Привидение — это не только «призрачное расстройство», одиночество и отсутствие вкусов, запахов и прикосновений. Это ещё и жизнь без сна! Две недели без сна, и она нашла нужные упражнения, напоминавшие те, о каких рассказывал Барон, но всё-таки другие. Более умные? А может, Барон просто обманул её? Или сам не знал? Ах, неважно! Важно, что начала эту «материализацию призрака». Правда, в книгах говорилось, что до самого конца никто не добрался, что нужно не одно тысячелетье... Какая разница! Главное, что «призрачное расстройство» окончательно ушло, что она окончательно стала Элизабет Миртл, а Плакса Миртл и Миртл Уоррен остались в прошлом.
Профессор Дамблдор, конечно же, заметил. Заметил и однажды вечером заглянул в Запретную секцию, пальцем поманил. Так она впервые попала в его кабинет, узнала пароль и познакомилась с Фоуксом! А дальше события закрутились-завертелись! Она научилась звать Фоукса и перемещаться с ним. Наблюдала за Гарри Поттером — теперь он не вызывал в ней особых чувств. Гарри был хорошим, но она ждала Грэма. Профессор Дамблдор обещал, что он вернётся!
«Зомби-апокалипсис» она запомнила надолго. Именно она сообщила, что Гарри в опасности. А дядя у Гарри был по-настоящему крутым! Стрелял из ружья по зомби, точно в тире, пока Гарри ловил их чарами помех. Орден Феникса вырвал Гарри с родственниками из лап зомби, а об её роли так никто и не узнал... как и положено настоящему секретному агенту!
Вскоре профессор Дамблдор начал поручать ей новые и новые задания, а ещё разговаривал, успокаивал после ужасов, которые творились в маггловском мире, и даже немножечко учил. Не иномагии, а волшебству. Мол, иномагии учить её опасно, слишком рано, а вот колдовать она сможет — пусть пока потренируется с призрачной палочкой. Профессор открыл ей тайну крестражей и своего плана по их уничтоженью. Если с ним случится что-нибудь, то Элизабет должна будет проследить за исполненьем плана!
Профессор Дамблдор справился с двумя крестражами, пока его, на фоне зомби-ужасов, не убил сам Волдеморт, эти ужасы, оказывается, и затеявший! Она проследила, чтобы в кабинет профессора вошёл Гарри, а затем Северус Снейп и только потом Минерва Макгонагалл. Снейп должен был получить собрание книг директора, Гарри — Шляпу с мечом внутри. Интересно, а как профессор Дамблдор объяснял профессору Макгонагалл, когда та стала директором, что в кабинет пока нельзя?
Всё сработало! Не понадобились запасные варианты, хотя и хотелось встретиться с этим крестражем и показать, что она теперь не просто призрак! А Фоукс стал её фамильяром. Или она — его? Это было сложно и запутанно, ведь она была волшебницей, но мёртвой, а он — волшебным зверем, но живым! Вместе с уже не профессором Снейпом Элизабет поднялась на другой Хогвартс, Хогвартс-дракон, и Фоукс откликнулся на её зов.
Она встретилась с Грэмом! С Грэмом, с Гарри, со всеми-всеми... всеми-всеми, кто уцелел. Она навсегда запомнила тот волшебный момент, когда прикоснулась к волшебной палочке по-настоящему. И тот, ещё более волшебный, когда коснулась руки Грэма своей, настоящею, живою! Живой! Она живою становилась! О «призрачном расстройстве» — позабыла навсегда. Уж эту-то, новую жизнь она проживёт не так бездарно, как первую свою.
Грэм был против, но она решила обучаться иномагии. Это ведь опасно — быть необученным иномагом! Он говорил, что инореальное опасно для неё, что ей нужно научиться только защищаться, а не ступать дорогой... по которой он уже идёт. Но она хотела быть с ним рядом — даже на таких путях. Всегда быть с ним. Она ведь его любит! Но теперь она не Плакса, она — умеет ждать. И ничего глупого не сделает, если ожидание окажется напрасным, если после сеанса, после всего — у неё не будет шанса.
