— Сэр, — вновь подаёт голос человек, похожий на Асу, — что означает «stage 2» у входа в комплекс, теперь понятно. Но что означает «iteration 413»?
— А об этом вам поведает главный исследователь Луна, — и оглядывается на ту с лёгкой мстительностью. — Как бы той ни хотелось увиливать от общественно-полезной работы, оставляя всё интересное — себе.
Воспоминание останавливается.
— Конечно, она скажет полуправду, — поясняет Аса. — Правды не знает и она. Я насчитываю четыре хорошо согласованных реконструкции, что это значит, и ещё три сотни более слабых. После озвучивания этого числа, Луна попросила меня больше не воссоздавать предыдущие метареальности, — слабая ухмылка. — У неё тоже может болеть голова от информационной перегрузки. Вопрос в объёме данных. Позвольте я прокручу события подальше.
На этот раз место действия сменяется. Осси, Тёмная Луна, похожий на Асу исследователь и ещё трое незнакомых учёных сидят в небольшом зале около разрушенной консоли. Осси транслирует в воздухе панель, предельно похожую на ту, что стоит у шлюза комплекса. Помимо Оссиного, там и тут светятся другие изображения, в основном, с помехами или мерцанием.
— Внешнее ядро «Пробы и ошибки», где, в основном, базируется научная экспедиция на данный момент, — говорит Аса, не запуская пока что ход событий. — Хотя ключевые узлы ядра разрушены, система жизнеобеспечения пострадала наименее всего. Это итоговое совещание после двух лет напряжённой работы.
— ...таким образом, — заканчивает фразу молодая на вид женщина с нейробручем на голове, — я не думаю, что мы продвинемся дальше. Функциональность «Проб и ошибок» утрачена полностью. С «Махинациями» мы закончили, насколько это было возможно. Без источника божественной силы высокого ранга разделение линий невозможно. Но мы можем использовать функционал петель в полной мере, и в сочетании с совершенно целым «Испытателем»...
— Спасибо, Пенелопа, — кивает Осси. — Рейнарт?
— Мы уверены, что Процесс потребляет ничтожно малую долю энергии и сырья. Содержимое «Истока» не расходуется. Можно только гадать, — пожимает плечами, — какую нагрузку составляла полностью включённая защита, «Пробы», «Махинации» и соседние комплексы, но я уверен, что ресурс энергоядра был рассчитан с большим запасом. Мы можем провести хоть миллион миллионов итераций Процесса, если поймём, наконец, что это такое.
— Замечательно, — на панели мелькают какие-то схемы. Все внимательно всматриваются в них. — Вильмош?
— Ну, мы восстановили связи между «Истоком» и «Конструктором» и «Хранилищем» и «Конструктором», — отзывается высокий и худой мужчина с удивительно противным голосом. — Связи внутри круга «Конструктор» — «Лаборатории» — «Испытатель» в полном порядке. Контроль от «Цикла» и «Махинаций» не идеален, но... но нам же нужно просто проверить, босс?
— Верно, — звучит это почему-то как «нет, не только». — Умберт?
— Готово, сэр! — с энтузиазмом докладывает полноватый мужчина с сединой и в очках — стереотипный «профессор» из маггловских фильмов. — Все механизмы функционируют в точном соответствии с восстановленной документацией! Госпожа Луна провела тестовый прогон — никаких проблем, надёжно, как швейцарские часы! Позвольте вопрос, сэр!
— Спрашивай, Умберт.
— Что такое Процесс, сэр? Мы все владеем частями целого. Пенелопа работала с временными и реальностными механизмами, я — с духовной инженерией, Вильмош восстанавливал коммуникации и управление, а Рейнарт отвечает за снабжение и энергию. Похоже, только вы и госпожа Луна соединяли кусочки в целую мозаику! Мы все, — он оглядывает собрание. Рейнарт и Пенелопа кивают. Вильмош поджимает губы, — хотим знать, чему посвятили два года трудов.
— Потрачено много ресурсов. Многие уже не верят в нашу работу. У меня десять рапортов об отставке, — вставляет Рейнарт. — Никого уже не пугает стирание памяти. Люди хотят определённости. Сэр.
