— Тогда объясни, — Нож исчез из ладони Джин, — зачем ты здесь.
— Извольте, леди. Я не буду говорить за моих соратников, Салазара, Хельгу и Ровену, но я послан, чтобы не допустить разрушения сей станции. Мне известно, что на станции есть диверсант. Некто по имени Орион, древний фейри, посвятивший себя разрушению и хаосу. Я убивал безумных фейри и прежде, но, боюсь, без иномагии это будет гораздо тяжелей. Я здесь, чтобы просить о помощи. Я не знаю устройство этой станции, мне неведомы её слабые места, но вы связаны с теми, кто знает. Следует найти Ориона и убить, прежде чем непоправимое случится.
Том выразительно перевёл взгляд с Джинни на Джу так, чтобы это заметил Гриффиндор.
— Джулия Сайнс, — неуверенно улыбнулась она, поймав острый, как лезвие духовного клинка, взгляд Годрика. — Я... мы вам поможем. Я спросила у Эллы.
— Благодарю вас, леди Сайнс, — признательный кивок. — Хельга была бы рада видеть вас в Хогвартсе. А вас, сэр Итолл, я прекрасно помню, — он смерил бывшего ревенанта долгим взглядом — без вражды, но и без тепла. — Не думал, что погоня за знаниями приведёт вас в Тихий Дом.
— Ошибки молодости, — прохрипел Итолл. — Расплатился сполна.
— Я понимаю, — это не было пустыми словами. Том, конечно, не стал потоковым телепатом, но кое-что улавливал. Что-то вроде тени, стоящей за словами? Не каждый раз, а редко. — Ровена поняла бы лучше. Итак, дамы и господа, вы присоединитесь к моей охоте за охотником — или продолжите свой путь?
Джу посмотрела на Тома. Вытолкнул наверх согласие. Резко кивнула Джин. Итолл — безразличен. Уверен, что он скорее «за», чем «против» — Крак, в конце концов, источник того, что жизнь ему вернуло.
— Мы с вами, сэр Гриффиндор, — неловкая пауза. — Может быть, без «сэров»?
— Без сэров так без сэров, — приподнял отсутствующую шляпу. — Просто Годрик к вашим услугам, Джулия, Джинни, Итолл, Том.
Meet the relict of the past: Herald
Ты знаешь, что будет дальше. Ты создашь-создаёшь или призываешь-призовёшь (разницы ровным счётом никакой) фиолетовую тетрадь в свои руки. Кривизной самого метапространства, чернилами самого метавремени напишешь ты первые строки. Ты напишешь, что видела, что сделала и как должно быть, а лангольеры будут стражами метавремени (довольно неуклюжие создания, но ты не Осси — ты творишь широкими мазками), и множество других Стражей, Механизмов и Принципов будет тобою вплетено. Ты будешь писать, пока фиолетовый уже том не сменится следующей тетрадью, на тот раз синей.
Метавремя потечёт плавно и незаметно, и годы сменятся эпохами, сквозь которые ты скользишь не то призраком, не то тенью не то писателя, не то архивиста. Ты будешь наблюдать-записывать, как явятся чистые боги, и как Йатос их, Фаэр их сформирует протомиры. Узришь ты, как протомиры наречены будут, станут мирами, как отражением богов, но вместе с тем вполне самостоятельным явлением станут души смертных, свою бессмертную природу не сознающих. И ты будешь любоваться, как каждый смертный создаёт свой тоннель реальности, как синхронизируются они — созвучием инструментов в одном мотиве! — в то, что иномаги назовут линиями реальности.
Ты будешь ждать, наблюдая, у Первых Часов, закутанная в чёрную мантию Тайны — Первый Страж Истока, Хранитель Ключа, Писец Судеб и Проводник Времени, Муза начала и Вестница конца. Будешь наблюдать за странным взаимодействием богов и духов и видеть, как зарождаются технологии, как первые, робкие ростки иномагии пробьются сквозь чёрствую физику. Ты встретишь первых иномагов, случайно коснувшихся Тайны и нашедших Велиру, рискнувших подняться вверх по течению и дошедших до конца. Ты поприветствуешь их и благословишь. И поклонятся они тебе, и уйдут с дарованною истиной.
