Крик прерывается бульканьем.
— ...а знаешь, какую колбасу я однажды сделала? — мягкая улыбка Тёмной Луны. Они с Осси сидят на большом диване и, точно магглы в телевизор, глазеют на Исток.
— Надеюсь, не из людей?
— Человечина невкусная, — морщится она. — Хорошо, что с мясом здесь зажор! Обожаю бифштексы с кровью!
— Даже и не сомневался.
— ...последний образец, — вздыхает Осси. — Дальше будут подозрения. Что? Нет, в этом смысле «дальше» — потеряем много метавремени. Это здесь у нас запас, вовне — у одной Хранящей есть.
— ...ма-ма? — произносит маленькая Ула, глядя на... Осси.
— Хочешь, пол сменю? — хихикает Луна.
— ...нравится с ними возиться? — хмурится она. — Ты как моя учитель, да будет Бездна пухом мудрой стерве. Тоже учить любила, прежде чем выкинуть на мороз без шансов выжить.
— Я не собираюсь никого выкидывать!
— Да-да-да, сказал он, а потом открыл створки биореактора. И какой гений из прошлых итераций додумался крякнуть нормальную утилизацию? Эх мать моя Пандора, скоро опять трупаки левитировать с ядра в ядро...
— ...серия девятнадцать, цикл три-одиннадцать, — Осси комментирует, похоже, для себя, одними мыслями выстукивая сразу на десяти терминалах небольшой комнатки. — Старт! — мигает свет. — Опять проклятая проводка! Эй, Луна, иди сюда!
— Чего там? — в заляпанном кровью медицинском халате с бутербродом в одной руке и скальпелем в другой. — У меня обед!
— Как насчёт поправки? Опять проводка погорела, есть идея — давай из промежуточных Ул сделаем нам лаборанток.
— Ты предложил — ты их и муштруй.
— Один не справлюсь.
— Ладно, ладно, вспомню старые-добрые методы кнута и пряника... чего зыркаешь? Я добрый воспитатель! Учителя бы видел, у той что не так — добро пожаловать на внеочередной сеанс выживания в Арктике какой, хе-хе.
— Расскажи о своём учителе.
— Не буду, — вроде бы отмахивается, а вроде и серьёзно. — То, что делаем, чем-то похоже на то, что делала она — вот и вспоминаю. Что было, то прошло. Я... мы с ней ошиблись вместе. Грустная история, забудь.
— Как скажешь, подруга. С лаборантками не перегни.
— Да ладно, испортятся — новых понаделаем!
— И заново воспитывать?
— Ой всё!
— ...Пять плюс три, — спрашивает хмурый Осси.
— Восемь, — с запинкой отвечает маленькая Ула.
— Ну как? — кивает он Луне.
— С третьего раза без обученья арифметике, — широко, клыкасто улыбается она. — Да. Эту часть мы изымаем! Подержи её, пока я буду резать, — и достаёт духовный скальпель.
— ....смещение вверх на три, — уверенно говорит Ула. Выглядит взрослее той, что держит тебя за руку. На её платье виднеется номер: «70-46-1». — Вниз на два. Вправо на один. Вверх на десять. Это выход.
— Лабиринт пройден, — кивает Тёмная Луна. — Семьдесят процентов в тесте, стабильный результат. Лучше ты не станешь.
— Мне жаль, — опускает та голову.— Меня...
— Куда там! — хмыкает Луна. — Тебе с нами ещё крутиться и крутиться. Твоя серия финальная, но до второго номера нам работать и работать. Будешь помогать.
Большой телевизор. Четыре Улы разных возрастов и Осси смотрят какой-то маггловский фильм. На экране кто-то стреляет, что-то взрывается. Улы выглядят счастливыми. Луна смотрит на это сбоку и неодобрительно качает головой.
— ...извини, — Осси гладит постаревшую Ульяну по щеке. А по его щеке скатывается слеза. — Я не... извини.
Ульяна закрывает глаза. Осси что-то делает. Её дыхание замедляется. Он отходит от кровати. Встречается взглядом с Луной.
