...Выпутываешься из липких тенет знания. Ты видишь восходы и закаты; восход и закат Морганы — не исключенье. Ещё бы научиться этим управлять! К счастью, ты вне Цикла, а значит, можешь быть и... ну, немного вне времени вообще? Главное — не потеряться в луче, ведь ты — просто искорка рядом с его звездой. Страшно представить, какое же большое Солнце, если это — только луч! Пожалуй, теперь ты уверена, к кому обратишься первой.
Среди тысяч и тысяч только оснований линий находишь ту, что ярче всех. Входишь внутрь, дав происходящему случиться в должной мере. В конце концов, кто ты такая, чтобы лишать человека (ладно, тролля) столь интересного ей разговора?
Проявляешься на «исходе условного рассвета» (даже самой себе не можешь объяснить, что это значит, но чувствуешь примерно так). С удивлением осознаёшь пару крыльев за спиной в физическом обличье. Одно — чёрно-оранжевое, другое — белое и жёлтое. Закат и рассвет — но это сделала не ты!
— Тебе идёт, — ухмыляется Моргана в ответ на немой вопрос. — Всё верно, взошедшая, наши с милой Аранией посиделки начали затягиваться. Закончу их в других ветвях, — и убрала свою аватару. Не совсем! Убрала аватару-человека. В отличие от других фейри, Моргана, Морриган и Модрон себе домен не подчиняли, а — растили. Всё вокруг было аватарой, всё было телом, воплощеньем мыслей Триликой, истинным доменом.
Внимание Арании коснулось твоего внимания, и ты уже привычно-рефлекторно синхронизировала «собственные вибрации». Это метафора, конечно, но у вас с Аранией были будто бы разные длины волн. Вернее, не у вас, а у людей и троллей? Ты почти уверена, что это связано с разницей в нейрофизиологии, но не хочешь познавать! Не хочешь — и точка. В отличие от Арании и других эмпатов вообще, у тебя не было одной «длины». У тебя — весь диапазон! Может быть, не совсем весь, в конце концов, ты не могла подстроиться под «эмоции» солнечной системы или целого сеанса, едва дотягивалась до планеты, а эмоции ветра или звука уловить банально не успевала... пока была просто Джулией. Теперь же, не Принцесса, но Королева, ты могла попробовать. Было предчувствие, что это может пригодиться.
Ты раскрылась навстречу Арании, и ощутила её облегчение. Ей было приятно общаться и просто находиться рядом с таким же эмпатом, как она сама. Конечно, она не была зрячим среди слепых... ну разве что когда драматизировала! Да-да, Арания, это про тебя, ты тоже иногда драматизируешь. Что? А? Ага. Конечно. Нет. Спасибо, я... А ты? Ага, давай.
Ей не нужно было прикасаться руками, чтобы воздействовать аспектом. Достаточно было эмпатического контакта. На самом деле, она и касалась людей именно для этого — для установления контакта, пусть самой малой, но обратной связи. Ты догадывалась... ладно, теперь уже знаешь, что это причуды Игры, «настроившей» класспект «Сильф Света» специально для Арании. Это и упрощало, и усложняло ей жизнь, использовало и углубляло её уникальность как эмпата.
Для тебя Игра не избирала никакой путь. В общем-то, ты уже перешагнула богоуровень. Он сам «перешагнулся», когда Сайик... Когда Сайик подарил тебе свой луч. Ты могла исцелять сердца людей Принцессой, могла обновлять их тела, а уж что сделала «королевность» с эмпатией и аспектом... Только несочетаемость, разнонаправленность луча, близкого к Сильфу Времени, и прежней роли-личности Сильфа Сердца не позволяли тебе совсем уж... трансценденцировать! Нет уж. Побудешь лучше человеком! Дальше, выше — как-нибудь потом.
Арания коснулась тебя Светом, очистив мысли. Знание и всё такое тут же стали управляемей. Ты постаралась запомнить это состояние, а лучше — запомнить. Ответным касанием луча выдула из Арании усталость до последней капли. Взяла её за руку и забрала вверх, в «надвременье» и «надпространство» Авалона, не задумываясь, откуда умеешь делать так. Спасибочки Арании за это! Не хватало ещё зациклиться на том, что можешь, что не можешь, а в чём потеряешься, как Королева, взошедшая недавно.
