Конечно, он поменял мнение. Художники не были сумасшедшими. Просто странными, но отлично собой владеющими. Странные иномаги — это всегда обладатели идеального самоконтроля: они сознательно отказываются от якоря нормальности, которым не пренебрегали ни Райс, ни Фло. Встретившись с художниками вновь, он был уже... другим. Иномагом не разума, а времени, иномагом, посвятившим свободное время исправлению ошибок собственной психики. Он не считал, как прежде, любое слишком могущественное существо — угрозой. Нет, теперь он воспринимал их возможностями. И Эшер подтвердил, что это было верным выбором. Доверие — всегда риск, но кто рискует, тот не заканчивает как его оригинал — сойдя с ума от сразу нескольких крестражей, сделанных с минимальной паузой. Том всё ещё боялся смерти, но не так.
Он догадывался, что дал Локонс Джинни, предполагал, чем могли поделиться остальные. И в том числе поэтому не сопротивлялся, что лидером будет именно Джу. Сивилла Трелони, хранительница Сердца Хогвартса, поделилась с ней крупицей опыта управления. Эта крупица превосходила, должно быть, всю жизнь Райса, не то что Дамблдора. Первая Трелони выставляла свой возраст и метавозраст напоказ. Реликт прошлого наряду с Эшером и Эбби. Старше ощущалось только одно существо — Хранящая Время, чью «старость» иначе как непостижимой — не назвать.
Том был уверен, что даже человек, которого они встретят несколько позже, когда Элла уже передаст информацию о том, что вортигонты воскрешают друг друга (а значит, правильно вы избегали столкновений), что прибывает Элис (Эбби и Эшер должны же будут с нею справиться? Если нет, то кончено всё будет быстро), что в Краке засела Медуза, создающая преграды из кристаллов совершенного порядка, — этот человек не был столь стар. Реликт для них, в глазах Хранящей он, должно быть, молод.
Обойдя множество патрулей, они добрались до входа в краково метро. Оно было закрыто тем самым кристаллом. Следуя указаниям Эллы, они воспользовались «методом номер один по Эбби» — сломали кристальный барьер, переложив чары отмены на ритуал под руководством Джу. Сломали, чтобы лицом к лицу столкнуться с человеком в алом плаще с гербом, который не было времени разглядывать. Он напал. Столкновение произошло так быстро, что Джу подняла щит над ними троими, когда мечи уже столкнулись трижды, а Джин и нападавший разошлись и замерли друг напротив друга.
— Неплохо, неплохо, — рассмеялся незнакомец со смутно знакомым лицом. Рыжевласый, облачённый в серебряную кольчугу под плащом, он улыбался без капельки враждебности. — Рад, что моя наследница знает, с какой стороны держат меч. Простите за эту небольшую проверку, друзья, — он подбросил свой меч (тот растаял в воздухе) и поклонился, широко улыбаясь. — Годрик Гриффиндор, основатель школы Хогвартс, идейный создатель её Сердца — к вашим услугам.
На алом его плаще оскалился золотой лев, и фигура Гриффиндора была исполнена скрытого могущества — один из четырёх, как Том теперь понял, Основателей, прибывших на Крак. По худшим предположениям Эллы, он был под Империусом лично Инфуцора... Нет, конечно, это было не так. Том, конечно, не обладал всем опытом своей взрослой версии, но уж Империус бы различил — своеобразные отклики от легилименции, например. Годрик не был защищён артефактами. Взгляд Тома встретил максимально жёсткий окклюментивный щит — техника новичка, но исполнение отточено до идеала.
— Том Риддл, — поклонился в ответ — конечно, Годрика привлекло его любопытство.
— Том, некогда наследник Слизерина, моего доброго друга, — добродушная улыбка. — Похоже, судьба уготовила мне встречу с каждым факультетом? Оставьте подозрения, юная леди, — поймал он взгляд Джинни. — Это моя особая способность, разделённая со Шляпой, — чувствовать, кому из нас четверых более подходит человек.
— Джинни Уизли, Гриффиндор, — лаконичность Джин невольно вызвала улыбку Тома. Она такая забавная, когда сомневается и подозревает!
