Отряд Джинни — намного сильнее вашего. В первую очередь за счёт Джинни. В чистой магической боёвке Джинни была сильней любого из вас за исключеньем, может, Дамблдора. Мало магии — Поток сохранил её основные способности, включая тот самый телепорт, которому её, Энтони, Грэма и Луну научил Райс ещё до встречи с тобой. Ты совсем не завидуешь! Ни капельки! Это просто значит, что Джинни... она потеряла в инореальном больше, чем ты. Намного больше. Сила — просто компенсация. Ты сохранила больше от себя. Вместе с Джинни — Том, версия Лорда Слизерина, молодая, но опасная. Далее — Джу, не очень воин, но маг сильнее даже Дамблдора и, подозревала ты, если не искусней, то талантливей уж точно. Последний — ревенант, по имени Итолл, посланный Морулисом. О нём ты ничего не знаешь, кроме того, что это разведчик и боец с огромным опытом.
Команда Эллы по боевой силе, на твой взгляд, плюс-минус равнялась вашей. Элла — не лучший боец, но очень изобретательный и с реакцией, превосходящей твою, экзотическими умениями, вроде управления эссенцией и слабой, но псионикой. Что самое важное, она умела вытаскивать, как козырь из рукава, новые силы в нужный момент. Тёмная лошадка! И Крак она знает лучше всех. В качестве боевой... и умственной поддержки тоже — Дамблдор из линии Энтони, живой, могучий. Наконец, последний — это Конфигуратор, искусственный интеллект, чья польза на техностанции прозрачна. Несмотря на силу двоих в этой команде, Конфигуратор в бою будет бесполезен, а Дамблдору и Мэйдж, лидерам, будет тяжело сработаться друг с другом. Зато задачи, связанные с самим Краком, они решат гораздо проще.
Помимо ваших четырёх, была ещё одна, пятая союзная команда. Эбби и Эшер, ученики первых иномагов — страшно представить, что они получили! Компенсация Потока должна быть больше на порядок, чем у Джин! Некий Вильгельм — воин из прошлого неясной силы. Джеймс и Мойлин — про первого ты знаешь только, что он однажды отразил удар Элис, а второй — универсал, немного странный, но надёжный малый. Вместе эти пятеро (или четверо — Эшер ушёл на какую-то отдельную миссию), конечно, сильнее ваших команд, но и задача у них — встретить прибывающую Элис.
Радовало только, что Элис явно не собирается уничтожать Крак. Смогут ли победить её Эшер и Эбби? От этого зависит всё. И думать об этом не стоит — никак не повлияешь. Вам нужно добраться до центра Крака как можно быстрее и закрыть его от других вторженцев. Если Элис догадалась, как сюда добраться, то найдутся и другие!
— Вортигонты за поворотом, — предупредил Энтони. Ты не совсем понимала, какого рода чувствительность он приобрёл. И мыслеобразами теперь не объясниться — разве что на чистой легилименции-окклюменции, в совместном трансе... потом. Когда всё закончится.
Похоже, у каждой команды есть сенсор. Команда Эллы — она сама и Конфи, ваша — Энтони, Грэма — он и, может, Марк, у Джинни — Джулия, улавливающая чужие эмоции на расстояньи.
Вы остановились. Гарри прикрыл щитом. Ты, с расчётом, что закончишь ровно на выходе врагов из-за поворота, выводила палочкой непростой ритуал алхимической деструкции, почерпнутый у Снейпа. Всем бы хорош, да медленный, в пылу схватки не создашь. Энтони сжал в левой руке сгусток пустотной энергии, а правой палочку поднял наизготовку. Гермиона споро набрасывала позади барьер, пропускающий только вас, чтобы отступить в случае чего. А из вас выйдет отличная команда!
Ничего не подозревающие вортигонты, издающие странные звуки, показались из-за угла. Один моментально распался лужей зелёной слизи. Другой смешно завалился назад, получив заряд тёмной энергии в морду. Ты недоверчиво опустила палочку.
— Это всё? — вырвалось невольно.
