— Я помогу вам, — тихо говорит Лилит. — Не трогай меня час — как раз в себя придёт.
— Что ты задумала? — с подозрением смотришь на неё, кажущуюся такой усталой, беззащитной... ну да, ну как же, знаешь этих «беззащитных», поплёвывающих на авады свысока!
— Использую твой дар, — и прижимает эссенцию ко лбу.
> Я делаю это. Делаю то, к чему готовилась так долго, что и сама не помню, когда идея в голову пришла. После юности — ах, серебряная пора, когда бродила среди прежних пралюдей! — но именно когда? Не знаю. Время выглядит для нас, богов, не так же, как для смертных, будь то трижды иномаги. После появления людей, как появилась и я сама, побочный эффект работы лучерождённых, первая из богинь, не связанных с первоосновами, — тогда не понимала. Тогда я думала, что полноценна, но время быстро расставило всё на свои места. Я начала искать способ сохранить себя, однако же, расширив. И только на закате листьев, только заглянув в Пространство Парадоксов, отразившись в нём и поселившись Обитателем, собой оставшись-не-оставшись, я нашла источники великой силы, аналогичные Велисо.
Думаю, вы поняли, о чём речь. Я говорю о предельной воле. Причина, по которой я согласилась участвовать в сеансе, ещё и соединившись с собою-Обитателем, — это они. Осси и Алиса, солнцеподобные, но меньше... ближе. Сила Осси была направлена ко мне, приложена, сначала затем, чтобы найти, поймать, от повествованья отодрать, а затем чтобы просто уничтожить, потому что попросила. Эта сила, эта безумно страстная сила способна зажечь мириады линий реальности сама, без тусклых огоньков воль смертных. И уж конечно эти огоньки способна погасить, как могучее пламя пожара подхватывает тепло живых и уносит, оставляя только пепел. Я не живая. Я иная.
Во мне нет, почти нет воли. Я — пустота, оборванная связь, ничему не причина, антипричина, не метадвижение, а метатренье, метаторможенье! Своею пустотой я перенаправила волю Осси и закрутила. Я уплотнила её и продолжаю уплотнять, пока не достигаю критической точки. И тогда я вновь меняю ориентиры, подставляю низменности, ускоряю все потоки, свожу их в эту точку, а точку размягчаю эссенцией, что подарила Ханна. Воля проскальзывает точку и исчезает, растворяется в моей пустоте... не вся.
Остаётся огонёк, маленькая связь, несравнимая с предельностью Алисы. Эта связь «перпендикулярна» моей пустоте и в этом уникальна. Я никогда не видела подобного — верила, что новое создам. С одной стороны — воля, воля человека, женщины, души, чьё имя — Лилит. С другой же — безбрежная майя антиволи чистого божества с аналогичным же именем. А посредине — я. Божество, но человек, способный на творчество своё. Свободная от предопределения, вырвавшаяся, но оставшаяся, как Ханна вырвалась из оков, оставив те, что стали её частью.
И теперь, когда я получила, что желала, отпускаю антиволей элемента творчества повествование, отдаю обратно Осси. Я буду вне игры и вне Игры. Мне больше нечего здесь делать. Пойти поговорить с Сиренью? Похоже на отличную идею, как завершу квест Энтони и дам ответы Элле.
____________________________
*Предполагаю, что для создания изначальной эссенции нужно обладать «чистотой псионики» — по аналогии с чистотой формы и чистотой эссенции. Чистота формы увеличивает псионную сущность, чистота эссенции усиливает форму, а чистота псионики должна давать некое качественное усиление, улучшение эссенции, замыкая круг. Конечно, это только моё предположение, а не абсолютная истина. Не терпится дождаться времени, когда всё это и многое другое проверю на практике!
**У меня появляется смутное прозрение, относящееся к возможному метапрошлому и, вместе с тем, метабудущему, замыкающему Цикл, — и речь не про Зел-Нага.