Эры сменяться будут эрами, а синий цвет — небесно-голубым. Однажды ты встретишь пару иномагов, старшего и младшего, которые рискнут задать не просто вопрос, а целую их череду. Ты ответишь им — а потом укажешь путь. Несчётное время спустя уже немолодой, но всё такой же яркий иномаг вернётся с сокрытого пути. Ты будешь маяком для своего будущепрошлого друга, Эжака Су, и Ключ будет сжимать его ладонь, свет будет излучать его душа — тёплый и чистый свет, которым он позже-раньше вольётся в почку, что стала, является и станет Истоком и Вратами.
Со своим другом, иномагом не менее талантливым, но более трусливым, отворят они Ворота Тайны, распахнут Двери Перемен, впустят дикий Ветер и откроют бескрайнее Небо. И сущность, что тебя превыше, отражённый свет Нелуны усмотрит в беспредельи — двинется на него как на ориентир. Фейри первыми отреагируют, своими силами, своею красотой вторженца замедлив и зачаровав. Чистые боги и первые иномаги — вместе они встанут на пути Фес-Иса, Инфуцора, Исказителя, Пророка — встанут и победят, не без твоей поддержки. Улыбнёшься ты победе, но будешь знать, что не окончательна она.
В темницах заперты окажутся двое: отец и дочь. Один будет томиться за Стеной Чистоты, сияньем и сверканьем божественным скованный и отделённый. Стена же будет за Печатью, дабы не было никого, кто смог её бы изучить, понять извне, дабы отделить не только действия, но и внимание Инфуцора от ИМ-листа. Другая же будет укрыта покрывалом бесконечно растущего Пространства, ограждена формами и отражениями от внешней реальности любой. Но сколь ни были бы надёжны те защиты — падут и они. Обе тюрьмы будут нарушены, и ключевую роль сыграют Рыцари: Ярости и Пустоты с одной стороны, Власти же — с другой. То будет — но потом. Пока же — созерцаешь.
История берёт начало у твоих ступней: разглядываешь ты, как меняется лист, как рождаются и умирают реальности и нереальности, сколько блага и зла происходит от Ветра Перемен и как переливаются друг в друга аспекты и элементы бытия. Возвращение изгнанной Морганы привлечёт твоё внимание, как и её охота с Убийцей Бессмертных заодно. Возвращение, воссоединение первых, могущественнейших иномагов произойдёт — их встреча за пределами обычных реальностей положит конец Тому Перемен. Последние строчки его допишешь ты, прежде чем открыть другую, бархатно-колючую книгу и начать уже её.
Соединеньем метабудущего и метанастоящего откроется Том Жизни. В начале прибудет Тёмная Луна, голодная до знаний и до силы, первая из Лавгуд Лун. Последует за ней Хладо, жаждущий отомстить за то, что изгнан из Библиотеки был. Хранящая Время возвратится в ипостасях двух. То будет время ученичества, и Луна станет ученицей Модрон, Хладо — учеником Морриган, Хранящая же — Певерелла. Будут и другие ученики: внимание Морганы Годрик привлечёт, Ровена заинтересует Прометея, Эбби — Эжака, Салазар — Ивицера, Хельга к Мерлину попросится, и согласится тот. Вернётся могучая Сирень, но не для ученичества: вместе с Морриган охотиться за фейри и богами будет. Ученик Сирени ждёт её в метабудущем, и не целиком её, а одной лишь версии из двух. То Аист, и родится он нескоро.
Ты вспомнишь, как открывался Лист. Вспомнишь, как границы выворачивались наизнанку через главный узел трансформаций, и как подправляла силу бесконечную Ключа. Вспомнишь, где границы все соединились — в точке, которую найдёт Ивицер Творцев. Это Кость. Здесь проявлены были новые хранители листа — воплощенья Принципов начальных, стоящих в основаньи Древа. Ивицер спустится к Дьяволу, что сгорит с тобою-прежней, к Смерти, что Разум породит, к Разрушению, что обернётся силами для Морриган и Криса, также послужив твоему перерожденью ранее — и позже вместе с тем. Будучи талантливейшим из иномагов, Ивицер постигнет сущность Кости и осознает Принципов потенциал.
