Манипулировать Дыханием-Жизнью можно будет как раз через вероятности? Если использовать Разум с одной стороны и Надежду с другой, то можно добиться управляемости «выбросов» любой тонкости? Ты ещё не уверена насчёт конкретных механизмов, но общий рисунок кажется довольно перспективным? Любопытно, что получившееся в итоге будет работать исключительно в «позитив», т.е., в каком-то смысле, только создавать, не разрушать. Нет, ты уже представляешь, как можно и разрушать, даже прямо, а не косвенно: разрушение — тоже процесс, который можно инициировать, воплотить... создать.
Тебе предстоит найти способ с помощью Разума «усмирить» и Дыхание, и Жизнь, и Надежду. Вернее, Дыхание и Жизнь через Надежду? А вот как управлять Надеждой через Разум — ты уже знаешь. Пока интуитивно, на собственном примере, но сможешь... не формализовать. Впечатать? Впечатать в Песню. А ещё у тебя есть механизм конверсии запросов в манипуляции Тенью, которые лежат в основе работы Конфигуратора Реальности. Ты немедленно связываешь Конфи с Мирддином, чтобы они разобрались как минимум в принципиальной схеме работы этого механизма. А затем размышления, немедля сохранённые в инфопакет, прерывает настойчивая мысль Калдора:
«Я должен убить Диама, когда он деактивирует ритуал», — послано это было узким пучком, так, чтобы не услышала Бета, чтобы не засёк и сам Диам.
«Зачем?» — мягко говоря, ты недоумеваешь.
«Он колдун», — как будто это что-то объясняет!
«Мойлин тоже колдун», — парируешь ты.
«Нет, — мыслетон Калдора смягчается, да ненамного. — Мойлин — «инфомаг», как называете их вы, и, вместе с тем, псайкер. Как только связь этой реальности с Хаосом прервётся, его псайкерские способности исчезнут. Он не был способен ими пользоваться вне мест, подобных Эллаолу».
«В чём разница с Диамом?»
«Диам обучен колдовским ритуалам. Он может обойтись без собственной силы — если найдётся «сила» с другой стороны, готовая помочь. Не обязательно разумная — Хаос есть царство эмоций и желаний, и колдуны умеют использовать его активность в своих целях. Диам подробно знаком с ритуалом варп-разлома. Я не могу рисковать, оставив ему жизнь. Я проклят вечным странствием по Хаосу. Кем я буду, если уйду, оставлю Пространство Парадоксов и всех, кому ты собираешься даровать свой шедевр, — бороться с Имматериумом?»
Пара секунд размышления. «Феникс» петляет меж демонами и неприятно искривлёнными конструкциями, в которые «хаос» превратил город подземников. Скоро прилетите — и тебе нужен хороший аргумент как можно быстрее!
«Но для варп-разлома используется ноктилит! Мы просто уничтожим его, и...»
«Ноктилит — это усилитель. Рано или поздно Диам найдёт способ обойтись без него».
«Маловероятная возможность стоит его жизни?»
«Как ты сказала? — холодная усмешка. — «Маловероятная возможность»? И для тебя с Линзой Надежды, и для врага, известного как Владыка Перемен, достаточно возможности, чтобы превратить её в действительность, или, того боле, необходимость. Мой долг — любую возможность исключить».
«Мойлин...»
Вы выгружаетесь на большую площадку, полную гудящих труб, вентилей и агрегатов неизвестного назначения. Всё здесь искривлено, перепутано варпом, и Калдор ведёт сквозь эту мешанину куда-то вглубь.
«Скорей всего, я физически не успею его проверить... или убить, — лёгкое сожаление. — Сделай это за меня».
«А если я против? — чувствуешь себя неуютно, возражая — с сомнением внутри — кристально чистой уверенности, даже вере Драйго. — Если я хочу, чтобы Мойлин и Диам жили, несмотря на риск?»