Это ещё одна вещь, которую она поняла во время долгих разговоров с ним об истории и прошлом: время всегда даёт больше одного шанса. Всё проходит — и хорошее, и плохое. История уже проходила перед её нестареющими мёртвыми глазами, а старшие призраки — пред ними проносились сотни лет, перед самыми древними — должно быть, и тысячелетья. Она не проживала то же, что они, но слышала... представляла... помнила рассказы. Капля мудрости, вынесенная из жизни привиденьем.
Уроки профессора Дамблдора оказались очень кстати, когда они тренировались впятером. Её полупризрачность была полезной в магическом бою! Правда, будут ли там, в загадочном сеансе, маги — непонятно. Ей хотелось, чтобы были. Лучше известный противник, чем неизвестный — слова Седрика, которые поддерживала горячо. Хотя она вообще не хотела никаких противников, но не верила, что обойдётся без врагов. Ей было одновременно страшно и желанно столкнуться со всяческими испытаньями. Быть героиней собственной истории, а не тенью глупой мёртвой девочки!
Потом было многое. Была совсем инореальная, страшно-чуждая лавка Олливандера и безрассудный поступок Грэма. Были аномалии, в одной из которых освободили Дениса с сыном, другая оказалась памятью давно сгинувшего иномага, был дневник, о котором Грэм так ничего и не сказал.... Был волшебный Ковчег со страшными тайнами внутри... и ей рассказали больше о Фоуксе! Индустриалы были, наконец.
Сама не знала, как решилась на эту... жертву. Нет, на риск! Тогда это было только риском, а не жертвой. Она взорвала безумно сложный механизм индустриалов, и тот, точно в отместку, взорвал уже её. Последующее она помнит смутно. Она выплывает из бескрайней тьмы в огненное море, и тьма замораживает заживо, а огонь сжигает, и частички её умирают, исчезают с каждым мигом. Иногда огонь и тьма сменяются благословенным небытием, будто б сновиденьем.
Ощущения меняются резко. В ярчайшей вспышке тьма, пламя и небытие остаются где-то позади, а она — в каменной темнице! Ни двинуться, ни посмотреть — что-то мешает открыть глаза, двинуть рукой, даже думается, мыслится — с трудом. Постепенно она понимает, что темница не каменная, а металлическая. Затем — что эта темница — её тело. Тело, отказывающееся повиноваться, не предназначенное для неё, чужое, но не чуждое. Её, но не её. Но она (душа? разум? что?) и тело подстраиваются друг под друга. Учатся жить вместе. Она не может объяснить, что происходит, но с каждой секундой чуть-чуть, самую малость думать — проще. А тело — тело, кажется, само сообщает, что ему чуть проще содержать её? Человеческое тело не умеет так, и она уверилась, что это не тело человека.
Всё снова изменилось одним рывком. Она вдруг ощутила свободу, её мысли потекли естественно и быстро, она ощутила руки и ноги — значит, всё же человек? И мысль — мысль не её, а тела скользнула в разум напрямую:
Первичная адаптация завершена. Системные драйвера обновлены. Совершаю принудительную перезагрузку всех систем.
Сознание погасло — на сей раз мягко, милосердно.
Она плыла сквозь прохладные воды. Странные ощущения — знакомые и незнакомые одновременно. Она не чувствовала прохладу — скорее знала. Но чувствовала тоже! Чувствознание было чем-то обычным и непривычным вместе с тем. Она видела воду: различала её глубину, течение и свет, пробивающийся сверху. Её тело рефлекторно регулировало свою температуру и плавучесть. Она знала, что такое плавучесть. Теперь знала. Это не было понимание — просто знанье, и знанье рефлекторное, как само умение плавать или чувство температуры окружающей среды.
Это не сон. Она остановилась, зависла на месте и с удивлением ощупала себя. Твёрдая. Твёрдая, но тёплая. Не кожа, а металл — металл, чувствительный, как кожа. Ей не составляло никакого труда висеть на месте — она просто знала, как выделить из множества... органов? кнопок? потоков данных? — нужное ей и что должно быть там изменено, чтобы не утонуть. Она не понимала, как, но «просто знала». Интуитивно чувствовала, что так и должно быть, что это естественно для неё — умом понимала, что это всё неправильно, что она — не человек из тёплого металла, а полупризрак по имени Элизабет!