— Не самые лучшие настроения, — добавляет Пенелопа. — Мы... мы пришли работать над загадкой, и после двух месяцев вы скомандовали восстановить комплекс любой ценой. Я понимаю, что у вас есть такие полномочия, сэр, но мы, если вы не изменили своего мнения, выдающиеся умы, а не лаборанты. Мы хотим знать, над чем работаем. Я спрашиваю себя, ради чего погибла Инна во время вскрытия «Истока», и не нахожу ответа.
— Нарушение субординации! — вскрикивает Вильмош. — Это секретный проект, вам дали интересные задачи, почему вы недовольны?
— Они правы, Вильмош, — прерывает его Осси. — Ты работал со мной на «Иллюзии» и помнишь, почему были введены ограничения осведомлённости, но они — нет. Собственно, я и не предполагал никаких ограничений, когда начинал изучение Альфы. Долгое время мы с Луной не могли понять, в чём сущность Процесса, какова его цель. И до сих пор не можем быть уверены. В чём мы уверены точно, так это в том, что треть использованных технологий может быть использована вне фазирования. Я занимался прогнозированием того, что произойдёт, если мы вольём эти технологии в имперский научно-промышленный комплекс. Результаты... неутешительны.
— Так вот зачем вы запускали «Махинации»! — восклицает Пенелопа. — Вы занимались моделированием.
— Всё верно, — кривая улыбка. — Империя развалится. Я не буду приводить подробный анализ. Весь пул или пара любых двух «высших» технологий, начиная с самого фазирования, приведёт к распаду Империи на отдельные части вне зависимости от того, победим мы в войне или нет. Победа также спорна — наладить потоковое производство той же вероятностной защиты или прототипов энергоядер втайне от Хранящей невозможно. Я знаю, о чём говорю — существует, скажем так, несколько секретных проектов, которые провалились благодаря работе разведки Хранящей. Моделирование поддерживает мою точку зрения. Хранящую нельзя удивить — мы прекрасно боремся с её диверсантами, но укрыть любой значимый объект удаётся очень ненадолго. Я не удивлюсь, если потенциал прототипов войска Хранящей раскроют быстрее, чем наша собственная армия, и выпущенная технология сработает в минус, а не плюс. Есть причины, по которым мы идём на такие непопулярные меры, как некрокиборгизация и буквальное порабощение миров. Мы идём на это, потому что Хранящая — не идёт. Она может, но не хочет, — он качает головой. — В этом её невозможно понять — она собирается разрушить лист или целое Древо, но брезгует тем, чем не брезгуем мы сами, — вздох. — Простите за отвлечение, коллеги. Подытожу: найденные здесь технологии здесь же и останутся. Никто из вас не воссоздаст их, сам комплекс нельзя найти — помимо прочего, я занимался восстановлением защиты. Память стирать мы никому не будем. Разумеется, вашим подчинённым знать об этом необязательно — объявите, когда определимся с датой ухода из комплекса. В свою очередь, пока я занимался вышеперечисленным, наша милая главный исследователь, — похоже, Осси нравится дразнить Луну — вон как на него зыркает, будто прямо сейчас кинется и голову откусит! — сводила, как вы выразились, кусочки мозаики в целое. Луна, тебе слово.
— Ты действительно уверен, что мы должны делиться этой информацией? — серьёзно спрашивает она.
— Это ты, а не я, настояла, чтобы привёл сюда «побольше независимых умов». Зря, скажешь? — спокойно парирует Осси.
— В чём-то прав, — она медленно, веско обводит четверых взглядом. В глазах — знакомые жёлтые огоньки. Знакомые огоньки. Набросится и съест! Вильмош резко отворачивается. Умберт нервно сцепляет пальцы. Пенелопа смотрит с вызовом в ответ. Рейнарт едва слышно хмыкает. — Учёные-копчёные, моральный дух, всё бы знать да знать, осмысленные все какие, — ворчит она тихо. Осси широко улыбается на это. — Хорошо, хорошо. Мы всё ещё не знаем, зачем нужен Процесс.
