Изменение. Что-то меняется. Вот идёт операция — максимально трудная для обоих. А вот операция прерывается, прекращается мгновенно. Темнушка с невыразимым удивлением, шоком на лице отшатывается от кушетки. Просто смотрит. И вы смотрите вместе с ней. Аса приоткрывает занавес её восприятия и, вместе с ним, понимания.
Нельзя описать, как выглядит душа. Как слепому описывать цвет! Однако кое-что всё-таки описуемо — это соотношение частей воспринимаемого друг к другу. Вы видите имплант. Он сложен — это действительно не цельная душа, какой стала Ула потом, после многих лет жизни внутри Луны. Это мультимодульная система, и сейчас она работает. Работает, всё тесней переплетаясь с Осси. Разум с разумом, душа с душой, сознание с сознанием, воля с волей.
Идеальная синергия. Идеальная подгонка. Безграничное удивление Тёмной Луны смешано с её же торжеством. Она сделала всё идеально. Но теперь... Теперь происходит что-то невозможное. Что-то, что не было запланировано. Она не знает, что выступило решающим фактором. И что именно происходит, не понимает тоже! Некий процесс, затрагивающий случайные, кажется, стороны души Осси набирает силу. Процесс этот самоулучшается через имплант, улучшает себя, улучшает имплант, улучшает Осси. Осси меняется. Меняется нечто фундаментальное, ускользающее от познания, что-то, лежащее в самой его основе. Точно раскрывается прекраснейший цветок! Будто вырисовывается фрактальная схема. Словно тяжёлая звезда превращается в чёрную дыру.
Тело трескается. Кровь расплёскивается, струйками стекает по лицу и халату Луны, по стенам, по полу. Тело умирает. И не умирает в то же время. Несмотря на шок, Темнушка продолжает наблюдать, она сейчас вся — сплошное наблюдение, разум, обращённый в фиксирующий события научный инструмент. Под взглядом этого инструмента кожа, мясо, плоть Осси трескается, разделяется на части, не в силах выдержать груз. Тело умирает, потому что душа становится слишком... слишком «какой-то» для него!
Останки Осси перекручивает. Клетки умирают и вновь рождаются. Умирают, не выдерживая вес. Рождаются, возвращённые неким... способом влияния души на материю. Способом, напоминающим игровой код. Напоминающим — как напоминает классическая электродинамика квантовую теорию единого поля, не всюду выразимую, не всюду существующую, различную для разных мест... Как напоминает вторичное ордополе — первичное, лежащее в основании всего? Только это не порядок. Это сила.
Хрупкое равновесие умирания и восстановление прерывается. Тело буквально взрывается, разлетается поатомно. Атомы, следуя проявляющейся воле притягиваются друг к другу, собираются в сложные структуры. Параллельно меняется ордополе, в котором функционируют новые структуры. Материя, переплетаясь с кодом и желанием окончательно единой, монолитной души, ассимилировавшей и имплант, и прежнего Осси, — меняется. Выстраивается в прежний облик с совершенно новым наполнением.
Осси встаёт с кушетки. Под его взглядом кровь испаряется, её атомы перестраиваются в другие, чтобы собраться в молекулы воздуха. Осси вытягивает руку. Чуть хмурится. Над рукой вспыхивает пламя, свёрнутое в шар. Это не материя, это... что? Воплощённая... мысль? Огненная мысль превращается в самую настоящую воду. Луна даже не хочет прикидывать, какие энергии только что затратил Осси... или не энергии? Он действует — над ордополем?
— Похоже, Принципа Равновесия для меня больше не существует, — медленно говорит он. — Спасибо, Луна. Похоже, я перешагнул все пределы сразу. Знаешь, — неожиданная улыбка, — я ведь действительно теперь не умру. И я сам перестрою их тела. Они тоже не умрут.
— Я не могу проверить твоё состояние, — мрачно бросает она. — Насколько ты адекватен?