Вновь взлетела над линиями и ветвями. Ощутила пульсирующее, неуверенное, совсем иное и, вместе с тем, подобное твоему присутствие. Вы пересеклись. Ты улыбнулась подруге и получила ответную улыбку. Обнявшись присутствиями, вы разделили знания и знания, а затем и обязанности. И у тебя, и у Эллы-Грэма были свои пределы и ограничения. Ни ты, ни она не смогла бы забрать в одиночку всех — но вместе... Вместе — справитесь.
Элла подхватила команду Энтони — рассказала ей, что Гвен и Барти искать не нужно, — а ты взяла Джинни и Тома. Тёмную Луну Элле буквально выплюнула Модрон. В свою очередь, ты нашла и подобрала команду Сэма, и присутствие Беты чуть облегчило вес на твоих плечах: сможешь больше! Элла вытащила Гарри с Гермионой за миг до замены. Ты подняла Марка и Дамблдора, вздрогнув от всех кошмаров, что творила с ними Моргана, когда Морриган «стало слишком просто». Неразимов разделили вы друг с другом, и тебе досталась меньшая часть, а Элле — большая.
Нагруженные под завязку, соединили вы разумы и силы, чтобы потянуться к нитям, ведущим вовне домена, отобрать связанные с сеансом (вашим сеансом — кажется, Моргану заинтересовал не только он!) и... и осознать, что с той стороны тянутся в ответ! Не Алиса — Алиса ворвалась в метапрошлом, и место её врыва использовать нельзя. Джеймс! Представившийся средним агентом Системы, он был чем-то большим, чем казался тебе раньше. Он мог, умел стоять над, подобно тебе, и помог вам раздвинуть и стабилизировать проход. Тонкая ниточка расширилась до настоящей возможности, а вы находились в состоянии, когда возможность и реализация — неотделимы. Вырвались в сеанс и, используя больше инерцию, чтобы не повредить пространство-время и ткань реальности, опираясь больше на твои силы, чем на способность Грэма, вышли из суперпозиции «надстояний».
> будь Энтони Даффи
Бесконечный кошмар кончился буквально мгновенно. Только что вы с Ханной едва-едва держали щиты, пока Роб и Олли переводили дыхание, — а вот уже висите перед очередным пустым местом, скованным силой Времени. Ни Роба, ни Олли, но ты уже знал, где они: отдыхают на корабле. Морриган — один из ликов древнего иномага Морганы, Моргана её побери! — повредила их души. Как и Миртл, как и Седрик, они вряд ли продолжат миссию. Нужно время, банальное время на восстановление, и все богоуровневые силы вместе, всё волшебство порой не может это время заменить...
Ты чувствуешь себя выжатым и разбитым, Ханна — не лучше. Джинни и Том, Марк и даже Дамблдор — выглядят не лучше. Почему же Джулия... Она здесь! Она была здесь, но ты заметил её последней — настолько естественно сливалась она с фоном.
— Джулия? — зовёшь ты.
Она оборачивается. Окутанная тусклым, но веским светом, она кажется выше и больше вас всех вместе взятых. Ты помнишь вашу первую встречу с Принцессой Свежести Утра. Уже тогда она была больше что тебя, что Ханны, и только Теромос был сравним. Не сейчас. Сейчас в хрупкой фигурке, полной света и прохлады, скрывается не только надежда и чистота. Внутри неё таится Мощь и Власть с заглавных букв. Не Принцесса — царствующая Королева встречается с тобою взглядом.
Во взгляде этом уже не утро. Ты видишь в нём движение. Ты видишь переворачивающиеся песочные часы. Ты видишь начала и исходы, закаты и рассветы, сменяющие друг друга, и понимаешь, что они — не Джулия. Джулия Сайнс, Королева Зорь и Надежд, ими не является — а управляет. Одним этим взглядом (причём посмотрев на всех сразу) она рассказывает о жертве Сайика и кратко описывает новую себя.
