> покинем активирующийся Храм, в мгновение ока повторим наш путь в обратном направлении — к выходу из обители Гефеста
Отдохнувшая и вдохновлённая вышла на простор Люоса Маг Пространства. Теперь она «видела» тончайшие линии, переплетающиеся вокруг неё в ажурную сферу, синергирующие друг с другом, и каждое сочетание было отнюдь не случайно, каждое переплетение охватывало свой аспект причинно-следственности, а суммарно плетение создавало своего рода фильтр, «уравновешивающий» воздействия с обеих сторон себя, делающий обе стороны независимыми. Даже если на одной стороне — вся вселенная, а на другой — небольшой пузырёк реальности с игроком-девушкой внутри!
Человек, назвавшийся Мойлином, инфомаг, псайкер и колдун, приветствовал Эллу молчаливой улыбкой. Именно его пригласила Элла себе в помощь, и Мойлин, после недолгих размышлений, — согласился. Надо сказать, он был крайне впечатлён, что Элла сумела парировать атаки самого Алфреда так долго. Взгляд Мойлина ненароком остановился в районе её солнечного сплетения — именно там, окутанный комбинезоном, светился незримо для многих, но не для него, изменённый, благословлённый тремя богами Анх. Но затем взгляд поднялся выше — туда, где висел камень душ. Мойлин сунул руку в карман и показал ещё один — оранжевый.
— Проверял схроны Алфреда, не вскрытые Безом, — пояснил он. — Эта штука была в тайнике тайника в тайнике, но Вера сдула все защиты. Не против, если я использую её? Существо внутри против, но...
— Используй, — после секунды раздумий вынесла Элла вердикт. — Оно уже не может умереть, а если умрём мы... Значит, ты со мной?
— Я давал Непреложный обет не предавать, — пожал плечами Мойлин. — Оставить тебя сейчас, в самом конце, будет именно предательством.
— И кто вообще догадался использовать такие размытые понятия, как предательство, в волшебных клятвах? — вздохнула она. — Ладно? Мне надо подумать?
— В чём проблема? Мы не летим к Лилит?
— Летим, — Элла достала Анх. — Надо его закончить.
— Раньше, — Мойлин с видимым трудом отвёл взгляд от талисмана, устремил его в пустыню. Вдалеке всё ещё бушевала буря, синея Дыханием, а над головой ярко горела Скайя — защиту Осси Вера сдула не хуже защиты Алфреда, — я бы любой ценой попытался бы завладеть Анхом. Один Кристалл Сердца давал учителю такую силу... — он воздел руку, и белые псионические молнии беззвучно ударили куда-то вдаль. — Ещё три — другие, но не менее великие. Иметь такую власть... Алфред сгорел из-за одного Кристалла, но если быть осторожней... — надел слезу Иши на шею и заправил под одежду. — Я хотел превзойти учителя — занять его место, стать таким же, как он, но лучше. Он заложил это во мне, воспитал зависть, дразнил загадками, скрывающими могущество, а когда со мной впервые связался Без, то только укрепил уверенность, что любой противник учителя отстаёт от него на несколько шагов, что учитель продумал всё, включая свою смерть. Когда я отправился с тобой, то скоро понял, как много в мире тайн, выходящих за пределы познания учителя. Так много настолько разнообразных сил! К некоторым — только руку протяни! Существа, которым служил учитель, — малая частица бесконечного мироздания, — он резко повернулся. — Я бы хотел, чтобы у тебя получилось. Алфред служил Владыке Перемен, но никогда не замахивался на такое. Предел его мечтаний — стать как сам Владыка, только что сильней. Таким он был и у меня, — усмехнулся. — Помогу, чем смогу. Советом, силой, если надо. Хочу увидеть, как это произойдёт. Быть в начале новой эры — и начать в ней новую жизнь. Говоришь, он неполный? Не хватает ещё одного — аспекта?
