Война — это искусство обмана. Ивицер, безусловно, великолепный маг. Прекрасный стратег. И никудышный тактик. Он слишком поздно осознаёт, что всё это время сражается с меньшей частью Элис, тогда как большая вырывается и вырывается вперёд. Всего пара секунд до того, как она на Крак сойдёт. Тогда всё будет зря. Никакие Силы, никакое волшебство не успевает — Элис ведь продолжает давить, грубо, беспрерывно, а Ивицер — всё же человек, более не иномаг, он — опоздал.
Будь у световой волны глаза, они бы широко раскрылись. Медуза хмуро встречает Элис на обшивке. Её жёлтые глаза вспыхивают нестерпимо ярко. Впервые в сеансе Медуза смотрит всерьёз — так, как никогда не смотрела на службе Морриган. В глазах её сияет первозданный порядок, власть, данная Королевой, и власть, вырванная из её трупа, улучшенная, отшлифованная. Совершенный инструмент. Мгновение — лишь взгляд. Мгновение — свет застывает, замирает. То, что глубже физики, меняет свою конфигурацию, приближаясь к совершенству, к прекраснейшему из кристаллов. Эта часть Элис отмирает моментально, более того, удар совершенствования по её мышлению — богиню выключает из Игры. Такое заставило бы реагировать и самого Инфуцора.
Ивицер, не останавливаясь, развеивает замершую аватару Элис. Тончайший луч вырывается из его ладоней прямо в лицо Медузе. Этот луч быстрее, чем сам Ивицер — он движется ровно со скоростью света. Медуза снова смотрит. Луч затвердевает. И пронзает её голову насквозь. Ивицер резко дёргает, прилагая воистину нечеловеческое волевое усилие, комбинируя Силы и Поток. Луч исчезает раньше, чем обшивки станции касается — нельзя допустить, чтобы Крак серьёзно повредился.
Медуза невозмутимо воссоздаёт аватару на том же месте. Вновь смотрит. Ивицер закрывается зеркалом, даже не оживлённым, а трансфоживлённым из Потока. Но не он — цель взгляда. А пространство, время и реальность, что вокруг него. Медуза заключает Ивицера в идеальный кристалл и отбрасывает прочь. Ивицер тянется к Фаэр, действуя Потоком, вытаскивает ослабленный, но хаос, чтобы обратить кристалл в ничто. К сожалению, всё это занимает слишком много времени.
С другой стороны Крис прорубается сквозь кристальные завесы, а Алиса разрушает их своей волей. Они уже не мешают друг другу, отсечённые воплотившимся порядком. Они замедляются совсем ведь ненадолго! Ненадолго, да — но этого хватает.
Срабатывает, наконец, сверхсветовой двигатель Крака. Потоковые модули, добавленные к нему Джеймсом, разработанные лично Архитектором, вбирают столько энергии Храма Первотворения, сколько тот вообще готов отдать. Элиза целует мёртвую Эллу. Вера целует мёртвого Марка. Бета — Энтони, а Сэм — Джу. Ксенофилиус Лавгуд касается своими губами губ тела дочери. Игровой механизм воскрешения начинает привычную работу. Морулис выпускает Пустоту, а Вера — Дыхание в тот самый миг, когда Крак уходит в прыжок. Прыжок размывается и освобождается от необходимости в завершеньи. В последний момент к присутствию Крака цепляется Элиза, добавляя тщательно рассчитанное сплетение аспектов — сплетенье, синергирующее с тем, что окутывает тело Луны Лавгуд. Архитектор кладёт ладони, подобные человеческим, но в мириады раз прекрасней, на виски спящей Луны. Арбитр же прислушивается: что-то изменилось.
В миг поцелуя между системой «Ксено Лавгуд — тело Луны», в которой тело лишено души, но имеет медальон памяти, а Ксено, в свою очередь, прототипирован статуэткой мира человекоящеров, бывшим якорем Этана Райса, который был передан Луне, стал якорем уже её, и другой системой, состоящей из Архитектора и снобличия Луны, — возникает связь. Связь тонкая, тончайшая. Элиза укрепляет эту связь и направляет не прыжок, а уже «пространство пребывания» Камня в точности по ней. Пространством пребывания Крака является Поток. Шаман и Архитектор направляют Поток друг к другу, пересекая нечто, измеряющееся не километрами, не световыми годами, не вселенными, а единицами, которым нет аналогов в конечных языках.