«Я доверился тебе, — Калдор, кажется, заранее знает, как отвечать на любой вопрос. Никаких пауз на обдумывание. — Теперь я прошу поверить мне. Я вижу в тебе душу чистую — но неопытную. Поверь моему опыту борьбы с Хаосом: мелочей не существует. Тебе известен принцип меньшего зла. Их жизни — меньшее зло. Я убью колдуна. Ты поставишь Мойлина перед выбором: или он открывает тебе свой разум, или ты ликвидируешь его. Я понимаю, — ты точно наяву видишь Калдора без шлема, с лёгким вздохом качнувшего головой, — что это тяжёлое решение. Но это твой долг. Ты — лидер своей команды, ты ответственна за творение и за этот сеанс».
«Непреложный Обет?»
«Ты можешь быть уверена, что он не будет обойдён? Мы не должны оставлять возможностей настолько, насколько можем. Хаос найдёт любую щель, любую брешь! Ты хочешь рискнуть душами всех, кто за тобою следует?»
«Я...»
«Договорим позже», — и вслух, указывая на огромный люк в стене:
— Здесь. Диам, как нам попасть внутрь? — этот люк — как бы ни толще плиты-входа в предыдущий узел ритуала. Вот только ты бы поостереглась превращать его, смутно чувствуя, что находится внутри. Вы с Драйго предупреждаете и Бету, пси-чувствительностью не обладающую.
— Никакого «внутрь»! — Калдор мыслехмыкает. Он специально сформулировал вопрос именно так: мелкая, а проверка, не ведёт ли колдун в ловушку. — Я подготовлю мембранный доступ... — склоняется над причудливой консолью, снова (как в Ковчеге) напоминающей тебе древнюю научную фантастику.
Люк светится и... пропадает? Нет, остаётся на месте, просто на нём образуется ритуал, по мыслям Калдора, — модификация варп-портала, переплетённая с совершенно непонятными инфомагическими конструкциями. Люк становится порталом за самого себя, причём — односторонним, пропуская обратно только свет. А поскольку света внутри нет, то вы видите лишь полный мрак.
— Сейчас, сейчас... — шепчет Диам, роясь в карманах. — Да, вот оно! — извлекает кубический контейнер. Подносит ко рту, произносит бессмыслицу (пароль?), открывает. Заворожённо смотрит на болотно-зелёное... образование? Ты ощущаешь варп-энергию — очень, очень много варп-энергии!
— Что это? — бросает Калдор, нависая над колдуном. — Я чувствую... смрад!
— Великое Кладбище поляризовано энергией Архитектора Судеб, силой надежд и перемен! — восклицает Диам, с видимым усилием отрывая взгляд от «нечта», напоминающего каплю жидкости в невесомости, только бьющуюся, как живое сердце. — Это — нечто противоположное, сила Повелителя Разложения и Господина Отчаяния! Я брошу её внутрь, и две противоположности уничтожат друг друга.
— Действуй, — с сомнением кивает Калдор, так и не нашедший причин отказать. В любом случае эту... штуку в коробке следует уничтожить, так почему бы не совместить? И в последний момент, когда колдун размахивается и бросает гнилостную субстанцию, Драйго кричит. — Стой! — пытается подхватить телекинезом, но тот соскальзывает, потому что коробка... даже открытая, она скрывала настоящую силу субстанции.
Вы с Бетой синхронно накладываете головные пузыри и очищающие воздух чары. Вы и так защищены, но... Но рука колдуна моментально покрывается гнойными струпьями. Зелёный флёр, сопровождающий снаряд, мигом покрывает трубу вокруг люка ржавчиной — сплав, который и ржаветь-то не способен! Но самое страшное — это пси-аура. Удар высвободившейся мощи бросает тебя на пол, вырывает палочку из пальцев. Едва не падает Бета, Калдор — пригибается, точно сопротивляясь ураганному ветру.
Субстанция влетает в портал. Миг ничего не происходит. А затем труба взрывается. Охваченная зелёным свечением смесь крови, осколков костей, перемолотых органов тысяч и тысяч людей вырывается наружу. Ты ещё различаешь последние искры синего и голубого — цветов Тзинча, — прежде чем активируешь Зонт, выставляя полотно портала перед вами. Выход — дальше, за трубой.