— Плохая шутка, — сухо бросает Рейнарт.
— Видите ли, мои милые исследователи, — продолжает Тёмная Луна, не обращая на реплику внимания, — контрольная система с записями экспериментов и дубль-система в «Пробах» были разрушены. Мы не знаем, чего конкретно хотели достичь создатели комплекса, но знаем, в чём заключается Процесс. Умберт ближе всех к пониманию — работал с оборудованием, которое отвечает за этапы Процесса.
— Значит, ключ — всё-таки духовная инженерия? — уточняет Пенелопа. — Жаль. Я надеялась, что Процесс связан с созданием новых реальностей.
— Возможно, это следующая часть Проекта, — замечает Осси. — Мы до сих пор не знаем, что случилось с остальными комплексами. Знаем только, что материал для «Делителя» поставлял некий первый комплекс. Мы с Луной предполагаем, что он называется «Начало» — но это предположение, реконструкция по неполной документации.
— Что за «материал»? — спрашивает Рейнарт.
— Люди, — нехорошая улыбка. — «Делитель» потребляет людей, чтобы наполнять «Хранилище» и расширять «Исток». Мы предполагаем, неким образом с души людей счищается вся «кожура». Все заглядывали в «Исток»? Отвратительно-прекрасное! В «Истоке» растворены, соединены человеческие индивидуальности — так много, что вытащить оттуда можно едва ль ни что угодно! Даже кого-нибудь из вас, — смешок. — Из «Истока» вытаскивается форма, из «Хранилища» — сущность, протодуши, без «я», без капли формы, только сердцевина, готовая соединить любые конструкты, какие из «Истока» выудите*. Берёшь конструкт, берёшь сердечник, добавляешь, если надо, живую душу — получаешь человека. Ну, сначала только душу. Это делаешь в «Конструкторе». Потом в «Лабораториях» втыкаешь в тело, в «Испытателе» проверяешь на пригодность, в «Цикле» это всё устраивается по шаблону. В «Лабораториях» есть репликаторы — с ними разбиралась я, не Умберт. Я ведь лучший спец по биотеху, живущий в нашу жалкую эпоху! Если душа — шаблон — воткнуть её можно хоть в сотню тысяч тел. Отправил в симуляцию, проверил свойства, достал обратно в «Конструкторе», модифицировал, воткнул в новые тела, проверил — так по кругу. «Махинации» — чтобы вручную не крутить. Какого б человека ни искали в Альфе, ускорить в бесконечность раз — им мало. В «Пробах и ошибках» игрались с возможностями, вариантами и вероятностями: предположу, похоже на параллелизацию метавременных рисунков. На выходе мы получаем или шаблон души, иль человека, иль человека плюс мир, идеально подходящий для... чего-то. И это, понимаете ль, вторая стадия Проекта! Процесс делает души или людей под критерии второго комплекса, а что с ними дальше делают, в Бете, в Гамме и так далее — загадка.
— Эти репликаторы, босс, — первым подаёт голос Вильмош. — Как насчёт армии? Армия клонов! Послушная армия, которая...
— Учить их кто будет — лично ты? — насмешливо обрывает Тёмная Луна. — Результаты «Испытателя» не сохраняются — это ж «не по-настоящему». Кормить их тоже нечем — ну не человечинкой ж из репликаторов! Технологии клонирования и я освоила, мои репликаторы похуже будут в чём-то, а в чём-то и получше. Здешние рассчитаны на вживленье душ, мои используют естественный круговорот. Думаешь, Империя не пробовала выращивать воинов-клонов? Долго и неэффективно! Старые-добрые киберскелеты — лучшее решение! Гадость та же, а что поделать? Репликаторы в итоге под химер моих использовали, химер — некрокиборгизируют потом. Нет, мои дорогие копчёные, этим комплексом перелом внести не выйдет, мы с Осси думали побольше вас, считали, прикидывали так и эдак. Худший случай — Хранящая о нём узнает, заберёт все технологии — смерть, позор и катастрофа! Есть другой вариант.