...Со стороны мир, который закрыла Алиса, был совершенно чёрным. Вокруг не было вовсе ничего, пусть на фоне окружающей Пустоты он и был ярчайшим пятном. Бард Времени по имени Дирф в этом самом Времени сместился к тому моменту, когда Поток охватывает мир. Внутри происходит вполне стандартная Катастрофа, но не она интересует нас. Гораздо интересней то, что Поток следует за нитью со стороны системы «снобличье — Архитектор». Какое-то время Бард переживает невыразимо-чудесное пришествие Потока, а затем находит саму нить.
«Цель нити совпадает с твоей, — написано в его блокноте Провидицею Пустоты. — Ускорь её, Дирф».
Дирф ускоряет. А затем бесконечно ускоряет само ускоренье, Время разрушая: между концами нити, вне Потока это вполне себе возможно. Две нити соединяются в одну. Поток становится единым, метапространством простираясь от сеанса появления до материнской вселенной Системы — места, где измерения пересекаются. Ксено отпускает губы мёртвой дочери. Архитектор улыбается тепло, а Медуза — холодно и удовлетворённо. Элла Мэйдж, Джулия Сайнс, Энтони Даффи и Марк Творцев пробуждаются в своих снобличьях. Начинается операция «Уловка Эллы».
Beyond, but Inside: Muse
Ты обращаешь внимание на то, как появилась сама, уверенно отсекая из спектров причин и следствий являющиеся лишь косвенными и вторичными. Восстанавливаешь свой путь от самого рождения до этого момента — и понимаешь, что распутала только один виток спирали. Да и твой ли это путь? Твой — или пожертвовавшей собою сущности? Кто ты? Как тебя зовут? Кому принадлежит душа, что была собрана из души Хранящей?
Тебя зовут Хранящая Время, Кира Царёва и Лира Королёва, — пишешь ты-прошлая в Алом Томе, и слова эти реальностью стремятся стать. Ты можешь им позволить — иль нет. Результат воздействия не будет виден тебе-прошлой, — Твоя прошлая память и личность вернулись в полном объёме в обмен на власть над Алым Томом Книги Судеб ИМ-листа. Ты полна сил продолжать реализацию своего замысла.
Нет причин противиться твоему-не-твоему предопределению. Принимаешь новую-старую судьбу и новую-старую память. Ты плачешь, улыбаешься, смеёшься и скрипишь зубами, вновь проживаешь каждое мгновение этой-той жизни, видишь её как никогда чётко. Ты — Хранящая Время, и пусть ты лишена Фаэр, Ноэли и Йатос — теперь ты обладаешь кое-чем иным. Чем-то, чего тебе всегда не хватало. Чем-то, к чему ты стремилась, порой боясь себе признаться. Теперь ты Мастер, Пространства Муза, равно как и Мастер, Вестница Времени. Теперь ты наконец-то ощущаешь себя целой, завершённой. И ты сдвигаешься.
Ты являешься в тускло-зелёном символе циферблата пространственно-временного телепорта и сворачиваешь свои белоснежные крылья, чтобы не задеть книжные полки. Конечно, он уже здесь — Хранитель Библиотеки смешно шевелит усами, но глаза его пылают призрачным огнём. Он готов встретить вторженца — и стереть с листа доверенным ему ластиком (на мгновение ты, глядя в бесконечную даль времён и пространств, вспоминаешь Ключ и улыбаешься от мелькнувшей аналогии). Хранитель не смог бы этого сделать. Теперь ты выше и раньше и него.
— Привет, — просто говоришь ты Эжаку.
— О, Кира! — успокаивается он. — А ты изменилась, девочка моя.
— Первая стадия завершена, но перед второй я должна создать равновесие, чтобы его нарушить.
— Ты не должна! — резко поправляет он.
— Я хочу, — киваешь ты. — Я хочу и могу — так что же меня остановит? Пожалуйста, друг... — и протягиваешь руку.