— Я знаю, — говорит он тихо. — Сентиментальность. Нельзя привязываться к объектам, даже к лаборантам. Я... я её сам утилизирую.
— Я понимаю, — кивает она. — Это нормально. Ты не утратил столько, сколько я. Ещё, пока что — человек, — качает головой. — Мне всё равно не потому, что выгорела. Мне всё равно, потому что эмпатию сожрала тьма наполовину. Лучше буду сочувствовать тебе, чем этим куклам. Всегда есть выбор, а?
— Они — не куклы.
— Я знаю, — повторяет она его слова. — Знаю, но не чувствую. И не хочу, — резко мотает головой. — Я научилась скармливать ей то, что мне не жалко. Этих чувств я не хочу. Не они делают меня собой. Тебе пока что рано. Она до центра твоего не добралась. Как доберётся, вспомни о моём пути. Сперва выбрасываешь всё второстепенное. Сохраняешь главное — спрессовываешь, фокусируешь себя! Так выживаешь.
— Может, умру раньше, чем...
— ...не надейся, — отрезает она. — Ты мой друг. Я позабочусь, чтоб ты жил. Ещё пять лет, и мы дойдём до семёрки. Она уж будет — загляденье, пальчики оближешь! Возьмёт процентов девяносто, и тогда...
— ...прощай, пятая, — Осси опускает палочкой тело в огромный булькающий чан. Оборачивается. — Луна?
— Ты так каждую будешь провожать? — бросает она хмуро.
— Ну да, — пожимает он плечами. — Просто ритуал.
— Хорошо, — отворачивается. — Восьмёрка выдала сегодня девяносто девять. Девятка — всего двадцать, но ей четыре года. Я думаю о совмещении. Совместим их функциональные части и получим десять.
— Я не... — он опускает палочку. Поднимает. Снова опускает. — Я не хочу.
— Так и думала, — полувздох. — Слушай, у меня бывало так же. Привязываешься к творениям, забываешь о целесообразности. Но ты же знаешь, на что направлены усилия! — её взгляд его как будто обжигает. — Да-да, в реактор мне ещё свались! Осси. Мы затеяли это всё ради не только лишь себя. Ты хочешь улучшить свой могучий мозг, разобраться в реальностной бурде и кодом научиться фиксить души. Я — улучшить в себе всё, превратить в совершенное оружие, совершенного охотника, настичь Ивицера и вырвать знанья о Нелуне до последней капли. Ха, уж я-то знаю, как то будет тяжко — со всеми улучшеньями будет только шанс; но — будет! Хитрость, а не сила — силой Ивицера лишь Мерлин брал, когда тот Нелуной из принципов не пользовался, как безумец. Цель оправдывает средства! Наша цель — оправдывает. Этот лист скоро разрушится! У нас мало метавремени. Ну же, Осси, соберись! Если не мы, то кто? Алиса зациклена на своей дурацкой мести, на иномагов ей плевать. Ивицер уже с Нелункой обнимается, ему не надо. Элис обожествляется, как закончит — может, и себя зашьёт, да другим то не поможет. Гворису всё ОК, его волнует только недосмерть своя и ревенантов. Хранящая — та если понимает, то у неё Великий План, который нас с тобою перемелет, выплю...
— Она не такая, — резко обрывает Осси. — Хранящая не такая.
— А, задело? — ухмыляется она. — Признай — такая. Хочешь стать ровнёй, хочешь доказать ей, что ты лучше? Используем все средства! Она-то с метавременем играется, живёт в нём, плескается, а мы — у нас лишь Альфа. Ну так что?
— Хорошо, — мрачно, тяжело. — Я не...
— Потом своей совести расскажешь, что уговорила злобная садистка-химеролог. Давай, бери себя в руки, помойся вон сходи, а потом мне будешь ассистировать. Десятая планируется идеальной. Ну, почти, — хмыкает. — Посмотрим мы на следующих, помнишь старый тот шаблон?
— ...хромосому, — заканчивает фразу Ульяна лет пятнадцати.
