— Помещения, запертые до активации узла трансформаций, — поясняет Теромос. — Личные залы Зел-Нага, библиотеки, хранилища, лаборатории, внутренности больших механизмов, места отдыха и встреч.
— Возможно, — кивает каким-то своим, скрытым за тысячей и одним окклюментивным барьером мыслям Снейп, — я покину вас там. Я должен... сделать кое-что. Поручение Хранящей Время, — явно не хотел этого говорить, но нужен был аргумент. Ты... не то чтобы подозревал что-то такое, но такой была метода Хранящей, а Снейп... не сказать, чтобы приятный человек, зато один из лучших среди независимых волшебников. Уж подкупить его чем-нибудь важным как алхимику, как личности, а может, как тебя, желанием — элементарно для Хранящей.
— Выбраться из Храма в одиночку будет непросто, — смеряет его взглядом ярко-зелёных, неморгающих (таких же, как твои) глаз Теромос.
— Я думаю, — ухмыляется Снейп, — если бы это было не так, она бы попросила кого-нибудь попроще.
— Мы тебя услышали, — киваешь ему. — Теромос, ты найдёшь путь?
— Зел-Нага оставили динамически обновляемые указатели. Я поведу.
Вы двигаетесь по плавно активирующемуся Храму. То дрожь пробуждающихся механизмов, то тихий, подобный шёпоту свист разгоняющейся по энергоносным сосудам Пустоты, то гулкий грохот сопровождает ваши шаги. Иногда ты ощущаешь, как движется под ногами пол — медленно, всей громадой того фрагмента, по которому ступаете. Несколько раз вам встречаются сторожевые конструкты, меньшие, чем аватары, зато летающие и очень юркие. Ты замечаешь их издали, большая часть до вас не добирается, разваливаясь на лету. Дотянуться до их скудных сознаний, ослабить контроль над запасами энергии — легче простого.
Больше никаких узких коридоров. Вы ступаете по залам, вернее, бывшим залам. По потолку гигантских фрагментов Храма, и другие фрагменты проносятся над вами, словно тени, в зеленоватом сумраке. Соседние фрагменты останавливаются, чтобы вы могли ступить на них, когда приближаетесь к краю. Иногда их соединяют чудовищно скользкие мостики силовых полей: оступишься — сгинешь в зелёной бездне! Всех, даже Ханну, даже Теромоса угнетают чудовищные масштабы Храма, но только не тебя.
Тьма внутри больше всего вокруг. Дай ей волю, и Храм сгинет там без следа — так же, как сгинули индустриалы Города, как исчезли тысячи волшебных и маггловских цивилизаций, сунувшихся не-туда... Перед твоим иномысленным взором проносятся картины существ и сущностей, стран и городов, зданий и космических станций, культур и эпох, которые объединяет одно, самое главное. Они мертвы. Мертвецы смотрят твоими глазами, а ты касаешься ледяной корки безмыслия, бесчувствия, небытия, черты, за которой нет ничего, кроме смерти... Это не тени иновремени, нет, это... это — иное.
Ты не знаешь, сколько Зел-Нага сгинули тут, умерли... от чего вообще умирают Зел-Нага? Стареют ли они? Это тайна. Но ты чувствуешь их смерти, вы буквально ступаете по их костям, по холодным отпечаткам мертвецов, и замыслы этих мертвецов, их пожелания, соединённые воедино, и есть Храм Первотворения. Сила мёртвых буквально пронизывает каждую частичку Храма, сила, один только отпечаток которой порождает «гармонию улучшения», которую вы чувствовали, спускаясь. Но сейчас — сейчас чувствуешь гораздо больше! Эта сила, холодная, сплетённая с Пустотой, наполняет твои лёгкие, фиочёрными бликами дрожит на краю зрения — возьми, зачерпни, используй! Она переплетается с Кольцом, будто бы две Бездны — Пустота и Смерть — встречаются друг с другом, перетекают друг в друга, избирают тебя, Энтони Даффи, местом своей встречи.