— Я слышал, мой духовный наследник, маэстро Локонс, дал вам парочку уроков, леди Уизли? — хмыкнул Годрик.
— От кого вы это слышали? — прищурилась Джинни.
— Именно от того, на кого вы подумали, юная леди, — серьёзно кивнул Годрик. — Некто Фес-Ис, известный более как Исказитель, заключил с каждым из нас и со всеми вместе сделку, скреплённую Непреложным обетом. Но кто сказал, что нашей целью являетесь вы? Ах, оставьте! С вами, — на миг его окружила аура такой опасности, что он невольно встал в дуэльную стойку, — справиться не так уж сложно. Но зачем? Фес-Ису вы не интересны, и мы бы не стали прислуживать ему, — о, этому выражению лица было сложно не поверить. Честь, гордость, храбрость — Гриффиндор бы умер, но не подчинился. — Я, ученик Морганы, никогда не стал бы разрушать своё наследие. Ну что, леди Уизли, опустите клинок? Мы не враги.
— Тогда объясни, — Нож исчез из ладони Джин, — зачем ты здесь.
— Извольте, леди. Я не буду говорить за моих соратников, Салазара, Хельгу и Ровену, но я послан, чтобы не допустить разрушения сей станции. Мне известно, что на станции есть диверсант. Некто по имени Орион, древний фейри, посвятивший себя разрушению и хаосу. Я убивал безумных фейри и прежде, но, боюсь, без иномагии это будет гораздо тяжелей. Я здесь, чтобы просить о помощи. Я не знаю устройство этой станции, мне неведомы её слабые места, но вы связаны с теми, кто знает. Следует найти Ориона и убить, прежде чем непоправимое случится.
Том выразительно перевёл взгляд с Джинни на Джу так, чтобы это заметил Гриффиндор.
— Джулия Сайнс, — неуверенно улыбнулась она, поймав острый, как лезвие духовного клинка, взгляд Годрика. — Я... мы вам поможем. Я спросила у Эллы.
— Благодарю вас, леди Сайнс, — признательный кивок. — Хельга была бы рада видеть вас в Хогвартсе. А вас, сэр Итолл, я прекрасно помню, — он смерил бывшего ревенанта долгим взглядом — без вражды, но и без тепла. — Не думал, что погоня за знаниями приведёт вас в Тихий Дом.
— Ошибки молодости, — прохрипел Итолл. — Расплатился сполна.
— Я понимаю, — это не было пустыми словами. Том, конечно, не стал потоковым телепатом, но кое-что улавливал. Что-то вроде тени, стоящей за словами? Не каждый раз, а редко. — Ровена поняла бы лучше. Итак, дамы и господа, вы присоединитесь к моей охоте за охотником — или продолжите свой путь?
Джу посмотрела на Тома. Вытолкнул наверх согласие. Резко кивнула Джин. Итолл — безразличен. Уверен, что он скорее «за», чем «против» — Крак, в конце концов, источник того, что жизнь ему вернуло.
— Мы с вами, сэр Гриффиндор, — неловкая пауза. — Может быть, без «сэров»?
— Без сэров так без сэров, — приподнял отсутствующую шляпу. — Просто Годрик к вашим услугам, Джулия, Джинни, Итолл, Том.
Meet the relict of the past: Herald
Ты знаешь, что будет дальше. Ты создашь-создаёшь или призываешь-призовёшь (разницы ровным счётом никакой) фиолетовую тетрадь в свои руки. Кривизной самого метапространства, чернилами самого метавремени напишешь ты первые строки. Ты напишешь, что видела, что сделала и как должно быть, а лангольеры будут стражами метавремени (довольно неуклюжие создания, но ты не Осси — ты творишь широкими мазками), и множество других Стражей, Механизмов и Принципов будет тобою вплетено. Ты будешь писать, пока фиолетовый уже том не сменится следующей тетрадью, на тот раз синей.