* * *
Любопытна аналогия между пузырями реальности и пузырями снов. Вероятно, Хранящая взяла за образец пузыри снов, точнее, их стенки — за отсчётную точку, переработав на основе своего аспекта. Таким образом, для пузыря Эллы внешнее окружение является «чем-то вроде сна», не способного повлиять на «явь» внутри; верно и обратное — для окружающей реальности пузырь Эллы — «что-то вроде идеи», информационный конструкт, обладающий минимальной реальностностью. Таким образом, отношение между внутренним и внешним при перемене точки зрения является константой. Я бы сказал, что оно подобно отношению разумов двух фейри или, наоборот, отношения тел двух людей друг к другу (не принимая во внимание особые случаи). Если упрощать, то внутри и вовне пузыря — будто бы разные наборы идей, принципиально не способные взаимодействовать физически (что на самом деле не так — это эффект стенки пузыря), поскольку не являются физическими (являются нефизическими) объектами друг для друга. Только вместо «физически» следует подставить «метафизически», в то время как «общефизические» (общие по фундаментальным законам или работающие через общие порождённые физики) способы работают нормально, включая перенос привязанных метафизических сущностей. Так, пройдя сквозь стенку пузыря, Мойлин не потерял свою душу или аналог капчалога.
* * *
Здесь интуиция подводит Энтони. «Ничто» «противоположно» (насколько оба этих слова применимы) не Тверди: противоположность Тверди — Высокое Небо. Ни в Небе, ни в Тверди как в таковых нет «информации», они представляют собой разные агрегатные состояния того, что здесь было названо Пустотой. Разумеется, я имею в виду не «пространственное» Небо, т.е. не указатель на явление, а именно ту форму мироздания, которая находится на другом конце оси параметра «твёрдость», выражающего реальностность, хотя не только её. Аналогично, под Пустотой подразумевается не «место», в котором жили Зел-Нага, а форма Бытия-Воли-Истины, которая может быть редуцирована в энергию Пустоты неразимов или же аспект Пустоты игроков в зависимости от вектора редукции. «Ничто» же противолежит «Всему», гипотетическому состоянию, в котором всё возможное и невозможное существует «одновременно» (понятно, что «время» неприменимо ни к «ничто», ни ко «всему»). Понятия не имею, как Певерелл смог оперировать «ничто» на таком уровне, чтобы создать Мантию, ей ещё не обладая. Причём Мантия, насколько я прозреваю, не находится в замкнутой причинной петле, в собственном времени у неё есть вполне определённое начало — и конец.
* * *
> пронесёмся к Храму, наблюдая, как он разделяется на части, местами выворачивая наизнанку вложенные пространства-времена, местами сворачиваясь в карманные вселенные. Прямо сейчас пробуждается Энтони Даффи, а Элла Мэйдж выполнит обещание, прежде чем взойти на Платформу с одобрения Ученика. Тысячи конструктов различных форм и назначений занимают свои места, а величайшие защитники Храма, аватары формы, берутся под прямой контроль Храма, чтобы защитить момент Творения. Они покидают пути, ведущие к Главному Генераторному Массиву, и направляются на его границы, одним своим присутствием продавливая хрупкую действительность. Вместе с ними активируются и иные защитные средства, в том числе главные орудия, предназначенные для прямого стирания любого существа, будь то хоть трижды Первый иль Второй. Храм выдвигает незримые псионные эффекторы и начинает стабилизацию реальности внутри себя. Спустя несколько секунд никакой свободной Пустоты в нём уже не остаётся — всё или втянуто в магистрали, или вытеснено вовне. Храм ждёт следующей команды, которую требуется отдать с Консоли, — команды на полное раскрытие и активацию всего безграничного набора операторов для своей работы. После этого останется лишь поместить в центр будущего Творения ядро кристаллизации — и начать.
