Иное

* * *

Здесь интуиция подводит Энтони. «Ничто» «противоположно» (насколько оба этих слова применимы) не Тверди: противоположность Тверди — Высокое Небо. Ни в Небе, ни в Тверди как в таковых нет «информации», они представляют собой разные агрегатные состояния того, что здесь было названо Пустотой. Разумеется, я имею в виду не «пространственное» Небо, т.е. не указатель на явление, а именно ту форму мироздания, которая находится на другом конце оси параметра «твёрдость», выражающего реальностность, хотя не только её. Аналогично, под Пустотой подразумевается не «место», в котором жили Зел-Нага, а форма Бытия-Воли-Истины, которая может быть редуцирована в энергию Пустоты неразимов или же аспект Пустоты игроков в зависимости от вектора редукции. «Ничто» же противолежит «Всему», гипотетическому состоянию, в котором всё возможное и невозможное существует «одновременно» (понятно, что «время» неприменимо ни к «ничто», ни ко «всему»). Понятия не имею, как Певерелл смог оперировать «ничто» на таком уровне, чтобы создать Мантию, ей ещё не обладая. Причём Мантия, насколько я прозреваю, не находится в замкнутой причинной петле, в собственном времени у неё есть вполне определённое начало — и конец.

* * *

> пронесёмся к Храму, наблюдая, как он разделяется на части, местами выворачивая наизнанку вложенные пространства-времена, местами сворачиваясь в карманные вселенные. Прямо сейчас пробуждается Энтони Даффи, а Элла Мэйдж выполнит обещание, прежде чем взойти на Платформу с одобрения Ученика. Тысячи конструктов различных форм и назначений занимают свои места, а величайшие защитники Храма, аватары формы, берутся под прямой контроль Храма, чтобы защитить момент Творения. Они покидают пути, ведущие к Главному Генераторному Массиву, и направляются на его границы, одним своим присутствием продавливая хрупкую действительность. Вместе с ними активируются и иные защитные средства, в том числе главные орудия, предназначенные для прямого стирания любого существа, будь то хоть трижды Первый иль Второй. Храм выдвигает незримые псионные эффекторы и начинает стабилизацию реальности внутри себя. Спустя несколько секунд никакой свободной Пустоты в нём уже не остаётся — всё или втянуто в магистрали, или вытеснено вовне. Храм ждёт следующей команды, которую требуется отдать с Консоли, — команды на полное раскрытие и активацию всего безграничного набора операторов для своей работы. После этого останется лишь поместить в центр будущего Творения ядро кристаллизации — и начать.

Ты чувствуешь себя... на удивление довольным, даже радостным. Несмотря на всё, что случилось в Городе, в твоём крае, на Люосе, вы все живы. Бет снова с вами! Снова с тобой. Её тело, похожее на металлическое, на удивление тёплое, живое. Джу уверена, что оно станет почти что человеческим, когда у неё с Эллой будет время всё закончить. Бет чувствует себя немного странно, иномагия даётся ей гораздо хуже, призрачность и вовсе недоступна (к лучшему!), а вот волшебство работает прекрасно — правда, не на неё саму. У Седрика то же самое — только всё время возмущается, мол, смотрю на вас и хочется дышать, а дышать теперь не нужно!

Ты ведёшь отряд. Бет — рядом. Джулия позади тебя говорит о чём-то тихо с Джинни. Том Риддл рядом с ними вызывает противоречивые чувства, но ты смирился с ним. Джинни ему верит, а Джинни веришь ты. Гермиона и Гарри прикрывают тыл. Гермиона хмура и отказывается отвечать, что произошло. Гарри хмурый, потому что отражает настроенье Гермионы. Ты же... наверное, ждёшь, когда всё кончится? Осталось ведь совсем немного! Четыре аномалии, а Энтони и Элла разберутся с Храмом. Что будет дальше — загадывать не хочешь. Элис, Крис, Моргана, Хранящая... ты сделаешь, что должно. И будь что будет!

Группа из трёх людей смутно виднеется сквозь красный свет. Вы садитесь на травянистый островок и занимаете позиции. Ты переглядываешься с Джу. Вместе касаетесь свечения, сдёргиваете его, прикрытые щитами сзади...

— Вот и наша остановка, — бросает хмурый — не хуже Гермионы — Бартемиус Крауч. Неприятный как личность, но человек Хранящей.

— Всех приветствую, — улыбается Гвен Шепард, игрок родом из сеанса Хранящей же. Ты не был уверен, стоит ли полагаться на неё, не подведёт ли в решительный момент. Теперь знаешь. Вернулась в сеанс вместе с Краучем, а значит, будешь доверять. — Мы не опоздали?

— К самому времени собирать камни, — хмыкаешь ты, опуская палочку. — Не представите ли вашу спутницу?

— Марья Эк, — коротко представляется светловласая женщина. — А это, — она поднимает руку с простеньким мечом, точные копии которого держали и Крауч с Гвен, — Лиа, наш дорогой друг.