— Возродят эту пару, — прокомментировала Гермиона. — Нас заметили. Направят других?
— Если у них всех такая же реакция, то мы в безопасности, — заметил Гарри. — Могут нас заметить заранее?
— Слабые, искусные псионики, — кивнула Гермиона. — Требуется концентрация для детекции. Видели заранее? Специально подставились? Не хватает данных.
— Не нравится мне это, — качнул головой Энтони. — Идём дальше, не стоим на месте. Нельзя дать себя окружить и взять измором.
— Что-то здесь не так, — пробормотала Гермиона.
Ты мысленно согласилась — интуиция заставляла хмуриться и всматриваться в каждую тень безликих коридоров, оформленных виртуально — не для вас, ценящих реальность. Вы ускорились, сменив маршрут на альтернативный: Элла переписывалась с Энтони, да и со всеми остальными, в реальном времени координируя продвижение каждой команды.
В следующий раз с вортигонтами столкнулись буквально через час — те то ли сторожили, то ли патрулировали все альтернативные маршруты. И вновь никаких проблем. Здесь сомнений уже не было: вы сосредоточились на защите, пока Энтони как в тире убивал четвёрку инопланетян-иномирян. На секунду задержался перед убийством последнего, всматриваясь в оранжево-красный глаз. Вортигонт невозмутимо смотрел в ответ, не делая попытки защититься. Энтони закончил дело, поморщившись:
— Инф... Исказитель их против Элис притащил?
— И против Медузы, — добавила Гермиона. — Ему незачем вредить нам. Мы защищаем источник Потока, он — тоже. Разве что...
— Что? — встретилась с ней взглядом. Сосредоточенная, сфокусированная на чём-то внутри себя, Гермиона чем-то напоминала Грэма и Эллу одновременно.
— Неважно. Она знает, — отвернулась Гермиона. — Мы в безопасности. Почти. Скоро встреча.
— С кем? — на этот раз уточнил Гарри.
— Увидишь. Не уверена. Не буду называть, чтобы не ограничивать неверным предзнанием, как ограничена сама. Уничтожим тела — замедлит возрождение.
Вы трансфигурировали мёртвых вортов в деревяшки, сожгли их и убрали пепел с помощью «экскуро». Передохнув (вортов не было поблизости), направились дальше, ко входу в метро, которое и должно было доставить вас в следующую секцию или (если повезёт) сразу в центральную. И чем ближе к метро приближались, сперва блуждая по подсекциям, а после следуя по центральной аллее, тем больше настораживался Энтони, а под конец и ты начала чуять чьё-то присутствие. Вас кто-то ждал — не вортигонт, могущественный... человек?
Вы увидели его у входа в метро. Фигура в тёмной мантии с капюшоном склонилась над трупом вортигонта. Вокруг фигуры клубились тени — иномагия? Иномагии больше нет. Поток? Магия? Что-нибудь другое? Возле замер смутно знакомый посох. Вы медленно приблизились. Похоже, незнакомец провёл вскрытие и внимательно разглядывал внутренности вортигонта — чёрные же перчатки были выпачканы в жёлтой крови инопланетянина. Точно не замечая вас, он внимательно рассматривал некий пульсирующий орган, совсем не похожий на сердце (ты поморщилась от воспоминания — видела однажды трепещущие сердца...). Вы направили на него палочки. Ты и Гермиона практически синхронно бросили чары познания — образ перед вами мог быть иллюзией, обманкой. И только тогда незнакомец резким движением раздавил плоть в своих руках и поднял голову. Лица не было видно — зачарование, как у Хранящей (видела в памяти Энтони). Зато узнала посох! Его ты видела не только в Энтониной памяти, но и через заклятье дальнозрения!
— Ивицер? — непроизвольно прошептала, усилием воли не вглядываясь в розово-зелёное, ядовитое мерцание кристалла, противоестественным (нелунным?) образом соединяющего Рок и Жизнь.