Вы шагаете по костям богов, и ты слышишь их шёпот. Хор мёртвых шлейфом следует за твоим разумом, тихий, исчезающий, как обращаешь на него внимание. Вы пробудили мёртвый механизм, гигантского ревенанта, творящего живое, франкенштейна, слепленного буквально из тел и эссенции тысяч и тысяч Зел-Нага. В конце концов, из чего ещё им было создавать? В Пустоте нет материалов, но есть их тела, которые умели превращать во что угодно, в том числе — в части будущего Храма. Иногда это просто части, отделённые от целого, а иногда — полноценные жертвы, и многие фрагменты Храма были одним или несколькими Зел-Нага... а порой существами, пойманными в Пустоте, насильно превращёнными в своеобразные протезы, чтобы подстроить под функции Храма.
И самый могущественный некромант, будь то Ивицер в зените своего могущества со всеми последователями разом, не смог бы управлять такой химерой, как Храм. Это было — с точки зрения иномагии — умертвие, но умертвие из частей богов — или Зел-Нага ближе к высшим фейри, Королям и Принцам? В любом случае, ты перестаёшь думать о Храме как о механизме. Неживое, немёртвое, неорганизм, неустройство — он походил на киборгизированных строителей, но только наоборот.
Мимоходом отражаешь ещё одну атаку бесов. Сломить их жалкие воли разлитой вокруг силой мёртвых проще, чем у ребёнка игрушку отобрать. Ты не мнишь себя самым сильным и выносливым, поэтому просто приказываешь новообретённым марионеткам прыгнуть в тёмно-зелёную пропасть.
«Держись в рамках», — тихой мыслью касается тебя... Снейп. Он делает это не легилименцией, нет — это способ Тёмной Луны. Мельком отмечаешь, что раньше это бы насторожило или испугало бы тебя — не сейчас. Ты знаешь, что Темнушка работала с ним, и чувствуешь смутный отпечаток её воли внутри. Она поделилась большим, чем ты предполагал, большим, чем хотел сам Снейп. Темнота внутри тянется к Снейпу и отпечатку в нём, хочет пожрать или просто уничтожить, убрать непредсказуемое живое, обратить в покорного мертвеца. Ты не позволяешь.
«Я справлюсь», — отвечаешь ему, показывая, что контролируешь море тьмы, бушующее по ту сторону.
«Многие некромаги думали так же, — мысль Снейпа была едкой, болезненной... неприятно живой. — Ревенанты, личи... Волдеморт. Ты уже меняешься, Даффи. Отпусти эту силу. Ты — не Ивицер, чтобы вернуться», — он раздражает. Яркий, горячий мыслеголос Снейпа раздражает, провоцирует, угрожает разрушить совершенную логику мёртвых, которой полон этот Храм, которой полон ты... И он же заставляет дрожать, болеть от послесмертного хлада что-то внутри тебя, что-то, что не желает слушать шёпот, что боится тьмы. И в этот раз ты должен прислушаться к Снейпу и той, слабой, не готовой двигаться дальше части себя. Ещё рано. Если ты сделаешь следующий шаг, то станешь угрозой для них всех, и живые прервут твоё перерождение или даже существование, а проигрывать ты — не желаешь.
«Я понял», — Снейп морщится от ледяного укола. Это — ещё одно подтверждение, что ни ты, ни они — не готовы. Потом, позже у тебя будет возможность показать им всё совершенство Зел-Нага, показать, почему негибкая, на первый взгляд, сила некромантов — это не безумие, а путь к подлинному могуществу, бессмертию. Первой ты обратишь Ханну, самую верную, самую полезную... Позже. Сейчас же...
Боль! Тебя захлёстывает боль, когда тьма неохотно отступает обратно, вглубь, растворяется в трещинах внутреннего мира, уходит, обещая вернуться, а вместе с ней уходит сила. С усилием заставляешь себя сделать следующий шаг и выглядеть, как ни в чём не бывало. Это никого не обманывает: ни читающего мысли Теромоса, ни робко потянувшуюся через связь Ханну, ни с облегчением вздохнувшего отца, ни удовлетворённо кивнувшего Снейпа — разве что Роба да Оли... И стоит силе уйти, как ты ощущаешь соблазн, желание, жажду: прыгнуть обратно во мрак, выбросить на свалку жалкую слабую смертность, вернуть неутомимость, логику и власть мертвеца, владыки мертвецов, могущественного некроманта!