Вокруг Кости выстроит он свою крепость, обратившись к хладу смерти, чтобы тьму разрушенья во тьму созиданья чрез совершенство равновесья обратить. Так будет создана некромагия, и ледяная её гармония множество иномагов заворожит. Но не Салазара. Салазар отречётся от пути учителя, но безумцем — не объявит. Сдержанный, Салазар будет внимательно следить, изредка с Ивицером пересекаясь, знаниями обмениваясь, опытом, одёргивая его от окончательного падения во мрак.
Тихий Дом будет расти и обратится в Тихую Империю — Империю мертвенного порядка и спокойствия, укрощающего сам Ветер Перемен. И многие иномаги подумают, что это благо. Но многие будут сопротивляться, и Империя начнёт бесконечную войну. Орды оживших мертвецов отлаженным механизмом захлестнут ИМ-лист. Им будут сопротивляться создания и чудовища, выпущенные Модрон. Мертвецы хоть как-то будут сдерживать заигравшуюся Сирень, самое могучее на тот миг создание листа. Некромаги найдут изначальную эссенцию, в их метавремя отдрейфовавшую, и Ивицер спрячет её, величайшее сокровище. Хранящая же Время с Игнотусом Певереллом с дозволения Ивицера в Кость войдут, сделку со Смертью заключат, чтобы создать величайший из всех талисманов.
Тем метавременем Сайик, Принц Наступающей Весны, катастрофу для Древа различит. Он Гаа сообщит, а та обратится к Мерлину — светлейшему из первых иномагов. Мерлин посоветуется с Нимуэ, своей первой ученицей и тогда уже женою, в сиянии его сокрытой, но не менее великой вместе с тем. Они поднимутся к Истоку и к тебе. Задаст он вопросы, получив ответы — начнёт деяние своё. То будет история борьбы и предательства, история любви и героизма, история жертв и слёз, история войны, что охватит весь лист. Но у той истории будет счастливый финал. Чудотворец и ученица его — вернутся, закалённые в пламени потерь, ставшие сильней; с собой они принесут ингредиенты, знания и инструменты. Ты будешь наблюдать, как, испросив разрешения (не только твоего), начнут они творить Алхимию, какую назовёшь ты Величайшей. И компонентами этой алхимии будут души их, их боль, их любовь, их жизнь и их поступки, а ещё — твоё благословление. Ты улыбнёшься, когда первые искорки волшебства упадут в Велиру, ты радостно засмеёшься, когда она станет полна магии, полна настоящего Чуда, и тот, кто услышит этот смех, несомый вниз Рекой, станет гением — или безумцем.
Штурмом Тихого Дома и спуском Мерлина в Кость закрывается Том Жизни. Светом волшебства открывается Жёлтый Том. Первые его строки знаменуют зрелость ИМ-листа. Не закат, но время наиболее плодотворное, время высших достижений, время пика, после которого останется лишь угасать.
Когда Исказитель столкнулся с лучерождёнными, многие из них были им соблазнены. Одна из них — Лаад, Принцесса Вечной Осени. Отброшенная во время сражения, Лаад находит путь назад в начале тома. Сайик, предвидящий место прибытия, Лаад встретит острым мечом и острыми словами. Они столкнутся — весна и осень, мечта о вечности и знание о том, что всё конечно и всё переродится вновь. Та битва продлится до окончанья Тома, до того самого момента, когда Ивицер в долгий сон уйдёт. След за Ивицером и эти двое, осознав, насколько же равны, отложат долгий спор. В Алом Томе Ивицера пробудит Этан Райс, а Сайика и Лаад — Грэм с командой. Но то потом.
А пока Ивицеру жизнь сохранена, и он встретится со вторым своим учеником, вернее, ученицей, пожаловавшей из отнюдь не прекрасного далёка. Прозванная Сиренью чернокожая девочка — Ивицер, потерпевший сокрушительное поражение, отрёкшийся от некромагии, воспитает её совсем не так, как стал бы раньше. Сирень не станет настоящей ученицей. Он не обучит в полном смысле этого слова, а скорее направит её безудержную энергию, подарит ей ту любовь, которой не хватало в детстве. Он пригасит её безумие и введёт в круг первых иномагов как равную себе — то, чего всегда ей не хватало. И будет готовиться. Готовиться поговорить с тем, кого считал величайшим врагом, страшнейшим из созданий.