Портал дрожит от варп-энергии. Что с ним произойдёт — одному Нурглу ведомо, поэтому ты закрываешь его, и Бета успевает поставить волшебные щиты вместо него.
— Надо было убить его раньше, — с досадой восклицает Калдор.
Диам, покрытый струпьями, в гнилых лохмотьях, оставшихся от одежды, стоит, окружённый этой... трупной массой, и та подчиняется движениям его рук и воли.
— Дедушка, — громко хрипит он, — хорошо наградит меня за этот мир. Умрите, черви!
Смесь, будто вода, взмывает гигантской волной, чтобы погрести вас под собою. Волна психического пламени от Калдора замедляет её, заставляет остановиться — да уродливые щупальца из перемолотых мертвецов уже сверху, сзади, тянутся к вам...
— Адеско Файр, — без колебаний взмахиваешь палочкой, сосредоточиваясь на контроле.
Огонь вырывается из палочки, норовя сложиться в силуэты, вырваться на свободу, сжечь всё, включая тебя саму... И Линза Надежды — не нужна. Только во второй раз используешь эти чары, но сейчас ты давно не та, что до входа в сеанс. Укрощаешь пламя, делаешь его продолжением своей воли. И стираешь смесь, ориентируясь на эссенциальное восприятие. Не допускаешь, чтобы сохранилась даже капля! Огонь расходится от тебя кольцом, разделяется на отдельные потоки. Закрываешь глаза. Разгоняешь разум. Адское Пламя очищает окружение и направляется в разбитую трубу. Тратишь толику усилий на сообщение Бете. Та подхватывает твоё тело и несёт внутрь трубы, а позади гаснет эссенция Диама, целых несколько секунд сопротивлявшегося Калдору Драйго.
А где-то там, тысячами километров выше, впервые за историю Люоса вихрится свежий ветер.
> Вернёмся к Энтони Даффи
Отец хотел было оттолкнуться от сцены, но Энтони удержал его. Спустя сотни, а может, тысячи или миллионы лет, кто-то ещё побывал в Узле. Это существо определённо было Зел-Нага, однако Зел-Нага слабым, сравнимым, должно быть, с тёмным архоном, показанным некогда Теромосом. Вот только сложность его, сложность сознания в хаотическом на первый взгляд сгустке щупалец и алой дымки, превосходила сложность Савона на порядок!
Он был слаб, потому что — ранен, обессилен. Его разум по-прежнему оставался острым, а псионика — отточенным инструментом, перед которым способности не то что Теромоса, а Наруда, и Савона — просто меркли. Невыносимая боль пронзала Зел-Нага, но столь же непоколебимой волей он удерживал целостность своего «я». Волю эту питала ненависть. Ненависть к... Зел-Нага? Эта ненависть составляла сейчас всё существо раненого, и он использовал её, чтобы укрепить и усилить свой разум, жертвуя даже частью адекватности ради выживания. А потом пришло имя. Амун.
Амун не скрывал свои мысли, вновь и вновь проживая последние тысячелетия. Он искал ошибки, злился на самого себя, но более того — на Совет Старейших. Следуя его мыслям, его воспоминаниям, ярким, сжатым, жёстко упорядоченным, история разворачивалась перед сознанием Энтони.
Он видел, как Амун вместе со множеством Зел-Нага, в основном, молодых, не имеющих власти, но имеющих амбиции и способность смотреть со стороны на свой народ, думает над новым решением, над путём, что может заменить Бесконечный Цикл. Совет постанавливает оставить Амуна в Храме на две итерации Цикла. Первую итерацию Амун проводит смиренно, бездействует на первый взгляд. На самом же деле — изучает своего рода библиотеку Зел-Нага, кристаллы, в которых запечатана память столь древних существ, что даже сам Амун не знает, какие бездны эпох разделяют его и их. Амуна слабо интересуют исторические подробности — нет, он ищет забытые способы манипуляции формой, эссенцией и псионикой. И многое находит, чтобы потом, в тишине и одиночестве сводить найденное воедино, создать нечто новое, нечто величественное...