— Привет, — говорит меч с трёх точек. Ты только касаешься паутины, как отдёргиваешь волю. Лиа буквально разрезала её, будучи одновременно и частью, и полностью от неё оторванной — своего рода осью, влияющей на характер связей вокруг — связей, напрямую к ней не ведущих. Чем-то напоминает Алатырь-камень и защиту Эллы от Хранящей. — Нам туда, — веское слово сказано с совершенной небрежностью — Джу, и та говорила более... веско, что ли? Из этих троих именно Лиа, принявшая облик трёх мечей (это подсказывала обычная — не «ино» — интуиция), оказывается самой трансцендентной.

— Спасибо за синхронизацию, — кивок вам от Марьи. — Барти, Гвен?

— Готов, — а Марья похожа него манерами. Определённо родственные души! Думается даже, что из них вышли бы на удивление гармоничные муж и жена.

— Извините, нет времени говорить, — улыбается вам Гвен. — У нас есть незаконченное дело.

— Дело?

— Всё потом, — качает Гвен головой. — Лиа?

— Я чувствую её, — шелестят мечи.

— Тогда в бой!

В следующий миг нечто разрезает пространство, разрезает реальность, разрезает и то, что прячется за ней. Вы отшатываетесь. Три меча невозможным образом охватывают троицу, вместе с тем оставшись в их руках, а затем врываются в разрез, который аккуратнейшим образом закрывается с обратной стороны. Кажется, что наступила тишина... в следующий момент отголоски битвы двух могущественных сущностей, от которой привычно уже дрожит паутина — меняются. Установившееся было равновесие, взаимный пат — нарушились. Весы качнулись. Где-то там, за пределами сеанса, в домене по имени Авалон, невыразимая острота Лиа, направляемая тремя людьми, сталкивается с безумной жаждой разрушения и победы, поддержав дикую ярость предельной воли. И Морриган начинает уступать Алисе Орловой пядь за пядью.

> Разрежем пространство и время (метафорически, а не как Лиа), чтобы миновать бесчисленные искривленья Храма и оказаться в карманной вселенной, некогда подаренной Учителем Ученику.

Какое-то время они приходили в себя. Кому-то требовалось меньше времени — Лилит. Кому-то больше — Мойлину и Северусу. Кто-то задумчиво созерцал сотворённое — Модрон и Храм.

— Это нужно сделать, пока квинтэссенция свободна, — замечает Лилит, вернув стабильность собственному разуму.

— Я не справлюсь одна, — отвечает Элла, окружённая исцеляющим свечением эссенции. Её немного злит тот факт, что тело, что мозг без имплантов и глубоких изменений, проектировать которые просто некогда, не выдерживают темп сеанса. Мельком Маг размышляет о последующих, постсеансовых оптимизациях. Я же думаю о том, что эти размышления бесплодны. Элла не улучшит себя таким образом. Полагаю, что эту возможность у неё заберут. Вы ведь понимаете, о чём я?

— Ты и не должна, юный творец, — молвит Храм. — Я не способен на тонкие воздействия, но если ты будешь моим проводником, а ментальную нагрузку примет на себя сущность, именуемая Лилит... Существо, известное тебе как Охотник, устроено крайне любопытно, но более всего важно, что оно не уничтожает своих жертв без причины. Оно пленит их псионную суть и эссенцию в своеобразной клетке виртуальной реальности, идеальной иллюзии, созданной самими же пленниками. Неразумный, Охотник выступает в роли посредника между пленниками и окружающей реальностью, используя чужую эссенцию и разум, как свои.

— Их можно вернуть? — понимает Снейп.

— Не всех, — мыслевздох. — Я полагаю, нескольких Зел-Нага возможно возродить. Человек, известный вам как Роберт, окончательно мёртв, но человек по имени Дилан — в числе активных шаблонов адаптации. Что также интересно, исполнимо и само желание Охотника. Адаптация, которой он жаждет, сам того не сознавая, реализуема. Лилит права.

— Он будет сопротивляться, — Элла не спрашивает — утверждает.

— Используй этот оператор. Лилит, Элла, осознайте параметры мысленного контакта. Северус, Мойлин, это ваши точки доступа — наблюдение полезно для автоэволюции.

— Ну спасибо, добрый Храм, — несмотря на толику ворчливого сарказма, Северус (и Тёмная Луна внутри) вполне доволен. Мойлин молча кивает: нового не чуждается — отнюдь.

Охотника проносят внутрь мастерской. А дальше начинается некая смесь алхимии, духовной хирургии и ментального программирования. Выделяются «активные шаблоны» — пси-сущности в сплетении с эссенцией существ, которых Охотник использует достаточно часто, чтобы копировать поведение и навыки, но при этом слишком редко, чтобы «усвоить» целиком, разобраться, что статистически полезно и интегрируемо, а что — ненужный мусор, следует отбросить. Часть активных шаблонов оставлены в покое: это различные обитатели Пустоты, разумные и нет, в общем-то, никому не нужные. Шаблон Дилана Даффи и четыре шаблона Зел-Нага аккуратно вырезаются и извлекаются наружу.