— Разум, — хмурится Элла: в уме её прокручиваются масштабные карты связей между идеями, мыслями, символами, и я понятия не имею, когда она успела всё это наработать. Между прочим, вот эти и эти идеи стоит взять на вооружение и мне. — Эрос предлагал варианты, и я выбрала именно Разум. Спрашивала Абраксаса, он предлагал мне способы. Есть фэньли и фэнькай, — она показывает и тут же убирает два кинжала, чтобы случайно не применить — особенно фэнькай! — Они разделяют целое на противоположные аспекты, в смысле, выделяют их. Обычно аспекты находятся в равновесии, но фэньли... Не знаю, как фэнькай, его Хранящая не исследовала — но фэньли находится «внутри» дуаспектного пространства, и если добавить в него волшебство, то станет непрозрачной двусторонней мембраной: с одной стороны выделится Жизнь, а с другой — Рок. Фэньли создают с помощью устройств-фабрик, а фабрики сделаны с помощью Ключа. Я не смогу повторить фабрику или создать делитель для Сердца-Разума. А Ключ теперь недоступен.
— Как я понимаю, Абраксас подразумевал не это, — заполняет паузу Мойлин.
— Подразумевал алхимизацию, — вздыхает Элла. — Фэньли и фэнькай — это не талисманы, можно получить их сеансонезависимый капчакод, но... — качает головой. — Ничего не выйдет. Я выделила общую часть, соответствующую функции делителя, но откуда я возьму часть, соответствующую аспекту Разума?
— Я верно понимаю, что в игровой алхимии противоположные аспекты должны иметь неким образом парные коды? — предполагает Мойлин.
— Если бы! Двенадцать капчакодов аспектов составляют вместе нулевой код, который у меня есть, и даже если коды аддитивны — думаю, это не так — мне понадобилось бы «вычесть» из нулевого коды остальных одиннадцати аспектов. У меня есть идеи, как получить Пространство и Время, но Ярости и Крови у нас нет. Это тупик.
— Ты сказала «способы», — напоминает он. — Что ещё предлагал Абраксас?
— Создать что-то вроде... образца Разума, начатка с помощью Линзы Надежды, а затем «раскрыть» его изначальной эссенцией в полноценный аспект.
— Почему нет? — Мойлин уже понял, что она отказалась от каждого из способов.
— У меня нет исходника, — раскрывает: — Чтобы это сработало, нужно иметь нечто в состоянии крайней неопределённости. Как глубины варпа? В общем, что-то, что можно «доопределить» или «остановить в нужной форме». Я... — она касается Линзы в Анхе, — могу сделать иначе. Можно размыть реальность, сделав её неопределённо-противоречивой, но это слишком высокий риск. Оставлю на самый крайний случай.
— Что ещё? — лишь кивает Мойлин.
— Сделка с Дьяволом, — хмыкает Элла. — Можно получить желаемое, если использовать воплощённый Принцип Равновесия в Кости. Плата — неизвестна, побочные последствия — тоже. Как говорили древние, что монетку подбрасывать: повезёт — не повезёт.
— Это ещё не всё, — Мойлин не спрашивает, а констатирует.
— Ещё можно поискать квинтэссенцию Разума вне сеанса, затем временные махинации — и прибыть тогда же, как отбыли. Звучит безопасней, чем идти к Дьяволу или расшатывать основания Надеждой. В общем, — вздох. — Я не знаю, что делать, а времени — всё меньше.
— Ты отвергаешь риски, вместо того чтобы минимизировать их, — замечает Мойлин после паузы. — Есть ли кто-то, кто поможет в сделке с этим «Дьяволом»?
— Тёмная Луна и Кристо? — в голосе Эллы слышится былая неуверенность. Это никогда не была неуверенность слабого, нерешительного человека — скорее человека, который приводит слишком много аргументов «за» и «против», инженера, ищущего оптимум, компромисс между множеством возможных оптимизаций, частично друг друга отрицающих, между требованиями заказчиков и требованиями стандартов и мер безопасности.
— Я полагаю, Модрон с интересом поможет тебе нивелировать последствия «неопределённой противоречивости» своим доменом.
— Не задумывалась над этим, — с благодарностью кивает Элла. — Проконсультироваться о засеансовой экспедиции ты предлагаешь...
— С Хранящей Время, разумеется, — улыбается Мойлин. — Я думаю, что это наилучший выбор, и вне сеанса, вне нашего времени она окажет тебе любую помощь.
