Клинок Меча вытягивается к Дерсу, обгоняя даже его. Режет душу бесполезной куклы — сестры Хранящей. Замедляется — и клинок, и он сам. Другие сёстры! А позади нагоняет клинок Лиа. Он оборачивается Пустотой, избегает хватки Времени, мимоходом делает парочку разрезов, в надежде, что ослабит оборону Хранящей, выстреливает собою в направленьи Гидры. Похоже, Морригановой милашке не помешает помощь в истреблении людишек?
Его клинок движется прямо к цели — к девушке-троллю, Деве Времени. Прощай, как там тебя то бишь — Арадия? Лиа — Лиа запоздает, он уверен.
— Не так быстро, — говорит Алиса, останавливая в считанных метрах от цели.
— Ненавижу постцарапинных ублюдков, — взмах. Алиса парирует светящейся плоскостью из кода. Плоскость разлетается на части, но отбрасывает меч.
— Доцарапинные придурки тоже не сахар, — парирует она, гася пустояростную молнию предельной волей. — Вместе, Лиа!
Удар сзади. Удар спереди. Удар спереди принимает на себя искривившаяся реальность. А вот и славная союзница! Удар позади он парирует, изменив положение через превращенье в Пустоту.
— Раунд два? — не сдерживает яростный смешок.
На этой ноте начинается бой Лиа и Алисы против Морриган и Криса.
Symphony Impossible to Play: Interface, Balanser, Shaper
И вновь взмах Палочки. И вновь мелодию Элла начинает. Композитор точными конфигурациями нот выстраивает тихую низкую мелодию, а Альбус аккомпанирует ей, переключив высоту своих клавиш ещё ниже. Лезвие Разума вычерчивает сложную конструкцию. Усилием воли, вплетая это усилие и его результат в музыку, Элла присоединяет предельно абстрактную идею.
Тонкий, точно неуверенный тон Кристалла Жизни вступает одновременно с мечтательными переливами Линзы Надежды и объёмным, зовущим голосом Сущности Ветра. Кристалл, Линза, Лезвие и Сущность движутся сообща. Они просят. Это просящая мелодия охватывает конструкцию Эллы, сплетённую из... я даже и не знаю, из чего. Похоже, что она мельком использовала модуль-эффектор, чтобы заготовку для интерфейса проявить? Я не уследил. Боюсь, сохранение целостности сеанса за надёжными Стенами отнимает многовато внимания и сил.
Зеркало Тени множит, мультиверсит просящую мелодию и, вместе с тем, индивидуализирует для каждой версии. Кристалл Сердца соединяет неразрывной связью, нитью, для которой оба конца являются якорями друг для друга, взаимоотражаясь, будто бы две реальности, реальностности соединяются по некоему общему для них объекту, обладающему разноинтерпретирующимися, но бытийно эквивалентными свойствами. Соединяет Кристалл вопрос и ответ — модуль-эффектор и реальность через модуль-интерфейс.
Тихий шёпот Пустоты, разливаясь по Тени через Сердце, совершенным образом шифрует соединение, уникальное каждый раз, и Свет — посредник как для прямого, так и обратного преобразования, которое тоже выполняет интерфейс. Вопросы обращаются в чистый смысл, прежде чем ответом стать. Смысл есть локальная константа, объект, по-разному интерпретирующийся, иначе отражённый в каждой из двух связанных плоскостей.
Соединенье установлено. Теперь мелодия восьми аспектов проносится сквозь соединенье в реальность и обратно в Песнь, будто б промывая, прочищая, опробуя собою новый путь. Часы богоуровня Хранящей скоро исчезнут окончательно. Пять элементов Песни — из семи.
Элла, пользуясь короткой паузой, бросает подхваченный Элизой через Храм последний конвертор, замкнутый на самого себя — автоконвертор. Основу для шестого модуля — модуля, чья работа будет невидима на внешний взгляд. Равновесора, или балансира.