Отодвинемся чуть-чуть назад во времени. Наш взор слишком долго задерживался на Храме — давайте же прыгнем в иной край! Край этот, ныне завершённый, упорядоченный усилиями Арадии и Лаад, чтобы после сеанса стать полноценной реальностью, небольшой, но обещающей вырасти, назначен Грэму Фергюссону. Его команда, состоящая из самого Грэма, Элизабет Миртл в прекрасном серебряном теле, Гарри Поттера, Гермионы Грейнджер и Седрика Диггори, встречает другие команды в лице единственной Джулии Сайнс, а также Джинни Уизли и Тома Риддла, после чего направляется к одной из двух оставшихся групп людей, замороженных во времени.
> встанем на точку зрения Грэма
Ты чувствуешь себя... на удивление довольным, даже радостным. Несмотря на всё, что случилось в Городе, в твоём крае, на Люосе, вы все живы. Бет снова с вами! Снова с тобой. Её тело, похожее на металлическое, на удивление тёплое, живое. Джу уверена, что оно станет почти что человеческим, когда у неё с Эллой будет время всё закончить. Бет чувствует себя немного странно, иномагия даётся ей гораздо хуже, призрачность и вовсе недоступна (к лучшему!), а вот волшебство работает прекрасно — правда, не на неё саму. У Седрика то же самое — только всё время возмущается, мол, смотрю на вас и хочется дышать, а дышать теперь не нужно!
Ты ведёшь отряд. Бет — рядом. Джулия позади тебя говорит о чём-то тихо с Джинни. Том Риддл рядом с ними вызывает противоречивые чувства, но ты смирился с ним. Джинни ему верит, а Джинни веришь ты. Гермиона и Гарри прикрывают тыл. Гермиона хмура и отказывается отвечать, что произошло. Гарри хмурый, потому что отражает настроенье Гермионы. Ты же... наверное, ждёшь, когда всё кончится? Осталось ведь совсем немного! Четыре аномалии, а Энтони и Элла разберутся с Храмом. Что будет дальше — загадывать не хочешь. Элис, Крис, Моргана, Хранящая... ты сделаешь, что должно. И будь что будет!
Группа из трёх людей смутно виднеется сквозь красный свет. Вы садитесь на травянистый островок и занимаете позиции. Ты переглядываешься с Джу. Вместе касаетесь свечения, сдёргиваете его, прикрытые щитами сзади...
— Вот и наша остановка, — бросает хмурый — не хуже Гермионы — Бартемиус Крауч. Неприятный как личность, но человек Хранящей.
— Всех приветствую, — улыбается Гвен Шепард, игрок родом из сеанса Хранящей же. Ты не был уверен, стоит ли полагаться на неё, не подведёт ли в решительный момент. Теперь знаешь. Вернулась в сеанс вместе с Краучем, а значит, будешь доверять. — Мы не опоздали?
— К самому времени собирать камни, — хмыкаешь ты, опуская палочку. — Не представите ли вашу спутницу?
— Марья Эк, — коротко представляется светловласая женщина. — А это, — она поднимает руку с простеньким мечом, точные копии которого держали и Крауч с Гвен, — Лиа, наш дорогой друг.
— Привет, — говорит меч с трёх точек. Ты только касаешься паутины, как отдёргиваешь волю. Лиа буквально разрезала её, будучи одновременно и частью, и полностью от неё оторванной — своего рода осью, влияющей на характер связей вокруг — связей, напрямую к ней не ведущих. Чем-то напоминает Алатырь-камень и защиту Эллы от Хранящей. — Нам туда, — веское слово сказано с совершенной небрежностью — Джу, и та говорила более... веско, что ли? Из этих троих именно Лиа, принявшая облик трёх мечей (это подсказывала обычная — не «ино» — интуиция), оказывается самой трансцендентной.
— Спасибо за синхронизацию, — кивок вам от Марьи. — Барти, Гвен?
— Готов, — а Марья похожа него манерами. Определённо родственные души! Думается даже, что из них вышли бы на удивление гармоничные муж и жена.
— Извините, нет времени говорить, — улыбается вам Гвен. — У нас есть незаконченное дело.
— Дело?
— Всё потом, — качает Гвен головой. — Лиа?
— Я чувствую её, — шелестят мечи.
— Тогда в бой!