Метавремя потечёт плавно и незаметно, и годы сменятся эпохами, сквозь которые ты скользишь не то призраком, не то тенью не то писателя, не то архивиста. Ты будешь наблюдать-записывать, как явятся чистые боги, и как Йатос их, Фаэр их сформирует протомиры. Узришь ты, как протомиры наречены будут, станут мирами, как отражением богов, но вместе с тем вполне самостоятельным явлением станут души смертных, свою бессмертную природу не сознающих. И ты будешь любоваться, как каждый смертный создаёт свой тоннель реальности, как синхронизируются они — созвучием инструментов в одном мотиве! — в то, что иномаги назовут линиями реальности.
Ты будешь ждать, наблюдая, у Первых Часов, закутанная в чёрную мантию Тайны — Первый Страж Истока, Хранитель Ключа, Писец Судеб и Проводник Времени, Муза начала и Вестница конца. Будешь наблюдать за странным взаимодействием богов и духов и видеть, как зарождаются технологии, как первые, робкие ростки иномагии пробьются сквозь чёрствую физику. Ты встретишь первых иномагов, случайно коснувшихся Тайны и нашедших Велиру, рискнувших подняться вверх по течению и дошедших до конца. Ты поприветствуешь их и благословишь. И поклонятся они тебе, и уйдут с дарованною истиной.
Эры сменяться будут эрами, а синий цвет — небесно-голубым. Однажды ты встретишь пару иномагов, старшего и младшего, которые рискнут задать не просто вопрос, а целую их череду. Ты ответишь им — а потом укажешь путь. Несчётное время спустя уже немолодой, но всё такой же яркий иномаг вернётся с сокрытого пути. Ты будешь маяком для своего будущепрошлого друга, Эжака Су, и Ключ будет сжимать его ладонь, свет будет излучать его душа — тёплый и чистый свет, которым он позже-раньше вольётся в почку, что стала, является и станет Истоком и Вратами.
Со своим другом, иномагом не менее талантливым, но более трусливым, отворят они Ворота Тайны, распахнут Двери Перемен, впустят дикий Ветер и откроют бескрайнее Небо. И сущность, что тебя превыше, отражённый свет Нелуны усмотрит в беспредельи — двинется на него как на ориентир. Фейри первыми отреагируют, своими силами, своею красотой вторженца замедлив и зачаровав. Чистые боги и первые иномаги — вместе они встанут на пути Фес-Иса, Инфуцора, Исказителя, Пророка — встанут и победят, не без твоей поддержки. Улыбнёшься ты победе, но будешь знать, что не окончательна она.
В темницах заперты окажутся двое: отец и дочь. Один будет томиться за Стеной Чистоты, сияньем и сверканьем божественным скованный и отделённый. Стена же будет за Печатью, дабы не было никого, кто смог её бы изучить, понять извне, дабы отделить не только действия, но и внимание Инфуцора от ИМ-листа. Другая же будет укрыта покрывалом бесконечно растущего Пространства, ограждена формами и отражениями от внешней реальности любой. Но сколь ни были бы надёжны те защиты — падут и они. Обе тюрьмы будут нарушены, и ключевую роль сыграют Рыцари: Ярости и Пустоты с одной стороны, Власти же — с другой. То будет — но потом. Пока же — созерцаешь.
История берёт начало у твоих ступней: разглядываешь ты, как меняется лист, как рождаются и умирают реальности и нереальности, сколько блага и зла происходит от Ветра Перемен и как переливаются друг в друга аспекты и элементы бытия. Возвращение изгнанной Морганы привлечёт твоё внимание, как и её охота с Убийцей Бессмертных заодно. Возвращение, воссоединение первых, могущественнейших иномагов произойдёт — их встреча за пределами обычных реальностей положит конец Тому Перемен. Последние строчки его допишешь ты, прежде чем открыть другую, бархатно-колючую книгу и начать уже её.