Джинни, Том и Седрик начинают играть этот модуль. «Соло» жука-трубача очерчивает понятие гомеостаза, сущность динамического равновесия и систем, способных его поддерживать. Метаскрипки Кристо, Гарри и Гермионы присоединяются, определяя, что будет гомеостазом напрямую, мыслью указывая на Песнь, чем бы она ни была, и даже на гипотетическую метапеснь, буде она появится, оставляя возможность замкнуть всё на равновесор и указать образец, каким бы он ни был. Эти «поля для указателей» остаются пока пустыми, но Запись продолжается (уже завершается) под контролем Марка.
Разум врывается в Песнь и Запись переливами суждений и аксиом, создавая формальный базис. Жизнь определяет гомеостаз практически, Свет — философски, а Разум — теоретически. Определения используют модуль-интерфейс, связывая себя с Песнью, создавая, тем самым, очередную петлю, но Свет игнорирует её, вдоль Жизни она распрямляется нежными касаниями паутинки Элизабет Миртл, а вдоль Разума — партией ударных Грэма через модуль-замыкатель по модулю-пространству.
Это часть святотатственной депарадоксификации. Никаких смысловых, причинных, реальностных петель! Обращённый в паутинку и ударные Янус — тот, кто начинает и завершает, игнорируя, что в середине — неважно, сколько бесконечностей, фракталов, вложенностей там! Грэм и Бет через него играют на талисмане с простеньким названьем Лом — на том, что разрушает артефакты Времени и временные парадоксы... в конце концов, Пространство создаёт, пользуясь логикой обращения класспектов. Вы ожидали чего-то пафосного, какого-нибудь Одного Большого Акта? Инфуцор не знает, как именно должна выглядеть Святотатственная Депарадоксификация. Критический Момент, по большей части, недоступен для его восприятия, а то, что происходит за Стенами Сияющей Чистоты — тем более. Он реконструировал, но реконструировал (как и я, как и Алиса, как, должно быть, и Хранящая) полностью неверно.
Это две основные функции Грэма (и Миртл, которую я также не видел на этом месте) — преодоленье вечностей Времени, чтобы создавать бесконечности Пространства, и уничтожение парадоксов и петель. В Песне их не будет. Более того, сама сущность Песни будет мгновенно разрушать их (что внешне выглядит как невозможность возникнуть) внутри себя (но не вовне!). Вернёмся к шестому модулю, создание которого наблюдаю я через Гермиону Грейнджер — и это единственная связь, обходящая Стены. Я, однако, отнюдь не слабое звено. Я защищён не только предельной волей, но и ролью рассказчика истории: жалкие попытки Морриган добраться чрез меня заведомо на провал обречены.
Морулис и Ученик направляют Пустоту, охватывают ей будущий равновесор. Тенью Элиза обращается ко Времени и Пространству, создавая минивселенную, и Кристо с Бетой высвечивают её существованье в бесконечность. А затем Грэм и Миртл продолжают выполнять свою работу, применяя Лом более осознанно. Новосозданная линия разрушается. Разрушение Времени конвертируется в созидание Пространства — происходит высвобождение энергии; поскольку линия времени была продлена в бесконечность, эта энергия также бесконечна. Игра двоих разбавляется конкретизирующим проигрышем Элизы — энергия становится движением. Богатая линия игры Сэма и Беты, линия Надежды, размывает движение по всем возможностям, а мужской хор, ведомый Морулисом, дополнительно хаотизирует размытие, распределение выравнивая. Гитарные партии Джулии, Ханны и Энтони вместе с ритмом Элизабет и Грэма схлопывают распределение в единый миг, единственную точку — точку соединенья всех вариантов разом.
Такова природа святотатственной депарадоксификации — Лом в некотором смысле будет присутствовать в каждой точке Песни, причём бесконечное количество раз, над временем, не позволяя ничему на свой уровень взглянуть, не то что бы подняться. «Напряжённость» Песни в каждой точке будет равняться также бесконечности — модуль-балансир соединяется через интерфейс и тело взмахами Палочки дирижёра — но вместе с тем эти возможности будут — Элла меняет настройки по умолчанию конверторов, авто— и цикло-, — компенсировать друг друга в каждой же точке, причём бесконечно компенсировать. Воздействовать на Песню или Песней не теми путями, что даны заранее и, быть может, будут созданы чуть позже, более нельзя. Это невозможность такого порядка, что предельная воля кажется бессильной — а ведь Песнь пока отдельна от сверхъякоря!
