— Мой выход, — хмыкнула Элла, поднимая упавший меч, пока вы пятились и пятились. — Я, конечно, — на выдохе она неуклюже, но быстро махнула мечом, и реликвия легендарного основателя Хогвартса с лёгкостью располовинила однорукого стража. Остальные синхронно повернулись к ней, — не умею фехтовать. Но! — и шагнула навстречу стражам.
Это был странный бой, который вы наблюдали со стороны, не в силах вмешаться. Стражи двигались идеально точно, размеренно, легко читали, предугадывали каждое движение Эллы... пока та резко не ускорялась. Она не владела мечом, но прекрасно владела инерцией тела, с каждым движением всё уверенней теснила стражей чистой скоростью. А ведь из всех вас она, должно быть, самая физически подготовленная! Играючи вращая мечом, Элла выглядела расслабленной и полностью уверенной в себе. Буквально минуты хватило ей приноровиться, после чего второй, третий, а затем и четвёртый страж погибли, так её и не коснувшись.
— Просто усиленное тело, — улыбнулась она, протягивая восстановившему дыхание Гарри меч. — Современная биоинженерия и никакой магии. Пойдём?
— Погоди, Эл, — Джулия наклонилась. Протянула руку к чёрными плащам — и тут же отдёрнула. — У тебя есть герметичный контейнер?
— Ты хочешь сказать, эти плащи...
— Дыхание пустоты, — подтвердила наклонившаяся к ним Гермиона. — Нужно взять. Пригодится.
Элла достала из капчалога металлический чемоданчик. К вашему и её удивлению, стоило ей протянуть руку к чёрному плащу, как тот чёрной струйкой потёк к ней.
— Я могу двигать их через эссенцию, но не менять, — задумчиво сказала Элла, собирая все плащи сгустками мрака в чемоданчик. — Спасибо Смотрителю, как знал, что нам понадобится хранилище, — закрыла чемоданчик, щёлкнула кнопку сбоку. Спрятала в капчалог. — Метафизическая изоляция. Магия должна снова работать.
Гарри немедленно зажёг «люмос» на пробу, а затем сжёг оставшиеся от стражей кости. Хорошая идея. Мало ли что ещё засунул в них Ивицер... если Ивицер. Ведь после него в храм приходил много кто, включая Хранящую. Был ли у них какой-нибудь пропуск, или каждый раз нужно было минуть этих существ? Ещё одна загадка прошлого, которую ты никогда не раскроешь...
Медленно и неспешно подходили вы ко свету в конце коридора, превратившегося в тоннель. Ваши шаги гулко отдавались в тишине, а свечение волшебных палочек казалось как никогда хрупким и иллюзорным. Это место подавляло. Знание, так небрежно выложенное Джулией, живое знание, не закопанное, как обычно, в толстых старых томах кривым почерком давно сгинувшего иномага...
Давление нарастало с каждым вашим шагом.
Непохоже на встречу с божеством. Не напоминало Утгард, давящий — да совсем не так. Не похоже это было и на скрытое, отдалённое величие Инфуцора, которого хватало, чтобы душу всмятку взбалтывать. Это не временное могущество Хранящей, тонкое и безусловно подчиняющее судьбы и воли, как бы ни пытались они сопротивляться, — паутина, подобная самой паутине, ощущаемая и до конца — не постижимая. Нет, всё не то. Давление Кости напоминало тиканье часов и плеск волн, вращение светил и безжалостный вердикт врача. Оно поддерживало, соединялось с ощущением смертного хлада в груди.
Гарри и Гермиона взялись за руки. Ты знал, что они в отношениях. Но даже ты узнал это далеко не сразу. Эти отношения были тихими, не тайными, а скорее никогда, ни разу не демонстрируемыми. Может быть, они никуда не торопились... Нет, конечно. Про себя ты думал, что они просто не видели в словосочетании «совместное будущее» именно второго слова. Это только в книгах самые жаркие романы случаются в войну, в эпоху перемен, когда людям хочется держаться друг друга, — в реальности бывает и иначе.