— Девяносто девять и девять десятых, — почти безумно улыбается Темнушка. — Ну что, Осси? Мы это сделали!
— Сделали, — решительный кивок. — Продолжаем.
— Посиди здесь, — велит Луна Ульяне. — Мы будем через час.
— Я прошла? — спрашивает номер десять шёпотом.
— Прошла. И... — переводит взгляд на Осси. — Мы её оставим. Воспитывай, расти — что хочешь. Поучаствую. Знаешь, надоело тут вдвоём.
— А как же сантименты? — улыбка уголками губ.
— Порой не помешают, — уверенный ответ. — Ничего смешного. Мне тоже надо поддерживать долговременный эмоциональный баланс. Завести себе парочку людей на следующий десяток лет не помешает. Жаль, старение не отменить.
— Совсем никак?
— Почти никак, мой друг. Если душу в другое тело перетащить — с ума сойдёт. Она — не иномаг, не каждый взрослый иномаг такое выдержит. А это тело — продукт Процесса в худшем смысле. Поклеточно пересобирать придётся: пусть я такое потяну — не буду. Сантименты нам не помешают, да без перегибов.
-... Я — двенадцать, ты — тринадцать, — озвучивает Осси. — Почему такую... почему не подождёшь? Она же девочка ещё!
— Гибче будет разум, — пожимает Луна плечами. — Сам же знаешь.
— Подозреваю, быть частью твоей души — не сахар. Мне её жалко.
— Угу, мне тоже, — хмыкает Луна. — Ты свою, что, думаешь, безболезненно перенесёшь? Эмоции обрезал — что, калькулятору небольно? Ха! Поверь, ей будет больно, что бы ты ни делал. Тебе — не меньше. Пробовала, знаю.
— Ты...
— А то! Говорила ж — много-много раз. Не помогло, конечно — кем заплатки на душе ни ставь, станет только хуже. Новые голоса в голове, хе-хе, зато не одинока. Ни о чём не сожалею. Первый кто: ты иль я?
— Я. Ты... лучше проверим на мне. Ты увидишь, если что не так, раз пробовала раньше.
— Как скажешь. Я буду с тобою нежной, хе-хе-хе, в твой самый первый раз.
Поток воспоминаний замедляется и останавливается. На короткое время Аса даёт всем отдохнуть, осознать произошедшее, повисеть в уютной темноте.
— Я — тринадцатая? — спрашивает Ула.
— Её часть, — отвечаешь ты, прижимая к себе девочку, которая, вообще-то, старше тебя.
— Не только её, — добавляет Аса. — Сложная технология, по компонентам сборка. Тринадцатая — твоя основа, основной донор, как двенадцатая для Осси. Это ещё не конец. Осталось немного.
Крик. Следующее воспоминание начинается криком, нечеловеческим криком — вы все, даже Аса, отшатываетесь. Крик отступает на задний план. Воспоминание на миг замирает.
— Простите, — Аса выглядит искренне виноватым. — Я не думал, что... думал, не так громко. Продолжим.
Крик затихает. Тяжёлое дыхание. Яркий, режущий глаза свет белых ламп. Осси, зажмуривший глаза. Кровь, похоже, просто просачивается сквозь случайные места его кожи. Тёмная Луна напряжённо ведёт руками внутри его тела. Она абсолютно сосредоточена — ни звука, глаза также закрыты. С кушетки стекает кровь. Ни Луну, ни Осси это не волнует. Они совместно манипулируют тончайшими материями — материями самой души.
Изменение. Что-то меняется. Вот идёт операция — максимально трудная для обоих. А вот операция прерывается, прекращается мгновенно. Темнушка с невыразимым удивлением, шоком на лице отшатывается от кушетки. Просто смотрит. И вы смотрите вместе с ней. Аса приоткрывает занавес её восприятия и, вместе с ним, понимания.
