Эжак Су невозмутимо смотрит на неё — статуя, сделанная буквально собственными руками. Максимально традиционная. Всё, на что она была согласна, — комплекс чар, ограничивающий ход времени. Смотрит в его глаза, в то, как она их помнила те самые «эоны назад». Слышит его голос — как живого. Вспоминает. А затем совсем уже привычно — столько раз бывала здесь! — уходит в свои мысли. Память об учителе помогает принимать решения, особенно — ключевые. И на неё никто не смотрит странно, что решать ходит на кладбище. Художники. У каждого — свои причуды.
Ей хватает всего лишь пяти минут, наполненных горестным сожалением, чтобы выбросить все мысли и просто смотреть на учителя. Не то настроение, чтобы думать и решать. Хочется или напиться, или кого-нибудь прикончить. Растоптать чью-нибудь гордость, как делал порою Локонс, художник и герой. Учитель предпочитал просто тихо «решить проблему». Лучший враг — отсутствующий. Если нет такого варианта или он дороговатым будет, то... ну, Сирень давала Эжаку парочку уроков. Как и он ей. Моргана — тоже. И ему, и ей. Моргана была где-то здесь — встретились на входе. Хочет посетить могилу, которую больше никогда и не увидит. Но Моргана будет биться. Биться за прошлое.
— А малыш Гилдерой прав, учитель, — вслух говорит она. — Как то бишь? Устами младенцев глаголет истина? Пойти набить кому-то морду — хорошая идея. Не говорю «прощай», — кивает статуе. — Говорю — до встречи. В этой жизни иль в иной.
Назад она идёт уверенным шагом. Неожиданно для себя останавливается у могилы Вильгельма:
— Эй, Вил.
— Ну что, развлечёшь, наконец, старого мертвеца какой-нибудь побасёнкой? — является он немедля.
— К тленным Камень. Пошли со мной. Есть одна идейка. Специально для тебя.
— Серьёзно? — он искренне удивлён. — И что, традиции...
— Пусть подотрутся своими традициями, — ухмыляется она, обращаясь к давно забытой части себя. — Жвачку не предлагаю, а вот придуркам задницы надрать — со мной?
— Хах! — громогласно смеётся он, извлекая огромный призрачный топор. — Чёрт бы тебя побрал, сестричка Эбби... ДАВНО ПОРА!
At the price of oblivion
Его рука движется невыразимо быстро в реальном времени — и чудовищно медленно в твоём восприятии. Клинок Меча касается твоей мантии. Проходит её. Касается кожи. Беспрепятственно проникает внутрь и касается сердца. Разрезает его надвое. Ты всхлипываешь от боли, которую нельзя подавлять, которую твоё совершенное тело чувствует ярче и острее любого смертного. Но ярче и неё — близкий холод смерти. Вырываешь Меч из его рук. Выпадаешь из сеанса, напоследок уточнив формат выброса псевдоэнергии аспекта.
Всё холоднее и холоднее. Знакомое чувство. Как в Кости, когда впервые вошла рука об руку с Игнотусом. Вновь повторяются события? Тогда ты помогала в творении. Сейчас... сейчас всё завершается. И начинается, если расчёт был верен. Нельзя рассчитать явления высшего порядка. Есть вещи, в которых мастерское владение аспектом не значит ровным счётом ничего.
Но не та, для которой раскрываешь всю свою силу, открываешь последние резервы, исчерпываешь всю себя до дна. И начинаешь движение руками тела, ещё не осознавшего, что оно мертво. Телу нужен миг, чтобы умереть. Но ты — Мастер Времени, и миг для тебя — вся вечность.
Цена, заплаченная тобою за свободу. Время возвращать долги. Ты познала радость жизни. Ты любила и была любима. Ты предавала и была предана. Ты мечтала и была мечтой. Ты дружила; дружили и с тобой. Ты создавала, ты разрушала и ты изменяла. Ты определяла судьбы и подводила всё к финальному моменту.
Что такое смерть? В полной мере — ты не знала. Но тебе и не будет дано познать. И сейчас тебя ждёт не совсем она. Тебя ждёт плата. Свобода — это величайший дар. И ты должна заплатить за него сполна. Не просто должна, нет! Ты — хочешь. Жертва должна быть добровольной! Из всех будущих, всех линий реальности, что ты видела, что держала в руках, что сплетала и расплетала в безмерном метавремени, ты выбираешь именно эту. Ту, в которой всю себя отдашь — без возможности предугадать исход.