Соединеньем метабудущего и метанастоящего откроется Том Жизни. В начале прибудет Тёмная Луна, голодная до знаний и до силы, первая из Лавгуд Лун. Последует за ней Хладо, жаждущий отомстить за то, что изгнан из Библиотеки был. Хранящая Время возвратится в ипостасях двух. То будет время ученичества, и Луна станет ученицей Модрон, Хладо — учеником Морриган, Хранящая же — Певерелла. Будут и другие ученики: внимание Морганы Годрик привлечёт, Ровена заинтересует Прометея, Эбби — Эжака, Салазар — Ивицера, Хельга к Мерлину попросится, и согласится тот. Вернётся могучая Сирень, но не для ученичества: вместе с Морриган охотиться за фейри и богами будет. Ученик Сирени ждёт её в метабудущем, и не целиком её, а одной лишь версии из двух. То Аист, и родится он нескоро.
Ты вспомнишь, как открывался Лист. Вспомнишь, как границы выворачивались наизнанку через главный узел трансформаций, и как подправляла силу бесконечную Ключа. Вспомнишь, где границы все соединились — в точке, которую найдёт Ивицер Творцев. Это Кость. Здесь проявлены были новые хранители листа — воплощенья Принципов начальных, стоящих в основаньи Древа. Ивицер спустится к Дьяволу, что сгорит с тобою-прежней, к Смерти, что Разум породит, к Разрушению, что обернётся силами для Морриган и Криса, также послужив твоему перерожденью ранее — и позже вместе с тем. Будучи талантливейшим из иномагов, Ивицер постигнет сущность Кости и осознает Принципов потенциал.
Вокруг Кости выстроит он свою крепость, обратившись к хладу смерти, чтобы тьму разрушенья во тьму созиданья чрез совершенство равновесья обратить. Так будет создана некромагия, и ледяная её гармония множество иномагов заворожит. Но не Салазара. Салазар отречётся от пути учителя, но безумцем — не объявит. Сдержанный, Салазар будет внимательно следить, изредка с Ивицером пересекаясь, знаниями обмениваясь, опытом, одёргивая его от окончательного падения во мрак.
Тихий Дом будет расти и обратится в Тихую Империю — Империю мертвенного порядка и спокойствия, укрощающего сам Ветер Перемен. И многие иномаги подумают, что это благо. Но многие будут сопротивляться, и Империя начнёт бесконечную войну. Орды оживших мертвецов отлаженным механизмом захлестнут ИМ-лист. Им будут сопротивляться создания и чудовища, выпущенные Модрон. Мертвецы хоть как-то будут сдерживать заигравшуюся Сирень, самое могучее на тот миг создание листа. Некромаги найдут изначальную эссенцию, в их метавремя отдрейфовавшую, и Ивицер спрячет её, величайшее сокровище. Хранящая же Время с Игнотусом Певереллом с дозволения Ивицера в Кость войдут, сделку со Смертью заключат, чтобы создать величайший из всех талисманов.
Тем метавременем Сайик, Принц Наступающей Весны, катастрофу для Древа различит. Он Гаа сообщит, а та обратится к Мерлину — светлейшему из первых иномагов. Мерлин посоветуется с Нимуэ, своей первой ученицей и тогда уже женою, в сиянии его сокрытой, но не менее великой вместе с тем. Они поднимутся к Истоку и к тебе. Задаст он вопросы, получив ответы — начнёт деяние своё. То будет история борьбы и предательства, история любви и героизма, история жертв и слёз, история войны, что охватит весь лист. Но у той истории будет счастливый финал. Чудотворец и ученица его — вернутся, закалённые в пламени потерь, ставшие сильней; с собой они принесут ингредиенты, знания и инструменты. Ты будешь наблюдать, как, испросив разрешения (не только твоего), начнут они творить Алхимию, какую назовёшь ты Величайшей. И компонентами этой алхимии будут души их, их боль, их любовь, их жизнь и их поступки, а ещё — твоё благословление. Ты улыбнёшься, когда первые искорки волшебства упадут в Велиру, ты радостно засмеёшься, когда она станет полна магии, полна настоящего Чуда, и тот, кто услышит этот смех, несомый вниз Рекой, станет гением — или безумцем.
Штурмом Тихого Дома и спуском Мерлина в Кость закрывается Том Жизни. Светом волшебства открывается Жёлтый Том. Первые его строки знаменуют зрелость ИМ-листа. Не закат, но время наиболее плодотворное, время высших достижений, время пика, после которого останется лишь угасать.