Модуль-балансир, размытый и невидимый, ждёт своего часа. Песня затихает. Она почти завершена. От останков часов, растаявших, испарившихся, будто снег на летней жаре, тянется струйка радужного света, формируя Запись.
— Вы знаете, что делать, — говорит Элиза. Игроки и их команды переглядываются. — Времени чуток. Ну же!
— Я первая, — Элла Мэйдж, композитор, без сомнения берёт в руки Резчик и применяет невыраженные силы Мага Пространства и Ведьмы Меры. Осколок её души, мельчайший, много меньше Маркова, но достаточный, чтобы партию Разума в Песне направлять, занимает место в Записи.
Рациональность, жажда понять, принять и ответить на все вызовы на свете Эллы Мэйдж разбавляется выдержанной мудростью Альбуса Дамблдора.
Сухое внимание к деталям Элизы Даттон, умение по части целое реконструировать занимает своё место.
Лёгкость и чистота Веры Орловой присоединяется к ним.
Загадочные глубины Пустоты Морулиса теперь в Записи.
Морщится Джинни, добавляя своё желание победы и способность жизнею делиться. Жажда жизни, но не любой ценой, — от Тома; способность выдерживать страшные испытания, сплетение живого и искусственного — Седрика.
Тихий вздох эмпатии — Джулия Сайнс. Верность, со свободой перемешанная, — Ханна Аббот. Хитрость Слизерина, ведущая окольными путями, — Энтони Даффи.
Вера в лучшее, подкреплённая большими пушками, — Сэм Робер. Надежда на новую жизнь и вера, несмотря ни на что, Хранящей, — Бета.
Удача, смысл и слава Гарри Поттера соединяются со стремленьем докопаться до сути Гермионы Грейнджер и методичным расширением границ познания, влияния Кристо Орлова.
Нити историй, порождающие новое, — Грэм Фергюссон. Возрождение, перерождение навстречу чувствам, — Элизабет Миртл.
Марк уже поделился предельным поиском своим.
Наивная, светлая мечтательность Луны Лавгуд никогда не будет в Песню вплетена.
Последняя капля света уходит из исчезнувших Часов. Хранящая Время навсегда утратила воскрешенье богоуровня.
Частицы душ соединяются с инструментами-богами, Записью и квинтэссенциями аспектов в единое целое, повинуясь взмаху Дирижёра. Четырёхаспектный Анх-эффектор. Око Света, Кристалл Сердца, Алмаз Пустоты и Зеркало Тени, формирующие пространство. Лом, талисман, связующий разрушение Времени и созидание Пространства.
Ехидна, хранительница-мать, сливается с модулем-формовщиком, а тот — со всею Песнью, и петли любой природы распрямляются, а бесконечная энергия расходится чрез модуль-равновесор.
Семь модулей становятся целостной, неделимой сущностью.
Песнь — завершена.
— Ну что, друзья... — удовлетворённо оглядывает всех Элла.
— Всё, — устало выражает общее мнение Грэм.
— Вообще-то нет, — хмыкает Элла. — С Песнью — всё. Элиза, ты готова?
— Типа да, — аспекты Жизни, Дыхания и Света пробегают по её телу и душе, тогда как Элла восстанавливает силы, эссенцию крутя.
— Начинаем на счёт три. Раз.
Элла и Элиза подлетают к сиреневому совершенству Песни. Палочка касается открытой ссылки и тянет протуберанец Песни за пределы ограждающего поля — в тут же формируемые Храмом новые границы.
— Два.
Палочка внутри хрустальной сферы замерла с уцепившейся за кончик нитью Песни. Руки Эллы касаются поверхности сферы, и невидимая сила Ведьмы Меры, но Провидицы Власти, Мага Пространства, но Наследницы Времени фокусируется внутри, соединённая с псионикой, с эссенциалистикой и Тенью.
Песнь — да, завершена.