Это твой выбор. Ты восстанавливаешь Равновесие этой, возможно, напрасной жертвой (и алый, Дьяволов камень Равновесия медленно бьётся в твоей груди на месте разрезанного сердца). Хранящая Время, порождение соприкосновения ИМ-листа и Пространства Парадоксов себя исчерпывает как проект. Ты сделала максимум возможного. Ты закрыла все петли, что могла, отдала все долги, какие стоило отдать, расставила все фигуры, чтобы даже в худшем случае... И теперь ты даришь фигурам свободу. Свободу от предопределения — свободу от себя. Ощущаешь, как дрожит, как трепещет на невидимом ветру паутина, которую соткала своими отраженьями. Настало её (мета)время.
Горько улыбаешься. Твои руки вырывают Меч и чертят лезвием, чертят кровью символы вокруг. И с каждой чёрно-красной линией Меч тает, тратит своё Бытие, как уголёк, которым разрисовывают стену.
Рисунок на стене, рисунок — и фон. Что такое магия? Что такое Фаэр? Что такое чудо? Что такое, когда сердце сжимается в груди? Что такое, когда дыхание (Дыхание!) захватывает? Чудо — это больше. Ты вспоминаешь Акт Творения Пространства Парадоксов. Ты вспоминаешь все те чудеса, что встречала, что видела. Ты вспоминаешь себя. Ты ведь — живое чудо тоже. Как и каждый человек, каждая воплощённая душа?
Ивицер говорил, что магия — это трещина в человеческой душе, место, сквозь которое глядит Хаос... Но что такое Хаос, как не Всё? Всё сразу, воедино, вперемешку, и каждая часть — равноправная другой. Каждая душа связана со всем. Каждая душа имеет «трещины» возможностности, но только маги делают эту связь из эфемерной — веской, значимой, способной реальность — прогибать. Просто потому что Всё вместе, потому что Хаос — всегда больше и реальностно плотней, нежели любая Всего часть. Как будто в сосуде под давлением сделали дырочку! Только дырочка ведёт в этот же сосуд, связывая его весь с его частью — автопроекция, фрактал... Ты знаешь о Фаэр больше, чем дозволено. Поэтому ты умираешь.
Киваешь своему надвременному восприятию, ощущающему Лес и Небо над ним, а также далёкие Звёзды — ещё одну часть Всего, что тебе доступна. Ты вспоминаешь героизм людей и героизм чудовищ. Вспоминаешь посмертное сиянье призраков и чудо любви. Чудеса рождения, малые и великие, проносятся перед глазами. Великий Проект Строителей ты вспоминаешь тоже — что он, как не Чудо? Ты вспоминаешь Элис и Инфуцора, Стену Сияющей Чистоты и Море Имён. Вспоминаешь Ключ, свободу получивший. Вспоминаешь эту самую свободу — тот миг, когда коснулась ты её впервые! Что такое Фаэр, как не совершенная тюрьма, но всё же абсолютная свобода?
Ты вспоминаешь... вспоминаешь... вспоминаешь... А руки чертят кровью колдовской узор. Фаэр кружится величественным водоворотом, и каждая капля твоей крови сейчас равносильна Эликсиру Мерлина, ведь сущность магии — в тебе, в твоей душе, следующей за кровью. Ты вкладываешь всё своё волшебство, всю свою память, вкладываешь всю себя в кроваво-чёрный узор, чьё великолепие, чья чудесность поражает саму тебя. Вкладываешь — и отпускаешь. Две трети остаются от Меча, и в тот же миг ты забываешь, что такое свобода, что такое Ключ, что такое Стена Сияющей Чистоты и что такое Акт Творения. Магия истекает из твоих жил вместе с памятью, которая позволена волшебникам и сквибам. Но ты не маг. Теперь и до (мета)конца ты маггл. Первая жертва — первый из ингредиентов.