Разумеется, «вырезаются» — это краткое описание тонкой операции. К счастью, не слишком тонкой: сам по себе «эмулирующий орган» Охотника приспособлен для разрыва контакта с ненужными шаблонами. Вызовом является извлечение без повреждения как органа, так и душ потенциально живых существ. Шаблоны следует поместить в подходящую форму, исправить повреждения, запустить восстановление сил. Всё это занимает часы, однако Ученик меняет течение времени в своей мастерской относительно остального Храма.

Последняя фаза — сам Охотник. Эта манипуляция не столь тонкая, сколь комплексная. Здесь Храм, не стесняясь, просит помощи у Модрон, и Модрон делится своими наработками. В конце концов, она изучает Храм, и Храм имеет право на изученье Модрон. Начинается их плодотворный информационный контакт, к которому я немедленно присоединяюсь.

Ну а Элла Мэйдж направляет через оператор пси-фокусировки Надежду и Разум. Разум отражается внутри Охотника, заполняет модуль эмуляции, рождает зеркало, способное к самоотражению, и первичные микромодули, чьи модели составлены некогда Модрон, доформируются снаружи и внутри новорождённого сознания. Я улавливаю некое преломление, некий момент, когда количественная сложность скачком обращается в новое качество. Существо, лишённое разума — его приобретает. Ученик и Модрон устанавливают с существом пси-связь и переносят Охотника в изолированную область, где они займутся первоначальным воспитанием. В подобные области переносятся Дилан Даффи и четверо Зел-Нага. Им нужна совершенно особенная среда, чтобы восстановиться, но Храм способен обеспечить едва ли не любые мыслимые условия.

Внутри мастерской Элла учится, как управлять Консолью, получает знания и пси-шаблоны навыков Творения. Этого мало. Не хватит, чтобы прямо сейчас создать свою вселенную — в конце концов, Зел-Нага разработали титаническую теорию за мириады итераций Цикла. Но Элла не собиралась создавать автономную вселенную. В некотором роде, она будет импровизировать, творя Песнь, вселенным обратную. Или, может, дополнительную даже?

> Немедленно вернёмся в Край Осеннего Уюта!

Сборный отряд делится. И Грэм, и Джулия чувствуют, что время на исходе. Они уже не могут расправляться с аномалиями вместе. Последнюю группу людей оставляют на потом, на того, кто справится раньше, и отправляются к «Саду» и «Пещере». Вместе с Джулией полетим к острову с большой пещерой.

— Раньше ты разделялась, — замечает прозорливый Том.

— Я слабею, — улыбка, но тревожная. — Что-то закрывает Великое Солнце. Мне тяжелее спрашивать и получать ответы, я становлюсь меньше. Боюсь, в критический момент с вами будет просто Джу, а никакая не Принцесса-Королева.

— Мы защитим тебя, если надо, — твёрдо отвечает Джинни.

— Я не смогу исцелять тело — только разумы и души, — вздыхает Джу. — Пока я ещё могу снимать временные завесы, но скоро разучусь и это.

— Ты — не луч, — вставляет Том, когда они находят искомую пещеру, снижаются пред ней.

— Луч — часть меня, как я — его, — интонация скорее согласная, не отрицающая. — Я... чувствую себя немного одинокой, — вздыхает она. — Луч затмевает это, наполняет меня, а когда его меньше, то я вспоминаю маму с папой, друзей, приятелей, знакомых в университете...

— Мне проще — со мной Том, — кивает Джинни. — Я... не хочу видеться пока с родными. Боюсь, я буду чужой для них. Столькое пережила без них! Я дура, да?

— Разве что немножко, — улыбается Джу.

— Мы с тобой, Джу, — отражает улыбку Джинни. — Я, Том, Элла, Сэм, Бета, Грэм, Энтони — мы все! Мы же команда, помнишь? Ты не одинока.

— Спасибо, — Джулия прикрывает глаза. — Нужно будет попрощаться с прошлым. Отпустить. Слишком резко я вступила в Игру.

— Нам всем пригодится время, — серьёзный кивок от Тома. — Но потом.

Джулия касается зоны остановленного времени и позволяет ей растаять в лучах Великого Цикла. Втроём вступают они внутрь, бросив заклятия познания вперёд. Ничего опасного внутри.

Они ступают по большой каменной зале, полной загадочных игровых механизмов, картин, мебели, сейфов, ящиков... Сложено всё беспорядочно, но при этом аккуратно. Ни пылинки, ни соринки, ни намёка, что место оборудовалось в спешке. Напротив, похоже, сюда складывали вещи годами, если не десятилетиями. На чём-то — чары стазиса, где-то — защитная магия, а что-то вовсе укутано в защиту, сотканную из... множества аспектов сразу?

В самом конце залы, у постамента, на котором покоится Луна Лавгуд, совершенно точно мёртвая, пусть кажущаяся такой живой, парит в воздухе, скрестив ноги, Элиза Даттон. Она выходит из глубокой медитации, как только троица подходит ближе. Касается их отработанной связкой аспектов. Удовлетворённо кивает и открывает глаза:

— Приветики, давно не виделись. Конечно, меня открыли под конец, ну типа и не сомневалась!