— Не в первый раз меня с ним путают, — отозвался неизвестный глубоким голосом, чуть гулким, отдающим неким эхом, точно мыслеголоса протоссов. — Нет, мой учитель и я — разные личности. Наши пути разошлись давным-давно — в те годы, когда он выбрал некромагию и основал свой сумасшедший Тихий Дом.
— Кто ты? — напряжённо спросил Энтони.
— Вам известно моё имя, — похоже, он улыбнулся. Очертания лица по-прежнему были не видны, но ты встретилась с его взглядом — мягкое, аккуратное давление охватило твой разум, не пытаясь, впрочем, пробить окклюментивный щит. — Довольно символично, не находите? Покинув свою реальность, покинув лист, я встречаюсь здесь с нашим общим наследием. Энтони Даффи, слизеринец, — его голос, властный и глубокий, завораживал не хуже Империуса. К счастью, сбрасывать Империус ты умела. — Ханна Аббот, хаффлпаффка. Гарри Поттер, гриффиндорец. Гермиона Грейнджер, рейвенкловка, выбравшая в своё время Гриффиндор. Четыре факультета — Хогвартс в миниатюре, — он быстрым жестом сбросил капюшон и продолжил совершенно обычно, без всякой глубины и эха: — Старый добрый Хогвартс, свет моей молодости, — искренне улыбнулся.
Вы узнали его сразу. Каждый из вас видел его изображение в учебниках и на карточках из шоколадных лягушек. Такой же лысый, с бородой много короче, чем на карточках, с огромными бровями и выразительной мимикой, он оценивающе осматривал вас серыми, похожими на Эллины глазами.
— Салазар Слизерин, — вырвалось у Гарри.
— Это моё имя, — кивнул тот, переведя на Гарри взгляд. — Вижу, ты завладел мечом своей версии Годрика. Полагаю, гоблинам это не понравилось?
— Определённо, — усмехнулся Гарри, обменявшись с Салазаром понимающей улыбкой.
— Интересное зелье, — обратился Салазар к Гермионе. — Пожалуй, я не рискну реконструировать его без образца. Ты прошла по грани, взаимокомпенсировав негативные эффекты позитивными. Достигла бы вершин в алхимии, будь иномагом. Твой ум полон идей, и Поток, — он развёл руками, будто обхватывая этот самый Поток, текущий сквозь всё вокруг, — даст возможность их воплотить.
— Почему ты... — Гермиона замерла на полуслове. — Почему он...
— Не мне судить о мотивах Исказителя, — Салазар отвернулся от Гермионы, встретившись взглядом... с тобой. — Хельга культивировала верность и взаимопомощь в своих подопечных, но никогда не была идеалом ни той, ни другой. Было в ней то, что отличало от меня, от Ровены и от Годрика. Хельга умела любить — бескомпромиссно, всей душой. В этом ты похожа на неё.
— Как ты это видишь? — бросила ты. — Моя окклюменция...
— Неплоха, — хмыкнул Слизерин. — Есть множество способов видеть истину — кому, как не тебе, это знать? Сколько сил ты повстречала, со сколькими имела дело? Не меньше, чем ты, Энтони. Твоя сила родственна моей, — он повёл рукой, и струи темноты последовали за кончиками пальцев. — Такой, как ты, идеально соответствует факультету, что я основал. Кроме, разве что, дара зельевара, — быстрый взгляд на Гермиону. — Практик, не чурающихся любых путей. Знакомство, — протянул руку, подхватил прыгнувший в неё посох, — завершено. Вы полны вопросов. Я отвечу на них по пути, — стукнул посохом, и тело вортигонта растаяло, как мираж.
Meet the relict of the past: Prince
Тьма исчезла. Развеялись тени. Затихло эхо. Вспыхнул свет. Нити отразились, вспыхнули в сиянии, и отраженья обратились в реальность. Лабиринт вывернулся наизнанку. Вместо прошлого в настоящем и прошлого в будущем, точно всё уже случилось и сбылось, — будущее всюду. Возможности вместо теней. Вероятности вместо эха. Связи вместо нитей. Одна нереальность заменила другую, но только эта замена оказалась более нереальной, чем предыдущая нереальность. Дотянуться до прошлого — нельзя. Будущее — дрожит, трепещет на ветру, не существует, а лишь может существовать, не произошло, не произойдёт — но может произойти.