Ты уже многого не помнишь, но знаешь, что должна продолжать. Знаешь, что сделала этот выбор полностью осознанно, пусть часть предпосылок уже истёрлась из сознания, памяти, души. Великолепие кровавого узора ускользает от твоего понимания. Знаешь, что оно есть, пусть не способна ощутить его в полной мере. Чувствуешь глубинное родство с ним — но в то же время понимаешь, что это теперь тебе — не принадлежит. Так страшно — ощущать вырванную часть себя — отдельно. Это страшно — но то твой выбор. Ты так долго к нему шла... Добровольность, так?
Ты определённо помнишь, что оно того стоит. Пока ещё знаешь главную причину. Чтобы создать не в пустоте (Пустоте?), нужно ведь разрушить. Дьявольский Принцип Равновесия пылает камнем, сжигая остатки сердца, заставляя кровь кипеть. Если нечто становится частью твоей души, пронизывает её с начала до конца, отравляет твой разум, прописывается в алгоритмах твоего поведения, в самом метавременном представлении тебя, в той конфигурации конфигураций, или метаконфигурации, которую ты отожествляешь с «я», то есть только одна возможность его убрать. Разрушение. И чем глубже закономерность, причина, сущность находится в конструкции, тем больше нужно разрушить. Если же оно проникло в самый фундамент... Жертва должна быть — абсолютной.
Ты вздыхаешь. И вспоминаешь. Вспоминаешь необузданное любопытство и сомкнутые тучи над головой. Тихий Дом и таинственные пустоты в бесконечности листа. Бескрайнее Небо, полное странных, завораживающих видений. Варп энергий, страстей, жуткостей. Вспоминаешь ты и Ауте, Таинственную Незнакомку, из глубин которой может прийти всё, что угодно. Вспоминаешь потаённые тропинки мирозданий и чёрную громаду Храма, а также Проводника. Вспоминаешь ваш долгий разговор. Бездны светлые и бездны тёмные ты вспоминаешь. Саму Бездну — о, сколько же могла бы о ней рассказать, существуй для этого слова, пусть даже не-слова...
Вспоминаешь всех сущностей, с которыми знакома, всех не-людей и не-сущностей, все не-явления — и Ветер Перемен. Манящий, болезненно-приятный зов в груди, тянущий вперёд, в просторы неизведанного! А ещё — бесчисленные лики Нелуны и всех иномагов, с которыми знакома. Иное и не-иное. Ивицера и Инфуцора воскрешаешь в памяти; Имена, Символы и Лики, которые осознавать запрещено. Теперь можно — пусть и единственный раз последним станет. Думаешь о тех странных силах, что ведут свою игру на тонких планах, думаешь об архетипах бессознательного — и не только человеческого, не только разума, не только живого, и не только реального...
Ты вспоминаешь и полностью осознаёшь, фиксируешь в себе Тайну, ощущая, как трещит, разваливается, разделяется твой хрупкий разум. Но ты осознаёшь всё это не одна. Делишь — с мириадой отражений, распределяешь нагрузку, разделяешь понимание, соединяешь осколки в целое, одновременно не соединяя. Ощущаешь, как маленькие шелкопряды вьют кокон вокруг большого. Кокон понимания и кокон антизнания одновременно.
Ноэли, иное, инореальность, чуждость, субъективность, эфемерность — течёт в тебе бесконечно тонкой и бесконечно могущественной силой. Или видением? Тенью, вуалью или смыслом? Есть ли разница? Что есть суть? Дао не имеет формы, но всякая форма есть Дао. Просветление холодным, тёплым и страшным смыслом пронизывает тебя, и ты вновь видишь узор Фаэр, начертанный собственной сутью. И видишь промежутки. Узор неполон. Светло-синей прохладой Ноэли заполняешь ты часть промежутков кисточкой Меча, аккуратно подсвечивая остальные. Спектрочки помогают тебе видеть узоры достаточно чётко, чтобы закончить работу в срок. А потом они тают, и вместе с ними уходят, удаляются, уносятся Ветром Перемен и твоё любопытство, и твоя тяга к неведомому, и Лики, и сущности, и нетаковость, и Проводник, и даже Ауте, махнув рукою на прощанье, удаляется, оставляя без памяти, одну, без личности — но с целью.