— Вместе! — отрезает он. — Я хочу быть рядом.
— Почему нет? — хмыкаешь ты. — Но мне всё равно нужны они все.
Шесть томов Книги Судеб ложатся в капчалог, и ты берёшь Эжака за руку, чтобы явиться вместе в другой момент-место Пространства Парадоксов и/или ИМ-листа. Вы висите в белом пространстве пустого листа, который ещё предстоит заполнить строками, и Чёрно-Зелёная Дыра светится впереди, и Лорд Инглиш стремительно проносится мимо вас, а чёрная точка одного сеанса — догоняет. Там, позже-раньше, произойдёт Творение, и тебе известен результат... теперь.
Вы находитесь в начале и конце, альфе и омеге, и ты ощущаешь, как подчиняющиеся тебе фундаментальные аспекты мироздания теснее и теснее сплетаются воедино, и как прямо в капчалоге пробуждается спящая сущность. Ты извлекаешь её, и Эжак заворожённо смотрит на Головастика Бытия, который уже сейчас крупнее всех, что видела ты прежде — и продолжает стремительно расти, предчувствуя свою роль.
— Вот, значит, как он выглядит, — молвит Эжак, протянув руку.
— Стой! — кричишь ты — но уже поздно. Можешь его остановить, но не хочешь сопротивляться его выбору, и в глубине души понимаешь, что это правильно.
И тогда, когда ты поняла, Эжак тепло улыбается тебе, касается Головастика — рука его мерцает тем же многоцветьем, что и зародыш вселенной. Он знал. Величайший из иномагов ИМ-листа, его Открыватель — знал. Иначе быть и не могло.
— Знал, — подтверждает Эжак. — Ждал и надеялся, что ты придёшь и что у меня будет шанс... Книга?
Ты на мгновение прикрываешь глаза, смиряясь с утратой, а когда раскрываешь вновь — остаётся только тусклая боль на дне новосозданной души. Семь томов стопкой ложатся на свободную руку Хранителя Библиотеки. Вскоре радугой светятся и они: Фиолетовый Том Тайны, Синий Том Зова, Голубой Том Перемен, Зелёный Том Жизни, Жёлтый Том Чудес, Оранжевый Том Величия и Красный — Том Заката, твой том. Радуга Судеб в семи томах, от таинства рождения и до печального заката, от начала и до конца — символ, суть и вечность в одной Книге. А потом Эжак бросает на тебя последний взгляд — и каплей света сливается с Головастиком в единое целое, увлекая «внутрь» семь томов.
— Удачи, — послышался ли прощальный шёпот? Ты склоняешь голову в знак уважения его выбора, жертвы человека, который жаждал согреть теплом своей души нечто большее, чем мог представить — и у него — получилось? получается? получится? Кто знает... Ты уверена лишь в том, что душа его достаточно велика, чтоб смочь.
Так или иначе, должно продолжать. Ты ускоряешься, оставляя догоняющий себя сеанс вдали, приближаешься к Дыре, тускло сверкающей многоцветьем Единой Силы: в точке разрыва причинности Время и Пространство становились единым пламенем. Пламенем Разрушения — но и Пламенем Творения тоже. Этому Пламени, зажжённому одной Музой, хватает потенциала и могущества. Ему не хватает только направления. Ему не хватает толчка. И то, что начала одна Муза, завершит иная. Иная, да.
Головастик устремляется в цель, а ты летишь следом, до последнего момента защищая его от пространственно-временных искажений. А потом он соединяется с сингулярностью, и замершее было метавремя начинает новый ход. Твоё тело в мгновение ока разрывает на части, вплетая в этот взрыв, а когда возвращаешься к жизни*, то вместо Дыры и Головастика на белом фоне парят одинокие песочные часы. Почка.
Время, в отличие от метавремени, ещё не пошло: отведённый на весь лист песок событий спокойно парит в верхней колбе, а нижняя — пуста. Ты не знаешь, что именно нужно делать — но чувствуешь, как. Тянешься через тебе лишь видимую многомерность и соединяешь Исток Реки с сосудами ветви, словно пропуская радужную молнию через душу. Молнию, которая запускает молчащее сердце, будит дремлющий потенциал, начинает новую и старую историю. Почка распускается ещё молоденьким листом. И это — хорошо.