— Вам будет интересно, — неожиданно подмигивает она, и потусторонняя аура... нет, не исчезает. Остаётся. Будто бы на одном месте стоит две, три, а то и десяток разных Джулий! Ты переглядываешься с Ханной. Королева лучерождённых — вот, значит, что это такое. — Хм, — она протягивает руку к красному свету аспекта Времени. — Кажется, вот так? — на миг вокруг неё мелькает образ шестерёнок. Манипуляция аспектом Времени? Но она же...
Временная заморозка исчезает. И вновь реальность расходится — ты невольно вскидываешь палочку, вспоминая вторжение Морганы.
— О, привет! — любопытное лицо парня с кошачьими ушами оглядывает вас. — А мы вас заждались!
— Стол накрыли? Время отрегулировали? — строго спрашивает Джулия.
— А как же, Королева! — восклицает котопарень, широко улыбаясь. — Будет исполнено, Ваше Зорьное Величество! Прошу! — и прячется внутри.
Джулия ведёт рукой, и откровенно жуткий провал в реальности обращается обычной деревянной дверью. Она отворяет дверь и машет вам рукой, взмахом этим объясняя безопасность «чёрного хода» в нечто под названьем «Разноцветье». Не телепатия, не легилименция, не сфера иноразума — «просто» каждым движением она может больше, чем обычный человек. Это и раньше было заметно, но сейчас... Сейчас за ней будто спряталось не полтора человека, а не менее десятка.
Вы следуете за ней — всё быстрее и быстрее! — почти бежите по тесной пещере, подземному ходу, ведущему куда-то вглубь, и ты не успеваешь осознать, куда именно, но определённо в иное место, не-место, а быть может, и не-время... Мелькают по бокам жёлтые светильники, а впереди, рядом с котопарнем, ты находишь, простерев туда сознание, девушку, одетую в строгий, пожалуй, мужской костюм... с ушами кролика. Бессмыслица какая-то! Девушка-кролик регулярно поглядывает на часы на своём запястье и, похоже, котопарень подстраивает свой уже бег под её темп.
Вы ускоряетесь всё больше, больше и больше! Это уже не требует усилий, как будто само это место ускоряет, помогает вам! Светильники сливаются в две жёлтые линии, и вы уже не бежите, а летите, вас несёт вдоль этих линий. Ты вдруг осознаёшь, что пещерный ход давным-давно исчез, а линии тают вдалеке. Ветер, несущий вас в совершенной тьме, успокаивается, и ты понимаешь, что свободен. В этой нереальности не надо двигать руками или ногами, чтобы летать. Достаточно только мысли.
— Картинная галерея! — радостно объявил котопарень. — Наибыстрейший путь к званому обеду!
— Позволь распутать наших дорогих гостей, — обернувшись, церемонно поклонилась девушка-кролик. — Знаю, многие из вас, — остановилась взглядом сперва на Ханне, потом на тебе, — не склонны доверяться незнакомцам, но я верю, что наша репутация ещё жива. Мы — Художники, коллектив творцов и мастеров со всех линий ИМ-листа и нашей ветви! Я — Эбби, а мой непоседливый друг — Эшер. Мы вызвались...
— Вызвались? — громко хмыкнул Эшер. — Просто кое-кому отвлечься от рисуночка — трагедия столетья!
— Не преуменьшай важность сиюминутного вдохновения, — строго погрозила ему пальцем Эбби. — Мы, Художники, здесь, чтобы преподнести вам дар, передать эстафету и пожелать удачи. Я вижу, — лёгкая хмурость, — композитор не нашла на нас время, но это не страшно. Думаю, вас не затруднит передать ей наши пожелания и наш дар?
— Конечно, не затруднит, — улыбнулся ты ей, осознав, что ни Джулия, ни Джинни не хотят выступать в роли лидера вашей группки. — Боюсь, мы слышали о вас немногое, — по крайней мере, ты.
— Обычно те, кто о нас слышат, к нам и уходит, — заметил Эшер. — Мы редко приглашаем новичков!