— Я больше не зависим от тела, — отвечает он после паузы. — Полностью... волевая основа. Сложно описать. Нельзя свести с ума, я полагаю. Пока есть воля, я буду возвращён. Только другая воля или что-то столь же фундаментальное меня продавит. Иномаг, но минусы нивелированы. Сильнее, впрочем, я не стану. Воля восстановит прежнюю форму. Могу переписывать реальность по желанию, — задумчиво. — Нет, это не похоже на чудотворцев, и на элементистов тоже. Совершенно другое. Как код, только глубже. Код получается быстрее, лучше... разной силы. Не знал, что у кода бывает сила.
— О сколько нам открытий чудных! — чуть расслабляется Луна. — Я — тоже?
— Определённо нет, — вздыхает он. — Оглядываясь назад, я вижу предпосылки. Дело не в коде или не только в нём. Это... категорически нечестно. Неправильно. Как лечение иномагии, но наоборот. Знаешь, нам надо пересмотреть договор насчёт этого места.
— Вот как? — удивительно чувствовать, что Тёмная Луна — верит. Она не ждёт, что Осси использует новоприобретённую силу против неё — с того момента, как убедилась в его «оссести», идентичности. Тебе казалось, что Луна способна на доверие только к тем, кого просчитала от начала до конца. Опровержение происходит перед глазами — теперь она не может Осси предсказать, но предательства — не ждёт.
— В твою пользу, разумеется. Я получил слишком много. Как насчёт ещё двух использований?
— И одно из них я проведу полностью сама, — вы видите, как план выстраивается в голове Луны — едва успеваешь осознавать его части, не говоря уж о целом. И без имплантов, без иномагии Темнушка думает быстро.
— Уверена? — он обеспокоен.
— Если первое получится, то да. Хах, с твоей-то помощью! И добавь изучение этой «волевой основы». Код противолежал элементизму. Как насчёт твоей сверхволи?
— Это тупик, Луна. Ты не воссоздашь... Ты и не хочешь?
— Я наблюдала возвышение, — задумчивый ответ. — Нет, дорогой мой друг, это воссоздать — надо душу переписывать с нуля. На других экспериментировать — как иномагию закрыть, мы это проходили — комплекс, ложные надежды и плохой конец. Подумываю о другом. Если эта часть, сторона души в форме восхожденья сверхволю генерирует, то что, если её не будет вовсе? Свято место пусто не бывает.
— Ты хочешь сказать, что божественность... Нет, чистая божественность! Погоди, но если разрушить...
— Я хочу изучить эту возможность. Не пробовать на ком-то. Уж точно не на себе, — у тебя перехватывает дыхание. Так вот откуда она знала, как! — Способ противостояния богам — вот что меня интересует. Элис в эту сторону восходит — противоположную тебе? Мне интересно.
— Тогда хватит сделок, соглашений, — ярко улыбается он ей. — Что хочешь первым получить?
— М-м-м, пожалуй, как насчёт идеального инструмента для науки и убийства? Вживим мне имплант и поработаем над концептуальным анализатором систем! Только где основу раздобыть...
— Вообще-то я сделал слепки всех учёных.
— Хитрый ты жучара, — довольно ухмыляется она. — Пожалуй, Рейнарт. Скрестим Рейнарта, какую-нибудь из Ул подальше, вроде шестнадцатой-семнадцатой, они всё равно не живут, а так, функционируют — чего ресурсам пропадать? Остальных утилизируем.
— Четырнадцать, пятнадцать?
— Отпущу на волю. Память только подотру. Ты с двенадцатой что будешь делать?
— От неё мало что осталось. Утилизирую.
— Я тринадцатую оставлю, если выживет после извлечения. Пятнадцатой или четырнадцатой — какая будет адаптивней. Есть шанс, пусть минимальный, что излечится душа, уж с помощью полноценной Улы, если ты тела поправишь...
— Логично. Хорошо, давай тогда приступим к имплантации.
— Будь аккуратен, Осси. Моя душа не монолитна и хрупка. Твоя «сверхволя» включает тонкие воздействия?
— В определённом роде это далёкое продолжение импланта-Улы. Попрактикуюсь и сделаю всё филигранно.
— Тогда чего мы ждём?