С восторгом смотришь на явленное ты предбытие. В нём ещё мало Бытия и Воли, но самое главное уже сформировалось. Истина. Ордополе, поле порядка, метафрактал, рисунок на фоне небесной пустоты, сосуды, по которым потекут воды Бытия Велиры, движимые Волей... чьей? Чего же не хватает? Ну конечно! Ты, матерь мириад миров, улыбаешься — и изрекаешь.
Этот момент... его нельзя выразить словами. Его нельзя описать. Он словно есть сама Ноэли, тайна — но тайна реальная, подлинная, искренняя и глубокая. Больше всего это напоминает «Всеобъемлющий Квак», слышимый при сотворении вселенной средствами Игры. Но он иной. И бесконечно иначе ощущать его изнутри, сквозь душу пропускать! Быть не просто инструментом, как раньше, не только лишь проводником, а настоящим, истинным участником Творения, пусть не самим Творцом, но...
Ты произносишь имя, что невыразимо на языках смертных — только наречия бесконечной природы тень его передадут. А твоя душа, душа Вестницы Времени, выступает толчком Воли, задающим связность Бытия вдоль ордополя. Ты отпечатываешь в памяти каждый миг обращения белой тьмы, белой ночи, в которой слышен метафорический звон клинков Принца Зимней Ночи и Принца Наступающей Весны. Запоминаешь каждое мгновение, когда Ночь оказывается повержена ещё не Днём, даже не Утром, а Сумерками пред рассветом.
Тонкая, музыкальная дрожь раскрывающегося пространства-времени вьётся округ твоих крыл. Отголоски будущих дождей, войн, жизней, звёзд и людей неясными образами свиваются на формирующейся границе между Внешними и Внутренними Небесами. Граница — эта лист. Лист Мёбиуса? Тёмно-фиолетовый сменяет чёрно-белую ночь. Это — начало первого Тома, и ты обещаешь себе, что поделишься им. И ты поделилась. Там, позже-раньше — в Разноцветье.
Тебе не нужно звать. Они приходят сами — лучерождённые. Короли и Королевы, Принцы и Принцессы, Лорды и Леди, рождённые первыми, предвестники, родители людей, и фейри, и природных духов. Вам не нужны слова, пусть перворождённые владеют речью, которую постигла ты в момент Творения. Вы и так знаете, что делать. Вместе вы направляете, уточняете, помогаете росту Почки, которую хранишь, — «главному узлу трансформаций» листа, месту, где линии реальности и границы пересекаются в единой точке. Месту, где пространство ничем от времени не отличается, и рост, развитие листа — движенье циклов, событий внутриреальностных песок.
К лучерождённым присоединяются чистые боги. Вдохновляя, подталкивая их к заранее известному результату, ты способствуешь сначала сотворению миров, а затем и дарованию имён. Три силы, вы, работая вне времени, вне пространства, созидаете каркас. Миры — это ещё не планеты и не звёзды. Это только их шаблоны, это общее и разное, что сливает и разделяет вещи и движения, возможности и действительности, необходимости и хаос. И с последней структурой, последним элементом каркаса, невыразимого, не предназначенного познанию смертных существ, завершается Том Тайны.
Синий Том, Том Яви, начинается с нового разделения. Миры делятся (отражаются?) на мирья: смертные миры, подмирье и надмирье. Верхние миры формируются недолго: они, принимающие основной удар лучей Велисо и Ветра Перемен, жаркие, изменчивые, сохраняющие сущность, жёсткие, — миры, где будут править боги. Нижние миры — то особенные, неизмеримо важные для душеворота, сокрытые от лучей, но не менее прочные, и редкие боги, связанные со тьмою и посмертием, займутся ими. Однако и Навь, и Правь, и Асгард, и Хель, и надмирье, и подмирье — это только оболочка. Обслуживающие элементы, защитный панцирь, дом функционалов, живых функций и их же слуг — это не только боги и «ангелы», но и многие другие... Центральная же часть, смыслообразующая, преобразователь сырого Бытия, идущего из ветви-ствола-корней, в оформленное и сложное — то Явь.