В следующий миг нечто разрезает пространство, разрезает реальность, разрезает и то, что прячется за ней. Вы отшатываетесь. Три меча невозможным образом охватывают троицу, вместе с тем оставшись в их руках, а затем врываются в разрез, который аккуратнейшим образом закрывается с обратной стороны. Кажется, что наступила тишина... в следующий момент отголоски битвы двух могущественных сущностей, от которой привычно уже дрожит паутина — меняются. Установившееся было равновесие, взаимный пат — нарушились. Весы качнулись. Где-то там, за пределами сеанса, в домене по имени Авалон, невыразимая острота Лиа, направляемая тремя людьми, сталкивается с безумной жаждой разрушения и победы, поддержав дикую ярость предельной воли. И Морриган начинает уступать Алисе Орловой пядь за пядью.
> Разрежем пространство и время (метафорически, а не как Лиа), чтобы миновать бесчисленные искривленья Храма и оказаться в карманной вселенной, некогда подаренной Учителем Ученику.
Какое-то время они приходили в себя. Кому-то требовалось меньше времени — Лилит. Кому-то больше — Мойлину и Северусу. Кто-то задумчиво созерцал сотворённое — Модрон и Храм.
— Это нужно сделать, пока квинтэссенция свободна, — замечает Лилит, вернув стабильность собственному разуму.
— Я не справлюсь одна, — отвечает Элла, окружённая исцеляющим свечением эссенции. Её немного злит тот факт, что тело, что мозг без имплантов и глубоких изменений, проектировать которые просто некогда, не выдерживают темп сеанса. Мельком Маг размышляет о последующих, постсеансовых оптимизациях. Я же думаю о том, что эти размышления бесплодны. Элла не улучшит себя таким образом. Полагаю, что эту возможность у неё заберут. Вы ведь понимаете, о чём я?
— Ты и не должна, юный творец, — молвит Храм. — Я не способен на тонкие воздействия, но если ты будешь моим проводником, а ментальную нагрузку примет на себя сущность, именуемая Лилит... Существо, известное тебе как Охотник, устроено крайне любопытно, но более всего важно, что оно не уничтожает своих жертв без причины. Оно пленит их псионную суть и эссенцию в своеобразной клетке виртуальной реальности, идеальной иллюзии, созданной самими же пленниками. Неразумный, Охотник выступает в роли посредника между пленниками и окружающей реальностью, используя чужую эссенцию и разум, как свои.
— Их можно вернуть? — понимает Снейп.
— Не всех, — мыслевздох. — Я полагаю, нескольких Зел-Нага возможно возродить. Человек, известный вам как Роберт, окончательно мёртв, но человек по имени Дилан — в числе активных шаблонов адаптации. Что также интересно, исполнимо и само желание Охотника. Адаптация, которой он жаждет, сам того не сознавая, реализуема. Лилит права.
— Он будет сопротивляться, — Элла не спрашивает — утверждает.
— Используй этот оператор. Лилит, Элла, осознайте параметры мысленного контакта. Северус, Мойлин, это ваши точки доступа — наблюдение полезно для автоэволюции.
— Ну спасибо, добрый Храм, — несмотря на толику ворчливого сарказма, Северус (и Тёмная Луна внутри) вполне доволен. Мойлин молча кивает: нового не чуждается — отнюдь.
Охотника проносят внутрь мастерской. А дальше начинается некая смесь алхимии, духовной хирургии и ментального программирования. Выделяются «активные шаблоны» — пси-сущности в сплетении с эссенцией существ, которых Охотник использует достаточно часто, чтобы копировать поведение и навыки, но при этом слишком редко, чтобы «усвоить» целиком, разобраться, что статистически полезно и интегрируемо, а что — ненужный мусор, следует отбросить. Часть активных шаблонов оставлены в покое: это различные обитатели Пустоты, разумные и нет, в общем-то, никому не нужные. Шаблон Дилана Даффи и четыре шаблона Зел-Нага аккуратно вырезаются и извлекаются наружу.