Идентификатор принят.
— Кто здесь? — вздрогнула она. Звук был слышен, и воды она не хлебнула — это как?
Вторичная адаптация завершена. Вспомогательные драйвера обновлены. Инициация информирования.
Слова проносились у неё в голове, но были не её словами. Прохладные, как вода кругом, они исходили изнутри. Она потянулась к своим мыслям, как учил Бойл, пытаясь нащупать инореальное, что проникло в голову, засунуло её в иллюзию... не находя.
Но она ощутила что-то. Что-то большое внутри себя, в своём разуме. Будто бы её ум обернули вокруг стального растения, расцветающего внутри неё — и цветки были... теми самыми потоками данных? Кнопками? Ссылками? Идеями? Воображаемые, они были неизменны, их нельзя было представить иначе. Они были настоящими! Кто-то изменил её разум? Но как?
— Я не знаю, о чём ты сейчас думаешь, — тихий голос заставил её обернуться. Обернуться в воде — она сделала это рефлекторно, хотя плавать, вообще-то, не умела! Призрачное купанье не считается — просто летела через воду.
Серебряное тело, зеркально похожее на её, только форма — мужская, а не женская. Невольно скосила взгляд вниз — никаких... признаков мужчины. Как и женщины — у неё. Просто форма. Но такая настоящая наощупь!
— Ты должна будешь прослушать это сообщение перед первым пробуждением, — продолжал серебряный мужчина. — Ты иномаг, поэтому можешь подумать, что происходящее нереально. Это не так. Ты убедишься, когда выйдешь из виртуальной среды. Что последнее ты помнишь? — она вздрогнула. Боль. Ощущение себя пленником в металле. В металле?! Она взорвала механизм индустриалов — и... погибла?
— Что со мной случилось?
— Я не слышу твои вопросы, — заметил серебряный двойник. — Сообщение прерывается, когда ты что-то говоришь, чтобы возобновиться, как только замолчишь. Меня здесь нет. Только сообщение. Я — индустриал среднего уровня щупа. Можешь звать меня Смотритель, но моё подлинное имя... — она осознала его имя. Идентификатор из сотен цифр и букв, каждая из которых что-то значит! — Тело, которое ты видишь перед собой и в котором ощущаешь себя, принадлежало мне. Я отдал его тебе, выгрузив себя на резервный носитель. Ты была повреждена взрывом модулятора напряжённости реальности. Твой якорь был уничтожен. Твоя душа стремилась уйти дальше. Твои друзья удерживали её, но большего сделать не могли.
Пауза. Он давал ей время обдумать это. Она вздохнула. Чего-то такого и ждала в глубине себя. Это была самоубийственная миссия. Она... а кто, если не она?
— Прежде всего, я должен заметить, что это крайне безответственно — разрушать модулятор напряжённости реальности, тогда как у него предусмотрен штатный выключатель. Три тумблера вокруг. Если бы вы дали себе время осмотреться сверху, то легко заметили бы указатели на них и выключили бы модулятор штатно, некатастрофично. Если вы бы дали себе несколько часов на исследование феномена модулятора, то дождались бы меня. Верх безответственности, — он сокрушённо качнул головой. — Так или иначе, теперь ты занимаешь моё тело. Оно удерживает душу эффективней человеческого. Оно быстрее, сильнее и лучше, однако в нём отсутствуют привычные человеку функции. Дыхание и питание, например. Присутствуют функции для тебя новые: регулировка веса, инерционная компенсация и метаморфизм. В теории, — он нахмурился, — ты способна имитировать любые функции человеческого тела, включая специфические для женщины, — она бы покраснела, если бы металл умел краснеть. — На практике — не рекомендую. Меня никогда не интересовали эти возможности, информация о них отсутствует. Начнёшь разбираться в этих опциях методам проб и ошибок — будь готова к неминуемым непредсказуемым последствиям. Моё тело предназначено для ответственного, понимающего и знающего меру хозяина. Ты, в свою очередь, продемонстрировала отсутствие этих качеств.