— Вы не зря работали над Процессом, — подхватывает Осси. — Мы не будем создавать армию, но создать конкретных людей, талантливых или гениальных, воспитать их в отдельной линии реальности и использовать для усиления научного потенциала Империи — рабочая идея. Мы не сделаем слишком много. Но, поверьте, равновесие в Великой войне хрупко — точечное улучшение наших позиций, новый кадровый ресурс, добытый буквально из неоткуда, — дорогого стоит.
— Вы тут все исследователи, задач преследователи, — Темнушка продолжает. — Качества, для учёного нужные, по себе узнали, вот и будете таких же делать. С каждого по десятку душ, где-кем воспитать — Осси что-нибудь придумает. Ведь правда, босс?
— Есть парочка идей, — кивает он. — Помните, что для нас здесь прошло два года, но для внешнего мира — ровным счётом ничего. Мы не должны торопиться, но и затягивать не стоит. Следующую неделю испытываем Процесс, затем неделя отдыха, ориентировочно через две недели я провожу общее собрание по Процессу и по новой задаче с чёткими техническими требованиями. Всем всё ясно?
Воспоминание замирает.
— Ха, — невольно повторяешь восклицание Темнушки. — Это... действительно интересно, Аса. Я правильно понимаю, что вас...
— Смотри дальше, — лишь отвечает он.
Тёмная Луна и Осси стоят у... окна? Очень толстого окна, сделанного из... кристосорба? Ты не уверена. За окном не то движется, не то замерло нечто, одновременно являющееся всем и ничем. Это напоминает Небо, только Небо — в твоей голове, твоих мыслях. Как будто пытаешься объять необъятное и каждый раз вытаскиваешь что-то одно. Выуживаешь из Неба то рыбу, то человека, то зелье, а порой иномагический кошмар. Всё сразу — сразу и одновременно. Ты понимаешь, что это. Не надо смотреть на надпись у обзорного окна — или экрана? Исток.
Исток — единственный источник освещения в этом месте. Нельзя понять, какого размера помещение: явно различаются лица да силуэты Осси и Темнушки, овеянные нереальным, невозможным светом.
— Знаешь, я не так много знаю о душах, — медленно произносит она. — Среди «наших» знатоком был только Игнотус Певерелл. Нет, мы все знали больше, чем метабудущие иномаги, — пожалуй, слишком много. У Игнотуса я спрашивала только об одном.
— Как исцелиться, — тихо говорит он.
— А что ещё? В общем случае, лекарства нет — так он отвечает каждый раз. А он ищет, я-то знаю! Чёртов гуманист! Он может исцелить любого из нас, — она смотрит на него — хищная, злая и, вместе с тем, беспомощно-усталая. — Он — лекарство. Певерелл разменивался на людей всего лишь дважды. Видите ли, ищет универсальное лекарство. Тратить годы, метагоды на кого-то одного, когда нас — миллионы в каждый метамиг... — скалится. — Проклятый Певерелл с его блядским гуманизмом и бессмысленной надеждой! Я знаю ещё одно лекарство.
— Вот как? — Осси выглядит всерьёз заинтересованным.
— Что, тоже чувствуешь? — болезненный выдох. — Прелесть иномагии познал, Принц Пустоты? Лекарство есть. Нелуна.
— Пожалуй, не подходит, — неясная некая гримаса, после которой его лицо превращается в маску боли.
— Я так и думала, хе-хе, — она не отрывает взгляда от Истока. Свет делает её лицо нереальным, волшебным, не то ангельским, не то демоническим. — Теперь я смотрю на Процесс и вижу фактически решение. Почти лекарство. Но!
— Но создатели Проекта не предназначали его для этого, — Осси смотрит не на Исток, а на неё. — Что бы они ни планировали, результатом Процесса должна быть новая душа — или дополненная старая. Может быть, изменённая.
— «Может быть», — она проводит языком по острым зубам. Режется. Капля крови стекает по губе. — Я хочу сделать это. Ты и я. Наделать побольше умняшек. Воспитать. Ты, я и они. Вместе мы могли бы довести Процесс до совершенства. Изменение души — один шаг до исцеления!
