Оглянулась. Нить проходила сквозь уродливый, пульсирующий разлом в ткани реальности. Ничего, однажды ты сможешь делать это ещё и красиво, как положено героям! Обернулась. Вместе с Бартемиусом и Марьей шагнула к деревянному домику на берегу реки.
— Здесь... одиноко, — не сразу нашлась Марья. — Слышите?
— Ничего не слышно, — покачала ты головой.
Действительно: ни шелеста травинки, ни пения птиц, ни журчания воды, а звук шагов — и тот таял в мягкой земле. Небо над вами, чуть подкрашенное пенкой облачков у горизонта, казалось непередаваемо высоким. Солнце — в зените, да совсем не греющее. Казалось бы, тишь да благодать, но ты поняла, что подразумевала ваша спутница-проводница. Только растения, ни одного животного, ни птицы, ни зверя, ни насекомого. Тишина. Пустота. Это место казалось слишком, неестественно пустым. Одиноким.
— Именно, — Марья выглядела настороженной и озадаченной одновременно. Бартемиус — просто настороженным.
Вы подошли к старенькому, полуразвалившемуся крыльцу. Здесь было одиноко, но вместе с тем... уютно, должно быть? Домашне? Ты первая подошла к двери и постучала. Что бы ни пряталось тут, что бы ни скрывало оружие, оно не было враждебным. Ты была уверена в этом.
— Привет? — дверь отворила... маленькая девочка, лет пятнадцати. В белом платьице, с длинной косой, кареглазая, симпатичная, она казалась неотъемлемой частью этого места.
— Здравствуй, — Бартемиус, как всегда, звучал сухо-официально и диссонировал со всем вокруг! — Я — Бартемиус Крауч, мои спутницы — Гвен Шепард и Марья Эк.