Воспоминание останавливается. Взмахом ладони Аса стирает окружение, оставляя темноту.
— Далее вы знаете. Не «помните», а знаете. Она стёрла память о моём создании, оставив доступ только мне. Ты, Зара, помнила своё рожденье смутно, чтобы «сохранять функциональность».
— Уж да, — тихий рык. — Больно, гневно, страшно! Стёрла, чтобы я была сильней.
— Тебя волнует их судьба, — Аса обращается к прижавшейся к тебе Уле. — Двенадцатая отправилась с четырнадцатой, тринадцатая — с пятнадцатой. Шестнадцать, семнадцать и восемнадцать были сумасшедшими при рождении, но полезные компоненты были извлечены и использованы при создании меня. Осси выгрузил двенадцать-четырнадцать в Империи, оставив доверенным людям. Номера тринадцать и пятнадцать Луна отправила куда-то дальше — может, на другой лист, другую ветвь... другое Древо. Она пользовалась методами, которые я тогда не мог воспринимать, и стёрла собственную память, чтобы эти номера не были найдены в любом исходе. Одиннадцать и раньше — умерли от старости.
— Зачем ты это показал нам? — вырывается точно крутящийся на языке вопрос.
— Для себя, — он удовлетворённо кивает, когда ты ухватываешься за кончик мысли. — Ты чему-то научилась у меня, Джин. Твоя душа соединена с моей, часть твоей судьбы — моя судьба, моей судьбы — теперь твоя. Она планировала полное, до неразличимости, слияние.
— Но ты не хочешь, — киваешь ему. — Ты хотел, чтобы мы оценили их, потому что сам не можешь. Ты такой же, похож на них. Сколько в тебе от неё?
— Неопределимо, — спокойное пожатие плечами, в котором ты видишь жест не только Рейндарта, но и Осси Нуара. — Больше половины. Я — её, их духовное творение и сын. Впрочем, — он хмыкает, — ей не нравился мужской голос внутри. Я не настаивал. Я знал, что ей осталось недолго, знал, что я буду жить после — у неё было несколько идей. Ты — самая удачная из них, Разбойница Жизни, та, кто будет забирать и делиться Жизнью, потенциалом и развитьем. Я должен был стать твоим Рыцарем Рока, обратной стороной, уравновешивающей и направляющей твою безудержность и страсть. Я не хочу, — тонкая улыбка и острые зубы — напоминает одновременно Осси и Луну. — Я Принц Рока, а не Рыцарь. Оковы, соединения, чужие планы — это не по мне. Я создаю свои, чтобы чужие разрушать. Я увидел достаточно, вас наблюдая. Ула останется с тобой, я доверяю тебе её, Джин, как доверила она.
— Ты говорил о слиянии, — бросает Зара.
— У нас есть Поток, чтобы слиянья избежать, — кивает он. — Ула, дорогая моя сестра, я предлагаю тебе остаться с Джинни. Она — лучший способ защитить тебя на первых шагах и та, кто не будет использовать, как инструмент. Далее ты будешь вольна выбрать свой путь.
— Что значит «остаться»? — уточняешь ты. — Она... получит тело?
— Но мы его спрячем, — хитрый прищур. — У тебя, Джинни, большой «внутренний мир», Страна Чудес. Эффектор Потока срабатывает по пути наименьшего сопротивления... но граничные условия — полностью в нашей власти. Мы воплотим твой мир. Ула в нём спрячется. Не волнуйся, в случае твоей смерти она не останется там заперта. Мы сохраним Страну Чудес, сохраним твой Нож и твою мобильность. Возможно, что-нибудь ещё, — задумчиво. — Сложно сказать, сколько условий удержишь ты сейчас. К сожалению, явления высшего порядка слабопредсказуемы. К счастью, Джулия гарантировала, что трансфоживление нам не повредит. Что касается тебя, младшая сестра... — смеряет Зару взглядом хищного исследователя. Та невольно делает шаг назад, поднимая руки, обратившиеся металлическими когтями.
— Что касается меня? — полуговорит-полурычит она.