Давление, которое ощущалось, должно быть, самой душой, — безграничное осознание своей конечности, звуки тиканья Великого Механизма вселенной, спокойная, страшная неизбежность, — гасило саму волю. Только сейчас Гарри и Гермиона взялись за руки, вцепились друг за друга, чтобы просто ощутить, что рядом есть живой человек. Ты же... ты чувствовал, что не справишься один. Но Бет... Джулия сжала твою левую руку, сжала с силой, жаркой, горячей энергией. Правой рукой она тянула за собой Мойлина.
Элла Мэйдж шла первой. Ей было плохо, её не поддерживал никто, шаги её были одинаковыми, механическими... Но она не просила помощи. Она шла сама — девушка «просто биоинженерия и никакой магии». Ты вдруг понял, что она действительно была вашим лидером — единственным из всех игроков, кто мог сам, в одиночку пройти этот путь и вести за собой, несмотря ни на что.
Элла оглянулась. Бледное лицо и какая-то сумасшедшая уверенность в глазах, сейчас кажущихся совсем не человеческими. Не божественными, не волшебными, не иными — но какими? Чем-то едва уловимым она похожа была сейчас на Джулию и Сайика — вот только чем? Ты пересилил себя и кивнул Элле. Всё в порядке. Вы справитесь. Она нахмурилась, но в ответ — кивнула.
...Спустя долгие секунды вышли на... свет? За широкими костяными вратами, распахнутыми кем-то до вас, оказалась небольшая площадка над чёрным морем. Морем? Нет! Это и было то «дыхание пустоты»! Бескрайний океан «дыхания», по которому лишь изредка шла рябь, безразлично отражал светло-серые небеса Кости. Чёрное зеркало!
Секундой позже ты осознал разницу. Нет, дыханием это не было, а вот его истоком, главным компонентом — быть могло. Ваши палочки не погасли. Парочка накинутых после боя щитов была в порядке. В то же время взлететь, что инфомагией, что на метле, что иномагически над этим морем — не получится. Но уже аспект Времени с трудом, но подчинялся. Скорей всего, сработает и Палочка. Ты не чувствовал себя здесь беззащитным, как перед стражами до этого. Если бы не давление, заставляющее сердце бессмысленно трепетать, как перед скорой смертью, ты бы даже почувствовал интерес.
Вдалеке над «водой» замерли три фигуры: слева в бордовой мантии, справа в белой, а посредине — в чёрной. Глубокие капюшоны, удалённость и одеяния не позволяли понять, кто это такие. Четвёртая фигура замерла — также в воздухе — преклонившей колена перед фигурой белой. Судя по телосложению, это был мужчина. Он единственный отреагировал на вас. Встал, развернулся и замер, направив на вас острие длинного меча. Последний страж?
Вы переглянулись. Просто находиться в этом месте было невыносимо — а уж сражаться, да даже приблизиться к этим четырём...
— Я могу взять с собой только одного, — тихо сказала Элла.
Ты отпустил руку Джулии. Было... тяжело. Очень тяжело. Но вспомнив о том, ради чего ты здесь, нащупав едва заметное, но согревающее изнутри присутствие Инфуцора, противостоящее смертному хладу бессмертным жаром...
— Я справлюсь, — ответил и испытующему взгляду Эллы, и заботливой тревоге Джулии.
— Позаботься об остальных, Джу, — попросила Элла. — Не сдерживай себя.
Тепло взметнулось от хрупкой фигурки Джулии, захлестнуло вас шестерых... С трудом заставил ты себя подойти к краю этого тепла и взяться за холодную, уверенную руку Эллы у края площадки. Вместе сделали вы первый шаг. Чёрная жидкость, повинуясь воле Эллы, стала для вас твёрдой и прочной.
Медленно шли вы к четырём фигурам и, по мере приближения, разглядывали мечника. Это был не человек. Ты уже встречался с такими, как он. Что бы там Джу ни говорила, это был лучерождённый. Белые, густые, сверкающие, точно свежий снег, волосы. Чёрные глаза, в которых, кажется, можно было разглядеть бесчисленные звёзды. Почти белая кожа, кажущаяся кожей не то больного, не то трупа. Светло-серое, под стать небесам, одеяние. Сама Ночь встречала вас, а как подошли, холодно велела:
— Стойте! Живые люди. Волшебники. Иномаги. Сестра-лучерождённая, — ты был уверен, что эти слова слышали оставшиеся на площадке тоже.