Это произойдёт метаодновременно. Мерлин и Нимуэ Эликсир творят. Ивицер совершает ритуал, соприкасающий его разум с разумом Инфуцора в последние мгновенья перед заключением. Эжак Су используют Кость, чтобы создать Библиотеку, и ты помогаешь её наполнить, первые Тома оставив там. Кризисом чудотворцев назовут дальнейшее. Сирень будет убивать тех, кто лист едва не разрывает. Эжак будет разрывы закрывать, будет спешно балансировать давления и стремления из Точки Равновесья Сил, что Библиотекою зовётся. Библиотека — место, откуда можно балансом управлять — центр Воль. Исток — место, откуда целостность листа ты сохраняешь — центр Бытия. Из последнего же места, Кости, центра Истины листа первые иномаги и их ученики проведут великий ритуал. Нимуэ жертвует собою и чудо ловит в клетку.
Сферы иномагии — спорная история. Это будет инициативой Ивицера, и против будут многие. Уйдёт Прометей, отказавшись от оков, уйдёт Игнотус, Эбби скажет «нет», а Моргане будет всё равно — она давно уже сама себе реальность и нереальность. Но многие и согласятся. С радостью набросит на себя границы сферы разума Сирень, растущую власть смирит и подчинит. Согласятся будущие Хогвартса создатели. С колебаньем, но кивнёт Луна. Тысячам и миллионам меньших иномагов выбора предоставлено не будет. В чём-то сферы ограничат их, но будут скорее благом, по мненью твоему. Срок жизни иномагов средний — возрастёт, опасностей поменьше станет, но не будет более таких великих, как Ивицер, Эжак или Мерлин.
Мерлин же сойдётся с Гаа. Вместе с ней заложит он Ковчег, и Ив конверторы творить начнёт — для Ковчега, но не только. Именно Ивицер, автор иносфер, будет лист хранить с того момента, тогда как Мерлин в тень уйдёт, а позже сгинет, сотворив последний свой шедевр — изначальную эссенцию. Как бы ни была хороша система иносфер, Сирень она — не сдержит. Безграничный талант будет толкать её всё далее и далее. В метапрошлое она уйдёт, но возвратится, в метабудущем побудет, пока, в конце концов, не покинет лист, покинет Древо, покинет — Лес. Там, на самой границе твоего восприятия, на самой границе осмысленного бытия, Сирень найдёт нечто разрушительное и целительное в равной мере.
Сирень вернётся. И могущество её будет таково, что тебя и Эжака едва хватит, чтоб лист на месте устоял. На короткий миг Ветер Перемен обернётся Ветром Забвения. Против Забвения выступит новый хранитель листа. Ивицер Творцев впервые использует Нелуну в таких масштабах — ничто иное Сирень не сможет удержать. То будет бой за гранью реальности, и Ивицер — подлинный герой, но тот подвиг не будет никому известен. Его запомните лишь ты, Сирень да он сам. Отголоски сражения прокатятся сквозь метавремя. Одно лишь касание поднятой волны едва не переломит щуп индустриалов в метабудущем, и лишь конфигуратор реальности удержит затронутые уровни от обращения в ничто. Многие факты, события и жизни будут стёрты — стёрты сразу со всего метавремени, скрыты навсегда, и некоторые личности воспользуются волною, спрячут за ней тайнейшие из тайн; Игнотус и Хранящая — в числе том.
Сирень отступит. Проиграет, откажется от мысли предать Забвению всё, что её как иномага создало. Поймёт, что не в силах пройти защитника, как Ив. Она использует Забвение на самой себе. Так родится Светлая Сирень, согласная с поражением, вернувшаяся к силе грандмастера иноразума, но силе смирённой, не растущей в бесконечность. Светлая Сирень возьмёт три конвектора из рук своего победителя и отправится дальше. Спасёт попавшего в ловушку человека, который примет имя Аист. Она сделает его своим якорем, своим возлюбленным, когда он станет мастером сферы отражений. Их дочь по имени Фло будет оставлена на воспитание старому знакомому Аиста. К сожалению, она умрёт. И Светлая Сирень, вернувшись из павшей линии реальности, совершит то, что считалось невозможным без Камня-талисмана. Она пожертвует собой, свершит один из глубочайших уходов в истории листа — и самых незаметных вместе с тем. Она перепишет само бытие, заставит лист забыть, заворожит его в последний раз. Фло воскреснет, инореальность обретя.