Она понурилась. Он ведь прав! Что им стоило не бросаться в омут, а исследовать этот «модулятор напряжённости»? Город ведь не разрушался на глазах! А то место и вовсе выглядело целым, «функционирующим», как бы сказал Смотритель. Откуда она знала, как бы он сказал?..
— Этому телу не требуется техническое обслуживание за исключением случаев катастрофических повреждений. Оно обладает функциями самовосстановления, более эффективными, чем человеческая регенерация. Сон по-прежнему тебе необходим — это часть формы твоего разума, и тело адаптировалась под него. В свою очередь, твой разум был адаптирован под тело. Мне неизвестны детали адаптации, но ты должна чувствовать и тело, и его функции.
— Чувствую, — сказала она скорее себе самой, воспользовавшись паузой. Так вот чем было это стальное растение внутри! Это дополнительные чувства её тела — чувства намного реальней, чем мысли и воображение.
— Если тебе нужно большее, чем давало тело мне, найди нас. Мы, индустриалы, проникли своими щупами во множество участков мироздания, множество вселенных, мультивселенных и метаобластей. Ты можешь отправиться в метапрошлое, вернуться к ещё целому щупу в ИМ-лист. Можешь обратиться к Системе — мы давно и плодотворно сотрудничаем с ней. Прислушивайся к сигналам операционной системы своего тела. Я оставлю тебе краткую справку здесь.
Это слово указало на один из «цветков» этой... операционной системы, получается? Или... как там его... «интерфейса»?
— Спасибо, — конечно, он-настоящий не услышал, но ей хотелось выразить чувства. Этот чело... индустриал отдал ей тело! И оставил что-то вроде «инструкции по применению»!
— Локальные искривления ордополя — то, что вы называете «волшебством», — будут действовать на тебя не так, как на человека. Ты иммунна к большей части магии разума. Укрепляющие и восстанавливающие зелья не сработают и не имеют смысла: это тело имеет высочайшую выносливость и сопротивляется большинству внешних воздействий, включая заклинания. На тебя не будут действовать и положительные зачарования, если нуждаешься в них — привязывай к одежде. Не знаю, сможешь ли использовать тело в качестве якоря для магии, раскинутой вокруг — проверь сама. Трансфигурация и иные превращения работать не будут, но манипуляции с пространством и временем подействуют, если не будешь им сопротивляться. Природа твоей ордополевой инертности связана со значительной независимостью от внешней физики. Твоё тело работает по собственным, жёстко определённым метафизическим и физическим законам, и любое волшебство должно будет преодолеть повышенную реальность твоего собственного порядка.
Не сказать, чтобы она поняла всё, но основное ухватила. Она... была как бы уже зачарована, только не зачарована, а... как индустриалы вообще это сделали? Ну а уже зачарованный предмет перечаровать непросто! Тем более что это были не чары, а как бы... как будто бы зачаровали быть «более обычной, чем обычно»! Что-то в этом духе. А значит, фантазия трансфигурировать себя в живую Элизабет — несбыточна...
— Что касается твоей иномагии, то это тело — идеальный якорь. Твоя душа неотделима от тела, забудь о любых «духовных путешествиях». Изменить реальность или реальностность твоего тела настолько же просто, насколько зачаровать. Твоё присутствие разрушит любые «инореальные пространства» наподобие «отражений». Ты слишком реальная для них. Насколько мне известно, есть... способы это разрушение замедлить или аннулировать. С другой стороны, иномагия, не связанная с выходом из тела или телесным входом в иное, будет по-прежнему работать. Не мне предостерегать иномага быть осторожнее, — инореально светлой смотрелась на лице индустриала лёгкая улыбка. Она сможет улыбаться так красиво? — Что ещё? — это выглядело по-человечески, но Элизабет была уверена, что Смотритель продумал сообщение подробно, и эту заминку — тоже. — Знания.