— Звучит логично? — легко-недоверчивое удивление человека, увидевшего задачу с новой стороны.
— До этого ты помогала остальным. Теперь позволь остальным помочь тебе. Ты — не одна, Элла, и в сеансе много сил, которые желают тебе успеха.
— Спасибо!
— Погоди благодарить, — поднимает руку Мойлин. — Возможно, ты справишься своими силами, нужно только посмотреть с другой точки зрения. Какие компоненты у тебя есть — из числа перспективных для создания Разума?
— Эликсир Мерлина. Кристосорбы. Часть изначальной эссенции. Воскрешающий Камень. Анх. Конфигуратор реальности.
— Это всё? — наклоняет голову Мойлин, чем-то отдалённо напоминая мудрого ворона сейчас.
— Хм, нет, никогда не думала раньше, но генератор поля автоупорядочивания...
— Это — всё? — Мойлин ловит её взгляд.
Серые, более светлые, чем у Хранящей, глаза, не кажутся проницательными, не светятся, как у протоссов, в них нет безбрежия лучерождённых. Голубые глаза Мойлина также ничем не особенны. Их внешности — банальны. Но не разумы, не личности и, конечно, не способности! Не души.
Они замирают, как замирают два человека, вступивших в прямой мысленный контакт. Молчание, но полное эмоций. Быстро меняющиеся выражения лиц, едва успевающие отразить диалог разумов. Наконец, контакт разрывается, а множественные защиты сознания становятся на место... за исключением узкого выделенного канала. Уже нет нужды проговаривать что-то вслух, но Мойлин говорит:
— Сначала спросим Лилит.
— Гефест рассказывал о ней, — Элла связывается с Джеймсом.
Один портал — они выходят в Городе индустриалов. Генератор поля автоупорядочивания — небольшая машина, переносная, родом с нижних уровней щупа Омниссии, демонтировать её согласно считанным Конфи инструкциям не составляет ни малейшего труда, равно как и разобраться, как подключать и какими параметрами должен обладать источник энергии. Который, вероятно, не понадобится: внутри генератора располагался собственный источник, благодаря взаимодействию с «эманациями» генератора, — буквально вечный. Элла скачала в том числе концептуальную схему, полные чертежи и методы сборки таких генераторов, но разобраться в них — дело долгих дней, если не месяцев: один только матаппарат...
Следующий портал. Двое выходят подле Кости и влетают внутрь. Элла осознанно манипулирует фильтром Хранящей, и Кость уже не действует на область вокруг неё. Быстрый полёт заканчивается над вновь чёрными водами, и Тёмная Луна улыбается двоим. Смерть же — смеряет долгим взглядом и сворачивается, обращаясь чёрной цепочкой, которую Элла вешает на шею. Дьявол смотрит вопросительно, но Элла качает головой. Провожаемые холодным взором Снежной Королевы и тёплым — Темнушки, двое улетают, чтобы пройти сквозь ещё один портал.
Храм встречает игрока и её спутника вращающимися кольцами и сверканьем Пустоты, на сей раз — не красной, а зелёной. В это время Джулия Сайнс возвращает вортигонтам их узы, а Нерис, королева фей, обустраивается в Краю Осеннего Уюта, и Лаад наблюдает за ней из тени, низшая по рангу как лучерождённая, но вышедшая из-под власти Цикла и жаждущая вывести всех остальных. Перед тем как войти в глубины Храма Первотворения, Элла получает от Кристо полный пакет информации о технологиях Альянса, частично выменянный, частично вызнанный, а частично и реконструированный. Итак, Маг Пространства, отмечая нити Модрон, когда они касаются защиты Хранящей, движется внутрь, стремительно нагоняя группу Энтони, а Джулия приступает к исцелению солдат Альянса — или, правильней сказать, к адаптации этого осколка Альянса к новым реалиям. Потом, позже она соединится с командами Грэма и Джинни, чтобы приступить к последним аномалиям, — а пока...
> Мы пронесёмся сквозь ряды активированных конструктов, пролетим мимо целых орд бесов, телепортирующихся туда-сюда, точно патрулируя, минуем участок Храма, уже распавшийся на отдельные фрагменты, настраивающиеся друг на друга, чтобы в будущем действовать синергично, как единое целое. Войдём внутрь немалой части Храма, которая на части не распадается ровным счётом никогда. Спустимся по тьме длинной пологой лестницы и окажемся в месте, которое называется...