Следующую итерацию сторонники Амуна готовят ему тело. Каждый из Зел-Нага входит в новую вселенную новым же, адаптированным для неё телом, оставляя прежние тела, адаптированные для Пустоты, в специальном месте. Это не просто соображения удобства, но и перестраховка: если Зел-Нага умирает внутри вселенной, то попросту оживает в Пустоте. Чем-то напоминает крестраж? Даже если псионную сущность Зел-Нага смогут повредить, прежнее тело поможет ей восстановиться, пусть на это уйдёт тысячи итераций. В конце концов, тела Зел-Нага обладают чистотой формы и, вместе с тем, чистотой эссенции... хоть и не столь «чистой», как у загадочных Первых и Вторых, о которых мельком вспоминает Амун.
Зел-Нага подталкивают эволюцию одного из видов, что позже назовут «протоссами», на путь чистоты формы. Зел-Нага оставляют на планете, позже названной Зерусом, изначальную эссенцию, вокруг которой образуется изначальный омут рождения, где появятся существа, которых назовут зергами. Зерги, по задумке, встанут на путь чистоты эссенции. На самом деле, это не единственные места, где Зел-Нага рассыпают «семена жизни». Есть и множество других. Зел-Нага часто экспериментируют, сталкивают меж собой различные виды и союзы видов, чтобы в конце концов собрать со вселенной «урожай», а после покинуть её сквозь врата Ульнара.
Но в этот раз всё будет иначе. Амун воплощён своими последователями в полной силе. Он отправляется на Айур, планету протоссов, и вместе с последователями начинает протоссов учить, воспитывать, оставляет зёрна технологий, главная из которых — Кхала, единая псионная сеть, делающая протоссов, однако, уязвимыми. По задумке Амуна, протоссы должны будут осознать преимущества Кхалы, «подсесть» на неё, не сознавая недостатки. И тогда он захватит их разумы и тела, чтобы соединить с другим единением — единением, которое создаётся на Зерусе и названо будет — Роем.
Две псионные связи: связь Кхалы и связь Роя — два элемента целого. Они сложатся в единую картину, в новое сверхсущество, которое сможет одновременно развивать чистоту формы, как Вторые, и чистоту эссенции, как Первые, — и к этому единству присоединятся Зел-Нага под руководством Амуна, их пси-сущности растворятся в пси-сущности единства, а разумы получат власть брать любое из тел или сразу множество их под контроль, тем самым преодолеют ограничения и Первых, и Вторых, и Третьих...
Амун злился на себя. Злился за высокомерие, за слепоту, за ограниченность. По сравнению с его возрастом, прочие члены Совета — не более чем дети. Однако его поколение не так сильно интересовалось возможностями внутри вселенных, а вот нынешние старейшины — отнюдь. Амун не ожидал, что очнувшиеся стражи Зел-Нага смогут ощутить его и его последователей активность из самого Ульнара.
Он не желает конфликта. Он ускользает от прочих Зел-Нага, бросает протоссов, бежит на Зерус, чтобы формировать Рой. Но Совет пробуждается и следует за ним. Старейшины говорят об идентичности, о сути Зел-Нага, о том, что Амун не должен использовать изначальную эссенцию неположенным образом, что его вмешательство в Цикл — это вредительство, что из-за него итерация уже сейчас принесёт на порядок меньше новых Зел-Нага в и так немногочисленные ряды... Амун показывает им величие своей идеи, но Совет отвергает её, кто из опасений перестать быть собой в этом новом единстве, кто — из гордыни, но большая часть — потому что считает Амуна сошедшим с ума радикалом, творение которого уничтожит все достижения Великого Третьего и его ученика.
Энтони не улавливает полностью, что именно тогда происходит, кто первым применяет силу, но идеологический конфликт перерастает в конфликт вооружённый. В войну, войну существ, сравнимых с богами. Амун использует новорождённый Рой и тот факт, что среди Зел-Нага не было принято делиться личными, нестандартными знаниями, навыками, наработками. А он поделился с последователями всем, что знал. А он сам — старейший из старейшин, стоит как бы ни половины их всех. Амун проявляет чудеса тактики и стратегии, сражаясь против сильнейшего противника... проигрывает, в конце концов.