— Я так и думал, — удовлетворённый кивок. Выражение лица — нейтральное, безразличное, тон — тоже. Зара теряется от перемены, а вот ты понимаешь. Это был тест. — Ты не вынесешь мой путь. Я буду продолжателем их традиций. Тебе будет со мною дискомфортно. Выбирай, останешься с Джинни как хищник в засаде — или выйдешь наружу, как союзное чудовище.
— В засаде, — после колебаний решает Зара. — Джин?
— Я не против, — невольно улыбаешься. — Почему?
— Мне надо подучиться, — чешет голову когтями, которые, уверена, вскрывают не то что сталь — идеи, воплощённые Потоком, режут на раз-два! — Эти все общения, взгляды... Я не понимаю. Трачу силы зря. Ошибочно рычу.
— Не то чтобы я в этом мастер, но у меня было время научиться, — ловишь себя на том, что отражаешь её жест: трёшь голову Ножом. — А если будет бой...
— Я выйду и порву их, — довольно скалится она.
— Ула? — до тебя только сейчас доходит, что она молчала всё это время. — Ты... что думаешь? Ты согласна?
— Я не могу улучшить твои действия, — она неожиданно выпрямляется и бросает эту фразу в лицо Асе. — Почему?
— Я идеален, — это констатация факта — не хвастовство. — Я уже улучшен тобой, причём бесконечное число раз, и в нас есть общие элементы — элементы твоей серии.
— Нет, — она сжимает твою руку, будто привлекая внимание. — Ты знаешь, о чём я спрашиваю.
— Знаю, — спокойно смотрит в требовательные глаза девочки... на самом деле, старшей из троих. — Да, мои действия оптимизированы. Потому что я не хочу разрушать доверие, Ула. Я знал, что с тобою будет сложнее, чем с остальными. Джин импульсивна, а не вдумчива — мой оборот. Зара не умеет анализировать, привыкла слушаться, привыкла ко мне, не важно, в какой форме. Тебя нельзя просчитать. Ты оперируешь концепцией, играешь со мной на общем поле. Ты хочешь знать, почему вы должны довериться мне. Каковы доказательства, что я вас не использую. Их нет, — он разводит руками. — Быть не может. Вне процедуры трансфоживления попробовал бы открыть свой разум, здесь — не выйдет. Я знаю, что тебе хочется довериться, но часть тебя шепчет, что я — такой же, как она. Что я использую тебя и выброшу, как Луна и Осси утилизировали предыдущих Ул. Ты знаешь, что оптимально было показывать это, чтобы потом сказать: мол, не стал бы этого показывать, если бы хотел предать. Ты знаешь, что оптимального пути в нашем противостоянии, в битве за доверие — не существует. Он появляется и тает, ускользает под нашими взглядами — моим, видящим его уязвимости и ограничения, и твоим, зрящим способы улучшить, усовершенствовать, ограничения преодолеть. Какой способ завоевать твоё доверие я бы ни предложил, ты увидишь путь его улучшить, а значит, у него есть минусы. Минусы тебе невидимы — минусами могу воспользоваться я. Этот круг не разорвать, пока один из нас не будет превосходить другого настолько, что не станет способен смоделировать соперника как целое — отразить со всеми бесконечностями вместе. А мы равны. Ты, идеализированная бесчисленными циклами Процесса, и я, идеализированный Процессом — и тобой.
— Тогда расслабься, — это не звучит как команда, даже как просьба, однако... Что-то в тоне Улы есть эдакое! Что-то, родственное той Ульяне, которая боялась, да вопросы в лицо Луне бросала? В конце концов, они ведь учились у неё: Зара — драке, Аса — «учёностям-копчёностям», а Ула... — Отвернись, не смотри.
— Это... непросто, — поджимает губы. — Она... использовала меня постоянно, непрерывно. Я никогда не отдыхал.
— Но ты сделаешь это, — неожиданно Ула отпускает твою руку и разве что шаг вперёд не делает. Она сейчас немного похожа на... мадам Помфри. — Это не оптимально. Расслабься. Успокойся. Дыши медленней.