Нельзя описать, как выглядит душа. Как слепому описывать цвет! Однако кое-что всё-таки описуемо — это соотношение частей воспринимаемого друг к другу. Вы видите имплант. Он сложен — это действительно не цельная душа, какой стала Ула потом, после многих лет жизни внутри Луны. Это мультимодульная система, и сейчас она работает. Работает, всё тесней переплетаясь с Осси. Разум с разумом, душа с душой, сознание с сознанием, воля с волей.
Идеальная синергия. Идеальная подгонка. Безграничное удивление Тёмной Луны смешано с её же торжеством. Она сделала всё идеально. Но теперь... Теперь происходит что-то невозможное. Что-то, что не было запланировано. Она не знает, что выступило решающим фактором. И что именно происходит, не понимает тоже! Некий процесс, затрагивающий случайные, кажется, стороны души Осси набирает силу. Процесс этот самоулучшается через имплант, улучшает себя, улучшает имплант, улучшает Осси. Осси меняется. Меняется нечто фундаментальное, ускользающее от познания, что-то, лежащее в самой его основе. Точно раскрывается прекраснейший цветок! Будто вырисовывается фрактальная схема. Словно тяжёлая звезда превращается в чёрную дыру.
Тело трескается. Кровь расплёскивается, струйками стекает по лицу и халату Луны, по стенам, по полу. Тело умирает. И не умирает в то же время. Несмотря на шок, Темнушка продолжает наблюдать, она сейчас вся — сплошное наблюдение, разум, обращённый в фиксирующий события научный инструмент. Под взглядом этого инструмента кожа, мясо, плоть Осси трескается, разделяется на части, не в силах выдержать груз. Тело умирает, потому что душа становится слишком... слишком «какой-то» для него!
Останки Осси перекручивает. Клетки умирают и вновь рождаются. Умирают, не выдерживая вес. Рождаются, возвращённые неким... способом влияния души на материю. Способом, напоминающим игровой код. Напоминающим — как напоминает классическая электродинамика квантовую теорию единого поля, не всюду выразимую, не всюду существующую, различную для разных мест... Как напоминает вторичное ордополе — первичное, лежащее в основании всего? Только это не порядок. Это сила.
Хрупкое равновесие умирания и восстановление прерывается. Тело буквально взрывается, разлетается поатомно. Атомы, следуя проявляющейся воле притягиваются друг к другу, собираются в сложные структуры. Параллельно меняется ордополе, в котором функционируют новые структуры. Материя, переплетаясь с кодом и желанием окончательно единой, монолитной души, ассимилировавшей и имплант, и прежнего Осси, — меняется. Выстраивается в прежний облик с совершенно новым наполнением.
Осси встаёт с кушетки. Под его взглядом кровь испаряется, её атомы перестраиваются в другие, чтобы собраться в молекулы воздуха. Осси вытягивает руку. Чуть хмурится. Над рукой вспыхивает пламя, свёрнутое в шар. Это не материя, это... что? Воплощённая... мысль? Огненная мысль превращается в самую настоящую воду. Луна даже не хочет прикидывать, какие энергии только что затратил Осси... или не энергии? Он действует — над ордополем?
— Похоже, Принципа Равновесия для меня больше не существует, — медленно говорит он. — Спасибо, Луна. Похоже, я перешагнул все пределы сразу. Знаешь, — неожиданная улыбка, — я ведь действительно теперь не умру. И я сам перестрою их тела. Они тоже не умрут.
— Я не могу проверить твоё состояние, — мрачно бросает она. — Насколько ты адекватен?
— Я больше не зависим от тела, — отвечает он после паузы. — Полностью... волевая основа. Сложно описать. Нельзя свести с ума, я полагаю. Пока есть воля, я буду возвращён. Только другая воля или что-то столь же фундаментальное меня продавит. Иномаг, но минусы нивелированы. Сильнее, впрочем, я не стану. Воля восстановит прежнюю форму. Могу переписывать реальность по желанию, — задумчиво. — Нет, это не похоже на чудотворцев, и на элементистов тоже. Совершенно другое. Как код, только глубже. Код получается быстрее, лучше... разной силы. Не знал, что у кода бывает сила.