Ты сжимаешь зубы, ощущая собственную неполноту. Ты не видишь половину, больше половины своей жизни, с каждым мигом оставшееся испаряется, тает, распадается на части! Будущее и прошлое окончательно размываются, а вместе с ними размывается всё в твоих глазах, кроме линий, которые осталось завершить. Ты оставила их себе как подсказку, но не видишь смысла. Ты отдала смысл, ты сделала выбор и ты должна продолжать. Никакого выбора у тебя уже нет. Ледяной огонь долга ещё удерживает капли — но он гаснет, уступает мертвенному смерти льду. Жертва должна быть окончательной. Ты умираешь. Но бог не может умереть просто так, даже если это богочеловек. Последняя из трёх (каких?) обретённых тобою сил пылает в груди, удерживая от небытия. Йатос, божественная власть.
Ты позволяешь Йатос Судьбы возникнуть своим символом, веретеном, в твоей руке, сменяя то, что раньше было кистью. Грустно улыбаешься, ощущая тысячи, миллионы, миллиарды верящих, верующих в тебя: тех, кого поддерживала и кто поддерживал в ответ. Смутно осознаёшь, что в тебя верит целый мир и более того. Ощущаешь их нити судеб в своих руках — но отпускаешь все. Ты отпускаешь некогда сплетённую Паутину, отпускаешь, что тщательно взращивала и настраивала, отпускаешь каждую из аватар, из ликов, из сестёр. Ты слишком мало понимаешь в том, что создала, ведь делала это не ты-текущая, а ты-прошлая, ещё живая, дышащая, человечная. Утратив человечность, ты становишься богиней, а не богочеловеком — ненадолго. Ты отпускаешь все нити — и касаешься, поддеваешь веретеном другую нить. Нить памяти, нить сущности, нить власти, зелёную нить... Нить своей судьбы.
Обрезаешь её без колебаний. Нельзя плести, если у нити нет конца, ведь так? Ты разматываешь своё прошлое и настоящее, выплетаешь новый узор, причудливый, ускользающий от твоего понимания, — выплетаешь по ярким линиям, что оставила прошлая, ещё живая ты.
Ты плетёшь интригами, плетёшь замыслами и причинами, плетёшь связями и возможностями, плетёшь метавременем и водами Реки — плетёшь своею кровью. Что такое Судьба? Что такое одна явная, личная судьба? Ты не можешь объяснить это смертным. Ты не можешь объяснить это себе! Судьба — это всё иль ничего? Ты плетёшь из событий, ускользающих из памяти, плетёшь из стирающихся ассоциаций, плетёшь из отпечатков и следствий, из того, что определяет русло Велиры, из того, что предопределило её разрушение и созидание, из безразличной и бесчувственной материи, и Равновесие — одна твоя рука, а Относительность — другая, а прялка — точно Принцип Разрушения. Ты одновременно создаёшь пряжу и сплетаешь её в узор последнего деяния. Прядёшь и шьёшь своей душой, своей жизнью, своей кровью и своею смертью, распускаешь на пряжу, на новый узор ту одежду, которой являешься сама. И когда конец нити соединяется с её началом, ты лишаешься всего. Ты даже не умираешь. Ты прекращаешь быть.
Не совсем, — пишешь ты (ли?) прошлая в некой Книге, — у тебя есть ещё немного времени. Сила Алого Тома из прошлого продолжает удерживать чистую, беспамятную душу. Тебе ещё рано умирать, безликая не-смертная. Осталось кое-что ещё.
Ты мыслишь, следовательно, существуешь. Кто ты? Что ты? Что вокруг? Ты видишь свет. Ты видишь красный свет, ты видишь зелёный цвет, ты видишь синий цвет. Вместе они образуют вокруг тебя — вокруг точки твоего зрения — непрерывную сферу. Рисунок, в котором каждые два цветовых узора есть фон для другого. Ты смутно сознаёшь (не помнишь, а будто бы получаешь знания из какого-то источника!), что красный, зелёный и синий вместе дают белый. Кажется. И словно откликаясь на твои смутные, расплывчатые мысли, три цвета начинают проникать друг в друга, усиливать друг друга, перетекать, вибрировать, пульсировать, блистать, становясь ярче, ярче, ярче! Белая сфера окружает тебя, проникает в тебя — становится тобой? Ты и она — едины. Ты — это она.