— Мой друг хочет сказать, что редкий человек достаточно неординарен, чтобы присоединиться к нам, — пояснила Эбби. — Мы рады тем иномагам, кто стремится к свободному, ничем не ограниченному самовыражению, желать творить миры — настоящие и не совсем. Мы объединились, чтобы создать собственное пространство, в котором никакие ветры перемен не смогут повредить самым хрупким и изящным из творений.
Ты вдруг осознал, что было не так с этими двоими, не считая звериных ушей. Не люди! Они были людьми... только наполовину? Наполовину люди, наполовину... ушедшие? Всё, что ты знал о Художниках, — это короткая лекция Райса, посвящённая группировкам иномагов. Художников Райс называл иномагами с некоей особой интонацией, точно в кавычках. Какой была цена «стабильности» и «творческой свободы», о которых вела речь Эбби?
— О какой галерее и каком званом обеде вы говорили? — уточнил ты.
— Наше сообщество собралось, чтобы вручить вам долгохранимый дар. Мы посвятим вам торжественный обед, — размеренно отвечала Эбби; не представься она художником сама, ты бы поставил половину своего золота на то, что она — какой-нибудь чиновник. — Я имею в виду... — тень вины мелькнула на её лице.
— Она хочет сказать, что большинству из нас плевать на дела внешнего мира, — объяснил Эшер. — Нас будет совсем немного — кто не в творческом запое, кто не занят, кто не сторожит, кому интересно. А галерея — это галерея имени Книги, уж не знаю, какой.
— Составитель не назвала своего имени, — подхватила Эбби. — Она — одна из редких наших гостей, к Художникам не принадлежащих. Её привёл сюда сам Игнотус Певерелл, и она показала себя как прекрасный критик и составитель тематических галерей из готовых картин. Тематический замысел некоторых так и не был разгадан, но гармония — несомненна. Прошу за мной, — она развернулась и полетела во тьму. — Первая из картин называется «Тайна».
...Сквозь мрак летите вы, и мрак этот — часть картины, восприятие, окутывающее вас тьмой, но не проникающее внутрь; вы — яркие силуэты на фоне бесконечной темноты, столь же далёкой от нормального мира, сколь от чёрных провалов в Бездну.
— Пред началом, — шепчет Марк.
Тьма сгущается, становится почти ощутимой, густой, точно патока, ледяной, враждебной... Вдалеке — вспышка!
Она не была яркой на фоне вас, но на фоне темноты — слепящей. Фиолетовый свет проносится сквозь вас волной, и ты чувствуешь привкус чего-то приятно-неясного на языке. Слышишь шорох листвы и шум дождя, плеск волн и свист ветра. Ты слышишь песни — песни, предназначенные для таких, как Джулия, — не для тебя. Чьи-то огромные крылья заслоняют всё воображение и исчезают, будто призрак. Невероятно большие силуэты кажутся такими маленькими на фоне воистину необъятного, неопределённого, смутного... Чьи-то имена. Что-то далёкое, но в то же время зовущее, громадное, но знакомое, прекрасное и невыразимое, подобное мысли, подобное тени, иное — да не иное, светлое — но только на фоне абсолютной тьмы, чистое — и в то же время сложное, глубокое, непостижимое; чудо — но не волшебство.
На мгновение тебе кажется, что сейчас ты поймёшь нечто невероятно важное, всегда от тебя ускользающее, раскроешь фундаментальный секрет, который...
Мрак рассеивается. Вы летите в фиолетовой ночи, и холодные звёзды простираются внизу, не менее холодный, яркий, жёсткий даже свет — сверху. Тишина. Спокойствие. Тайна, до которой ты будто бы дотянулся, ускользает из рук, и никакая иномагия разума не помогает. Слишком эфемерно то, что ты увидел, будто бы отголосок чего-то настоящего, но произошедшего настолько давно, настолько далеко, настолько не с тобой, что...
— Красиво, правда? — молвит Эшер. — Говорят, первые художники нашли эту картину, когда только создали наш домен. Кто её написал? Как она сюда попала? О чём говорит? Тайна.