— Галерея Памяти, — молвил Теромос, останавливаясь. Все стены этого места были покрыты светящимися зелёными символами, символами, принадлежащими самому первому и — о ирония! — самому сложному языку Зел-Нага. — Я... постараюсь показать вам, что вижу.
— Зачем? — серьёзно спросил Энтони.
— Это поможет нам понять суть Храма, а значит, познать, с чем же столкнёмся в будущем, — спокойный ответ. — Откройте свои сознания и не сопротивляйтесь. Я уверен, что это место безопасно. Зел-Нага приложили все усилия, чтобы здесь могли находиться лишь полноценные разумные существа, настроенные мирно. Спрячьте палочки и даже не думайте об агрессии! Иначе... — многозначительное молчание.
Расслабиться удалось не всем и не сразу. Наконец, протосс установил стабильный мысленный контакт с каждым из группы, а после обратился к Галерее, делясь своим пониманием, определённо упрощённым. К счастью, Зел-Нага написали не одну версию своей истории, рассчитывая не только на лучших представителей своего народа, но и на тех, кто только-только ступил на их путь, немногим превосходя древнего неразима. Символы сливались с вложенными мыслеобразами, одно поясняло другое, позволяя достраивать мозаику, читая и обучаясь языку одновременно, прямо на ходу. И Теромос, предельно сконцентрировавшись, разделял этот навык со всеми людьми.
Они видели Пустоту, Пустоту безграничную и хаотичную, Пустоту, полную ярких вспышек и областей предвечной тьмы, Пустоту, в которой жили и рождались в бесконечном круговороте существа и сущности всевозможных способностей и форм. Пустота менялась. Она никогда не оставалась одной и той же, флуктуировала, блуждала по пространству состояний на всех масштабах — от тех, что меньше атома, до всего безграничного Моря.
В вихрях энергии, материи и ордополя выживали и эволюционировали самые стойкие из порождений Пустоты. И однажды — не иначе как удачное сочетание флуктуаций — в Пустоте появились разумные. Разум был подобен вирусу: стоило ему явиться один раз, как все существа начали копировать столь удачную мутацию, отражать самоотражающуюся, рефлективную структуру. Безусловно, оставались существа, разума не получившие, бравшие своё могуществом, скрытностью или жизнью в экстремальных условиях, и было их много, но самые развитые, самые адаптивные подхватили разумность поголовно.
Как только появился разум, родилось и познание. Существа познавали Пустоту, делились друг с другом информацией, обменивались, если это было выгодно, вырывали силой, если желали, объединялись в группы или углублялись в одиночные исследования... Целью каждого создания в Пустоте было выживание. Агрессивная, безумная, экстремальная среда пожирала что разумных, что неразумных миллиардами, чтобы в следующий миг породить новых.
Немалая часть разумных пошла по проторённому пути, пути ещё неразумных тварей — адаптации. Такие существа не просто меняли себя, а меняли саму способность к переменам, учились запредельной гибкости, пока самые продвинутые из них не вырвались из оков любого постоянства. Их сущность теперь превосходила форму, легко отбрасывала или набрасывала на себя то или иное тело, в зависимости от давления среды и конкурентов. Это были Первые — существа, не просто достигшие чистоты эссенции, а шагнувшие запредельно дальше. Каждый из них мог стать чем угодно. Флуктуацией Пустоты, неотличимой от фона. Роем мелких частиц, подобных насекомым... или зергам. Целыми титанами, своим движением раздвигающие Пустоту, точно лёд — ледоколы. Иногда Первые жили одиночками или небольшими группами, но чаще это были коллективные сознания, струящиеся сквозь Пустоту, и к любому, сколь опасным оно бы ни было, искажению, любой вспышке, любая тьме Первые с лёгкостью подстраивались, становясь лишь гибче и сильнее. И многие думали, что сама Пустота — это тело некоего Первого, бесконечно подстраивающегося под что-то ещё ещё большее, чем он сам...