Жить, быть живым — это так сложно, так неэффективно, так жарко, больно, трудно... Ты сжимаешь зубы, мысленно обещая обратиться к этому, только если будет стоять вопрос жизни и смерти. Это всё же лучше смерти. От некоторых вещей стоит держаться подальше, правда, профессор Райс? Так почему же вы не держались подальше от Ивицера и умерли так глупо? Почему не сделали крестражей? Почему тебе, Энтони, приходится идти по «костям богов» к тем самым вещам, бежать от которых — «долг любого разумного иномага»? Так бессмысленно глупо брести навстречу надежде, что найдётся кто-то, пусть даже Хранящая Время, кто остановит мрак внутри тебя!
— Здесь, — невозмутимо молвит Теромос, приблизившись к возвышению в два человеческих роста на очередном фрагменте.
Над вами кружат буквально вихри Пустоты, и только заклятья держат на поверхности, смиряют безумные порывы ветра. Чувствуешь позади активирующиеся конструкты. Прежде, чем стреляет Снейп, вытягиваешь руку с Кольцом и протягиваешь сквозь него волю. Три луча — по числу конструктов — ударяют в кольцо. Камни, составляющие конструкты, уносит пустотной бурей, а их энергия — на ту сторону Кольца, и ты не желаешь знать, где это место и место ли оно!
— Совершенствуешься, — холодное одобрение. Неразим холоден безо всякой мертви, «естественно» холоден и естественно же эффективен; редко, очень редко что-то тёплое мелькает в прозрачной глубине его разума. — Помни, что некоторые конструкты могут быть защищены лучше, — он касается камня, и тот пропадает, открывая вниз лестницу с очень широкими ступенями.
Завывание ветра и пронизывающий холод Пустоты, от которого едва спасает волшебство, остаются позади, когда каменная «дверь» материализуется за вашими спинами. Только дыхание, стук сердец и тихие шаги. В тёплом свете волшебных палочек вы спускаетесь по всё расширяющейся и расширяющейся лестнице. Периодически минуете ответвления, малые лестницы вбок, какие вверх, а какие вниз, но Теромос, пусть поверхностно, но считывающий вложенную в ступени информацию, их игнорирует. Наконец, тёмная лестница заканчивается, плавно перейдя в галерею, озарённую, конечно же, зелёным.
> покинем активирующийся Храм, в мгновение ока повторим наш путь в обратном направлении — к выходу из обители Гефеста
Отдохнувшая и вдохновлённая вышла на простор Люоса Маг Пространства. Теперь она «видела» тончайшие линии, переплетающиеся вокруг неё в ажурную сферу, синергирующие друг с другом, и каждое сочетание было отнюдь не случайно, каждое переплетение охватывало свой аспект причинно-следственности, а суммарно плетение создавало своего рода фильтр, «уравновешивающий» воздействия с обеих сторон себя, делающий обе стороны независимыми. Даже если на одной стороне — вся вселенная, а на другой — небольшой пузырёк реальности с игроком-девушкой внутри!
Человек, назвавшийся Мойлином, инфомаг, псайкер и колдун, приветствовал Эллу молчаливой улыбкой. Именно его пригласила Элла себе в помощь, и Мойлин, после недолгих размышлений, — согласился. Надо сказать, он был крайне впечатлён, что Элла сумела парировать атаки самого Алфреда так долго. Взгляд Мойлина ненароком остановился в районе её солнечного сплетения — именно там, окутанный комбинезоном, светился незримо для многих, но не для него, изменённый, благословлённый тремя богами Анх. Но затем взгляд поднялся выше — туда, где висел камень душ. Мойлин сунул руку в карман и показал ещё один — оранжевый.
— Проверял схроны Алфреда, не вскрытые Безом, — пояснил он. — Эта штука была в тайнике тайника в тайнике, но Вера сдула все защиты. Не против, если я использую её? Существо внутри против, но...
— Используй, — после секунды раздумий вынесла Элла вердикт. — Оно уже не может умереть, а если умрём мы... Значит, ты со мной?