— Три.
Время Метапесни.
The Battle of Future: On way to the final
Морриган завязла. У мошек неожиданно нашлась хорошая защита от дальнобойных веских слов. Дальнобойные атаки, самоусиливающиеся в том числе, гасли в искривленьях Времени. Перебить несколько тысяч сестёр с поддержкой космической пехоты, причём каждая сестра имела уникальный боевой арсенал, сталкиваться предстояло на средних и ближних дистанциях, а пехотинцы всё прибывали и прибывали на несущихся к Дерсу транспортниках... Нет, Морриган могла, собственно, она и делала это. Проблема была исключительно во времени. Она добралась бы до Хранящей — рано или поздно. Вот только оборона Дерса, включая ощетинившихся заряженным Роком оружием дерситов, жертвовала собой, и жертвовала так эффективно, что «рано» становилось не «позже», а «опоздала». Хранящая пока ещё не пробудилась, но обязательно пробудится, и Морриган желала расправиться с ней раньше. Ещё и глупые ограниченья силы! Надавишь чуть сильней — вывалишься из сеанса — прощай, критический момент! — останешься ни с чем.
Впрочем, Принцесса Сердца предполагала подобное. Она послала своего пажа отвлекать силы Хранящей. Хладо перехватил Эшер. Они до сих пор сражались — алхимическое переплетение, в котором только Модрон разберётся. Был, однако, ещё один посланец. Абсолютно верный, хитрый, осторожный, пока Морриган сражалась, выполняя, тем самым, отвлекающий манёвр, он пробирался в позабытое, дрейфующее на окраине сеанса место. Место под названьем Кость.
Они встретились у входа в Кость, как встретились давным-давно у разрушенной тюрьмы в окруженьи заражённых фейри. Они носили тогда иные тела. Он был огнём, сдерживающим вражеское пламя. Она — в край задолбанной богоуровневой девушкой. Сейчас он был в привычных истрёпанных одеждах со всегдашней шляпой. Она надела тело версии Хранящей. Она заморозила во времени крейсер Строителей, он выстрелил из верного лука, каждая стрела которого обращалась тысячей, и любая из тысячи пробивала что металл, что волшебство.
— Ух ты ж блядь, опять, что ли? — встретилась Лена взглядом с Орионом.
— Что тебе нужно там, внутри? — вопросил он. — Дьявол или Королева?
— Дьявол, — бросила она, радуясь, что защищена от захвата тела, вздыхая про себя: потянет такого противника иль нет?
— Нам нечего делить, — тяжёлый, давящий взгляд она проигнорировала. На неё уже давно нельзя было «давить». Не после стольких лет жизни в техномагическом ошейнике, не после первой сотни сменённых тел, не после встречи с Хранящей Время в далёком метапрошлом. Встречи, которую она — пережила. — Преодолеем вместе этот путь?
— Союз? С тобой? А, к дьяволу, — неловко рассмеялась. — Погнали. В курсе, что там за охрана?
— То мне неведомо, — размеренно ответил Орион, вместе с Леной ступая внутрь, в противоестественную прохладу Кости. — Светлейшая забрала Кость из Края Жизни, спрятала ото всех сил сеанса, сама не в праве, не желая применять Принципы, хранимые внутри.
— Ну это-то понятно, — хмыкнула она. — Слушай, ну мы же сейчас союзники не только по пути? Ты служишь Морриган, я — Крису. Крис и Морриган вместе Хранящих всяких унижают.
— Ранее ты не горела желанием Тьмы Рыцарю служить, — отметил он, оценивая её разум. Без толку — защита была неприступной. Что-то, подобное защите Барти Крауча — манипуляция плюс-бытием и Пустотой? Он никогда не любил разбираться в теории. Его удел — тысячи убийственных приёмов. Такова стезя Ориона — охотника на героев и богов.
— Одно дело — быть рабыней, другое — гарантированную плату отработать, — Лена делала вид, что ей не страшно. Кость. Она знала, каково тут будет, да только ощущать вживую... — Видишь тело? Стильная штуковина, теперь — моя, а будет — больше!