— Принц Зимней Ночи, — столь же прохладно ответствовала Джу, оказавшись рядом с вами, не переставая быть и возле остальных. Если на площадке её присутствие было согревающим и исцеляющим, то сейчас рядом с вами стояла совсем другая Джу. В тёмно-синем платье, со серебряным венцом, статью она напоминала... ну конечно!
— Королева Зорь и Надежд, — молвил Принц, опуская меч. — Зачем ты прибыла сюда? Это место не было создано для нас.
— Но ты здесь, — резонно возразила Джу.
— Я охраняю Кость, — ответствовал Принц. — Великая Королева, — ты не сомневался, что он имеет в виду фигуру в белой мантии, — взяла меня на службу. Две сотни и одно существо уничтожил я. Никто не вправе встать между мной и грядущей ночью! Даже ты, сестра. Лист будет уничтожен.
— Лист пал, — улыбнулась Джу. Принц Зимней Ночи нахмурился. — Твоя служба здесь завершена. Лист уничтожен раз и навсегда. Ты свободен.
— Это правда, — склонил он голову. — Благодарю за радостные вести. Немедленно я должен отправиться во тьму. У Великой Королевы есть немало дел, которые могу исполнить только я. Но прежде, чем уйду, позволь узнать, зачем ты прибыла сюда с эскортом? Ныне Кость не имеет собственного смысла.
— Кость хранит тайны ИМ-листа, пусть самого его и нет, — беззаботно пожала Джу плечами.
— Это так, — удовлетворился Принц ответом. — Удачи в их разгадке, сестра.
Он направился к выходу, спокойно, удовлетворённо... Ты не смог различить движение Джу. Всего одно касание, и Принц Зимней Ночи осел в беспамятстве. Джу-рядом-с-вами растворилась вместе с Принцем на руках, шепнув напоследок:
— Я позабочусь, чтобы его больше не увидели в сеансе.
Вы с Эллой остались вдвоём. Подошли к трём безмолвным фигурам. Не дождавшись никакой реакции, ты сказал первым:
— Кто вы?
— Мера, — ответила фигура посредине. Голос её был безликим, не мужским, не женским, не холодным и не тёплым — никаким. — Весы. Начала. Столпы основания. Ответы на вопросы.
— Вы здесь для того, чтобы совершить сделку, — не спрашивала, а утверждала фигура в красном. Это был мужчина. Его голос, тёплый, мелодичный и, вместе с тем, хриплый, двойственностью напомнил тебе Януса. — Последнюю из сделок, что дозволено было мне свершить.
— Объясни, — бросила ему в лицо Элла.
— Некогда Ивицер Творцев стоял передо мной, — тебе почудилась тонкая улыбка за тёмно-красным капюшоном. — Некогда Мерлин приходил ко мне. Некогда Игнотус Певерелл и Хранящая Время приходили сюда — вместе и по отдельности. Десятки людей просили и получали. Страж листа был первым из просителей. Вы — последние из них. Кто-то желал изменить миропорядок, но миропорядка боле нет. Вы можете просить лишь для себя. Чего вы желаете и какую жертву готовы принести?
— Сначала скажи, кто ты такой, — Элла гнула свою линию. — Кто вы такие, что это за место? Пока мы не узнаем правил, то не будет никаких сделок.
— В конце концов, равновесие между деловым и отвлечённым разговором также может быть соблюдено, — пожал плечами человек в красном. — Ты уже сталкивалось с чистыми богами, творение. Эти существа представляют собой систему саморегуляции листьев, основанную на ослаблении опасных направлений эволюции. У них нет воли, но есть разум и существование. Мы представляем собой иную систему саморегуляции, вернее, активную её часть, основанную на том, что ты называешь истиной. У нас нет ни воли, ни бытия. Ты разговариваешь с иллюзией, интерфейсом, оформленным для взаимодействия с первым стражем. Каждый из нас представляет собой расширение закона в истину высшего порядка, не предельную, но достаточно далёкую от простых конечных физик. Понятно ли тебе, дитя? — «творение», «дитя»? На что он намекает, обращаясь так к Элле? У тебя было безумное предположение, но уточнять, спрашивать у Эллы было бы... слишком неудобно.