Головоломная новизна! Там, где паутина угрожала тьмою и жутью между нитями, «антипаутина» путала бесчисленными оттенками, кружила вероятностями, слепила будущими, накладывающимися друг на друга до неразличимости. И каждый шаг, каждая мысль, каждый взгляд — рождали новую возможность, только дополняли, меняли общую картину, которая — по-настоящему была? Или это только иллюзия ограниченного разума?
— Он... остался? — спрашивает Марк.
— Не совсем, — отвечаешь ты, с трудом выныривая из океана возможностей. — Я могу заглядывать в отпечаток прошлого и в возможности будущего, — если это можно так назвать! Даже отпечаток — не отпечаток, а дрожащая... возможность? — теней и эха больше нет. Это похоже, но другое, — мотнул головой, будто бы она кружилась. Она не кружилась. Кружился ум, сами мысли казались не настоящими, а только потенциальными, как будто ты сам — это ещё одна возможность, которая перетекает в другую, в третью, в четвёртую, и каждое ощущение, каждое действие крутят калейдоскоп будущего-в-настоящем! — Непривычно. Спасибо за помощь, Марк. Значит, Песня — это и есть Поток? — это была константа. Довольно быстро ты научился находить в круговороте неизменное, константы. Но их всё равно было слишком много для маленького тебя! — Достаём Бет и связываемся с Эллой, — к несчастью, реальные решения не меняли переменчивости виденья-видения, не фиксировали его. Отрешиться от потока было не так уж просто. Это тебе не веки опустить!
— С Элизабет...
— С ней будет всё хорошо, — ещё одна константа. — Я посмотрел. Давай.
Легко и естественно коснулся ты водоворота. Тот следовал за волею и мыслью. Ты — его создатель, один из тех, кто Поток напел, и Поток с радостью подчинялся. Ты не знал никаких техник манипуляции Песнью, пусть некие основы отпечатались во время создания эффектора и позже, когда слушал Метапеснь. Но кое-что выходило совсем просто. Вернее, сложно, но этому не надо было учиться. Навыки, полученные от иномагии, сработали и здесь — быть может (возможность эта пульсировала несколькими вероятностями в разных контекстах, распадаясь на множество граней и соединяясь обратно в зависимости от точки зрения), потому, что большинство поющих — иномаги?
Это не было волшебством. Скорее метаволшебством. Поток мог принимать множество состояний. Агрегатных? Способов представления? Будучи волшебником Потока, ты мог конкретизировать течение его в отдельной области. Вспомнить ту безмятежную мелодию, которой модуль-эффектор начинался — спроецировать-позвать. Ты сосредоточился и сделал.
Движение затихло. Нет, не хаос возможностей (ты старался не вглядываться в них — если смотреть на общую картину, то голова не кружилась), а другое, более приземлённое — те колебания Потока, что отвечали за спонтанное волшебство. Какими там словечками пользовалась Фло? Оживление, трансформация, трансфоживление — за это. Ты запретил их, оставив возможностные флуктуации-отражения и чисто пространственное движение Потока. На них тоже можно было повлиять (эта возможность красовалась перед глазами, рассыпаясь калейдоскопом вариаций), но этого ты не умел. Погодите-ка...
— Стой! — прервал Марка. — Подожди.
Отпустил Поток. Ты осознал это в последнее мгновение: если заставить Песню замереть, то ты лишаешь Бет выбора. И этот выбор, в общем-то, безопасен. С Бет всё будет хорошо — это константа. Но как хорошо — это переменная. Ты не будешь решать за неё. Не вполне понимаешь, что именно мог дать Поток, но это — дар, а не проклятие какое. А вот тот, кто делал это константой — Марк, и его воздействие (в чём бы оно ни заключалось) прерывать было нельзя.
— Что-то случилось?
— Уже ничего, — вздохнул ты. — Едва не ошибся. Извлекай.