— Я давал Непреложный обет не предавать, — пожал плечами Мойлин. — Оставить тебя сейчас, в самом конце, будет именно предательством.
— И кто вообще догадался использовать такие размытые понятия, как предательство, в волшебных клятвах? — вздохнула она. — Ладно? Мне надо подумать?
— В чём проблема? Мы не летим к Лилит?
— Летим, — Элла достала Анх. — Надо его закончить.
— Раньше, — Мойлин с видимым трудом отвёл взгляд от талисмана, устремил его в пустыню. Вдалеке всё ещё бушевала буря, синея Дыханием, а над головой ярко горела Скайя — защиту Осси Вера сдула не хуже защиты Алфреда, — я бы любой ценой попытался бы завладеть Анхом. Один Кристалл Сердца давал учителю такую силу... — он воздел руку, и белые псионические молнии беззвучно ударили куда-то вдаль. — Ещё три — другие, но не менее великие. Иметь такую власть... Алфред сгорел из-за одного Кристалла, но если быть осторожней... — надел слезу Иши на шею и заправил под одежду. — Я хотел превзойти учителя — занять его место, стать таким же, как он, но лучше. Он заложил это во мне, воспитал зависть, дразнил загадками, скрывающими могущество, а когда со мной впервые связался Без, то только укрепил уверенность, что любой противник учителя отстаёт от него на несколько шагов, что учитель продумал всё, включая свою смерть. Когда я отправился с тобой, то скоро понял, как много в мире тайн, выходящих за пределы познания учителя. Так много настолько разнообразных сил! К некоторым — только руку протяни! Существа, которым служил учитель, — малая частица бесконечного мироздания, — он резко повернулся. — Я бы хотел, чтобы у тебя получилось. Алфред служил Владыке Перемен, но никогда не замахивался на такое. Предел его мечтаний — стать как сам Владыка, только что сильней. Таким он был и у меня, — усмехнулся. — Помогу, чем смогу. Советом, силой, если надо. Хочу увидеть, как это произойдёт. Быть в начале новой эры — и начать в ней новую жизнь. Говоришь, он неполный? Не хватает ещё одного — аспекта?
— Разум, — хмурится Элла: в уме её прокручиваются масштабные карты связей между идеями, мыслями, символами, и я понятия не имею, когда она успела всё это наработать. Между прочим, вот эти и эти идеи стоит взять на вооружение и мне. — Эрос предлагал варианты, и я выбрала именно Разум. Спрашивала Абраксаса, он предлагал мне способы. Есть фэньли и фэнькай, — она показывает и тут же убирает два кинжала, чтобы случайно не применить — особенно фэнькай! — Они разделяют целое на противоположные аспекты, в смысле, выделяют их. Обычно аспекты находятся в равновесии, но фэньли... Не знаю, как фэнькай, его Хранящая не исследовала — но фэньли находится «внутри» дуаспектного пространства, и если добавить в него волшебство, то станет непрозрачной двусторонней мембраной: с одной стороны выделится Жизнь, а с другой — Рок. Фэньли создают с помощью устройств-фабрик, а фабрики сделаны с помощью Ключа. Я не смогу повторить фабрику или создать делитель для Сердца-Разума. А Ключ теперь недоступен.
— Как я понимаю, Абраксас подразумевал не это, — заполняет паузу Мойлин.
— Подразумевал алхимизацию, — вздыхает Элла. — Фэньли и фэнькай — это не талисманы, можно получить их сеансонезависимый капчакод, но... — качает головой. — Ничего не выйдет. Я выделила общую часть, соответствующую функции делителя, но откуда я возьму часть, соответствующую аспекту Разума?
— Я верно понимаю, что в игровой алхимии противоположные аспекты должны иметь неким образом парные коды? — предполагает Мойлин.
— Если бы! Двенадцать капчакодов аспектов составляют вместе нулевой код, который у меня есть, и даже если коды аддитивны — думаю, это не так — мне понадобилось бы «вычесть» из нулевого коды остальных одиннадцати аспектов. У меня есть идеи, как получить Пространство и Время, но Ярости и Крови у нас нет. Это тупик.