— То есть, ты — своего рода искусственный интеллект, работающий на платформе... самоизменения законов физики? — аккуратно сформулировала Элла.
— Я — процесс самоуточнения ордополя, если хочешь, — хмыкнул мужчина. — Вы желаете знать, что я за процесс. Симметрии означают сохранение, Элла. Каждая крупица личной силы должна быть оплачена, Грэм. Длительное существование системы означает относительный гомеостаз её частей и окружающей среды, Элла. Жертва Сирени вернула жизнь Фло, Грэм. Они говорили со мной. Хранящая разговаривала об условиях существования полноценной реальности, и ты читала её заметки, Элла. Сирень отдавала и брала взамен, пока не отдала себя всю и не обратила саму смерть, Грэм. Что я такое?
— Равновесие, — почти прошептал ты. — Ты — Принцип Равновесия!
— Не сам он, — развёл он руками в широких рукавах. — Я — конкретная манифестация, предназначенная для регуляции листа, но некогда я был связан с манифестациями более высокого уровня. Хранящая называла меня Дьяволом, Грэм, потому что сделка — моя суть. Ты можешь звать меня так же.
— Я... понимаю, — наморщила лоб Элла. — Если ты — Дьявол, то посредине — Мрачный Жнец? Что такое Смерть?
— Нет нужды объяснять, — хмыкнул «Дьявол». — Ты догадываешься, Грэм же знает. Смерть — это пределы и границы, и Смерть — старшее из нас. В обычных листьях нет необходимости в прямых воплощениях Смерти, но цена была заплачена. Лист был открыт, наизнанку вывернут, и граница листа обратилась Костью. Открытость была уравновешена псевдоразумным контролем над достраиванием ордополя в критических областях. Три Принципа были воплощены. Я — Равновесие, Смерть — разделённость... — пауза, едва заметное движение с сторону третьей фигуры.
— Хранящая звала меня Снежной Королевой, — женский голос, холодный, точно сам смертный хлад, глубокий и завораживающий был у третьей фигуры. — Ты могла бы звать меня ростом энтропии, Элла. Всё рано или поздно завершается, и каждая сделка, цепочка сделок, — движение в сторону Дьявола, — несправедлива по итогу. Все проигрывают рано или поздно, круговорот душ завершается, и лист разрушается, ветшает, срывается и исчезает в вечной тьме. Но ты, — «Снежная Королева» перевела взгляд святящихся ярко-синих глаз — единственного, что было видно из-под капюшона, — на Эллу, — мне неподвластна. Была заключена сделка, к участию в которой меня не допустили. Сделка, прикрытая Мантией. Всякая тайна рано или поздно становится явной. Ты — результат этой сделки, потенциал, сотворённый из пустоты. Будь моя миссия не исполнена, я бы уничтожила тебя, творение. Листа больше нет, поэтому ты будешь жить.
— Что ты поручила Принцу Зимней Ночи? — спросил её. Значит, вот как выглядит воплощение того, что любой иномаг рано или поздно ошибётся и уйдёт. Жертвы, которые того не стоят, старания, обречённые быть бесполезными, бессмертие, которое только мнимо... Смертный хлад — это и есть она. А Элла, получается, выдерживает его, потому что...
— Лишь то, что он услышал сам в моих словах, — пожала она плечами. — Он говорил о бесконечном разрушении и вечной тьме. Я лишь отвечала на его вопросы, и их формулировка не оставляла ему шанса не убедиться в собственных стремленьях. Лучерождённым не место здесь, и Принц Зимней Ночи обманул себя сам, явившись ко мне для разговора.
— Предоставленный игрокам выбор, — неожиданно заговорила фигура в чёрном — Смерть. — Сохранённая Кость. Дальнейшее использование манифестаций. Общеизвестная польза Равновесия. Известная творенью, — кивок в сторону Эллы, — польза Разрушения, — Смерть смотрела прямо на Эллу, и ей было явно не по себе. В смысле, больше не по себе, чем до этого!
